Исцеление

Как я и говорил, моя мама из тех людей, что всегда здесь и сейчас. Занимаясь каким-то делом, она полностью на нём сосредотачивается. И потому, первую половину дня она занималась готовкой. Делала салаты. На этот раз не один, а три. Что-то непонятное моему ограниченному уму мутила с мясом. А потом, когда всё стало более или менее готово... Ушла. На два часа, тринадцать минут. Я прямо засёк. Вернулась она с двумя сумками. Каждая побольше вчерашней с подушками и плакатами. – Это что? – удивился я. – Это твои новые наряды. – Эм... И зачем мне столько? – Надо. – Вот прямо так надо... Мам, я один раз собираюсь переодеться! Один! – Не препирайся. Лучше отнеси их, а то я устала. Понимаю отчего. Занести такие сумки на четвёртый этаж без лифта – это уже неплохая такая разминочка, даже для мужика. Я оставил их в маминой комнате. Но вскоре вернулся, и заглянул внутрь... Любопытство меня съедало. От увиденного прямо как-то пробрало! Какого вообще чёрта? Там куча платьев, и даже... Ладно, положим лифчик для вида надеть я могу. Но трусы? Серьёзно? Этот предмет дамского туалета меня вот вообще добил. И я, не дав маме передохнуть, накинулся на неё с вопросами. Какого фига? Откуда это всё добро? Зачем трусы? Зачем столько одежды? Откуда плакаты? Почему музыка такая дрянь? Почему волосы красные? Нет, это круто, но почему? Я, чуточку с ними переборщил. А мама сидит себе такая спокойная. Улыбается, значит, добродушно так. – Помнишь тётю Риту? – спросила она. – Хм... Вспомнить конкретную мамину подругу тяжеловато. Они для меня все на одно лицо. – Напомни... – Брюнетка такая. – Мдам, это о многом говорит. – Она ещё тебе на День Рождения конструктор подарила, когда тебе десять лет было. Ах, да! Кажется, вспоминаю. Крутой конструктор для детей от трёх до семи лет был, если мне память не изменяет. – Ну и? – Это её дочери. – Мдам. Бедняжка, видимо, теперь вообще голышом ходит. – И почему ты у меня такой злой, а? – пожаловалась родительница. – Каким вырастила, мам. – Да уж, что выросло, то выросло. Нет, милый мой. Она из дома сбежала. – Голой, я так полагаю? – Это не смешно. Рита так убивается! Лично мне до этой Риты дела-то особого нет. Так что... – И куда она сбежала? С цирком? Чудовищно голая девушка? Заткнись, придурок! Заткнись! – Нет. Уехала в Сибирь. – Ну, тогда ей точно голой сбегать не стоило. Ну что сказать? Я идиот, который просто не знает когда надо остановиться., когда увлекаюсь. Бывает. Хотя зарекался же не наживать себе проблем. Но к счастью, мама слишком устала, чтобы злиться. – Да не голая она сбежала, успокойся уже. Если тебе интересно, я могу рассказать, что произошло. – Ну… давай. Надеюсь, одежда теперь не заразная? Идиот и есть идиот. Но мама сей выпад проигнорировала. И начала свой рассказ. Со слов той самой Риты, разумеется. Люда – так звали моего вещевого донора, была девицей замысловатой и задумчивой. Серьёзно? С такими-то музыкальными вкусами... Хорошо умела рисовать, хотела стать художником. Но вдруг свалился на её голову один приезжий... Нет, не парень. Солидный такой мужчина, бородатый и здоровый как медведь. Соблазнил её жизнью простой да исконной... Короче, они, не сказав Людиной маме, расписались. В связи с чем у тёти Риты и Люды вышел небольшой конфликт. Маленький такой. После которого Люда покидала, чего влезло в рюкзак, и навсегда покинула свой милый материнский домик. Домик, кстати, неплохой, я там бывал в гостях. И ныне, живёт она в Сибири своей, чуть ли не в тайге, да с мамой знаться не хочет. Только один раз позвонила, чтобы обрадовать, что тётя Рита теперь ещё и баба Рита. И всё! Ни ответа, ни привета, ни точного места проживания. Хотя маму она успокоила, что не тайге живёт, а во вполне себе нормальном городе. Ну, конечно я ёрничаю. Но мамино-тётя-Ритовский пересказ ещё хуже вышел. Все-то у неё там плохие. И Люда – дура неблагодарная, и муж её – лесник-совратитель, а она сама святая. Ладно, чего уж там... В общем-то, вся