Свидание в Варанавате

— Слава Махадэву! Пришёл хоть кто-то, способный успокоить мою истерзанную душу, — Дурьодхана выдохнул с облегчением, заметив Ашваттхаму, просочившегося бочком в его покои. — Друг, иди сюда, — Дурьодхана хлопнул ладонью по сиденью, указывая сыну Дроны на место рядом с собой. — Расскажи последние новости. Преуспеваешь ли ты на новом поприще? Помогает ли махарадж Друпада советами в управлении твоей частью Панчала, как его просил ачарья Дрона? Относится ли этот старый дурак к тебе как к сыну? — Извини, — Ашваттхама мягкими шагами приблизился и осторожно присел на краешек сиденья, — но сегодняшняя цель моего визита заключается не в том, чтобы рассказывать новости. Собственно, в Панчале каждый день одно и то же… Я приехал с небольшой просьбой, — Ашваттхама робко улыбнулся, что было на него вовсе не похоже. — Если, конечно, ты позволишь высказать её. — Проси! — Дурьодхана сделал широкий жест рукой. — Я способен подарить многое, если недавняя победа над Друпадой и обретение половины царства тебя не удовлетворили. Давай, говори, каковы твои желания и много ли их? — На самом деле всего одно, — Ашваттхама поглядел на Дурьодхану и решился. — Для полного счастья мне не хватает маленького домика на пять или шесть комнат, расположенного подальше от Хастинапура. Где-нибудь в Варанавате, например… Он не успел договорить. Дурьодхана подскочил на ноги, будто змеёй ужаленный. — Тебя Духшасана подговорил?! — прорычал юврадж, приходя в неистовство. — Это его отвратительная затея?! Лучше честно признайся, — добавил он, понизив голос и грозя Ашваттхаме пальцем, — а то я рассвирепею! Духшасана с утра меня так разозлил, что и слов не подобрать! Я до сих пор киплю, как чан с кхиром! И если Духшасана прислал теперь тебя, чтобы ты просил за него, я не прощу вас обоих! — Духшасана ни при чём, — Ашваттхама виновато потупился. — Домик нужен мне. Точнее, всем четверым. Вот. — Четверым? — прохрипел Дурьодхана, и Ашваттхама заметил, что краска гнева схлынула со щёк ювраджа, сменившись внезапной бледностью. — Кто четвёртый? — Да так, — неопределённо взмахнул рукой Ашваттхама. — Я кое с кем встречаться начал. По ночам в саду. — С… С-сс… С-ссс… — некоторое время Дурьодхана молчал, пытаясь выдавить из себя остальные звуки, но лишь спустя несколько мгновений ему это удалось. — С кем?! — С Сахадэвой, — признался Ашваттхама после недолгих колебаний. — ЧТО???!!! Сын Дроны прекрасно понимал: лёгким разговор не будет, однако ему и в голову не могло прийти, как долго может бушевать юврадж, уже подогретый с утра адхармичным признанием Духшасаны. После того, как большая часть глиняных, деревянных и хрустальных статуэток божеств, расположенных в опочивальне, превратилась в черепки, осколки и щепки, Дурьодхана умиротворился и уселся на прежнее место. В воздухе витали ароматы разлитого по полу сандалового масла, рассыпанного острого перца и пряной гвоздики. — Почему Сахадэва? — стараясь выглядеть спокойным, спросил наследный царевич, словно не замечая устроенного им же самим погрома. — Почему он?! Вокруг столько мужчин! Про девушек лучше промолчу… Понимаю, что при столь явных признаках любовного безумия это бессмысленно. Но почему проклятый пандав?! — Он мысли мои читает, — радостно признался Ашваттхама. — Не знаю, как ему это удаётся, но он всегда знает, где надо поцеловать, как погладить, чтобы внутри меня вспыхнуло пламя. А потом от его ласк такая сладость по телу разливается, такая нега… Я не устоял! — голос Ашваттхамы прозвучал ласково и мечтательно, и эти непривычные для кшатрия мягкие интонации испугали Дурьодхану больше всего. — Хватит, — быстро остановил друга юврадж. — Молчи. А то случится непоправимое. Я тебе врежу. И не как в юности, когда мы только явились в ашрам твоего отца и боролись за место под солнцем. Всё будет гораздо хуже, поверь. Воцарилась тишина. Ашваттхама отодвинулся к краю сиденья ещё немного, опасаясь, что по окончании размышлений друг-таки прибьёт его своей палицей или придушит голыми руками. — Мой ответ «нет». Уходи, — грубо отрезал Дурьодхана. — Возвращайся в Панчал и не приезжай в Хастинапур хотя бы две пакши. Мне надо остыть, иначе я за себя не ручаюсь. И ещё одно: никакого дома для свиданий не жди! Я мог бы дать тебе что угодно: золото, драгоценные камни, большую армию, слонов, коров, наложниц, мог бы украсть ради тебя прекрасную царевну со сваямвары… Но не проси, чтобы вот этими руками, — Дурьодхана воздел в воздух свои огромные