Эротичный пион

Заключившее, что пляжных приключений им пока что достаточно, семейство Мин-Чон-Ким решило провести день на территории отеля, валяясь на шезлонгах и штурмуя местный рынок с бассейном. Позавтракав, опять-таки в компании династии Бан-Хван-Ли, альфы и омеги дружной делегацией направились к зоне отдыха. По обычаю кто-то бунтовал, кто-то мирно обсуждал курицу в вишневом маринаде, а кто-то по дороге досыпал то, что не было доспано ночью из-за гиперактивности отдельных лиц. Утро проходило на редкость безмятежно и спокойно, никто даже не подрался за честь первым пройти в калитку, а это о многом говорило. Горящие пятые точки Чана и Юнги, казалось бы, успокоились и перевели войну в статус холодной. Вечно спорящие Минхо и Намджун наконец замолкли, будучи под впечатлением от вчерашней песочной терапии, подействовавшей на них отрезвляюще, но надолго ли? Острые взгляды вещали сами за себя о том, что это противостояние века не закончено. Зато омеги слиплись между собой, как макароны в кастрюле, и мирной кучкой проводили отпуск в любви и согласии, иногда прочищая воспаленные мозги своих мужчин, конфликтующих не на жизнь, а на смерть. Даже сейчас омежья половина от мала до велика плавала в бассейне, совершенно не обращая внимания на Минхо с Намджуном, что на скорость читали рыболовные журналы, и Юнги с Чаном, мостящихся на одном лежаке, потому как мест больше не было, а в воду лезть не хотелось. Завидное спокойствие сохранял Хосок, предостереженно наблюдающий за другом, чтобы в случае чего броситься на подмогу. Тэхен и Феликс сидели на бортике, подставляя лица лучам солнца и изредка поглядывая за своими спящими альфами. — Эти сурки весь отпуск продрыхнут, — хмыкнул Феликс, умиляясь с сонного лица мужа. — Пусть высыпаются, — махнул на них Ким и огладил животик, в котором буянил малыш. — Сейчас бы крокодильчика в лимонном соку. — Или кровушки змеиной, — мечтательно вздохнул Хван. — Мы обязаны съездить на крокодиловую ферму. Я слышал, что там подают такие изыски на экскурсиях. — Обязательно поедем, — согласился Тэхен. К омегам подплыли их папы и дедушки. — Бусинки, у нас сейчас будет семейный променад в виде парной йоги. Собирайтесь и расталкивайте своих благоверных, явка обязательна, — подмигнул Чанбин, выбираясь из воды. Спустя пятнадцать минут члены семейств, уже переодетые по всем стандартам спорта, сидели на ковриках, расстеленных по зеленому газону прямо напротив водоема с варанами, внушающими, если не страх, то трепет своими синими языками, так сильно напоминающими шевелюру той, чье имя называть заведомо опасно, ведь можно навлечь на себя гнев небес, как минимум, а как максимум, вновь встретить эту нелицеприятную особу на своем пути в совершенно неподходящий момент, хотя, если так подумать, с данной персоной любой момент будет неподходящим. В ожидании инструктора альфы развалились на маленьких ковриках в позе морской звезды, пока омеги делали растяжку. Помимо уже знакомых личностей в группе наблюдались леди-бои, которых легко было вычислить по грубому голосу и торчащему кадыку. Кто бы видел ошарашенные лица деда Юнги и деда Хосока, когда они как вежливые и добропорядочные граждане поздоровались со всеми присутствующими, а в ответ услышали мужские приветствия от миловидных таечек. — Ебана рама-пилорама! Ты это видел? — прошептал Мин на ухо друга. — Да это ж пиздец. Юнги, я тебя прошу, ты, когда во всякие позы вставать будешь, пожалуйста, береги свое драгоценное очко, а то мало ли, кто-нибудь на автопилоте влетит, и пойдет пузда по ямочкам, — Хосок обеспокоенно оглянулся. — Я-то все пойму и приму, но перед Чимином неудобно, беременный все-таки. — Не ссы в трусы, Хорс. У нас на такой случай есть громоотвод в лице Сынмина и Чонина, они на себя весь удар примут еще и довольными