красота в глазах смотрящего.

за окном солнце светит наконец, радуя уставших от пасмурной людей: вроде, лето началось, а тут похолодание вдруг, что за дела. Дима, не то чтобы не разделяет этой радости, просто ему ближе именно хмурое небо, готовое выплеснуть на всё живое накопившиеся эмоции в лице дождя или даже гроз (и нет, это не потому, что он чернокнижник, жуткий и мрачный). может, это и не самая подходящая погода для прогулок, но Матвеев всё равно в это время находится либо на студии, либо дома, так что происходящее на улице служит лишь оттенком атмосферы определённого дня. шёл долгожданный выходной, Дима, наконец, смог заняться любимым делом, оставаясь с ним один на один: Олег ещё несколько часов назад уехал, чтобы с Сашей закончить дела. рисование всегда служило для чернокнижника отдушиной, помогало выразить невыразимое, когда нужно было выплеснуть накопившиеся эмоции, давящие с каждым днём всё больше. многие говорят, что сам процесс рисования расслабляет, а конечный результат убивает. Дима с этим не спорит, но и позицию эту не совсем принимает. да, результат не всегда получается идеальным или, по его мнению, сносным, но важно лишь то, что сковавшая душу тяжесть отступила, отразившись на холсте. сейчас Матвеев пребывает в хорошем расположении духа, «в ресурсе» — если говорить кратко. и рисует он не с целью отвлечься, а для своего удовольствия. смешивает цвета нужные, кисточкой мягко холст гладит, оставляя за собой следы прикосновений. Дима сначала думал, что не пойдёт ничего, потому что долго подбирал нужные виды, пейзажи, в телефон уже полез, чтобы оттуда что-то выцепить подходящее, но и там не пришёл ни к чему. спасла положение, пожалуй, галерея, которую тот открыл уже автоматически. когда Олега рядом не было, Дима постоянно фотографии их пересматривал. привычка у него была такая: фотографировать «всё подряд», как сказал бы какой-то человек со стороны, но этим «всё подряд» для чернокнижника были моменты, которые хотелось сохранить в памяти навсегда. в сердце это и так храниться будет всю жизнь, он знает, а вот память имеет свойство стирать самое яркое, самое дорогое нещадно: будь то хорошие воспоминания или плохие, оставляя лишь послевкусие. смотря на фото словно переживаешь эти мгновения снова. вот они с Олегом в кафе сидят, медиум в телефоне что-то ищет, латте в стаканчике второй ладонью обхватывая, а на другой фотографии младший на диминых бёдрах спит, а сам Матвеев пряди цвета тёмного шоколада через пальцы пропускает. но остановился он всё же на фото, сделанной из окна их прошлой квартиры. сколько же разговоров по душам, сколько объятий и в то же время слëз видели эти четыре стены. запечатленный пейзаж за окном манит и согревает одновременно: капли по стеклу сползают как змейки-ручейки, тучи свинцовые постепенно расползаются, уступая солнцу. рисование увлекает так, что время перестаёт существовать: кисточка последний раз проходится по холсту завершающим штрихом, прощаясь, солнце близится к горизонту всё больше, заставляя водителей включать фары, а фонари загораться, освещая дороги и тротуары. Диме кажется, что он выходит из своеобразного транса лишь тогда, когда слышит звук открывающегося замка и хлопок входной двери. Олег скидывает с себя куртку, ставит ботинки к остальной обуви, проходя вглубь квартиры и ища своего чернокнижника. тот находится довольно быстро в своей излюбленной комнате-мастерской, которую он обособил своими принадлежностями практически сразу после ремонта. младший подходит к нему, приветствуя и втягивая в долгожданный поцелуй. прошло всего несколько часов, но он уже безмерно скучал по своему парню, скучал уже в тот момент, когда за ним захлопнулась дверь их квартиры. чернокнижник обнимать не торопится: его руки, да и он сам выглядят соответствующе тому, кто беспрестанно взаимодействовал с кистями, красками и холстом. Олег переодевается в домашнюю одежду, провожая взглядом Матвеева, уносящего в ванную грязные кисти и другие принадлежности, после чего присоединяется к старшему сам. медиум что-то говорит про то, что Диме не стоило дожидаться его, а поесть самому, на что чернокнижник в шутку угрожающе тянет ладони, пестрящие красками, к чужому лицу. их легко перехватывают чужие тёплые руки, опуская к раковине и подставляя под струи тёплой воды. Дима в голове делает пометку о том, что, после ужина, он обязательно помоет все кисти и прочее, но сейчас его ждут более важные дела. к слову, более важные дела закончились сном без задних ног в обнимку, ибо оба очень устали за этот день. увы, художественным принадлежностям придётся подождать. Дима безмерно любит рисование, но его главным искусством и любовью является Олег.