суть в том, что тётя Рита по дочурке прямо очень сильно скучает. И чтобы ей помочь, мама решила почти все вещи Люды у неё забрать. Типа, маме они сейчас нужны, а потом ей выкинуть проще будет. Тут только один вопрос возникал: – Эм... мам, ты чего? Ей всё рассказала? – Не всё. Сказала, что ты какую-то шутку новогоднюю задумал, и тебе нужен женский наряд твоего размера. А вы с Людой похожи. Во всяком случае, были. – Почему были? – Потому что если она рожала… – Зря спросил. – Да, зря. В общем, не думаю, что ей сейчас что-то из этого бы подошло. Вообще-то, это даже как-то и не так уж плохо, что одежду я получил, так сказать, по наследству. Если ты обращаешься к кому-то, чтобы тебе сказали, как выглядеть и какую одежду носить... Уж, наверное, ты не захочешь, чтобы этим кем-то была твоя мама. Или кто-то из её подружек. Лучше уж пусть это будет кто-то ближе к тебе по возрасту. И вот, всё как бы и готово. Одеться? Оделся. Рубашка длинная, дамская, приталенная – одна штука. Бижутерия – несколько штук, разного образца. Штаны, типа как шерстяные, тесно-обтягивающие – одна штука о двух штанинах. Косметика – опционально. Одежду выбирал я, а вот как меня накрасить – мама. Ну, то есть, как накрасить... Подкрасить. Чуть ресницы там, ещё чего по мелочи... В общем, прямо красавица получилась из меня – хоть замуж сразу. Мдам. Нет, ну любовь, конечно, зла, но лучше уж я как-нибудь обойдусь. Но суть в том, что не узнал бы во мне парня случайный зритель. Если, конечно, рубашку не задирать. Штаны то узкие, под ними всё хорошо видно. Оставалась главная проблема. – А что мне с голосом делать? Да уж, проблема актуальная. Голос как бы не важнее внешности в этом деле. Чёрт! Какого вообще фига? Может, стоило просто в голосовом чате связаться? Сказать, что камера никак не настраивается? Хотя, так себе идея, да и поздняк метаться. – А с голосом делать ничего не надо, – ответила мама. – Серьёзно? – А что ты с ним сделаешь? Голос так просто не меняется. Да и нет нужды. – А он у меня не грубоват для девушки? – спросил я. – Грубоват, милый мой. Но не так как у отца твоего покойного. Мдам… У папаши моего и в самом деле голос был мощный, басовитый. Но и у меня... Ну вот поставь в ряд двадцать человек. Десять парней и десять девчонок. Вели им и мне повторить одни и те же слова, а потом дай сравнить... И спроси про мою фразу, типа: «Эй, это парень сказал или девушка?». Ошибся бы лишь полный имбецил. С другой стороны, у женщин тоже разные голоса бывают. У этой маминой тёти Риты – голос совсем мягкий, тихий. У мамы – обычный такой, женский немного грудной. А у одной, типа как знакомой девчонки, из универа, голос покруче чем у моего папаши имелся. Нет, не такой басовитый, но очень прямо гортанный и мощный. Таким бы голоском, да в опере петь, да и комплекция у неё очень даже солидная... – С голосом ничего не сделаешь. А вот разговаривать правильно – это тебе лучше научиться. – Правильно? – не понял я. – Да. И держать себя – тоже. Девушки себя так не ведут. Ладно, чёрт с ним с поведением. Какое я поведение должен демонстрировать, когда камера мне на лицо направлена? Но вот по поводу голоса... Ну да. Пожалуй, мама права. Почему не может быть женщины с голосом как у меня? Есть же парни с высоким чуть ли не писклявым голосом. И есть женщины, которые говорят как мужики, если не круче. Мне ли не знать... – А что у меня в разговоре не так? – Много всего. – Ну, например? – Ты много грубишь. – Ага, а девчонки типа нет. – И эти твои «типа» – убрать надо. Про «типа» замечание уместно, но… причём тут женская речь? – Ещё, ты слишком машешь руками во время разговора. – Эм… не замечал. – Ну так вот, ты машешь. Меня это всегда раздражало, между прочим, – заявила мама. – Девушки тоже жестикулируют. – Это другое. И вообще... Почеши затылок. Странная просьба, но я почесал. – А теперь смотри, как ты это делаешь. Рука мамы резко завернула за голову, потряслась и как-то неестественно