останутся, — Юнги старался не смотреть в сторону трансвеститов, кокетливо поправляющих волосы. — Но ты на всякий случай тоже ворон не считай, а побольше за задницей следи. Этот полуголубой дивизион к добру не приведет. — Будем молиться за нашу жопную девственность и за их гормональный упокой, — Чон нервно сглотнул, когда увидел инструктора, входящего в ту же половую принадлежность, что и таечки. — Дорогой, а твоей маме невестка не нужна? — внезапно спросила одна из леди-боев у деда Юнги. — Вы хотели сказать, не нужен ли моей маме зять? Нет, у нее уже есть самый прекрасный в мире, — Мин подскочил с места и спрятался за Чимином. Когда внешние, но не душевные волнения устаканились, инструктор объявил два подразделения для йоги. Те, кто на беременную, располагаются слева, а те, кто на эротическую, справа. Вот тут-то дед Хосок чуть не окочурился, когда услышал свое имя в правом списке. Мир буквально ушел у мужчины из-под ног вместе с синим ковриком, который усиленно пыталась вытащить Лиса. И все бы ничего, Чон был бы совсем не против отдаться в руки любимой жены да еще и провести это время с пользой, но некоторые факторы конкретно так омрачали данную перспективу, а именно — трансвеститы, все до единого оказавшиеся в группе по эротической йоге. Полностью потонуть в болоте страха не давала пара Сынмина и Чонина, стоявшая впереди, словно спасительное светило, способное оградить от мирских опасностей в виде потревоженной задницы. Дед Юнги, видя, что дружбана утягивают в трансгендерный водоворот, схватился за сердце, испуганным взглядом метаясь по окружающим. Мин уже готов был бежать на подмогу, но его ткнул в бок Чимин, оповещая о том, что занятие началось. С болью в груди и слезящимися глазами альфа принялся выполнять задания от инструктора на пару с Чимином. Минуты тянулись бесконечно долго, и Юнги, чтобы отвлечься от беспокойных мыслей о судьбе дорогого друга, перевел взгляд на любимого мужа, выгибавшегося в такие узлы, что даже самый заядлый матрос, увидев это, отвесил бы челюсть. — Я даже не знал, что ты так умеешь, — хохотнул Юнги, мягко похлопывая по ягодице мужа. Омеги в весьма откровенных костюмах для йоги, обтягивающих все слишком неприлично, выглядели так соблазнительно, что даже фонарные столбы мигали от великолепия, которое предстало перед ними, а вараны по тихому облизывались, выглядывая из воды. Чимин встал в позу «собака мордой вниз», и от сия действа у половины альф морда внезапно поползла вверх. Даже Намджун, просто валявшийся на траве умудрился потянуть спину, когда извернулся, чтобы посмотреть на Пака с широко разинутым от удивления ртом, за что тут же выхватил смачных люлей от своего мужа, а вслед огреб еще и кожаным сандалием тестя по темечку. В целом, занятие беременной стороны проходило без происшествий. Юнги бдил, чтобы никто не пялился на его прелести в виде Чимина; Намджун во избежание катастрофы сидел и медитировал, Сокджин резво выполнял задания, а Тэхен и Чонгук вместе с Хенджином и Феликсом мирно занимались под чутким руководством инструктора. Чанбин и Чан, скорее всего прошаренные в данном виде спорта, с мастерством упражнялись в растяжке, изредка кряхтя от натуги; Минхо и Джисон, примирившиеся после вчерашнего инцидента, любовно поддерживали друг друга в случае неудач. Все страсти сосредоточились на стороне эротической, где ревнивый дед Хосок пытался закрыть собой жену, напялившую короткие леопардовые шорты, больше напоминавшие трусы, одновременно с этим исполняя пируэты, которые без стеснения показывал инструктор. Лиса в свою очередь с усердием изворачивалась в асанах, как рыба, плавающая в воде, и еще успевала умиленно пищать с Сынмина и Чонина, делающих упражнения с завидной красотой. Чону не нравилось повышенное внимание любимой к этим двум альфам, а