Я дома

      «Быстро» затянулось до заката. Сакура ходила по коридору из стороны в сторону и переживала. Не надо было его отпускать! С другой стороны, есть-то он что-то должен. Значит, нужно было дать понять, что нужно сходить только до магазина и обратно, а Кушина-сан не обидится, если он вернёт ей посуду чуть позже. И опять же, с чего бы это ему слушаться непонятно откуда взявшегося духа?       — Я дома. — Дверь наконец открылась, и девушка, радостно улыбнувшись, помахала Какаши рукой. Он почему-то слегка покраснел и поспешно опустил взгляд в пол. Поставил пакет с продуктами и разулся. — Я у сенсея задержался. К нему в гости приходил Джирайя-сама… Знаешь его?       Сакура кивнула и пошла следом за Какаши в кухню. Он выложил продукты на стол — много не купил, снял с пояса подсумок и, оставив его на стуле, принялся за ужин. Девушка с удивлением — в очередной раз — смотрела, как Какаши готовил: овощи нарезал, как шеф-повар, омлет жарил так, что тот не прилипал к сковороде и не рвался, ещё и как-то собирал его в центре палочками — получалась спираль, даже рис выкладывал ровно. Омурайсу был готов буквально в мгновение ока, а сверху он ещё нарисовал кетчупом рожицу «хэнохэномохэджи».       Сакура хлопала в ладоши, восхищённо глядя на готовое блюдо — не стыдно даже в кафе каком-нибудь подать. Ещё один секрет сенсея был открыт: он замечательно готовил. В отличие от неё самой. Сакуре особенно никогда не нравились «чисто женские» дела по дому, она изо всех сил старалась избегать этих обязанностей. Делала только потому, что она — «девочка», а девочки должны уметь и любить готовить. Конечно, кое-что Сакура умела делать, и этим чем-то даже можно было не отравиться. Но лучше всего у неё всё же получалось готовить препараты, яды и противоядия к ним. Эти размышления сразу же заставили девушку погрустнеть. И чтобы не портить трапезу Какаши своим унылым видом, она отошла к окну, уставилась в погрузившийся в сумерки сад.       До сих пор у неё не было ни единой мысли о том, как вернуться в свой мир, своё время и своё тело. И чем дольше она здесь находилась, тем более невозможным это казалось. В книгах и свитках, которые Сакура читала, не было ни одного упоминания о путешествиях во времени. Ни Какаши-сенсей, ни Цунаде-шишо ей подобного не рассказывали. Логично предположить, что вернуть её может создатель техники, но... Во-первых, Саске-кун вряд ли подозревает о том, что сделал. Во-вторых, неизвестно, что с ним приключилось (Сакура мысленно воззвала к Ками в молитве о том, чтобы Наруто достучался до него). И, в-третьих, как бы горько ни было это осознавать, скорее всего, ему будет всё равно, что с ней.       Можно также предположить, что она сможет выбраться отсюда самостоятельно, выполнив какие-то условия. Но какие? До сих пор было неясно. Тем более, что она — бестелесный дух — может сделать? Тринадцатилетний Хатаке Какаши — единственный, кто её видел и говорил с ней, и то не мог прочитать её по губам, а он умел это! Значит нельзя. Пока выходило, что она оказалась в западне и не знала, как из неё выбраться. И как просить помощи у сенсея — тоже не знала. Ему самому помощь была нужнее.       — Так ты из Конохи? — Какаши, оказывается, внимательно за ней наблюдал всё это время. Тарелка перед ним была пуста, но маска осталась спущена до подбородка. Видимо, смирился с её присутствием в своём доме, как с неизбежным злом. Первые несколько дней даже есть не мог. Если быть честной, то в болезни сенсея была часть вины Сакуры: пугала, раздражала, ещё и крутилась рядом постоянно — ни поесть спокойно, ни отдохнуть — и стресс добавляла к уже имеющемуся.       