Свадебная традиция

Теплый летний день был подобен спокойному океану, волны которого лениво омывают песчаный берег, позволяя каждому насладиться прохладой и обрести душевное равновесие. Сегодня такими счастливчиками стали два человека, которых носило по волнам, швыряя о скалы, которые переживали отливы и приливы, и теперь просто могли быть по-настоящему свободны от груза прошлых лет.    Это были так хорошо знакомые многим двое влюбленных из апартаментов Эддисона.    ***    — Дорогие возлюбленные, мы собрались здесь и сейчас, дабы стать свидетелями вступления в брак Генри Фишера и Лизы Джонсон, что почитается всеми; ибо в него не следует вступать необдуманно, а лишь благоговейно, осмотрительно и торжественно. Ведь, ваша душа отныне не одинока в своем земном и небесном пути. Теперь каждый из вступающих в брак берет ответственность за жизнь и душу другого, разделяя с ним все горести и несчастья, не завидуя в радости и счастье, благодаря за каждый прожитый день.    Стоящая около украшенной белыми и голубыми цветами арки пара обменялась ободряющими улыбками, стремясь скрыть волнение и уже сейчас поддержать друг друга, и вновь устремила взгляд на начавшего церемонию священника, облаченного в фиолетово-золотистое одеяние. Благодаря ярким солнечным лучам, окутавшим всю его фигуру, можно было подумать, что таинство проводит архангел, спустившийся даровать своё божественное благословение новобрачным.    Позади них на почтительном расстоянии ждали свидетели, чтобы в нужный момент произнести необходимые слова и поднести кольца. Стоящие за ними широкие и длинные ряды гостей безмолвствовали, внимая произносимым словам.    – В этот прекрасный день судьбам двух людей суждено соединиться. Если кто-либо из присутствующих знает причины, по которым это не может произойти – пусть скажет сейчас или вечно хранит молчание.– мужчина сделал паузу и медленно оглядел всех присутствующих, как будто и правда сейчас мог найтись недовольный. Но, видимо впечатлившись грозным взглядом святого отца, даже самый последний шутник не решился нарушить церемонию. Удовлетворенно кивнув, он продолжил.    – Да будет так всегда. Пред очами Божьими не нашлось сожалеющих. Итак, – пастор медленно развел руки в стороны, давая время Генри и Лизе повернуться к гостям лицом и осмотреть приглашенных. – Согласно традиции, осталось получить последние согласия перед новым и чрезвычайно важным этапом вашей жизни от самых близких вам людей, чьи желания и решения вы поставили выше своих:    Кто подтверждает истинность намерений сочетаться браком со стороны жениха?    Слегка мотнув собранными в высокий конский хвост волосами и нервно переступив с ноги на ногу, рядом с Генри встал Ларри:    – Я, Ларри Джонсон, подтверждаю добровольное и искреннее желание Генри Фишера вступить в брак с Лизой Джонсон. – Было заметно, как хотелось ему сунуть руки в карманы брюк, однако он сдержал этот порыв и как можно спокойнее произнес свою речь.    Священнослужитель перевел взгляд на женщину:    – Кто подтверждает истинность намерений сочетаться браком со стороны невесты?    Салли подошел к Лизе, стараясь не задеть длинный подол платья и не запутаться в своем.    – Я, Салли Фишер, подтверждаю добровольное и искреннее желание Лизы Джонсон вступить в брак с Генрихом Фишером.    В зале послышались тихие шепотки и негромкие вскрики удивления при этой сцене, поскольку некоторые только сейчас узнали, что вместо подружки невесты Лиза выбрала Сала. Однако, гораздо больше многих поразил костюм свидетеля, представляющий собой платье желтого цвета с рюшами на рукавах. В сочетании с протезом это смотрелось особенно странно. Но мило.    – Теперь, когда, казалось бы, сказано уже всё, остается самое важное. Дорогие жених и невеста, сейчас, перед тем, как вы станете единым целым, у вас есть возможность поведать о своих чувствах и вступить в брак с твердой уверенностью, что никто и ничто больше не разлучит вас.    Генри и Лиза почти одновременно ступили на небольшой помост перед алтарем, повернувшись и взявшись за руки. Хрупкая ладонь оказалась почти ледяной, когда Фишер взял её в свои теплые ладони, согревая. Почувствовав, как в руках концентрируется тепло и начинает разливаться по телу, уже почти бывшая Джонсон потупилась и покраснела.    – Лиза, – он начал первым, говоря негромко, но уверенно. – Я никогда не мог даже мечтать о том, что вновь полюблю. Думал, что разбитое и страдающее сердце уже неспособно на чувства. Однако ты стала той, кто окружил меня заботой, любовью и вниманием, не требуя ничего взамен, как будто так и должно быть. Мне никогда не выразить насколько я благодарен тебе и как сильно тебя люблю. Но я клянусь, что всегда буду твоей опорой, которую ничто не сломает, поддержкой и никогда не заставлю тебя страдать, вольно или невольно.    В черных глазах блеснули слезы, а тонкие пальцы еще крепче сжали его руку, стремясь передать всё невыраженное.    – Генри, любимый. – Лиза улыбнулась, быстрым движением смахивая слезу. – Ты всегда будешь для меня тем, кто подарил мне счастье, спокойствие и покой.