выпрямившись, вернулась на место. Выглядело как что-то среднее между роботом и куклой на верёвочках. – Я так не делаю. – Именно так и делаешь. – Да ладно! Надо мной все бы ржали, за это. Да я и сам бы поржал, чего уж там... – А теперь смотри, как это сделаю я. На сей раз, мама просто почесала затылок. – Попробуй ещё раз, почеши. Глядя в зеркало! Попробовал. И получилось… ну, не так как у мамы в первый раз, но ближе всё-таки к первому способу, чем ко второму. – Теперь понял? – Ну так... не очень. – Ох, горе ты моё! Придётся действовать всерьёз. Побудь-ка ты пока девушкой. – Чего? – не понял я. – Что слышал, милый мой. Сегодня, завтра… может ещё пару дней. Я тебе попытаюсь объяснить, что и как делать. Может, что-то и запомнишь. – И мне вот так вот ходить всё время? – Ни в коем случае, – возмутилась мама. – Завтра – это уж как хочешь. А сегодня чтобы надел что-нибудь торжественное. Праздник ведь, ты не забыл? – Ага, забудешь с вами. – Над манерами с тобой не четыре дня, а четыре года поработать. – А почему четыре дня? – Опыт, милый мой. Жизненный опыт. – Какой ещё опыт? – Ты, я так понимаю, хочешь своего парня… – Мама! – возопил я. – Прости, не удержалась. Ладно, своего друга обдурить, так? – Так. – Тогда, третье число – идеальное время. Если, конечно, сможешь с ним договориться. – Почему третье? – Тридцать первого, первого и второго все пьют. – Да ну? – Это правда. Если что-то нужно – раньше третьего числа всё равно ни до кого не достучаться. А в третьего все такие сонные, медленные, опухшие. Ему не до деталей будет. – Не очень хочется мне с таким общаться, – заметил я. – Зато, если он нагрубит, ты сможешь с чистой совестью прервать разговор. – Мам. – Что? – Какого фига ты такая хитрая? – Поживёшь с моё – узнаешь. – Типа да. Узнаю. А с другой стороны... что если он вообще не пьёт? Ну и да, ничего пафосно-нарядного я надевать не стал. Надел штаны поприличнее (почти как обычные мужские брюки, кстати), и рубашку застегнул нормально. Мы с мамой даже немного поругались по этому поводу. – Девушки себя так не ведут, – возмутилась она. Ну и чего уж.… Я высказал маме мнение, что она, мол, слишком уж пользуется этим поводом. Я же не как бомж вырядился. Чего она собственно хотела? Чтобы я платье напялил? Ну уж нет, увольте! Я даже для разговора ничего такого не надену. Тем более что-то мне смутно подсказывало, что зимой платья у девушек популярностью не пользуются. Как и было у нас принято в старые добрые времена, мы сели за стол в одиннадцать тридцать. Праздничный ужин превратился для меня в ад придирок. Сядь прямо! Ноги вместе, руки врозь. Не ешь так быстро! Не пей как лошадь! Не жаль как пчела, не ёрничай как… ты сам. Большая часть придирок была, конечно, по делу. Часть из них я прямо очень постарался запомнить. Что было трудно, учитывая их поток. Правда, после боя курантов, он сильно иссяк. Моя мама не то чтобы очень пьёт, но... Наверное, она пить не умеет. Или не пользуется этим умением. Даже я в своё время выучил правило, что градус надо только повышать. А она вначале выпила пару рюмок водки, а потом шампанское... Кто так пьёт? Может все? Может потому так и надираются на Новый Год... Маму малость развезло. Да я и сам немного перебрал. Чуточку. Не так как она, ибо пил только шампанское. И понеслось… – Мам.… А чего ты мне вообще помогать взялась? – полюбопытствовал я. – Потому и взялась. Чего, я сыну помочь не должна? – Да, но ты ведь против игры была. – Да ладно, чего уж, – ухмыльнулась мамаша. – Ты, милый мой, сам решаешь, что тебе важно, а что нет. Даже если занимаешься какой-то ерундой – дело твоё. Делай что хочешь. – Ну, для меня это важно! – Понимаю. – Правда? – удивился я. – Ну да. Ты кстати знал, что я, раньше, в волейбол играла? Знать-то я знал. Я много чего знал в своей жизни. А вот всё ли запоминал хорошо – вопрос другой. – Да, милый мой, – чуть мечтательно заметила мама. – Я хорошо играла. Могла бы знаменитой стать. – Ага, конечно. – Сарказм – это