Девушка опустилась на пол по другую сторону стола и кивнула. Наверное, это не такая важная информация, которая может как-то сказаться на будущем. Ведь так? Она не могла говорить, но стоило быть осторожной.       — Шиноби. — Сенсей смерил её ещё одним внимательным взглядом. Сакура внезапно засмущалась, представив, что именно он видит: грязную оборванку, всю в синяках, порезах и с запёкшейся кровью. — Предполагаю, ирьёнин?       Она снова подтвердила его догадки. На лицо Какаши на мгновение набежала тень, но он быстро с собой справился. Больше вопросов не задавал, а вместо этого потянулся к подсумку и достал оттуда маленькую книжку в цветастой обложке со знакомым Сакуре названием: «Приди-приди рай».       «Вам рано такое читать!» — возопила про себя девушка и дёрнулась вперёд, пролетев насквозь и стол, и вздрогнувшего от её неожиданного манёвра Какаши.       — Ты чего? — слишком-молодой-для-взрослых-книжек сенсей отполз от неё в сторону, привалился спиной к сложенному футону. — В злого духа превращаешься?       Сакура помотала головой, указала на книгу, которая уже была открыта на первой странице, и скрестила руки в воздухе.       — Странная. — Он покачал головой. — Мне её Джирайя-сама подарил. Даже подписал. Минато-сенсей говорил, что он замечательный автор.       Автор эро-романов! Вот что за человек, а? А Йондайме?! Как он разрешил одному из главных извращенцев Конохи испортить Какаши-сенсея?!       Сакура обречённо смотрела на то, как Хатаке Какаши погружается в чтение, не обращая на неё внимания. Что же, видимо, ей посчастливилось стать свидетельницей рождения легенды. Но, как бы она ни была возмущена происходящим, было интересно посмотреть реакцию подростка-сенсея на взрослые книжки. Сакура сделала вид, что задумалась о чём-то своём, но поглядывала на листающего страницы Какаши.       Когда размеренное шуршание внезапно прервалось, Сакура с ехидной улыбочкой посмотрела на мальчика. Какаши уставился в книгу круглыми глазами, был красным, как помидор, а из носа шла кровь. Ясно было - дошёл до самого горяченького. Он вздрогнул, вспомнив о присутствии девушки в комнате, и перевёл изумлённый взгляд на неё. Девушка указала пальцем на свой нос. Какаши облизнулся, почувствовал кровь на губах и поспешно натянул маску почти по самые брови. Подскочил и, стараясь идти, а не бежать, скрылся в ванной. Сакура повалилась на пол, беззвучно хохоча, очень забавно выглядел смущающийся сенсей. Даже мило.       Какаши вернулся в комнату, со всем возможным достоинством прошёл к футону, расстелил его и, с вызовом посмотрев на всё ещё веселящуюся Сакуру, взял оставленную на полу книгу. Девушка приподняла брови удивлённо. Неужели будет продолжать читать?       — Не смотри на меня так, — пробурчал немного красный Какаши. — П-подумаешь… взрослые сцены в книге есть.       Он нырнул под одеяло и уткнулся носом в книгу.       — Я, между прочим, — продолжил он ворчливо, сверкая на девушку глазом. — Прочёл все пять томов жизнеописания мастера Ягю Дзюбея. Там тоже всё было совсем не как в сказках, что любят девчонки читать. Серьёзная литература.       Сакура подобралась и сложила руки на груди. Надо же, он её дразнить вздумал. Вот же мелкий поганец. Как бы смешно это ни звучало относительно её сенсея. Девушка, если бы могла, ответила, ещё бы лекцию о нравственности завела, как ни раз делала, отчитывая Наруто и Конохомару за их извращенские техники. Но, глядя на немного ожившего Какаши, читать нотации совершенно не возникало желания.       