потому он усиленно пытался перенять его на себя. Кто бы видел, как выворачивался Хосок, внезапно почувствовавший родственную связь с отрядом ужей. И так присядет, и эдак крутанется, и замрет в позе скрюченной креветки, и задницу отклячит, а все без толку. Жена, увлеченная новым занятием, совсем не восторгалась выпадами мужа. Тогда мужчина решил пойти на крайние меры. Перекрестившись три раза и мысленно глотнув самогонки для смелости, Чон опустился на поперечный шпагат, повергая всех собравшихся в тихий ахер. Безмолвие, в котором застыли все: от леди-боев до геев, прервалось треском ткани на шортах деда Хосока. — Это что, завершающий салют был? — рассмеялась Лиса, помогая мужу встать. — Хоби, я даже не думала, что у тебя такая хорошая растяжка. — Чего не сделаешь, ради любимой женушки, — Чон демонстративно притянул Лису к себе и поцеловал в губы на глазах у всех, чтобы знали, чья эта королева. Вдоволь насмеявшись, оба семейства поплелись в отель расслабляться после новшеств в своей жизни. Все, за исключением Сынмина и Чонина, решивших уединиться в пляжной раздевалке, разошлись по номерам. Дед Юнги, разлегшись на холодном полу после насыщенной зарядки, достал телефон и принялся звонить Ферапонту, чтобы разведать, как там Гашиш живет-поживает. Убедившись в том, что с дорогим псом все более, чем хорошо, Мин заверил в этом и своего мужа, беспокойно мельтешащего вокруг альфы. Услышав, что с его газонами и любимым Джинушкой все в порядке, Чимин облегченно выдохнул и уселся на бедра мужчины. — Сегодня вечером едем на ночной рынок, готовься, — хмыкнул Пак, забираясь пальцами под футболку Юнги. — Я надеюсь, там не будет трансвеститов? На сегодня с меня хватит, — Мин поморщился, вспоминая взгляды таек. — Не переживай, там будут только палатки с одеждой, сувенирами и едой. — Едой? Я в деле, — встрепенулся альфа, укладывая руки на ягодицы омеги. — У меня в планах попробовать все, что там есть, кроме жуков всяких, — Чимин коснулся чувствительных сосков Юнги. — А я хочу что-нибудь острое, — мужчина сжал бедро мужа. Внезапно в дверь постучались, и, не дожидаясь разрешения, в нее бесцеремонно вошли Лиса и белый, как мел, Хосок, тридцать минут назад еще бывший красным, как сваренный рак. — Вы когда-нибудь перестаете ебстись? — хохотнула женщина, усаживаясь на кровать. — Нет, у нас этот процесс на протяжении всей жизни беспрерывен, — фыркнул недовольный Юнги, которого так нагло обломали. — Чего надобно, дорогуши? — У Хоби потрясение случилось, — Лиса кивнула на поникшего мужа, что стоял возле тумбы телевизора ни живой, ни мертвый. — Что такое? — подскочил Мин. — Юнги… Эти ебучие тайцы, чтоб их в жопу выебли, спиздили банку с настойкой, которую я вчера сделал из натыренных в столовке арбузов! На святое посягнули, Юнги! — Хосок трагично прикрыл глаза рукой. — Не драматизируй, муженек. Лучше пиздуй разбираться на ресепшен, — хмыкнула Лиса. — И кента своего с собой возьми! — Вы меня, конечно, извините, не сочтите за грубость, но какого хуя вы из-за настойки решили разобщить нашу репродуктивную деятельность? — пропыхтел Чимин, отказываясь слезать с альфы. — Ну Мини, дело мирового масштаба! Международные отношения! Мы не можем позволить этим тайцам подорвать авторитет нашей Родины! Мы должны отстоять свою честь и честь деревни Пчелоебово на межнациональном уровне! — воскликнул Мин, настроенный крайне решительно. — Так вот ты как! Ну ладно, муженек, я запомнил, — Пак скрылся в ванной, громко хлопнув дверью. — Ну всё, горе мне. Но ничего, не посрамимся перед иностранцами, покажем всю мощь российских сельчан, — дед Юнги отряхнулся и поспешил на выход из номера, таща за собой друга. — Два брата-акробата, — Лиса закатила глаза и откинулась спиной на матрац, прислушиваясь к звукам воды, доносившимся из ванной.

