Me:
Привет, Джини, ты свободен?
Милаш: Да, Хось, что такое?Me:
Мне нужна твоя помощь.
Милаш: Какая?Me:
Хочу маме подарок ко дню рождения купить, сходишь со мной?
Милаш: Конечно, без проблем.Me:
Спасибо, скоро буду.
Милаш: Жду. Отбросив телефон в сторону, Хосок будто на крыльях соскочил с кровати и, прихватив полотенце, побежал в душ. Душа танцевала от радости, ведь спустя самую скучную неделю в мире он наконец-таки вновь сможет увидеться с ним. С тем, кто заставляет краснеть и сходить с ума. Он напевал в душе свою любимую песеню и желал побыстрее собраться. Чон побрился как положено: длительное время простоял возле шкафа в поисках чего-то прекрасного и, собравшись, ещё несколько минут оценивал свой внешний вид. Чёрная рубашка гармонировала со светлыми джинсами и темными туфлями. На левой руке находились прекрасные часы, а на правой — серебряная печать. В ушах сверкали серьги, а волосы — красиво зачесаны назад. Хосок закинул фото в чат с Чимином и Тэхёном и, получив одобрение, улыбнулся, готовясь к выходу. Напоследок прыснул на одежду немножко любимого парфюма и в припрыжку, будто влюбленный подросток, побежал к машине.***
К месту парень добрался быстро и нервно стал выжидать Хёнджина. Он всё смотрел на открывающуюся дверь подъезда и каждый раз разочаровывался, когда в прорези появлялся кто-то другой. Но спустя время из здания вышел и он, самый прекрасный и самый милый в мире человек. — Ну как можно быть таким красивым? — пробубнил себе под нос Хосок, а его губы растянулись в улыбке. Он вышел из машины и прихватил купленный по пути букет цветов. Ступил навстречу и замер, когда к Хенджину кто-то подошел. — «Кто это?» — мысленно поинтересовался он и от волнения зачесались ладони. Он заметил нервное поведение Хвана и быстро направился к нему. — Ты пришел? — с радостью, которую перекрывало волнение, произнел Хёнджин и вцепился в руку Чона. — Конечно же, это тебе, — Хосок протянул подарочек спутнику и с опаской смотрел на непонятного человека. — Кто это такой? — удивленно хриплым голосом поинтересовался незнакомец. Хёнджин мялся и что есть силы сжимал руку Чона, он пятился назад и прятался за его спину. Нужно быть слепым, дабы не заметить волнение и не прочитать в его глазах ответ на мучающий вопрос. — Я его парень, какие-то проблемы? — выпалил Хосок, гордо обнимая хрупкую фигуру Хвана. — Хах. Парень, значит? Быстро ты переобулся, малыш, — незнакомец ухмылялся и стрелял взглядом то на Хосока, в ком сразу заприметил важную персону, то на Хёнджина, который обнимал того и жался к нему. — А как же твои вопли о вечной любви и тому подобное? — Слушай сюда, баклан. Чтобы это был твой последний визит к моему парню. Тебе дорога сюда закрыта. Будешь доставать его, очень сильно пожалеешь. Ты понял меня? — нервно провопил Хосок, смотря из-под лобья, и уткнул в незнакомца пальцем. — Да понял, совет да любовь вам, — он плюнул на землю, развернулся и быстрым шагом укрылся за поворотом.***
— Спасибо тебе, Хось. Ты снова спас меня, — Хёнджин сидел в машине и всхлыпивал. Он не на шутку напугался и не мог успокоиться. — Ну, малыш, не плачь, пожалуйста, — Хосок обнимал его и гладил по макушке. Он готов прям сейчас рвануть в догонку и выбить душу из того поганца, который так сильно обидел его мальчика. Он горой встанет за него и никому в жизни не разрешит издеваться. — Я сейчас тоже плакать буду, — он нахмурил лицо, пытаясь выдавить слёзы. — Ха-ха, Хося, ну ты и даёшь. Куда тебе плакать, имидж подпортишь, — Хван улыбнулся, смотря на забавное лицо старшего. — Вот так куда красивее. Твоя улыбка ярче солнца. Не грусти, пожалуйста, — Чон провел подушечками больших пальцев и собрал остатки слёз с глаз спутника. — Ты лучший, — радостно произнес Хёнджин и поцеловал Хосока в щёку. От такого жеста, внутри сердце екнуло. Хосок довольным котом улыбнулся и начал ластиться к своему милашке. Сердце трепетало будто птенец в клетке и радовалось тому, что его одиночеству пришел конец. — Поехали, малыш? — поинтересовался старший, пристегивая ремень безопасности Джину. Их лица были запредельно близки, от чего табун мурашек пробежал сразу у обоих. Дыхание будто бы остановились, а внутри вновь забурлила кровь. — Да, поехали, — выпалил Хенджин, нарушая неловкую тишину в машине.***