некрасиво. Девушке не подходит. Тем более, это правда. Я, может, серьёзно спортом хотела заниматься. – Может? Это как так? Ну и понеслось. Нет, мне точно нельзя пить. Я себе сам создаю неприятности. Вот, нарвался на долгую историю о маминой молодости. Когда, значит, юбки были длиннее, мораль – строже, и вообще деревья выше. А мама моя – подающей надежды молодой спортсменкой. Как ей говорили, с хорошим потенциалом, даже профессиональный спорт пророчили. Серьёзно? Думаю, она чуть приукрашивает. Суть же в том, что она в восемнадцать лет умудрялась работать и всё свободное время тренировкам посвящать. А спала, видимо, как раз на работе. Ладно, чего это я? Девушкам сарказм не полагается. Правда, самим девушкам об этом никто не сказал. У них ведь нет мамы-волейболистки. Ну, дальше такая себе история. Травма. Утраченные надежды. Уход из спорта! И это было больше похоже на правду. Я знаю, что у мамы был сильный перелом левой руки, об этом ещё папа рассказывал. Ну... Профи там или нет, но теперь я кое-что узнал о маме. Ей тяжело дался этот уход, и очень неприятно было расставаться с командой. Она считала их подругами, но без волейбола, их ничего не объединяло. Пожалуй, в этом есть смысл. Вряд ли мама вот так прямо приняла Варкравт за аналог своего волейбола, но то, каким образом я к своим друзьям привязался было для неё очевидно, не так ли? Типа, сопереживание такое. – Расскажи мне о своих друзьях? – просила она, видимо, расчувствовавшись. – Ну, одна из них – чернокнижница-нежить. А тот парень из-за которого проблемы – воин-орк. Мама посмотрела на меня как на некую бесполую имбецильную субстанцию. – А кто они по жизни? – уточнила она. – Понятия не имею. – А как их зовут? – Аннадейру… ну, чернокнижницу, зовут Таня. – А парня? – Не знаю. Его все Доргом называют, в чате. – А тебя там как зовут? – Эрминель. – Эх… не понимаю я ваших игр. Честное слово. Ну, чего я мог ей сказать? Что она старая и это нормально? Да ну... – Пойду я спать, мам. – Стой. Подарок? – Я тебе завтра подарю. – Да нет, твой подарок. – А… ну ладно. Мама ушла с кухни (да, мы празднуем на кухне, что с того?) к себе в комнату, и не вернулась. Я пару минут посидел, а потом пошёл проверить, что там она так долго. И увидел её развалившуюся на полу. Первой мыслью было: «Ну вот, допилась». Второй: «Да нет, не допилась. Что-то случилось...». Я подбежал к ней. Она лежала на спине, и глаза её были закрыты. Я слышал тяжёлое дыхание… – Мам… мам, ты меня слышишь? – Да, – подтвердила она, слабым голосом. – Ты как? – Не очень. В глазах что-то потемнело. – Встать сможешь? Тебе помочь? – Наверное. Принесёшь… воды? – Конечно. Я пулей сбегал за стаканом, помог ей присесть и дал попить. – Мам, чего с тобой было? – спросил я, видя что она уже пришла в себя. – Не знаю. В глазах потемнело, как в комнату вошла. – Ты… может, тебе к врачу сходить? Или скорую вызвать? – Ох… какая скорая в Новый Год? – Но… – Да схожу я к врачу. Давление подскочило, наверное. От алкоголя. – Тебе ещё помочь чем? – Да нет, успокойся. Всё уже нормально. Правда с подарком придётся повременить, хорошо? – Да… конечно. – Со стола убери, ладно? Я, наверное, лягу спать сразу. Так будет лучше. – Конечно мам... Со всей старательностью я выполнил своё задание. Что-то запихал в холодильник, что-то выкинул. Помыл и разложил по местам посуду. А потом отправился спать. Правда, долго ворочался. Не мог уснуть, беспокоился. На следующий день мы будто и забыли о происшествии. Мама была бодрой, и как всегда сосредоточенной. Ей не шло воспоминать о прошлом, она вновь была здесь и сейчас. Правда здесь и сейчас она всё больше телевизор смотрела, но делала это очень даже бодро. А я, в кои-то веки, смог поиграть. Правда, всё больше ерундой в игре страдал. Знакомых было мало, а друзей (коих, напомню, всего двое), не показывалось вовсе. В первого числа я отдыхал. А второго появился мой зеленокожий друг. И сразу мне написал. Слово за слово. Я узнал, что