***

Доведенные халатностью сотрудников отеля до белого каления, разозленные Юнги и Хосок шустро подлетели к ресепшену, за которым их услужливо встретили кудрявый таец и две администраторши. Они приветливо улыбались гостям, явно не предполагая, какой бурный шквал эмоций от униженных и оскорбленных туристов они сейчас выслушают. — Доброго полудня, граждане. У нас к Вам весьма деликатный разговор, — начал Мин. — Кто из вас спиздил мою настойку?! С какой стати, вы меня извините, я скандал такой учиню! Я спрашиваю, с какой стати?! Это что такое вообще за выступления ваших уборщиков?! Я требую владельца отеля для разбирательств! Я это просто так не оставлю! — Хосок, которому явно требовались успокоительные, рвал и метал. Администраторы засуетились и начали звонить владелице. Через несколько минут в холле появилась женщина-армянка, грозной походкой направлявшаяся в сторону Юнги и Хосока, ничуть не испугавшихся такого напора. — Что здесь происходит? — она недовольно сощурилась. — Это же Вы, тетя Армена из Сургута? — внезапно спросил дед Юнги. — Ну да, Арменчик — мой любимый племянник, а что? — А мы его друзья, постоянно у него на рынке закупаемся. Он нам билеты в Ваш отель продал, — поделился Мин. — И в этом самом отеле произошла кража имущества! — не унимался Чон, сложивший руки на груди. — Какая кража? Быть не может! — отрезала женщина, скептически оглядывая туристов. — Еще как может! Ваши сотрудники утащили у меня из номера банку с арбузной настойкой, в которую я вложил всю свою душу! — фыркнул Хосок. — Вот паразиты! Я им устрою кузькину мать! Подождите, дорогие гости, на диванчиках, я сейчас все решу, — армянка мило улыбнулась. Мужчины сели на диван и принялись ожидать. Хозяйка отеля очень громко отчитывала своих подчиненных, требуя, чтобы они вернули банку. Под угрозой увольнения одна из горничных все же отдала напиток владелице, которая тут же отстранила ее от работы. Уладив все организационные моменты, армянка подошла к альфам и протянула им пропажу в придачу с семью билетами на шоу трансвеститов в «Мимозе» — парке, что находился через дорогу от отеля. — Еще раз искренне приношу свои извинения, такого больше не повторится. Девчонка совсем новенькая, незнакомая, так что я даже не ожидала, — женщина пожала мужчинам руки. — Благодарим за содействие, — Хосок прижал банку к сердцу и вздохнул, успокаиваясь после пережитого стресса.

***

К вечеру, когда на улице уже стемнело, нервы пришли в норму, а тела стали отдохнувшими, семейства вновь сели в тук-тук и поехали на ночной рынок. Прохладный воздух освежал, и альфы, опасаясь за здоровье любимых омег, грели их в своих объятиях. Поездка выдалась на удивление тихой и романтичной, никто даже не ругался и не пытался скинуть друг друга на дорогу, а разговоры о рыбах так и не заводились, кажется, теперь они стали табуированными. Наконец подъехав к пункту назначения, альфы и омеги вереницей выползли из такси и поспешили в сторону палаток, решив держаться вместе, дабы не потеряться. Стоял гомон из голосов продавцов и покупателей, по дороге быстро проносились мотоциклы, теплый воздух смешивался с пряным ароматом еды и благовоний, а над палатками светились фонари. Каждый киоск не был похож на другой: в одних продавали игрушки, в других трусы и носки, в третьих обувь, в четвертых одежду, а в пятых еду, напитки и еще очень много всего. Атмосфера ночного рынка захватывала дух и сразу затягивала с головой, заставляя восторженно оглядываться по сторонам в поисках понравившейся вещи. Тэхен, словно загипнотизированный, остановился возле павильона с фигурным мылом, благоухающим своими свежими запахами. Омега глубоко вдыхал аромат и чуть ли не облизывался, глядя на очень аппетитные на вид фигурки. Чонгук, стоявший рядом, смотрел на своего жениха и без преувеличений был готов скупить ему весь ассортимент этой лавки, только чтобы видеть горящие глаза и счастливую улыбку на родном лице. — Тэ, тебе купить мыло? Какое ты хочешь? Только скажи, я куплю. Хоть десять, хоть двадцать. Выбирай, — Чон мягко приобнял парня за талию. — Я хочу вот это, — Ким кивнул на маленькую упаковку в форме лотоса. — Может быть, еще какое-нибудь? — Нет, только это. Чонгук заплатил продавцу и повел довольного омегу вслед за остальными. Тэхен все не мог нарадоваться такому ценному приобретению и без конца благодарил своего альфу, нежно целуя его в щеку. Вдоволь налюбовавшись красивым мылом, Ким распаковал его и, вдохнув сладкий аромат жасмина, исходивший от фигурки, откусил добрую ее часть. — Ну я не знаю, что они туда кладут, отрыв фляги