сжатые кулаки, — я толкал тебя в пропасть! — А Сахадэва — это разве пропасть? — осторожно уточнил Ашваттхама. — Глубочайшая, — лаконично отозвался Дурьодхана. — Как любой из пандавов. — Существует ли пропасть глубже, чем мой Сахадэва? — Арджуна, — коротко раздалось в ответ. — Слава Махадэву, ты хотя бы не с ним. Всё, проваливай. Воистину я из последних сил сдерживаюсь от членовредительства. Ашваттхама быстро встал с места и метнулся к выходу. Оглянувшись напоследок, виновато пробормотал: — Ты прости, друг. Не думал, что моё признание тебя так сильно расстроит, — и исчез в коридоре. Не успел он прикрыть за собой обе двери, как из опочивальни раздался крик, сравнимый лишь с трубным гласом разъярённого слона, готового крушить всё вокруг. — Я сильно разочаровал его, — подытожил Ашваттхама, обращаясь к Карне и Духшасане. — Он пообещал прибить меня, если я не уеду. Просил не показываться ему на глаза две пакши. — Мы слышали. От его криков не помогали даже двери, — убито прошелестел Духшасана, а потом посмотрел на Карну: — Скажи, друг Васушена, как тебе кажется, Дурьодхана вопил громче, когда внутри опочивальни находился я, или в тот миг, когда там Ашваттхама признавался? — От Ашваттхамы шума было заметно больше, — почти не раздумывая, откликнулся Карна. — Впрочем, в покоях митра и сейчас не слишком тихо. Из опочивальни теперь доносились звуки равномерных, тяжёлых ударов по ближайшей стене. — Дурьодхана сказал, что Сахадэва — это пропасть, и он не может толкать меня туда, — одной фразой Ашваттхама передал суть сказанного. — В общем, домика не будет. И ещё он добавил, что есть пропасть хуже Сахадэвы. Это Арджуна. Карна вздрогнул и многозначительно переглянулся с Духшасаной. — Нельзя тебе теперь ходить туда! — заключил Духшасана, обращаясь к Карне. — Видишь, брат и так не в себе. Оставь своё признание до завтра. Он едва успел договорить последнее слово, как двери опочивальни распахнулись. На пороге стоял Дурьодхана с лицом мрачнее чёрной тучи. Заметив Карну рядом с Духшасаной и Ашваттхамой, Дурьодхана неожиданно метнулся к лучшему другу и так крепко стиснул его в объятиях, что Карна едва не задохнулся. — Хоть ты скажи, что у тебя всё в порядке, и ты по-прежнему на моей стороне! — воскликнул Дурьодхана. — На твоей, — превозмогая боль в рёбрах, пробормотал Карна. — На твоей, а на чьей же ещё? — Слава Триаде! — Дурьодхана просиял. — Вот! — он перевёл суровый взгляд на Ашваттхаму и Духшасану. — Берите пример с настоящей верности. Радхея никогда не переметнётся к пандавам, в отличие от вас! — снова притиснув Васушену к себе, Дурьодхана неожиданно предложил: — Едем в Калингу, митр. Там намечается сваямвара, а я как раз собираюсь жениться на царевне Бханумати. Рассказы о её уме, силе и ловкости впечатлили меня. Родись она мужчиной, клянусь, она стала бы могучим воином, не хуже нас с тобой, и мы подружились бы. Но боги, сотворив её женщиной, всё равно не позволили мне пройти мимо, не познакомившись с ней. Я выбрал Бханумати, едва увидев её портрет. Мои тайные осведомители докладывают, что у неё есть лучшая подруга — дэви Суприйя, без памяти влюблённая в солнцеликого ангараджа Карну, — Дурьодхана ободряюще улыбнулся другу. — Видишь, как всё удачно устроилось? Женись на Суприйе, митр, и мы оба будем счастливы до конца своих дней! Бесспорно, Дурьодхана ждал немедленного отклика на своё разумное предложение, но не дождался. На лоб ювраджа снова набежало тёмное облачко. — Что с тобой, друг? Почему на твоём лице не видно радости от известия, что я нашёл тебе достойную невесту? Или, может, ты любишь другую царевну, а дэви Суприйя тебе не мила? Это было бы грустно, но я бы вынес такое известие. Говори прямо, ничего не скрывая! Если ты влюблён, я должен знать, кто она, чтобы поддержать тебя и твою избранницу. Ашваттхама и Духшасана напряжённо ждали. Духшасана нервно грыз ногти, напрочь забыв о том, что за эту неприятную привычку много раз получал в детстве нагоняй от Великого Бхишмы. — Да, митр, я влюблён, — медленно высвобождаясь из объятий Дурьодханы, ответил Карна. — Но, как ты верно догадался, вовсе не в дэви Суприйю, а потому не могу принять твоё предложение. Извини. Каждый раз, когда бездонные глаза с золотыми солнечными отблесками обращались к нему, Дурьодхана испытывал невообразимое волнение. С некоторых пор он отчётливо понимал: сын Радхи имеет над ним необъяснимую власть. Большую, чем матушка, отец или братья. Пожалуй, Карне Дурьодхана не сумел бы отказать