— Почему именно я должен помогать с подарком? — Хёнджин рассматривал разные безделушки и задавал вопрос Хосоку. — Насколько мне известно, у тебя друзья есть. Почему не помогут? — Друзья? С них помощи ноль. Один с цепких рук Юнги не вылезает, другой — с чувствами разобраться не может, — тая в улыбке, пояснил Хосок. — Да и как ты не поймешь, подарок — это предлог позвать тебя на свидание, — он подошел ближе и обнял младшего за талию. Носом уткнулся в шею, вдыхая приятный персиковый аромат. — Хосок, ты что делаешь, люди смотрят, — смущенно провопил Хёнджин, отстраняясь. Щеки тут же покраснели, а глаза забегали как тараканы в разные стороны. — А я ничего не делал, всего лишь обнял своего парня, — довольно заверил младшего, вновь окольцовывая его талию. — Я ещё не соглашался на такую роль, почему так уверенно говоришь об этом? — Ну, подумал, что согласился, раз пошел со мной в торговый центр, — он улыбался как сумасшедший и с обожанием смотрел в чужие глаза. — Правда, давай встречаться, — Хосок держал его за руку и выжидал ответ на своё предложение. — Хитрец, — Хван толкнул старшего в грудь, всё так же краснея. — Я, — он задумался, затем, чмокнув Чона в губы, добавил: — согласен. — Ура, — выкрикнул на все помещение Хосок и поцеловал в щеку младшего. — Хось, тише ты, люди смотрят, — Хёнджин потянул его за руку и недовольно нахмурил брови. — Давай подарок искать. Вон, смотри, красота, правда?***
Чонгук сидел в полумраке собственной комнаты и рыдал. Впервые за свою жизнь так горько на душе и тошно. Сколько еще страдать-то? Почему его вновь ставят перед фактом и не желают слушать. Чем они с Тэхёном так прогневили богов, коль те не разрешили им быть тогда, сто лет назад, и препятствуют даже сейчас? Чонгук держал в руках телефон и всё не решался набрать самый дорогой номер, который знает уже без памяти. Он понимал, что остался всего лишь один-единственный прекрасный день, который должен закончиться грустно. За ним следует широкая черная полоса, которая превратит и без того паршивые обе жизни в грустное существование. Мало того, что он итак виноват перед Кимом, так ещё и вновь должен причинить ему боль. За что такие муки? Он вертел небольшой гаджет вдоль и в поперек. В итоге вскочил с места и оставил стены особняка. Он мчался машиной с нереальной скоростью, дабы насладиться оставшимся временем вместе. Дабы утонуть в его объятиях и насытиться поцелуями на всю оставшуюся жизнь. Но разве такое возможно? Любимого будет мало всегда. Сколько не наслаждайся, всё равно недостаточно. Ему хочется убежать с ним куда-нибудь далеко-далеко, куда-нибудь в маленький уголочек мира и жить там спокойно. Но он понимает, что найдут. Страх за сломанную жизнь Тэхёна, разъедает изнутри и толкает на любые поступки, дабы уберечь его, даже если в итоге станет для него тем, кого он станет ненавидеть всю оставшуюся жизнь. — «Пусть проклянет меня, чем будет жить в кошмаре», — миллион раз повторял мысленно Чонгук, разрывая изнутри душу на клочья.***
