Степень ассоциата.
Вот и остался за спиной последний учебный год в университете искусств. Сданы заключительные экзамены, сессии, и парни с облегчением готовы покинуть эти стены, в которых они провели три года. На душе эйфория от предстоящей свободы, поэтому Чимин не может удержать внутри себя, рвущиеся наружу эмоциональные порывы: — Тэ! Мы это сделали! Мы смогли! — радостный, он до хруста в костях сжимает стройное тело друга и звонко целует его в шею. — Охуеть, да?! — Да, Чим! Свершилось! — Тэхён тихо смеётся и обнимает Пака за плечи. — Найти бы работу поскорей, а то так неудобно сидеть обузой на шее Чонгука… — Ой, да ладно тебе! Твоему Чонгуку такая забота только в кайф! Уж мне-то это видно! — Всё равно, Чим… Я ведь тоже должен приносить доход в нашу семью… — Тэхён скромно ковыряет носком ботинка пол. «Семья… Всё ещё звучит непривычно, но до мурашек приятно…» — Хуйня это всё… Мне Юнги сказал, что я вообще работать не буду! — он смешно корчит рожицу, высовывая язык. — С моей специальностью хореографа я мог бы продолжать заниматься танцами, но Юнги хочет, чтобы я танцевал только для него… И желательно в постели… — Чимин хитро играет бровями, заставляя Тэхёна покраснеть. — Озабоченные… — Ой ли?! На себя-то посмотрите! Кролики, блять! Тэ-э… Не строй из себя святого — тебе не идёт! И давай отметим это событие, а? — Чё ты нетерпеливый-то такой? Официальный выпускной через неделю, всё успеем! Да и Юнги у тебя уехал в Сувон, а Чонгук сегодня поздно домой вернётся, он предупреждал… — Ф-фу, какой ты стал кислый, Тэ! Брак сделал из тебя курицу-наседку! — Я всеку тебе сейчас! — предупреждающе выставив вперёд палец, Тэхён грозно хмурит брови. — Да ладно, чё ты?! Я предлагаю потусить сегодня без парней: сходим в клуб, потанцуем, напьёмся… Давай, Тэ! Вспомним наши беззаботные дни! — Не знаю, Чим… Надо предупредить их, это как-то… — Ты заебал! Реально превратился в домохозяйку! Где тот смелый, весёлый Ким Тэхён, которого я знал?! — Я весёлый… — Ну да! Я вижу, как тебя от веселья прям распирает… — обидно щёлкнув языком, Пак отворачивается от него, засовывая руки в карманы, — с тобой раньше было прикольнее… Тэхён задумывается: а действительно, когда они в последний раз отрывались по-полной? Даже и не вспоминается уже… Почему бы не плюнуть на все домашние, семейные дела и ответственности? Не расслабиться, как раньше?! — Ладно! Давай сходим сегодня в клуб! Но только пообещай мне, что ты не нажрёшься в первые же полчаса и не устроишь нам никаких сюрпризов! — Да я тебе зуб даю, бро! Всё будет охрененно! — Ой, как бы тебе когда-нибудь без зубов не остаться, с твоими-то обещаниями… В клубе кипит ночная распутная жизнь: пьяная молодёжь ритмично трясётся на танцплощадках, забыв обо всём на свете, алкоголь льётся рекой, безо всяких ограничений, музыка пробирает до самых костей, и уже совсем не важно, по какой именно причине здесь находится каждый из посетителей, потому что атмосфера расслабленности и кайфа засасывает всех без исключения в свои коварные сети… — Ну скажи, реально же круто? — пьяненький Чимин пританцовывает перед Тэхёном, держа в руке бокал с коктейлем. — А ты идти не хотел! — Да, Чим… Мне этого не хватало… Выпьем? — он хитро улыбается и чокается с Паком, тут же выпивая горячительное залпом. — Пошли танцевать! — Вот это я понимаю: мой Тэ наконец-то похож на себя! — схватив его за руку, Пак тащит Тэхёна в сторону скопления танцующего народа, и уже спустя несколько секунд они смешиваются с разношёрстной толпой, растворяясь в музыке…***
