Свидание в Варанавате

Утро выдалось таким, что Дурьодхане захотелось улечься обратно на ложе, задёрнуть занавеси и заснуть на год, а лучше на три, чтобы, проснувшись, позабыть о разговоре с Духшасаной как о худшем кошмаре. Наследный царевич никогда и ни в чём не отказывал брату, с самого раннего детства всегда выгораживал Духшасану перед родителями, учителем Дроной и дедом Бхишмой, не позволяя наказывать младшего даже за довольно серьёзные проступки. Часто он брал вину Духшасаны на себя, получая наказание вместо него. Откровенно говоря, ради младшего брата Дурьодхана был готов практически на всё. Но только не теперь. Нынешним утром Дурьодхана твёрдо осознал: надо было позволять Бхишме и Дроне нещадно пороть засранца плетьми, а ещё лучше — охаживать дубиной из салового дерева! Рухнув ему в ноги, Духшасана раскрыл такие мрачные глубины личных тайн, что для Дурьодханы мир сначала перевернулся, потом покрылся трещинами и, наконец, лопнул, как перегретый глиняный сосуд. О нет! Духшасана не раскаивался и не просил прощения. Он вовсе не собирался исправляться. Наоборот, вознамерился окончательно усугубить ситуацию и именно за этим пришёл в покои старшего брата. А усугублять было что… — Как ты мог?! — Дурьодхана нещадно рвал волосы на голове, не имея сил совладать с яростью и паникой. — Он же один из пандавов!!! — Ну да, — Духшасана вздохнул и развёл руками. — Но он оказался вовсе не плохим. Он добрый! А ещё целуется так, что у меня дух захватывает. Конечно, я пока ещё не целовался ни с одной дэви, но, уверен, мой Накула превзойдёт в этом умении любую царевну, случись ему соревноваться с ней. — Не говори ничего про поцелуи, Махадэва ради!!! — затрясся всем телом Дурьодхана. — Мне и без того тяжко. — Но как же молчать? — заныл Духшасана. — Я хочу жить с ним, каждый день быть поблизости. Ты ведь хочешь, чтобы я был счастлив, правда? — О боги! За что?! — Прошу, ответь, мы ведь с Накулой можем быть всегда вместе? — Вы и так вместе, — Дурьодхана наконец перестал мерять шагами опочивальню и тяжело плюхнулся на край ложа. Он чувствовал себя так, словно его грудь сковали железным обручем. — Проклятый пандав вместе со своими наглыми братьями мне глаза мозолит ежедневно. Чем ты недоволен? — Это не то. Нам нельзя целоваться, обниматься, а главное — предаваться плотским уте… — Тихо. Ни слова больше. Я пытаюсь переварить твои новости, не отравившись ими, как калакутом. Прямо чувствую, как комок внутри застрял. Вот-вот горло посинеет… — Прости. — Нет. Не прощу! — сверкнул глазами Дурьодхана. — Ты меня предал. Мой любимый брат предал меня! Как ты мог?! От его сурового взгляда Духшасана невольно сполз на пол и встал на колени, молитвенно сложив руки. — Не убивай, умоляю! — А надо бы, — Дурьодхана из последних сил старался выглядеть спокойным. Правда, сердце всё ещё предательски покалывало. Впервые за всю жизнь наследный царевич столкнулся с неприятной болью в сердце, и ему подобное страшно не понравилось. Заметив, что морщины, прорезавшиеся на лбу брата, начинают понемногу разглаживаться, Духшасана осмелел и вернулся к своей частично высказанной просьбе. — Ладно, я виноват. Признаю. Но оно само всё как-то закрутилось, когда пандавы нас освобождали из плена Друпады. Накула был великолепен! Я любовался им, а потом выяснилось, что он тоже любуется мной. Брат, разве тебе трудно помочь нашему счастью? — заискивающе заглядывая Дурьодхане в лицо, спросил он. — Это же такая мелочь, которая ничего не будет стоить ни тебе, ни царской казне. Всего-то маленький домик на пять-шесть комнат, нам больше и не надо! Кухня с очагом, три скромные опочивальни, купальня для совместных омовений. Я не прошу у тебя дворец. Второй этаж можно вообще не возводить. Я даже хорошее место подсказать могу. Вон крепость в Варанавате особенно никому не нужна… — Что значит «не нужна»?! — загремел Дурьодхана, снова подскакивая на месте. — Там стратегически важный оружейный склад!!! — Да я не об этом, — заюлил Духшасана. — Склад, конечно, Хастинапуру нужен, не спорю. Но в ту сторону обычно никто из нашей семьи не ездит. Там безлюдно. Речка, скалы, лес на другом берегу Ганги. Тихое местечко, очень удобное для охоты. Маленький домик соорудить можно, не напрягаясь. Никто не заметит и не узнает. — Великого Бхишмы на вас обоих нет, — Дурьодхана закрыл лицо руками и отчаянно застонал, раскачиваясь из стороны в сторону. — Деду и Видуре об этом точно знать не нужно, — испуганно замахал руками Духшасана. — И матушке с батюшкой не говори. Пожалуйста-пожалуйста. — Как ребёнок, честное слово, — пробормотал себе под нос Дурьодхана, но Духшасана его прекрасно расслышал. — Не скажешь? — И после этого Видура осмеливается называть меня самым большим грешником в Хастинапуре и настраивать против меня деда! — Дурьодхана осуждающе взглянул на любимого брата, удобно устроившегося возле его ног и вперившего преданный взор в его лицо. — Я навсегда потерял твоё расположение, да? — отчаяние и грусть посетили