— Кто там? — с недоумением и страхом поинтересовался Тэхён. Время уже давно перевалило за полночь, а в его дверь ломятся без остановки. Он посмотрел в глазок и удивился, замечая растрепанного Чонгука. Тут же открыл дверь и впустил парня внутрь. — Гуки? Чон прижал Тэхёна к стене, крепко обнял и начал хаотично расцеловывать каждый уголочек его лица. Смотрел в обожаемые ничего не понимающие глаза и вновь целовал такие желаемые губы. Страстно, мокро и с нотками тоски. — Гуки, что такое? — Тэхён отстранился, посмотрел в темный омут и начал дожидаться обьяснений. — Я соскучился, сильно-сильно. Тэхён, как же ты мне дорог, — он уткнулся носом в шею Кима и продолжил целовать её и крепко прижиматься. — Боже, Чонгук-а, ты — нечто. Уж думал воры, хотел патруль вызывать, — Тэхён улыбался, ничего не подозревая, и обнимал его в ответ. Он гладил темные волосы своего парня и утопал в его ласках. — Прости меня, родной, — прошептал на ухо и лизнул мочку. — За что извиняешься? — рвано ответил Тэхён, вздыхая от манипуляций. — За всё, — и вновь поцелуй в губы и щенячий взгляд. Он блуждал руками по тонкой, атласной ткани пижамы, сжимал талию Кима и наслаждался выделенным для них временем. — Дурачок, я давно простил тебя, — Тэхён улыбнулся, отвечая на поцелуй со всей страстью. Они сминали губы друг друга прямо там, в коридоре, наслаждались и не желали отстраняться. Тэхён радовался тому, что Чонгук пришел, пускай и ночью. Ощущал, как внизу всё предательски увлажнялось, а сердце колотилось с бешенным ритмом. По телу блуждала дрожь, а глубокое желание большего сносило крышу. Чонгук смотрел в обожаемые глаза, считывал всё, чего хочет Тэ, и покорно это давал. Он не имел никакого права отказать эту, хотя бы в эту, последнюю ночь. Еще раз насладиться своим возлюбленным, дабы в дальнейшем заковать себя и своё сердце. Похоронить душу и остаться одной только оболочкой. Тэхён уводил Чонгука в глубь квартиры, в собственную спальню, наполненную его ароматом. Он расстегнул одну пуговицу на ночной рубашке, затем вторую. Медленно дразнил Чона, прикусывал нижнюю губу и в один момент атласная ткань слетела с хрупких плеч. Чонгук смотрел на возлюбленного с обожанием и наслаждением. Блуждал взглядом по обнаженному торсу и желал прикоснуться к нему губами. Зацеловать каждый уголочек кожи и подарить всего себя только ему. Тэхён подошел ближе, поцеловал Чона в губы, сбросил с него куртку, а затем снял и футболку. Он водил пальцами по рельефному телу, чувствовал, как под ними Чонгук содрогался. Он усадил его на кровать, а сам оседлал сверху. Ким прижимался к нему плотнее, ерзал задницей по чужому возбуждению и желал его внутри себя, желательно побыстрее. Чонгук гладил ладонями мягкую, нежную кожу возлюбленного. Языком вылизывал изгиб шеи, ласкал ключицу. Зацеловывал, покусывал и наслаждался его ароматом — таким приятным, незаменимым и обожаемым. — Я люблю тебя, Тэхен-и, — говорил ему в губы, переворачивая на кровать. — И я тебя. Обожаю и буду любить до самой смерти, — Тэхен улыбался, наблюдал, как Чонгук стаскивает с него остатки вещей и с себя тоже. Оба обнажены, оба открыты друг для друга и такие прекрасные. Они одно целое, так что же за вор пытается разделить их? Чонгук целовал везде. Возбужденные соски, обволакивал горячим дыханием, страстным вылизыванием и нежными прикосновениями; плавно опускался ниже, к животу, а затем и к паху. Заприметил витиеватую татуировку на левом бедре с надписью «Renatus». — Красивая, — прошептал он, долго рассматривая, и прильнул к ней губами. Вырисовывал языком изгибы и целовал. Чон ласкал возбужденный член своего возлюбленного, блуждал пальцами туда-сюда, а затем и ртом. Доводил Кима до пика и утопал в прекрасном звучании его стонов. Тэхён подавался навстречу. Так сладко и приятно наблюдать то, что с ним творит Чонгук. Он готов таять в его руках без остановки и уплывать в водоворот страсти. Он вжимался руками в простыни и шире раздвигал ноги, впускал возлюбленного ближе, ощущал каждое касание и дрожью реагировал на манипуляции. Кровь внутри бурлила, вскипала словно вулкан, сердце трепетало птицей и умиротворенно воспевало счастьем. Он содрогнулся и почувствовал, как пик его настиг. С шумным вздохом и радостной улыбкой кончил Чонгуку в рот, лаская пальцами прядки его волос. Чонгук подобрался выше, слизал языком остатки с собственных губ и вновь