произошел просто, — пробубнил Тэхен с вселенским удовольствием в глазах. — Это круче, чем оргазм. — Прямо-таки круче? — сощурился Чонгук, ревниво поглядывая на мыло. — Не переживай. С тобой ничто не сравнится, — парень ткнулся носом в шею возлюбленного. Омеги сметали всё на своем пути. Продавцы сегодня ликовали, ведь им удалось заработать целое состояние на двух семействах, решивших скупить всё и вся. Крема, мази, сережки, браслеты, кольца, трусы, погремушки, шорты, шляпы, аромапалочки и всё, чего душа шопоголика могла только пожелать, одно за другим падало в пакеты, которые водрузили на бедных альф непосильной поклажей. Мужчины, словно сошедшие с картины «Бурлаки на Волге», черепахами плелись за своими благоверными, уже сто раз пожалев о том, что выбрали для поездки Таиланд, а не какой-нибудь Северный полюс, где из базаров можно встретить разве что птичий. Часы тянулись мучительно долго, ряд сменялся рядом, палатка мелькала за палаткой в нескончаемом рыночном потоке. Каждые сорок минут семейства устраивали привал, чтобы не лишиться рабочей силы в лице дорогих муженьков. Когда силы альф, несмотря на периодический отдых, окончательно иссякли, омеги смилостивились над ними и оставили сидеть на лавочке, пока сами отправились дохаживать последние ряды. Делегация омег пролетела до конца рынка очень быстро, ибо в крайних палатках расположились продавцы юбилейных монет, к которым у туристов совершенно не лежала душа. Закончился рынок рядом с проселочной дорогой, по которой время от времени проносились мотоциклы и автомобили. Одна из машин остановилась возле дружной кучки омег, сигналя. Из открытого окна высунулась голова какого-то обрусевшего тайца, лыбящегося до ушей. — Бубочки, садитесь — прокачу, — на ломаном русском пролепетал мужчина, похотливым взглядом рассматривая каждого из небольшой компании. — Ты кому сигналишь, а?! — встрепенулся Тэхен. — На первом месте у меня все, что касается моей чести! Я за свою честь и честь моих близких! — Ким, не договорив, яростно схватил валявшийся на дороге старый дорожный знак и кинул его на лобовое стекло тайца. В считанные секунды к шайке омег подбежали патрульные полицейские, стоявшие неподалёку. Они быстро оформили туристам экскурсию до полицейского участка, и уже через пять минут возле дороги стоял одинокий Чанбин, следящий за уезжающей полицейской машиной и не попавший под опалу, только потому что на пару минут отходил в туалет. Не растерявшись, Чанбин прыгнул в первый попавшийся тук-тук и, протянув таксисту пару сотен бат, попросил ехать вслед за полицейскими, не отставая. Мужчина, завлеченный деньгами, сорвался с места, оставляя после себя клубы пыли.

***

Альфы на удивление мирно сидели, будучи вымотанными в самое «не хочу». Никто даже не говорил, все просто дремали, крепко прижимая пакеты к груди, чтобы никто ненароком не отобрал. Дед Хосок и дед Юнги, которым совсем скоро стало скучно, укатили тележку, одиноко стоявшую возле входа в какой-то минимаркет, и устроили в ней, по словам Мина, модную фотосессию. Следом за друзьями последовали и остальные альфы, посчитавшие идею мужчин очень даже креативной. Чонгук и Хенджин, провозгласившие себя часовыми, следили за временем и уже через пятнадцать минут начали ерзать на месте, порываясь бежать на поиски любимых, но их успокоили старшие, сказав, что омеги за этот промежуток могли только обсудить, покупать им розовый пневматический пистолет или тот, что со стразиками. Но минуты шли, а омег все не было и не было. Поддавшись волне беспокойства, так и плещущего в глазах Хенджина и Чонгука, мужчины все же согласились организовать поисковой отряд благоверных. С болью в ногах и беспочвенным неспокойствием в сердцах альфы обошли рынок до самого конца и попали на эпизод заключения омег стражами закона. Не успев ничего сказать, мужчины увидели, как вслед за полицией уехал и вышедший из кустов Чанбин. — Бляха-муха, нельзя было оставлять их одних… Это ж надо так: пойти за безделушками и попасть под конвой, — нервно хохотнул Чонин, крепче сжимая ладонь Сынмина от напряжения. — Я уже ничему не удивляюсь. Это же наши мужья, — хмыкнул дед Юнги, совершенно не зная, что делать, куда звонить и в какие службы обращаться. — Единственный раз я готов с тобой согласиться, — пробормотал Чан, хмурясь. — Пойдём в посольство! — внезапно выдал Намджун. — Это посягательство на наш суверенитет. — Зятек, если твой рот не может сказать умной мысли, незачем его раскрывать, — фыркнул Мин, набирая номер владелицы отеля, с которой мужчинам удалось подружиться. — Сейчас все решим.