сердце Духшасаны. — Лучше б я молчал? — Лучше бы ты не связывался с пандавом!!! — кулаки Дурьодханы снова инстинктивно сжались. — Как только додумался до такого? — он снова схватился за голову. — Столько вокруг мужчин: царевичей, кшатриев, вайшьев! Если уж выяснилось, что тебя дэви не привлекают, разве трудно было найти кого-то другого?! Накула... Уж лучше бы ракшас. Кстати, — неожиданно встряхнулся Дурьодхана, — а почему твоя… э-ммм… худшая половина не явилась сюда просить о домике для свиданий вместе с тобой? Духшасана густо покраснел. — Он боялся, что ты ему шею свернёшь или ноги повыдергаешь. В порыве праведного братского гнева. — Правильно боялся. Я бы мог, — одобрительно кивнул Дурьодхана. — Не такой уж он и дурак, как я о нём раньше думал. — Я ж говорю, умный! Красивый вдобавок, — Духшасана заметно расслабился, увидев, что старший брат уже почти не сердится. — Так что насчёт домика? Мы бы с Накулой иногда уезжали, чтобы проверить, как там дела на складе. Или могли бы присмотреть за стратегически важным объектом месяц-другой, год-второй… Даже три года подряд могли бы его охранять. Ты бы давал такое задание, а мы оба — фьюить! — и в Варанавату. Бхишма, Видура, царица Кунти, наши родители ни о чём бы не подозревали, и все были бы счастливы. — Я тебе сейчас покажу «фьюить»! — Дурьодхана снова вспыхнул и поднёс кукиш к носу Духшасаны. — Обрадовался свободе? А как же долг сына, царевича и кшатрия? Духшасана горько вздохнул и погрустнел. — И вот так всегда. Я даже не самый старший в семье, а мне вечно этим «долгом кшатрия» в глаза тычут. Теперь и ты. — Иди. Совершай аскезу где-нибудь. Как вылечишься от своей адхармы, возвращайся. — И это я слышу от тебя?! — Духшасана вытаращил глаза. — Да ты в жизни слово «адхарма» не произносил. Только дед такое может... — И я могу, когда сильно припрёт, — хмуро выдавил Дурьодхана. — А сейчас вот припёрло. Подумать только! Накула! Это куда вообще годится?! — Считаешь, лучше бы был Сахадэва? — печально поинтересовался Духшасана. — Нет!!! Лучше ракшас, пишач или царь Друпада! Убирайся с глаз. Не вводи в искушение, а то огрею. Да так, что до следующей пакши ни сесть, ни лечь не сможешь! Поняв, что с просьбой о домике дело не выгорело, Духшасана медленно поднялся и понуро двинулся к выходу из опочивальни. Стоя в дверях, он в последний раз оглянулся на Дурьодхану. Тот всё ещё сидел на краю ложа и тяжело дышал, вцепившись обеими руками в колени и стараясь погасить кипящий внутри вулкан ярости. «Нехорошо как-то вышло, — со стыдом подумал Духшасана. — Надеюсь, Ашваттхаме повезёт больше», — и вышёл в коридор. — Как он там? — напряжённо спросил Ашваттхама, поджидавший Духшасану за пределами покоев ювраджа. — Сильно бушевал? — Аж стены тряслись. Думаю, ты слышал, — честно признался Духшасана. — Сказал, что лучше б я завёл отношения с ракшасом или царём Друпадой, но только не с пандавом! — Может, нам с Карной лучше завтра зайти? — Ашваттхама бросил быстрый взгляд на Карну, подпиравшего противоположную стену коридора. — Нет уж! — Духшасана рубанул ладонью воздух. — Нечего откладывать. Если начали сегодня, надо всё и завершить нынче. Ступайте оба. Но по очереди. — Ты следующий, — Ашваттхама посмотрел на Карну. — Ни за что! — мгновенно среагировал тот. — Когда мы жребий тянули, тебе выпало идти вторым, после Духшасаны. Вот и давай. Топай. К тому же из всех троих у меня для Дурьодханы самая ужасная новость. — У меня новость не лучше, — справедливости ради напомнил Ашваттхама. — Три признания за день… Выдержит ли Дурьодхана? — задал Духшасана риторический вопрос. — Не уверен, — пессимистично ответил Карна. — Может прибить. Не посмотрит, кто друг, кто брат. Митр быстро вспыхивает, а злость — плохой советчик. — Я бы сказал, брата понять можно, — Духшасана выглядел виноватым. — Мы клялись ему никогда не приближаться к пандавам, действовать против них, чтобы побыстрее выпроводить всех пятерых из Хастинапура. А сами? — Налажали, — лаконично изрёк Карна. — Ладно, я иду! — решительно выпрямился Ашваттхама. — Духшасана прав: чем скорее мы с этим покончим, тем лучше. — Удачи! — похлопал его по плечу Духшасана. — Очень надеюсь, что любовь Дурьодханы к лучшему другу окажется сильнее гнева. А если ты вдруг безвременно погибнешь от его руки, — Духшасана перевёл взгляд с Ашваттхамы на Карну, — то вон у него останется последний шанс на спасение: не рассказывать о том, что и ему нужен домик для свиданий. — Мне тоже не спастись, — грустно откликнулся Карна. — Я обещал Арджуне решить проблему. Отступить от своих слов не могу, потому что настоящие воины не отступают. На самом деле мы вчера обсуждали вопрос, кому идти «сдаваться». Арджуна сказал, что из нас двоих у меня намного больше шансов выжить. И я с ним полностью согласен. Арджуну митр точно прибьёт. Я же с некоторой степенью вероятности могу уцелеть. Наверное. Они втроём переглянулись, а потом Ашваттхама сделал глубокий вдох и переступил порог покоев Дурьодханы.