Возможно, зря она так плохо подумала о Джирайе-сама, ругая его за растление молодого ума. Наруто как-то рассказывал, что один из легендарной троицы хорошо понимал и чувствовал людей. Например, когда Наруто было грустно, он помогал словом или… делал что-то очень странное, чтобы отвлечь. Наверное, и тут нечто подобное произошло: увидел отстранённого Какаши-сенсея и подсунул ему свою порно-книжку, чтобы избавить от деструктивных мыслей. Сакура не была уверена, что это правильный и единственно возможный вариант оказания психологической помощи депрессивному подростку, но… чего ещё можно было ожидать от Джирайи-сама?! Главное — сработало. Хорошо, что не потащил его с собой подглядывать за девушками в общественные бани!       — Сюжет увлекательный, — ещё больше краснея и пряча взгляд в буквы, смущённо проговорил он под красноречивым взглядом Сакуры. — Мне интересно, что будет дальше.       «Конечно-конечно, сюжет…» — про себя смешливо расфыркалась девушка, с умилением глядя на увлечённого молодого учителя.       Чтение затянулось далеко за полночь. Сакура упустила тот момент, когда книжка выскользнула из ослабевших пальцев уснувшего Какаши и плюхнулась ему на лицо. Это было бы привычной картиной даже. Девушка с трепетом вспомнила все те случаи, когда находила отлынивающего от дел сенсея где-нибудь в укромном месте: дремлющего, прикрывшего лицо любимой нетленкой. И снова загрустила — так хотелось вернуться назад. Какаши мотнул головой, и книга соскользнула с него на пол. Сакура было подумала, что ему опять снятся кошмары, но его лицо было совсем не напряжено, можно было даже угадать под маской слабую улыбку. Неужели хороший сон?       О предполагаемом сюжете сновидений после настолько увлекательных историй на ночь глядя лучше было не думать. И так всё было понятно. В конце концов, сейчас сенсей — подросток. Сакура и себя помнила в его возрасте: вечно витала в облаках и фантазировала всякие небылицы про своё «долго и счастливо». С Саске-куном в главной роли, конечно же. И если сейчас эти воспоминания бередили душу горечью, то тринадцатилетнюю Сакуру очень вдохновляли не унывать, поднимали силу духа. Поэтому ей очень хотелось, чтобы когда Какаши-сенсей проснётся, у него было хорошее настроение.       Утро настало в обед — впервые Хатаке Какаши спал так сладко и долго. Сакура умилилась, глядя на то, как лохматый и заспанный мальчик садится в кровати, медленно моргает, трёт руками лицо, стягивая маску вниз, и пытается проснуться.       — А может быть, ты дух преследователя-извращенца? — вместо приветствия спросил внезапно он Сакуру. Она опешила. — Я слышал, что и женщины могут ими быть.       Она берёт все свои мысли назад. Совершенно не милый!       Глядя на возмущение Сакуры, Какаши вдруг рассмеялся, заставив девушку вновь застыть в изумлении — настолько красивой была его улыбка. И как же она ему шла. Она живо представила её на лице его взрослой версии — это было сделать довольно легко и, к своему удивлению, очень сильно смутилась. В очередной раз порадовалась, что духи не могут краснеть. Не могут же?       — Буду теперь звать тебя «девочка-сталкер», — задумчиво произнес Какаши, поднимаясь на ноги.       «У меня имя есть вообще-то!» — Сакура сердито сдвинула брови и упёрла руки в бока, оставаясь сидеть в углу рядом с разложенным футоном.       Какаши тем временем потянулся, запрокинув голову к потолку, и какое-то время смотрел на всё ещё горящую лампу. Уснул и забыл выключить свет, а Сакура в этом никак не могла помочь.       — Надеюсь, — он прошёл к выключателю и щёлкнул рычагом. Потёр рукой шею, — завтра я уже смогу пойти работать. Даже думать не хочу о счёте за электричество в этом месяце.       