страстно поцеловал Тэхёна. Сминал его губы до онемения, а пальцами блуждал около узкой податливой дырочки. — Я хочу тебя, Гуки, — произнес в губы Тэхён, насаживаясь на пальцы возлюбленного. Он сползал ладонью по рельефному телу Чонгука, обхватил его член, и принялся медленно надрачивать. — Обожаю, — ответил Чонгук и протолкнулся внутрь пальцем. Первый вошел без каких-либо проблем, как и второй, собственно. Когда в ход пустил третий, Тэхён промычал, ощущая, как изнутри его ласкают. Он ещё напористее целовал, насаживался и наполнялся удовольствием. Чонгук прорабатывал его аккуратно и нежно, растягивал стенки и расслаблял Тэхёна. После достал из шкафчика лубрикант и распределил его по стволу. Чон подставил головку ко входу и медленно толкнулся вперед, насаживая Кима на всю длину. — Твою ж, — сквозь стон провопил Тэхён, поддаваясь навстречу и прогибаясь в спине. Он провел ладонью вниз по животу, прикасался к собственному члену и влюбленно смотрел на Чонгука. — Красивый, какой же ты красивый, — Чон вбивался внутрь ритмично, шумно дышал и наслаждался той усладой, которой, скорее всего, больше никогда не почувствует. С глаз стекали слёзы, но в полумраке комнаты их было совсем не видно. — Люблю тебя, двинутый на всю голову Чон Чонгук, — выпалил Тэхён и простонал во весь голос, чувствуя, как чужой член задел простату. Перед глазами все поплыло, превратилось в прекрасный мир, где сейчас только они оба. Возлюбленные долго наслаждались друг другом, возвелись в диком, страстном танце, который был наполнен искренними чувствами и горем. Сейчас они счастливые, наверное, в последний раз. Чонгук чувствовал, как оргазм настигает его с новой силой и в мгновение изливается внутрь Тэхёна. Он замирает, целует Кима в шею и крепко прижимает его к себе. Вдыхает его аромат, заправляет мокрые от пота прядки и длительное время вот так лежит с ним и переводит дыхание. — Ты — мое самое большое сокровище, счастье и любовь. Никого и никогда я не полюблю и ни на кого не стану смотреть, — Чонгук гладил Тэхёна по макушке и смотрел в окно грустным взглядом. — Ни в этой и не в последующих жизнях. — На кого смотреть собрался? Ты мой и этого не изменить, — Ким спохватился, посмотрел на него нечитаемым взглядом и вновь уткнулся носом в шею. — Да, твой, — прошептал Чонгук, взглатывая собравшийся в горле ком. — Давай проведем этот день только вдвоем. Мм? Как тебе такое? — Гуки, а как же работа? — поинтересовался Тэхён, водя пальцем по груди Чонгука. — Плевать на нее. Давай на свиданку, — оживленно предложил Чон, выжидающе смотря в обожаемые глаза. — Хорошо, упрямец. Так уж и быть, уговорил, — Тэхён укусил его за ухо, звонко засмеялся и окутался вместе с ним в одеяло. — Сейчас засыпай, а то будем как умирающие лебеди. — «А ведь мы и правда лебеди, которые не смогут жить друг без друга», — мысленно произнес Чонгук, закрывая глаза.***
Прекрасный день они провели вместе. Наслаждались каждой минутой и посетили много мест. Они сходили в кинотеатр, где бессмысленная комедия вовсе не привлекала внимание. Обедали в небольшой забегаловке, совершенно не привычной для них и простенькой. Возлюбленным безумно понравилось почувствовать себя, обычными жителями. Без власти и денег. Такая жизнь им казалась интереснее и приятнее. Гуляли в парке, кормили лебедей, прошли по аллее и покушали сладкую вату. Так забавно, они вспомнили беззаботное детство. Время, когда надоедливые уроки и вопль «мне скучно» были единственной проблемой. Ещё Чонгук подарил Тэхёну цветы, которые купил на рынке у бабушки. Небольшой букетик подсолнухов, но такой приятный и забавный. Киму он безумно понравился. Парень много раз смотрел на него, гладил пальцами лепестки и благодарил Чона. Впервые он получил что-то настолько дешёвое но самое драгоценное в мире. Душа танцевала от радости. Они, крепко держась за руки, забежали в метро, в самый последний