он на Новый Год особых загулов не устраивал, и если я захочу поболтать в скайпе – то он готов. Я так прикинул, и… пообещал, что завтра. Условились устроить наш видео мост ровно в полдень. Можно было и в тот же день, но... Почему-то в этот раз мне очень захотелось послушаться маму. Это ведь был честный совет. Помощь, о которой я просил. И попросил снова. Она достаточно пришла в себя, а мне... Мне бы не помешали ещё уроки о том, как это так мне себя не выдать. Следующим утром, мама начала серьёзную подготовку. В ход пошла косметика обычная, и мой, типа как новогодний подарок. Набор для наращивания ногтей. Дорогая штука, судя по коробке. Ну, что сказать? Выглядело классно. И маме явно понравилось мне их типа, наращивать. Только почему-то мне было не по себе от того, что они у меня на пальцах. Наверное, это такая психологическая штука. Типа, мне было страшно и стыдно. А ещё ногти эти меня смущали. Так что я выбрал для своего онлайн-рандеву кофту с длинными рукавами. Они, типа, подворачиваться должны были, но я этого не делал. Наоборот, постоянно прятал в них пальцы, чтобы ногтями не светить. Как мне потом сказала мама, это было очень женственно. Хотя почему? Я как-то и не понял. Само собой, перед началом разговора я жутко нервничал. Но стоило ему начаться, я как-то успокоился. Вспомнил главный совет, который мне дала мама, незадолго до начала. «Представь что ты действительно девушка, и веди себя естественно». Ну и постарался. Вроде даже что-то получилось. – Ну привет, Эрминель, – улыбнулся он мне. – Привет, – сказал я, стараясь чтобы голос звучал помягче. – Классно выглядишь. – Спасибо. Меня прямо так и тянуло что-нибудь ляпнуть, но вновь помог мамин совет. Если девушке делают комплимент, девушка его принимает, а не начинает с ним спорить или ёрничать... Хорошо, что эту мысль я себе успел вбить в голову. Выглядел он… обычно. Правда, несколько старше, чем я ожидал. Не то чтобы это было так прямо важно, но… чуток удивляло. Разговор дальнейший выдался… нормальным. На удивление. Комплимент меня немного напугал, показалось, что он сейчас начнёт ко мне чуть ли не приставать в онлайне. Но нет. Может, его напряг мой возраст (хотя он знал, что я студент… ка), а может он просто очень культурным оказался. Но разговор был не как разговор мужчины и женщины. А типа как разговор между двумя людьми. Я узнал, что он живёт в Уфе. Раньше не знал, хотя был в курсе, что у нас два часа разница, играя вместе трудно было не узнать. Узнал, что ему двадцать семь, и работает он культурологом. Я всё-таки удержался, и не спросил, что, мать его, значит это слово. Ну, то есть это явно что-то связанное с культурой, неудивительно, что он такой вежливый. Но что именно… думаю, этот тот случай, когда лучше оставить загадки мироздания самому мирозданию. А, и ещё я узнал, что его Васей зовут вне игры. Культуролог Вася – это звучит гордо, не так ли? О себе я старался не говорить, чтобы лишнего не ляпнуть. Я вообще говорить старался поменьше. Но не от стеснения, это была такая стратегия. Чем меньше говорю – тем застенчивее кажусь. Тем меньше меня будут доставать, чтобы я микрофон во время игры включал. Он всё спрашивал меня про волосы. Мол, покрашены ли они в честь моей эльфийки, или у неё волосы под цвет моих. Я признался, что это просто случайность, мне просто красный нравится, вот и всё. И вообще заметил ему, что мы с ней мол, неразрывное целое. Его это позабавило. Но в основном, мы про игру болтали. Разговор закончился легко. Я пообещал, что буду время от времени включать микрофон, и что если он ну очень сильно захочет, мы ещё поговорим по скайпу. А почему нет? Волосы у меня теперь красные, такими я их и оставлю, ибо сие есть круть несусветная. А переодеться если что я завсегда успею. В общем-то, на этом эпопея и затихла. Во время очередного нашего похода против супостатов, гильдия услышала мой голос. Микрофон я выключать не стал, но пользовался им очень редко. Плакаты остались