А тем временем дёрганый Мин Юнги не находит себе места. Находясь сейчас в Сувоне, он выкуривает сигарету за сигаретой и без конца звонит Чимину, но тот не реагирует на его вызовы, а это может означать только одно: либо тот беспробудно спит, либо… — Чонгук, ты с Тэхёном? — Юнги, судя по звукам, глубоко затягивается сигаретным дымом. — Нет, я работаю, но скоро уже собираюсь домой, а что случилось? — внезапный ночной звонок друга заставляет Чонгука слегка напрячься. — Да, хуй знает, переживаю… Чимин не отвечает, я ему уже раз пятнадцать звонил! Подумал, может он к вам в гости ушёл. Как жопой чувствовал, что надо было отказаться от этой командировки в Сувон, — на том конце связи слышится грустный вздох. — Может он спит? Тэ скорее всего уже видит десятый сон… Хотя… — в интонации Чонгука вдруг проскальзывает тревога. — Юнги, я перезвоню тебе… Чонгук набирает Тэхёна, ощущая нарастающую панику в грудной клетке. Тэхён не в сети… «Неужели случилось что-то?!» Он лихорадочно начинает соображать, что могло произойти, и шестое чувство подсказывает ему, что скорее всего ничего хорошего, тем более, учитывая возможную причастность Пак Чимина, у которого и дня не проходит без приключений! Ему бы очень хотелось верить в то, что его ненаглядный супруг крепко спит, но… — Юнги, я не хочу тебя пугать, но у меня плохое предчувствие. У Тэхёна телефон отключен. Я поеду домой, надеюсь, что он просто спит… Перезвоню тебе. Он просит напарника отпустить его пораньше и летит домой, мысленно молясь всем богам. «Тэ! Пожалуйста, будь дома!» Гремя ключами, Чонгук отпирает входную дверь, скидывая с себя обувь, и несётся в их спальню. Тэхёна нет… Кровать аккуратно заправлена, а это говорит о том, что Тэ и не ложился вовсе… «Приехали, блять… Ну и где же тебя искать?» Он собирается звонить Юнги, но Мин опережает его. — Юнги, Тэхёна нет дома, я боюсь, что… — Они в клубе, Чонгук. Я пробил геолокацию Чимина и я возвращаюсь в Сеул. Так и знал, что этот паршивец выкинет что-нибудь, пока меня нет! Я буду на месте через двадцать минут, подгребай туда тоже, как раз успеем встретиться.***
Громкая музыка нещадно долбит по ушам, вспышки стробоскопов слепят глаза, и Тэхёну уже не в кайф от этих плясок. Голова слегка кружится от выпитого и очень хочется на свежий воздух. Он смотрит на Чимина, который полностью погружен в эйфорию танца, и делает ему знак рукой, что уходит к их столику. Чимин согласно кивает, возвращаясь к динамичным движениям. Тэ устало плюхается на диванчик, допивает свой коктейль и берёт в руки телефон. «Чёрт! Разрядился…» Схватив телефон Чимина, он проводит пальцем по экрану и открывает в ужасе рот, во-первых от двадцати пропущенных звонков Юнги и пяти Чонгука, во-вторых от того, что уже четвёртый час ночи, а это значит — его драгоценный супруг должен быть дома… «Пиздец, поплясали…» Заметно очкуя, он кусает свои губы и жмёт на вызов. Длинные гудки идут, но Чонгук не торопится отвечать на звонок. — Соизволил мне позвонить? Спасибо! — напугав Тэхёна до чёртиков, Чонгук присаживается рядом. И в глазах его нет ничего радостного… — Ч-чонгук-и… Мы с Чимином… — Вы с Чимином ни секунды не можете посидеть на жопе ровно! Что это всё значит, Тэ? Что за праздник? — Чимин предложил отметить окончание… И я подумал… — А нас с Юнги подождать вы не могли, да?! Что? Была такая срочная необходимость насобирать приключений на свою пятую точку? — Чонгук гневно играет желваками. — Чего ты кричишь на меня? Я ничего плохого не сделал! — обиженный Тэ складывает на груди руки. — Можно подумать, я тут с левыми парнями зависаю… — Ещё бы ты с парнями зависал, ага! — он шумно выдыхает, проводя ладонью по своей шее. — Поехали домой. — Не поеду, пока ты будешь разговаривать со мной в таком тоне! — Тэхён капризничает, надув губы, и Чонгуку ничего не остаётся, как пойти на уступки, лишь бы побыстрей увести отсюда мужа. — Поехали, Тэ… Тебе уже хватит на сегодня, правда. Я очень устал и хочу спать. И тебе тоже пора… Тэхёну становится стыдно. Чонгук работал допоздна, пока он тут развлекался, а теперь ещё и выделывается, как цаца. — Хорошо… Только надо Чимина забрать… — Не надо. Его, есть кому, забрать. Надеюсь он получит сегодня свою порцию воспитания от Юнги… В такси Тэхён устало опускает голову на плечо Чонгуку, чувствуя, как у него слипаются глаза. — Прости, Гуки… — Дома поговорим…***