***

К сидящим в обезьяннике омегам присоединился ещё и Чанбин, которого по умолчанию приписали как соучастника преступной группировки, устроившей нападение на добропорядочного гражданина, отказавшегося под тяжёлым взглядом дедули Чимина от написания заявления. Мужчину отпустили, а вот омег оставили в изоляторе до следующего дня в качестве профилактических мер против повышения уровня преступности в королевстве. Главы семейств этому ничуть не огорчились, наоборот, сочли за приятный опыт, достали из закромов шоколадки и начали голосить песни на весь участок, заставляя полицейских чуть ли не на стены лезть от странных, на их взгляд, мотивов. — От вашей грязи мусорской мы настрадались! Поели вдоволь у хозяина харчей! Мы раньше срока, было дело, отзвонились по актировке лазаретовских врачей! — дружный хор имени Мин-Чон-Ким-Бан-Хван-Ли сотрясал стены камеры, а стражи закона в это время молились всевышним силам, обещая больше никогда не связываться с русскими. — Хоп, мусорок! Не шей мне срок, машина Зингера иголочку сломала! Всех понятых, полублатных, да и тебя бля, мусор, я в гробу видала! Внезапно дверь участка распахнулась, и в неё гурьбой ввалились до того распереживавшиеся альфы, что их лица покрылись красными пятнами. Исключение составлял дед Юнги, у которого щеки, наоборот, побелели от шока. Мужчины, настроенные крайне враждебно, объединились для спасения любимых и собирались таранить кованую решётку в случае неудачных дипломатических переговоров. Омеги же, кажется, совсем не замечавшие своих муженьков, продолжали весело распевать песни, умудряясь ещё и приплясывать. — Хэлоу, фраерочки! Мы пришли за нашими сужеными! — с видом великого посла заговорил дед Юнги, подходя к полицейским. — Отпустите по-братски. — Это ваши? — на ломаном русском спросил один из них. — Целиком и полностью, — кивнул Мин, пересчитывая омег по головам. — Заберите их, пожалуйста, — слёзно попросил полицейский, хватаясь за руку Юнги, как за спасательный круг. — Они нас уже заебашли. — Эти красавцы могут, — хмыкнул Сынмин, махая Лисе, на что дед Хосок вскинул бровь, мол «какого хуя». Спустя пять минут все обнимались, радуясь долгожданной встрече, а Тэхен, почувствовавший себя в своей среде, напоследок обвел помещение взглядом и махнул полицейским в прощальном жесте. — За окошком помашу тебе, мусор, ручкой, — пропел Ким, цепляясь за локоть Чонгука и закидывая пакет с манго на плечо. — Эх раз, мусору я плюну в глаз. Я жиганка вольная, ты рожа протокольная! — подхватила Лиса, которой приключение в обезьянник явно пришлось по вкусу. — Покеда, лейтенантики, — крикнул Джисон. — Младший лейтенант, мальчик молодой… — Это кто там у тебя молодой, а? — ревниво буркнул Минхо, сильнее прижимая мужа к себе за талию. — А тебе скажи, и ты захочешь, — хмыкнул омега, щелкая альфу по носу. Семейства наконец покинули участок, оставив бедных таиландских полицейских в покое. Стражи закона ещё долго вспоминали это ночное дежурство, из-за которого на их волосах появилась седина, а глаза мало-помалу начали подергиваться.