Когда она была подростком, ей казалось, что самое таинственное в учителе — это его внешность. Это будоражило сознание Сакуры и её друзей больше всего. Хотя на деле, тайной в принципе была его жизнь, ведь он особо не распространялся о себе. Теперь же, наблюдая за молодым Хатаке Какаши, можно сказать, она выиграла в лотерею, раскрывая его секреты один за другим. Тайны его были тяжёлыми, и неудивительно, что он не рассказывал истории своей жизни. Но вот почему он ни разу им не говорил, что умеет готовить?       «Тогда Наруто бы прописался в его квартире» — тут же подумала Сакура. Да и она сама из любопытства тоже напросилась бы в гости. Возможно, и правильно делал, что не рассказывал им об этом.       Ещё одной тайной было то, что… Хатаке Какаши оказался отличным хозяином. Обескураженная Сакура сидела посреди комнаты, следя за мальчиком, который, вооружившись чистящими средствами и тряпками, убирал дом. То есть полностью дом — не только одну жилую комнату и ванную. Под конец уборки он очень вспотел — поднялась температура. Девушка всполошилась и заставила его поесть и выпить лекарства.       — Кран нужно в ванной посмотреть, подтекает, — задумчиво пробормотал Какаши, отмывая грязную посуду в раковине на кухне.       Да ладно? И это умеет делать?! В тринадцать лет?! А что же он взрослый мог?! Наверное, вообще всё! Да за таким мужчиной невесты должны толпами бегать! Ещё и красивый!       А вот, кстати, да — ещё одна тайна, покрытая мраком незнания. Почему у Какаши-сенсея не было девушки? Конечно, утверждать было точно нельзя, учитывая его скрытность, но всё же…       В дверь постучали. Сакура и Какаши удивлённо посмотрели друг на друга. Гости были неожиданными. Это точно не мог быть Йондайме, так как вроде бы у него сегодня должен был быть выходной, и он проводил время с женой. Тогда кто?       Какаши спустил маску с носа, принюхался, потом вздохнул обречённо и нехотя пошёл открывать дверь. Сакура выглядывала в коридор из-за угла.       — Какаши! — громкий голос заставил стены дома содрогнуться, а Сакура даже подпрыгнула от неожиданности. — Давай сразимся!       — Угомонись, Гай, — послышался недовольный девичий голос. — Какаши болеет, какие соревнования?       — Как дела, Какаши? — второй мужской голос, более низкий, чем шумный молодого Гая-сенсея.       — Никакая болезнь не сможет подавить Силу Юности моего вечного соперника!       — Ты уж извини, что так завалились к тебе без предупреждения…       Сакура не выдержала и вышла в коридор. Любопытство оказалось сильнее. Ведь было так интересно увидеть, как выглядели в молодости сенсеи. В четырёх стоящих на пороге подростках она узнала Гая, Асуму, Куренай и Ширануи Генму. Какаши будто почувствовал, что она вышла из-за своего укрытия, напрягся и повернулся, не обращая внимания на галдеж незваных гостей.       — Что такое? — Генма заглянул в дом, и, судя по его безразличному взгляду, смотрящему сквозь Сакуру, он её не видел. Как и остальные. Это поняла не только она, но и Какаши-сенсей. Сразу же расслабил плечи. — У тебя всё хорошо?       — Вы зачем пришли? — холодно спросил он, сложив руки на груди. А Сакуре так и захотелось дать ему подзатыльник. Что это за тон? Они же пришли к нему, потому что беспокоились.       — Узнали, что ты заболел. — Куренай мило улыбнулась и ткнула локтём в бок стоящего рядом Асуму, тот протянул пакет. — Вот, купили тебе кое-чего.       — Витаминчики! — широко улыбнулся Генма.       — Для восстановления Силы Юности!       Какаши немного растеряно уставился на пакет с фруктами. Его друзья и Сакура терпеливо ждали хоть какого-то ответа.       — Не стоило… — наконец проговорил он.       — Ну, ты чего? — Генма навалился на него и растрепал и без того лохматые волосы рукой. Сакура улыбалась, глядя на эту дружескую возню. — Для чего ещё друзья нужны?.. Кстати, у тебя температура.       — Я знаю, — Какаши отмахнулся от него, вывернулся из захвата.       — Может, лекарства нужны какие? — спросил молодой Сарутоби-сенсей, который выглядел из всех самым взрослым.       — У меня всё есть, спасибо. Вам не нужно было…       — Ох, прекрати. — Куренай выхватила пакет с гостинцем из рук Асумы и насильно впихнула его в руки Какаши. — Держи!       — Если бы ты нам сказал, что тебе плохо, мы бы раньше пришли.       Какаши беспомощно обернулся на Сакуру. Та подбадривающе сжала руки в кулаки.       «Ну же, сенсей, будьте благодарны!»       — Спасибо… — смущённо пробурчал Какаши.       С трудом выпроводив друзей, которые вызвались помочь по дому, Какаши вернулся в кухню и поставил пакет с фруктами на стол. Выглядел одновременно довольно, смущённо, и несчастно. Сакура, крутившаяся рядом с тумбой, на которой лежали лекарства, как напоминание о том, что нужно было выпить препараты, застыла на месте и вопросительно взглянула на него.       — Не понимаю. — Он достал из пакета большое красное яблоко. — Почему они всё ещё хотят дружить со мной? Не боятся «Накамагороши Какаши».       Сакура нахмурилась от гнева и поджала губы. Собственноручно бы язык вырвала тому, кто дал это прозвище её сенсею. Что это был за умник, кто говорил подобные слова и без того травмированному ребенку?! Какаши потер о футболку яблоко и откусил кусок. Прожевал, задумчиво уставившись на Сакуру. Девушка, пользуясь его вниманием, снова указала на лекарства, и сенсей послушно выпил то, что нужно было.       — Ты тоже очень добра ко мне, — внезапно заговорил Какаши. — Почему? Ты же меня не знаешь, так?       Сакура растерялась и совершенно не знала, как реагировать на его вопросы. Наверное, лучше никак.       — Я тебя не могу вспомнить, как ни пытался. А память у меня неплохая.       Не просто «неплохая», а отличная. Странно слышать такую скромную оценку собственных способностей от человека, который выучит огромное количество техник. Пусть и с помощью Шарингана, но даже с додзюцу простым копированием правильно ниндзюцу не применишь. Нужно знать механику.       Не дождавшись от Сакуры хоть каких-либо жестов-ответов, Какаши продолжил:       — Наверное, я всё же схожу с ума. Раз ты — не иллюзия, и… не была существующим в реальности человеком, значит я выдумал себе воображаемого друга.       Сенсей был не так уж неправ. Иллюзией она точно не являлась и в его реальности прошлого пока не существовала. Друзья сенсея (как же всё-таки непривычно их было видеть в столь нежном возрасте!) говорили, что скоро зацветет сакура. И если её расчёты по времени были верны, то Харуно Сакура в прошлом должна будет появиться на свет. Скоро её день рождения. А что произойдет с ней в этот момент? Могут ли одновременно существовать две одинаковые Сакуры? Страшно. Но, видимо, это и есть ответ на вопрос о том, как она выберется из западни странно сработавшей техники гендзюцу Саске-куна. Только неизвестно, что с ней будет потом.       — Знаешь, даже если так, я рад, что ты со мной.       Сакура тоже была этому рада. Опять несколько слов — и сенсей прогнал все её страхи. Хотя добавил душе смятения и волнения. Они какое-то время стояли неподвижно, смущённо друг друга разглядывая, до тех пор, пока Какаши снова не назвал её сталкершей и не посетовал на то, какую странную фантазию подкинуло ему воображение. Девушка лишь фыркнула, всем своим видом пытаясь сказать:       «Какой хозяин — такие и фантазии» — что можно было интерпретировать как «от извращенца слышу».       