Утро прекрасного субботнего дня. Старшеклассница, что пару месяцев назад окончила учебное заведение, сидела на диване и рассматривала что-то типа книжечек про техникумы (колледжи), которые приглянулись ей. Серые глаза с интересом бегали по красивым картинкам зданий и громким заголовкам страниц — просто пожирала взглядом, боясь не насытиться, как голодное дикое животное.
Девушка присмотрелась к профессии юриста, а именно — как её отец, который работает в отделении милиции в одном из посёлков, пока дочка учиться в городе и живёт с матерью на квартире. Отец отговаривал своё дитё от этой затеи: было очень приятно осознавать, что она ровняется на своего папу, обладает теми же
человеческими качествами, как и он, но опасность и риск умереть во время работы срабатывали как стоп-сигнал.
Про реакцию матери говорить не стоит, ведь её мать, Серафима Ивановна, была человеком сердобольным и душевным, поэтому поддерживала дочь. Отец, Константин, ценил её добродушие, но явно не в этой ситуации.
Продолжая рассматривать картинки и читать текста, раздаётся звонок на домашний телефон. Отложив интересные книжки-журналы, она встала с мягкой мебели и взяла телефон в руки:
— Алло?
Ей вмиг ответили на том конце провода.
— Алло? Аглая, доченька, это папа, — грубый мужской голос с весёлой нотки поприветствовался, — Привет!
— Папа! — зал наполнился радостным возгласом, губы расцвели в радостной улыбке.
Ох уж эти звонки Константина… Дочка очень любила и ждала их, ведь она была «папина дочка» — и точка! Несмотря на её не совсем тихий, спокойный характер, лишь он мог найти с ней общий язык в большинстве случаев. Разумеется, гладко было ой как не всегда, и даже до сих пор: иногда она даже убегать из дома, сильно ругалась на него, а он — на неё в ответ, отдавая в уши тяжёлым басом. Ох, сколько же соседей они попугали своими ссорами! Но тем не менее, они очень любили друг друга.
— Здравствуй-здравствуй! Как ты? — продолжал голос, смягчившись.
— Отлично! Мама на работе ещё, потом к подружкам зайдёт. К тёте Кате. А я вот, — взгляд упал на оставленные книги, — читаю те самые книжки о техникумах, которые ты мне привозил. Я выбрала один, там…
Девушка не успевает договорить, как отец с тяжёлым вздохом нехотя прерывает дочку.
— Аглая… — мужчина хмурит свои брови, — Ты никуда не поступаешь. В этом году точно.
Она бы никогда не подумала, что обычные слова могут так хорошо ранить внутренности, как хорошо заточенный нож — тот, который она частенько метала в стену, точнее в мишень, тренируясь. Нож-бабочка фиолетового цвета. Отец не совсем был «за» данного «аксессуара», но в такое тяжёлое время криминала и анархии это было, увы, не лишним.
Глаза невольно намокли. Тонкие бледные пальчики зачесали блондинистые пряди густых волос назад.
— В смысле, пап?
— Дочь, бабушке совсем не здоровится в последнее время…
«Бабушка» пронеслось в голове с флешбэками из детства. Тёть Нина — второй любимый человек после отца. Разумеется, она пожилой человек и крики с ссорами противопоказаны, но характер был у этой старушки ого-го! Все в поселке знали и знают по сей день её жизни, дай Бог ей здоровья: с нинкой Тихоновой спорить бесполезно! ещё и отхватишь, как следует. На равне были Аглая и тётка Нинка. Но, честно говоря, младшая старалась всё же избегать ссор с любимой бабушкой.
— А что конкретно?
— Да там ничего не понятно… Сам факт того, что за ней нужен уход, а я не могу с ней быть столько, сколько надо, — продолжа он.
Закусив губу, чтобы не расплакаться, блондинка продолжает:
— Ты хочешь, чтобы я год, как минимум, сидела с ней? Просто целыми днями дома?
— Ну что за приговор, Аглая?! В посёлке много детишек твоего возраста, подружишься, — он с таким энтузиазмом это говорил, будто в серьёз верил, что ей будет там кто-то интересен. Такой грозной и вечно одинокой волчице, как Агла.
— Ты правда предлагаешь
мне искать себе
там друзей?