ни в чём, даже если бы просьба друга шла вразрез с дхармой, волей богов или с собственными желаниями ювраджа Хастинапура. — А я-то рассчитывал, что ты женишься, — Дурьодхана сокрушённо покачал головой. — Думал, Суприйя тебе понравится, когда я покажу её портрет, присланный из Калинги… На самом деле я немного покривил душой. Я уже отправлял Бханумати послания, прося её обратить внимание на меня в день сваямвары, и она поставила одно условие. Сказала, что выйдет за меня замуж, если я уговорю тебя составить счастье её лучшей подруге. Что ж, значит, легкого пути не будет. Придётся бороться. И я готов даже выкрасть Бханумати со сваямвары, потому что чувствую: только с ней я найду своё счастье! Дурьодхана встряхнулся и яростно зыркнул на притихших Ашваттхаму и Духшасану, украдкой пялившихся на него с безопасного расстояния. — Почему вы оба ещё здесь? — грозно пророкотал Дурьодхана, сжимая кулаки. — Не я ли недавно просил вас не попадаться мне на глаза? — и снова повернулся к Карне, смягчаясь. — Ладно, женитьба подождёт, да и сваямвара ещё не скоро. Рассказывай лучше, какую царевну надо выдать за тебя замуж и в чьё царство придётся ехать ради этого важного события? — Не надо ехать, — неожиданно потупился Карна. — Даже из дворца выходить необходимости нет. — Это моя сестра Духшала?! — обрадованно воскликнул Дурьодхана. — Как же я рад! — Нет, — смущённо мотнул головой Карна. — Митр, это не царевна. Это, как ты сам недавно выразился, глубочайшая пропасть. И пожениться у нас двоих точно не получится. Дурьодхана слегка покачнулся и изменился в лице, всей душой предчувствуя недоброе. — Ты что собираешься сказать? — потерянно промолвил Дурьодхана. — Какая ещё пропасть? Неужели наложница моего батюшки?! — Упаси Махадэв! — вскинулся Карна. — Арджуна не наложница. До начала наших отношений он сам с наложницами уединялся, но теперь ни-ни. Слово кшатрия мне дал, — и тут он запнулся и умолк, поняв, что проболтался. Наступила очень длинная пауза. Дурьодхана молчал, не выказывая ни возмущения, ни удивления. Он просто стоял и, не моргая, глядел на Карну. Не увидев признаков бешеной ярости в выражении лица друга, Васушена вдохновился. — Вот после этого обещания быть только моим я дал Арджуне слово, что пойду к тебе, всё честно расскажу и попробую как-то разрешить ситуацию. Здесь, во дворце между нами не может случиться ничего, кроме объятий и братских поцелуев. Я никогда не позволю себе опозорить честь династии Куру! Я уважаю махараджа Дхритараштру, махарани Гандхари, Великого Бхишму и махарани Кунти… Пред их очами и под одной крышей с ними не должно происходить никакой адхармы, я всё понимаю, митр! Но есть выход. Я слышал, в Варанавате у вас имеется оружейный склад. Вот если бы можно было построить такой небольшой домик на пять-шесть комнат, чтобы мы с Арджуной могли иногда уединяться там… Глаза Дурьодханы стали пустыми. В них не отражалось ровным счётом ничего. В этот миг Карна вдруг подумал, что теперь точно знает, как выглядит Параматма, о которой брамины часто говорили, будто она пребывает в неопределённом состоянии, и её невозможно познать. Оказалось, познать Параматму возможно, если однажды утром сообщить ювраджу Хастинапура о том, что сыновья Панду состоят в близких отношениях с его братом и двумя лучшими друзьями. Так они и стояли вчетвером на пороге опочивальни, являя собой неподвижную скульптурную композицию под названием: «Утро в Хастинапуре». Неожиданно Дурьодхана развернулся и ушёл обратно в свои покои, крепко запершись изнутри. — Думаешь, он понял, что ты ему сказал? — шёпотом спросил у Карны Духшасана. — Не уверен, — так же тихо отозвался Карна. — Он точно меня услышал, но смог ли переварить сказанное — неясно. — Подождём, — вмешался в беседу Ашваттхама. — Обязательно должна быть реакция. Не может быть, чтобы Дурьодхана просто промолчал и совсем ничего не ответил! Долго ждать не пришлось. Изнутри опочивальни послышался ужасный грохот. Вероятно, перевернулась кровать, либо потолок рухнул на пол. Узнать об этом достоверно пока никто не мог из-за непреодолимой преграды в виде дверей, вырезанных из тиса и самшита. После второго оглушительного удара преграда внезапно исчезла. В открывшемся проёме в облаке пыли и сизо-белого горьковатого дыма появился всклокоченный юврадж в помятой синей уттарье. — Как ты мог?! — прокричал в лицо Карне разгневанный Дурьодхана, перешагивая порог своих покоев и выходя в коридор. — Как ты мог так поступить со мной, митр?!