висеть. Одежда отправилась частично в шкаф мамин, частично в мой. Были там реально прикольные вещи, и даже не очень прямо женские. Минули праздники. Неумолимо приближались экзамены, и я всё больше времени готовился, и всё меньше играл. Мама на меня ворчала, хотя я и не всегда понимал за что. Наверное, чтобы не расслаблялся. В субботу, за день до первого (и самого сложного) экзамена, орк в очередной раз попросил поболтать по скайпу. Я отказался, сославшись на экзамен. Он очень сильно попросил. Я сказал, что во время сессии что-то не хочется. В итоге условились, что сразу как сдам последний экзамен – тогда и поговорим. Экзамены я, разумеется, сдал, и сдал неплохо. Даже больше скажу, один я сдал хорошо, а остальные просто отлично. Ну и пришло время выполнить уговор. Ещё час общения в скайпе. Не знаю, чего я так упирался? Это уже особо и не пугало. И поболтать-то в принципе приятно. Видеть его рожу? Ну, это определённо не плюс, но и не минус особо. Наверное, мне просто было лень. Надо было как-то настраиваться. Просить маму, чтобы накрасила, и набор для наращивания в очередной раз доставать. Короче гемор. Но вот, всё сделано. Ну, то есть как всё... Глаза подкрасил я себе сам. Решил маме не говорить, как-то постеснялся. Ногти? Да кому они нужны! Я даже, с одеждой заморачиваться не стал, надел кофту из запасов Люды, и всё. Ну, ещё кое-что из бижутерии. Почему-то мне показалось, что именно это важно. Ну и... Разговор начался как в прошлый раз. Приветствие, комплимент, спасибо с моей стороны. А потом... Он сказал, что у него для меня сюрприз. И да узрел я, что присоединилась к нашей беседе ещё одна девица. – Привет Аннадейра, – поприветствовал её орк-культуролог. – Привет. И тебе привет, наша милая эльфиечка! – Эм... а я… Наверное, моя растерянность казалась неестественной. Но что я мог поделать? У меня в голове носились мысли о том, что это всё заговор. Какой? С какой целью? А кто его знает! Но, несомненно, заговор. – Ты мне не рада? – бархатно спросила девушка. – Я… нет, просто удивилась. – Хорошо. Мне очень было интересно посмотреть, как выглядит в реале наша милая жрица. – И как, понравилось? – поинтересовался коварный орк. Аннадейра подняла большой палец вверх и поднесла к своей веб-камере. – Ладно, не буду вас отвлекать от милой беседы. Пока! И отключилась. А мы с Доргнбаром остались, но беседа у нас уже не клеилась. Нет, ну а какого фига она клеиться должна? Я теперь от него постоянно подвоха ожидал. Так что как-то всё затихло быстро. Орк, конечно, извинился за такой сюрприз, но как-то говорить с ним мне всё равно не захотелось. Зато через пару часов, мне написала Аннадейра, и предложила поболтать в скайпе с ней. Ну, чего уж… я согласился. Очень мне вдруг захотелось узнать, кто мне этот сюрприз устроил. Оказалось, что она. Ей и в самом деле захотелось глянуть, как это я выгляжу, что смог Доргнбара обмануть. – Ну… посмотрела? – раздражённо спросил я. – Ага. Классно выглядишь. Я даже и не ожидала. – Ага. Смейся! – Да нет, мне и вправду очень нравится. И волосы красные, и колечко в носу. – Ну, за волосы спасибо маме. Её идея. А колечко – это ещё со школы. Друзья подбили сделать. – Слушай, Эрми, а ты где именно живёшь? – Ну… в Москве. Я вроде говорил уже. – Ага. А в каком районе? – Это какой-то подвох? – Нет. – А я думаю да. – Ой, какой недоверчивый, – улыбнулась чернокнижница. – Будешь тут, с вами… – Ну хоть в какой стороне? На севере? – Нет, на западе. – Ага... Далеко от метро? – Слушай, это уже… – Чёрт, какой же ты… – Какой? – Дурной! Я тебе тут почти прямо намекаю, что хочу с тобой встретиться. – Э... – Хорошо. Давай так. Эрми, не хочешь встретиться со мной где-нибудь в реале? – Это типа свидания? – Почему сразу свидание? Просто встреча. – Даже не знаю. Как-то... А вообще, давай! – Чего это так резко? – Да так. Вспомнил одно обещание. Да уж... Вспомнил весьма неожиданно. Но нарушать его было бы совсем уж подло, после всей маминой помощи.