А Какаши лишь улыбался на её недовольство и говорил, что она похожа на какого-то зверька, когда начинает корчить странные лица. Сакура не могла с собой совладать и снова и снова велась на его провокации, потому что видеть улыбки на этом лице ей невероятно нравилось.       Время начало отсчитывать дни.       И теперь Сакура его ощущала почти физически. Каждое утро с беспокойством подходила ко всем окнам и смотрела в сад. Из окна его комнаты, той, где стояли фотографии и полка с книгами, была видна макушка вишни, которая росла за забором. Проклюнувшиеся почки с бутонами усыпали её ветви, но цветение не началось. Значит, ещё не время. Мама ей рассказывала, что Сакура родилась в разгар ханами: во всей Конохе обильно цвели деревья, а по ветру летали нежные лепестки.       Она нервничала, но старалась виду не подавать, чтобы не расстраивать сенсея. Он же был ещё одной причиной, по которой от беспокойства хотелось на стенку лезть. Хотя летать она не умела — это они выяснили с Какаши, когда тот притащил из библиотеки небольшую книжку про духов. Читали весь вечер и пытались найти в Сакуре скрытые «призрачные способности». Было весело.       «Ох...» — Девушка спрятала лицо в ладонях.       Она была дома одна, так как сенсей ушёл на работу — миссию по присмотру за Кушиной-сан (Сакура была права, предполагая возраст сенсея и время прошлого), и никто не мог видеть её смущения. Но… что-то странное происходило. С ней. И с ним. И если поведение Хатаке Какаши вполне могло объясняться тем, что он просто привязался к ней, потому что нуждался в поддержке и заботе, то вот свои реакции на него Сакура объяснить никак не могла. Почти. Объяснение — единственное объяснение — имелось, но оно было настолько невероятным, насколько было невероятным то, что она появилась в мире прошлого. Но раз её душа всё же здесь, то вероятность эта не была равна нулю. А это значило, что стоило признать: ей нравился Хатаке Какаши.       Такое ощущение, что в ней, как в ступке, с помощью пестика смешали все чувства: сострадание, нежность, трепет, умиление, восхищение, смущение и волнение — на выходе получился сбивающий со всех здравых мыслей коктейль. Плюс ко всему, она смотрела на тринадцатилетнего Какаши и почему-то видела его взрослым — так хотела хоть раз иметь возможность увидеть его счастливую улыбку, которую молодой сенсей, уже не стесняясь, дарил Сакуре, когда они дурачились по вечерам. Она ему безумно шла. Когда она уйдет (теперь уже не «если», а «когда»), что с нею станет? Он опять закроется в себе? Ведь после её ухода беда случится с Конохой, Минато-саном и Кушиной-сан. Сакура этого не хотела. И опять чувствовала себя в тупике. Дистанцироваться уже было поздно и не хотелось. Оставалось надеяться на то, что она сможет что-то придумать и на стойкость самого Какаши.       Весна с каждым часом вступала в силу. И их время заканчивалось.       — Вот.       Сакура удивлённо уставилась на веточку, усыпанную бледно розовыми цветами и бутонами. Перевела взгляд на Какаши. Он смотрел куда угодно, но только не на неё, полыхал румянцем и хмурил брови.       — Это тебе. — Мельком посмотрел ей в глаза, отвернулся тут же и ещё больше покраснел. — Просто увидел по дороге домой…       Девушка расцвела в улыбке, протянула руку к подарку и невесомо погладила нежные лепестки.       — Тебе нравится? — спросил Какаши и, мужественно поборов смущение, внимательно разглядывал Сакуру. Она закивала, не переставая улыбаться, и указала пальцем на стакан. Какаши понял, что она хотела, и поставил веточку в воду.       В доме, который в последнее время перестал казаться холодным и одиноким, стало уютно.       — Я тут подумал, что у тебя же до сих пор нет имени…       Ну, наконец-то! Конечно, было забавно и даже интересно слышать, какие новые прозвища придумает ей Какаши, но всё же хотелось бы, чтобы он её запомнил не как просто странного воображаемого друга или как непонятного призрака. Девушка широко-широко улыбнулась, показала пальцем сначала на себя, потом на веточку в стакане.       — Сакура? — удивился Какаши, а она кивнула. Он какое-то время молча смотрел на неё и опять покраснел, отвернулся, тихо и быстро проговорил: — Тебе идёт.       Если бы у неё было сердце, наверняка оно выскочило бы из груди. И как бы ни хотела Сакура вернуться в свои время и мир, но подумала, что было бы неплохо задержаться вместе с ним чуточку дольше.       Через два дня, на протяжении которых девушка чувствовала неясное беспокойство, пришедший домой Какаши был очень воодушевлен. Сакура застыла на пороге со вскинутой в приветствии рукой и наклонила голову в бок. Вернулся раньше обычного. Что-то хорошее произошло?       — Сакура! — Воскликнул он и подлетел к ней, внезапно оказавшись очень близко. — Я сегодня сопровождал Кушину-сан в больницу и домой. Мы прошлись по вишнёвой алее в парке. Представляешь, она вся в цвету! Я бы очень хотел тебе это показать…       На последней фразе Какаши стушевался под удивлённым взглядом растерявшейся девушки, но, расхрабрившись, продолжил:       — Но раз ты не можешь это увидеть, то я решил вернуться домой раньше и рассказать тебе…       Это было выше всех душевных сил Сакуры — она чуть сдвинулась в сторону, склонила голову и поцеловала Какаши в скрытую маской щёку. Точнее, обозначила поцелуй. Сделала шаг назад, сцепила руки за спиной в замок и, нежно улыбаясь, смотрела на застывшего статуей мальчика. Не переборщила ли она? Не в силах выдержать на себе изумлённый взгляд, отвела глаза в сторону.       — Ты очень красивая, — внезапно уверенно и твёрдо сказал Какаши, нарушив затянувшуюся паузу. Сакура почувствовала, как её дух перехватило, как если бы она резко сорвалась с высоты, потеряв контроль чакры. И сердце забилось сильнее.       Сердце?       — Сакура… — Какаши сделал шаг вперёд.       — Сакура!.. — вторил ему далёкий голос.       Девушка чувствовала дрожь по всему не-телу. В какой-то момент стало больно настолько, что её колени подкосились, и она упала. Упёрлась руками в пол и тяжело дышала. Дышала. Она могла дышать.       — Что с тобой?! — Какаши оказался рядом с ней и прикоснулся к её плечу — она это почувствовала. Посмотрела на него с изумлением и со страхом. Взгляд серого глаза с расширившимся зрачком почти во всю радужку был отражением её эмоций. — Сакура… ты исчезаешь…       Значит, сегодня её день рождения. Предположение о том, что две одинаковые души не могли одновременно находиться вместе, было верным. Как и было верным то, что она оказалась в прошлом их мира. Оставалось надеяться, что для него ничего не поменяется. И для Хатаке Какаши тоже.       — Нет! Не уходи, прошу! Не оставляй меня!       Будет лучше остаться в его памяти фантазией.       Сакура почувствовала тяжесть, словно к ней постепенно возвращалось ощущение собственного тела. Оно страдало, порой нестерпимо, так, что хотелось скрипеть зубами и стонать. Она была привычна к боли, но вернувшиеся ощущения после некоторого времени их полного отсутствия были слишком яркими. Одна из вспышек боли заставила Сакуру тихо застонать. Она очень удивилась, услышав свой собственный голос. И испугала Какаши.       — Тебе больно? Что я могу..? Скажи, что мне делать?!       — … что мне делать?!       Сакура с трудом подняла непослушные руки — они правда стали ещё более прозрачными — и протянула их к лицу Какаши, опустила вниз маску, вглядываясь в его лицо. Он плакал и смотрел на неё двумя глазами. Томоэ Шарингана крутились, видимо, пытался найти причину её внезапной боли.       — Мне пора, — улыбнулась она и вытерла большими пальцами с его щёк слёзы. Странно было слышать спустя столько времени молчания свой голос.       — Нет, — он зажмурился и помотал головой. — Пожалуйста, я так не хочу быть один… снова…       — Ты не один. — Сакура погладила его по волосам, густым и непослушным. — У тебя есть замечательные друзья, Минато-сан и Кушина-сан. Они очень любят тебя.       — Я не хочу, чтобы ты уходила!       — Я не хочу, чтобы ты уходила!       Какаши дрожащей рукой поймал её ладонь и сжал. Его пальцы были горячими. Такое же касание горячих пальцев она почувствовала на своей щеке, словно фантомное. А ещё она поняла, что тоже заплакала.       Она заставила себя улыбнуться и сказала самую неправильную и одновременно самую правильную фразу, которую могла сказать, и которую хотела сказать всем сердцем:       — Мы скоро увидимся. Всё будет хорошо.       Внезапно всё встало на свои места. Это точно не было ошибкой.       — Мне нужно идти.       Вновь проваливаясь в тёмное ничто, Сакура почувствовала трепетное тепло от прикосновения и соль на губах, а тихий, уже такой далекий голос обещал:       — Я буду ждать…       Сакура судорожно и больно сделала вдох. Лёгкие заполнил сухой и пыльный тёплый воздух. Она тут же закашлялась, на зубах скрипел песок, а из глаз брызнули слёзы от непривычно острой боли и от света. Рассвет только-только разгорался, но солнце было настолько ярким, что казалось, всё было пронизано золотистыми лучами.       — Сакура!       Конечно. Он был рядом. Всё это время.       Девушка, осторожно жмурясь, открыла глаза, которые заслезились ещё сильнее: так, что пришлось протереть их руками с саднящими пальцами. Ах да, она же теперь может вылечить себя. Чакра, повинуясь мимолётной мысли, заструилась по телу, восстанавливая повреждённые органы и ткани, облегчая боль.       Хатаке Какаши, встрёпанный, измотанный, неестественно бледный, сидел рядом с ней на коленях и с беспокойством смотрел на неё. Как только Сакура начала вставать, тяжело опираясь на руки, помог подняться, придержал за плечо. Его рука всё ещё ощущалась очень горячей. И всё ещё дрожала.       — Как ты? — спросил тихо. — Тебе больно?       Сакура протянула руку к его волосам. Густым и непослушным. Опустила ладонь чуть ниже, мимоходом исцеляя ссадину на лбу, зацепила пальцами край маски и стянула её к подбородку. Увидела знакомое изумление. Почти не изменился - как бы удивительно это ни было - стал только лучше. Сакура подалась вперёд, прижалась к нему губами, отвечая на тот далёкий нежный поцелуй тринадцатилетнего мальчика. Он так же трепетал, и ставшее прерывистым дыхание было тёплым. Стоило ей отстраниться, Какаши качнулся следом за её губами, и Сакура не смогла сдержать счастье, проступившее на лице улыбкой. Всё же прервала поцелуй, откинула немного голову назад и, сияя зеленью глаз, смущением на щеках, наконец заговорила:       — Кажется, я заблудилась на дороге жизни.       Какаши, не моргая, смотрел на неё. Сначала с недоверием, потом с надеждой, несмело и, наконец, сгрёб в охапку, затянув к себе на колени, уткнулся лбом в её макушку, шумно выдохнул, словно всё это время не дышал, расслабил плечи и тихо сказал:       — Я так долго ждал тебя. — Объятия стали крепче. — Прости, но я больше тебя никуда не отпущу.       — А я и не уйду, — глухо проговорила девушка, так же крепко сжимая свои руки.       Их время пришло.       — С возвращением, — прошептал ей Какаши и улыбнулся той самой тёплой улыбкой, которая так волновала её душу.       И Сакура ответила:       — Я дома.