— Чимин! Твоё поведение — это невъебический пиздец какой-то! Я срываюсь с работы, мчусь обратно в Сеул, чтобы спасти твою, ненасытную на приключения, жопу, а ты ещё мне претензии высказываешь, да? — Чего ты так орёшь? Я т-тебя слышу п-прекррас-сно… — Ты лучше бы дома сидел прекрасно, пока меня рядом нет! — Юнги вздыхает, переводя дух и прикрывая веки. — Я ничего не имею против твоего тесного общения с Тэхёном. Вы и так друзья — не разлей вода: всегда и везде вместе, но ведь нужно быть ответственным и думать головой в конце концов! Ты хоть представляешь, что я увидел, когда пришёл в клуб?! Ты перед всеми крутил своим задом, как самая последняя… — он злостно шипит, сдерживаясь, запустив пальцы в свою шевелюру. — Тебя же могли затащить, куда угодно! Изнасиловать! — Т-ты з-за кого меня принимаешь, а?! Я ник-к-кому не позволю д-даже пальцем… — Чимин тычет этим самым пальцем (как ему кажется) в грудь Мину, но промазывает и заваливается на бок, пока Юнги его не ловит. Оказавшись в родных объятиях, пьяный Чим совсем раскисает. — П-папочка… Твой м-малыш сделает для т-тебя всё, всё… — Мой малыш сейчас пойдёт спать! А когда проспишься, мы ещё с тобой поговорим! — он подхватывает размякшую тушку и тащит к кровати. Раздевает его до нижнего белья, укрывает лёгким одеялом, собираясь уходить, но Чимин вцепляется в его руку. — А поцеловать малыша? Юнги смотрит на это пьяное недоразумение, чмокающее пухлыми губами, ухмыляется и, страдальчески вздохнув, всё-таки прикасается к его горячему лбу. «Заноза ты моя непослушная…»***
Чонгук заходит с полусонным Тэхёном в дом, помогает ему снять обувь и доводит до спальни, где он падает на спину, уставившись в потолок. Взглянув на него напоследок, Чон молча идёт принимать душ, не сказав Тэхёну ни слова. «Обиделся…» — сквозит в его мозгу. Тэ заторможенно шмякает глазами, постепенно трезвея и понимая, насколько некрасиво он поступил по отношению к любимому. «Я бы тоже обиделся на его месте… Хотя… Какой там, обиделся?! Я бы ему все волосы повыдёргивал нахрен за такое!» Он садится и снимает с себя одежду, пропахшую алкоголем и табачным дымом. Оставшись абсолютно голым, Тэхён идёт к Чонгуку и без стука открывает дверь в ванную. Стоя с закрытыми глазами под струями воды, Чон не замечает его бесшумного появления, и Тэхён осторожно встаёт с ним рядом, дотронувшись до мокрой спины. — Прости меня, Гуки… — целует каменные лопатки, слизывая воду. — Тэхён, не надо, — голос пропитан какой-то вселенской тоской, и Тэхён, не раздумывая, разворачивает его к себе. — Надо, Гуки… Он медленно опускается перед ним на колени, держась за его крепкие бёдра. Поднимает кверху лицо, по которому струится вода, и пошло облизывает свои пухлые розовые губы. Чонгук продолжает стоять, не двигаясь, и лишь его член, подчиняясь природным инстинктам, заинтересованно дёргается в ответ. В глазах Тэхёна вспыхивает азартный огонёк. Он сейчас себя чувствует преданной Анастейшей перед своим доминантом, а потому послушно ждёт его разрешения к действиям. Выдержки Чонгука хватает ненадолго. Он уже готов с позором признать своё поражение в этой игре в гляделки. Член призывно поднимается, наливаясь кровью, а Тэхён, уставившись на него, гулко сглатывает скопившуюся слюну. — Давай, Тэ… Вот и всё… Команда дана, задача яснее ясного, и Тэхён придвигается, открывая соблазнительный рот. Член Чонгука вкусный… Тэхён не устаёт повторять этот интимный комплимент в адрес Гуки-младшего. Он бы и сейчас с удовольствием похвалил его, да вот только рот занят: нежная кожа скользит по его влажному языку, даря приятную тяжесть. Чонгук смотрит сверху вниз на то, как его напряжённый ствол исчезает между блестящих губ. — Умница… Толкаясь сильнее, он сжимает мокрые пряди Тэхёна, не жалеет его, грубо трахая, отпуская всю свою накопившуюся усталость и злость. Тэхён покорно принимает его, поднимая вверх глаза, чтобы убедиться в своём умении