— Тебе не прийдётся так напрягаться, солнышко, — ощущалось, как Константин довольно, даже по-лисьи ухмыльнулся. Дочь застыла с немым вопросом к нему. Он ответил: — Уверен, в классе с тобой захотят подружиться ребята. И не забудь взять школьную форму из шкафа мамы в её спальне, — глаза Аглы округлились и выпучились. Она хотела была что-то возразить, открыв рот, но отец вновь её перебивает: — Я заеду за тобой послезавтра. Люблю. — после чего послышались короткие гудки, означающие, что отец бросил трубку и оставил дочь со своими тараканами на едине.
В данный момент она была готова рвать и метать всё вокруг, кричать и психовать, словно маленький ребёнок, которому отказали в игрушке или сладости. Но, к сожалению, делать было нечего. Терять бабушку из-за своих «хотелок» она не хотела от слова совсем. И так камень, привязанный к шее петлей, душит каждый божий день в память о том, что вместо того, чтобы остаться с дедушкой, Макаром Анатольичем, она выбрала свою повседневную бурную жизнь: алкоголь, сигареты и остальная дрянь. Да, тут явно не алкоголь или табак, а поступление, но ситуация, по факту, та же — больной близкий человек, требующий к себе должного внимания. Ещё один прокол — она точно наложит на себя руки или что по эффективнее.
Удивительно как она не скурилась тогда, когда узнала о смерти дедушки. Хотя она видела. Видела и знала, что с ним было что-то не так. Но ей дороже, как говорят, была «фольга и зажигалка». Долго она думала о том, чтобы нанести этим себе вред, но не смогла — побоялась…
Собравшись с мыслями, Аглая протёрла руками лицо и пошла собираться.
***
Вот она уже едет в машине — почти подъезжает к дому бабушки. На лице нет чего-то радостного, а лишь сплошное разочарование и грусть, из-за которых она так искусала свои алые губки. Константин пытался хоть как-то подбодрить дочку, но сухие ответы с её стороны заставили выдержать тишину до конца поездки. За окном автомобиля она видела различных шалапаев, бегающих во дворах. Смешные.
Вот наконец-то машина остановилась, отец заглушил мотор и достал ключи от авто:
— Приехали, — оповестил он и легко улыбнулся. Дочь лишь промычала и вышла из машины. На улице было прохладно — как хорошо, что она была одета не в майку и шорты…
Агла зашла в дом и оглянулась, глазами пыталась найти бабушку где-то в районе кухонки, около которой проводила много времени то за пирожками, то за ещё какими-нибудь вкусными булочками. Она её и правда находит там:
— Бабушка! — девушка заключила старушку в свои крепкие объятия, забыв о всём на свете буквально на миг.
— Аглаюшка! Внученька моя! — Надежда ответила тем же, — Ужас, как ты исхудала! Мне так нравилась, когда ты была пышечкой… Костя, — теперь седая женщина уставилась на своего сына, — я же просила не трогать её из-за этой мелочи! Неугомонный мальчишка… Господи!
— Мам, не начинай. И так дорога была не лёгкой.
— Не мамкай. Я дело говорю!
— Бабуль, всё хорошо, правда. Я буду очень рада помогать тебе и заботиться о тебе, — с какой-то стороны это была чистейшая правда, но сама суть, с другой стороны, о том, что она год, если не два или больше, проведёт в этой глуши просто убивала изнутри. Чайной ложечкой — потихоньку и не спеша, как что-то сладкое.
Старушка лишь мотала отрицательно головой и охала — разочарована за внучку не меньше:
— Ох-ох-ох… Ладно, Аглая, разбирай вещи и сходи в магазин, а по пути еще и зайди в аптеку. Отцу уже пора, и так отпросился надолго с работы. Смотри: вот это список…
Через небольшое количество времени, когда блондинка смогла справиться с вещими, уложив их в шкаф, она всё же пошла в магазин. Без руганий не обошлось:
— Чёртова глушь! — она перешагнула лужу на пути, являвшегося дорогой без асфальта, — Чёртова дорога! Чёртова!.. — и тут она замерла и обомлела. Вызвать порыв гневных эмоций смогли двое пацанов напротив — около участка милиции: мальчишки с хихиканьем наносили на машину царапины ключом, и, судя по всему, там вырисовывалось интересное слово. Загвоздка была лишь в том, что это была машина Константина! — Какого хрена?! — раздалось в округе.
Она моментально поменяла маршрут как и ближайшие планы, направляясь в сторону мудаков. Оказавшись в плотную к ним, она заставила обратить на себя внимание:
— Рассосались, вашу мать!
Продолжение следует…