вагон. Так приятно и просто непередаваемо находиться рядом друг с другом и весело проводить время. Так интересно наблюдать за искрами счастья в глазах возлюбленного и быть этому причиной. Но Чонгук понимал, что время на исходе и придется расстаться, обломать мечты и превратить эту радость в даже, возможно, ненависть. То, что солнце уплывало за горизонт, совершенно не радовало его. Оно лишь напоминало, что скоро закончится этот день, а значит, мир для их любви погрузится в бесконечную ночь. Так не хочется этого. Появилось желание остановить время и весь мир, дабы навеки остаться с ним, но такое, увы, не подвластно никому. Они вновь ступали по вечерней аллее. Фонарики освещали улицы, на дорогах машины сновали в разные стороны, и жизнь кипела в каждом уголке. Люди радовались, веселились и любили. Свободно проявляли чувства, и никто им не грозил навредить. Чонгук завидовал им. Он считал несправедливым этот мир и от этого становилось больно внутри. Ноги подкашивались с каждым шагом, а сердце выпрыгивало из груди. В горле собрался огромный ком, который невозможно было ни проглотить, ни выплюнуть. — Чонгук-а, почему ты такой нервный? — наконец таки поинтересовался Тэхён, чувствуя холод чужих ладонь. — Я… — Чон повернул его к себе и крепко-крепко обнял, оставил нежный поцелуй на губах и безэмоционально посмотрел на Кима. — Говори как есть, не томи. С ночи ведёшь себя странно, — Тэхён начал нервничать и ждать объяснения всему происходящему. До жути неприятно наблюдать мысленные метания родного человека и то, как он грызёт себя изнутри. — Тэхён, нам надо расстаться, — чуть ли не шёпотом промямлил Чон, отводя глаза в сторону. — Чего? — Киму казалось, что это галлюцинации, все послышалось, ведь в здравом уме он не может найти нормальной причины такому заявлению. — Мы расстаёмся, — более грубо выпалил Чонгук. — Но, Гук-и, почему? Что я сделал не так? Мы же любим друг друга, у нас все хорошо, — он отказывался верить. Время, которое проводили вместе, эмоции, да и трепет сердец. Всё это не могло быть игрой. — Любим? Я? тебя? — Чон хмыкнул, затем продолжил: — Ошибаешься, глава Ким. Я тебя никогда не любил и любить не желаю. Ты — убийца, который отобрал моего драгоценного Алана, так как же я буду любить врага? — Чонгук, что ты несёшь? А как же реинкарнация и наше прошлое? Я же чувствую тебя, — Тэхён не верит в то, что слышит. Он качает головой в стороны, пока в глазах собираются слезы. — Пф, наплел ерунды, а ты поверил? — Чон заходился в истерическом смехе и продолжал свои высказывание, — Нет нас, понимаешь? Я придумал намеренно некую историю, дабы подобраться к тебе, втереться в доверие и вытянуть наконец-таки это чертовое признание. Я тебя ненавижу и знать не желаю. Время проведенное с тобой? Меня от него воротит. — Я не верю, Чонгук. Ты не можешь так поступить. — Я сказал. Между нами все кончено. Конец. Отцепись от меня. Ты достаточно испортил мне жизнь, — Чонгук выдернул руку из Тэхёновой и собрался уходить. — Ладно, господин Чон. Как скажете. Но вот не пойму, какого хрена приперлись ночью и провели со мной близость, раз я такой противный для вас? — в шоке выпалил Тэхён, возмущаясь таким поворотом событий. — Хм, ты же сам поддался. Да что в этом такого? Я могу трахать кого пожелаю, не думай, что ты какой-то особенный, — он посмотрел сверху вниз на Тэхёна и почесал затылок. — Мне было интересно, как глава Ким справится без возбудителя. Знаешь, такое, на девяточку потянул. Спасибо. — Мразь! — провопил Тэхён, сдерживая слезы и ударил Чонгука букетом по лицу. — Вали к чертям, проклятый Чон. Верно все говорят, что враги остаются врагами навсегда! Ненавижу! Подавись своими желаниями! — он развернулся и пошел в сторону дома. Зашёл за первый угол, дабы скрыться от Чонгука, и слезы застелили глаза. Больно, нереально больно. — За что так? — Тэхён бился в грудь и кричал на всю улицу.