доставлять удовольствие. Стянув волосы в кулак, Чонгук входит по самые яйца, и совершив последний глубокий толчок, кончает Тэхёну в распухшее горло. Тэхён глотает всё до последней капли, даже не пикнув. Опускает вниз раскрасневшееся лицо, продолжая стоять на затёкших коленях. А в следующий миг его обнимают родные сильные руки. — Тэ… Малыш, я не перестарался? — Чонгук обеспокоенно поднимает влажное лицо Тэхёна, держа за подбородок. — Любовь моя, не молчи… Тэхён облизывает опухшие губы, перескакивает глазами с одного зрачка на другой и шепчет: — Ты простил меня? — Ох-х, Тэ… Вернувшись в кровать, они лежат, обнявшись под одеялом. — Никогда не делай так больше, Тэ… Ты представить себе не можешь, как я с ума сходил, гадая где ты… — Чонгук в доказательство своих слов сильнее сжимает хрупкое тело, целуя Тэхёна в макушку, — никогда не простил бы себе, если с тобой случилось бы что-то… — А я думал, ты меня ревнуешь… — Тэхён ухмыляется, рисуя пальчиком на груди Чонгука узор. — Не без этого… Как представлю, что на тебя пялились все эти… — он не договаривает, скрипя зубами, чем вызывает тихий смешок Тэхёна. — Ну, хватит, Гуки. Я всё понял и осознал, прости ещё раз… — Тэхён зарывается носом в тёплую кожу ключиц и щекотит их своим дыханием. — Я так люблю тебя, Тэ… Я жить не смогу, если потеряю тебя! — Не потеряешь… Я всегда с тобой, весь твой… На веки вечные… — Обещаешь? — Обещаю.***
В утренних лучах рассвета Чимин неимоверно выгибается, сидя на члене Юнги. — Боже! Да! Ещё! Юнги вгоняет свой нехилый агрегат в растянутую задницу своего парня, наказывая его таким образом за ночные выходки. — Я из тебя сейчас так всю дурь вытрахаю, что ты не только танцевать, но и сидеть не сможешь! — Да, папочка! Сделай это! Накажи меня! — Вот чёрт! Тебя даже наказывать невозможно! Тебе всё, как коту сметана! — снимая с себя Чимина, Юнги ставит его раком, смачно шлёпнув по ягодице. — Только попробуй прикоснуться к себе, детка — будем трахаться до вечера, понял? — Да, любимый, — сладко тянет Пак, облизывая высохшие губы. «Можно подумать — я против…» Юнги с остервенением вколачивается в податливое тело, не встречая никакого сопротивления, лишь томные стоны срываются с губ Чимина. «Вот ведь… Хрен знает, чем тебя задеть, чтобы неповадно было…» Тут вдруг Мину приходит в голову гениальная мысль. Он замедляется и аккуратно достаёт свой член, снимая презерватив. Встаёт с кровати, вальяжно направляясь к раскиданной одежде. — Я не понял… Ты уже всё, что ли?! — оборачивается, стоящий раком, Чимин. — А я?! — А ты, детка, можешь подрочить, — Юнги без зазрения совести натягивает на себя боксеры и выходит из спальни, довольно насвистывая. — Юнги, блять! Это чё за нахуй?! — Чимин, откровенно недоумевая, садится на кровать. — А кто трахать меня будет, ээ?! — Не знаю, малыш… Может сходишь в клуб? Подцепишь кого-нибудь, кто удовлетворит тебя… — Так… Ладно, я понял! Ты таким образом пытаешься мне насолить, да? — Какой ты догадливый, — Юнги, ликуя в душе́, размешивает сахар в чашечке с кофе. — не всё же тебе только наслаждаться, мой мальчик… — Юнги, мать твою! А ну-ка вернулся живо и засунул в меня свой огромный член! — Чимин пыхтит от злобы, насупившись, как ёжик. — И не поду-у-умаю-ю-ю! — тянет нараспев довольный Мин. Клуб, Чимин-и… Клуб… — Да ты издеваешься, что ли?! — голый Пак выхватывает из его рук чашку с кофе, с грохотом ставя её на стол. — Юнги! Я не шучу! — И я не шучу, малыш, — уже спокойно отвечает Мин, с грустью глядя в эти невероятные глаза. — Ты сделал мне очень больно, котёнок… Я так люблю тебя, а ты… — он отворачивается от Чимина, уставившись пустым взглядом в окно. — Прости, Юнги… — Пак ласково обнимает его со спины. — Прости пожалуйста… Я обещаю, что больше никогда… — Точно?! — развернувшись, кипящий внутри от нетерпения, Юнги сжимает его плечи, заглядывая в глаза. — Точно… — Чимин улыбается, моргая заслезившимися глазами. — Бегом в постель, малыш!!!