И, конечно, любовь. Когда ты рядом, мне ничего не страшно, разве только разлука с тобой. И я хочу каждое оставшееся мгновение своей жизни провести вместе, ни на минуту не отпуская твоей руки. Чтобы пройти через всё, ощущая теплоту там, где был лишь один холод.    В зале послышались первые негромкие всхлипывания и умиления, а священник сделал знак, чтобы подали кольца. Мелькнула зеленая рубашка Джонсона – и небольшая мягкая подушечка оказалась прямо перед женихом и невестой, на расстоянии вытянутой руки.    — Обменяйтесь кольцами, подтверждая серьезность ваших намерений и сплетая ваши судьбы перед Господом.    По залитой светом лужайке разнеслось традиционное: «Вручаю тебе это кольцо в знак своей вечной любви и признания», произнесенное почти одновременно. Кто-то захихикал, многие заулыбались, считая это хорошим знаком. Небольшое аккуратное колечко с бриллиантовой россыпью красовалось на безымянном пальце Лизы, кидая солнечный блик на более массивное кольцо Генри.    — Властью, данной мне Богом, объявляю вас мужем и женой.    Не дожидаясь разрешения, новобрачные слились в нежном поцелуе. Руки Генри сомкнулись на корсете платья, сильно, но с величайшей осторожностью прижимая Лизу к себе. Священнику ничего не оставалось, как быстро завершить церемонию и покачав головой в показном неудовольствии, поздравить молодых и попрощаться.    Раздались радостные вскрики, пожелания счастья, и гости начали вставать, желая поздравить молодых лично.    Первыми подошли Янис и Рэй Моррисон, восхищенные брачными клятвами влюбленных. Рэй крепко пожал руку Генри и отметил, что платье невесты действительно бесподобно. Однако не смог до конца выдержать официальную ноту, и, весело подмигнув и поглядывая на жениха, высказал предположение о том, что поистине хороша тут только сама невеста. Янис же оказалась гораздо более чувствительной и, прослезившись, едва смогла сказать слова поздравлений, поспешно обняв молодую.    Моррисон в это время пытался отыскать сына в пестрой толпе, однако, так и не смог этого сделать, а потому, на его место уже пытался протиснуться Чак Коэн вместе со своей избранницей Мэйпл. Он пропыхтел что-то длинное и торжественное, но всем больше запомнилось нежное воркование его спутницы, гораздо более короткое и емкое.    Не дав новобрачным пройти и пары метров, их остановили с поздравлениями СиДжей и Эшли, помогающая ему с коляской. В этот раз уже Генри пришлось успокаивать проронившую слезу Лизу, впечатленную словами Кэмпбелл.    Казалось, что практически все жители Апартаментов Эддисона собрались на этой свадьбе. И это было не так далеко от истины.    Лиза, столько лет проработавшая в них, со многими была в теплых отношениях и пригласила всех желающих. Да и Генри уже считал это место своим домом, а соседей, если уж не друзьями, то, хотя бы, близкими знакомыми.    Пришли даже миссис Гибсон, недолюбливавшая Ларри до сих пор, и угрюмый Роберт.    Одними из последних, уже на самом завершении официальной части к ним подошли мальчишки. Ларри, Салли и Тодд чувствовали себя неуютно и поэтому решили дождаться, когда все выскажутся, поздравят и начнут готовиться к неофициальному торжеству. Их пожелания были неуклюжими, скомканными, но самыми дорогими для новоявленной четы Джонсонов.    ***    Настали сумерки, и освещенная напоследок рубиновыми лучами солнца праздничная поляна погрузилась в полумрак. Не спасали даже зажженные у каждого шатра фонари. Однако, уже мало кого заботила видимость вокруг.    Самые шумные и энергичные гости подустали и сейчас в неспешном танце кружили на танцполе. Многие разбились на своеобразные «кружки по интересам», обсудив за последние пару часов не только жениха с невестой, но и саму свадьбу, остальных гостей, родственников и ситуацию в стране в целом. Парочки уже вовсю жались в углах, хихикая и украдкой посматривая по сторонам, смущаясь пробегающих официантов. Самые же стойкие находились в шатре с баром, где бармен мужественно выслушивал черт знает какую семейную историю подряд.    Что до новобрачных, то они так и сидели в центральном шатре, специально поставленном в самой середине, чтобы все могли увидеть и поздравить молодых, выпить за их здоровье, высказать личное пожелание и, конечно же, никуда не отпускать пару до окончания торжества. Поэтому бедному Генри и Лизе просто не оставалось ничего другого, как наслаждаться теми минутами, когда они могут просто ворковать, не отвлекаемые никем.    Но не только их сегодня не желали оставлять в покое. Ларри и Салли также стали звездами дня, поскольку гости, дойдя до нужного градуса, непременно стали интересоваться у парней попеременно, а будет ли соблюдена одна из главных свадебных примет, и кто с кем будет спать. Джонсон багровел, злился, но стоически терпел, не желая ругаться в такой день. А вот Фишер, чью реакцию нельзя было увидеть под протезом, в конец задолбанный каждым вторым, просто смотался куда-то ближе к официантским шатрам и там пропадал часов с пяти.    Когда стало прохладно, Ларри ещё раз оглядел разношерстную толпу и, выматерившись себе под нос, отправился на поиски своего новоявленного «братца». Всё-таки мало ли, с Сала сталось бы завалиться где-нибудь на траву и допоздна смотреть на звездное небо, отморозив себе к хренам почки. И не важно, что сейчас лето и ночи не такие холодные. С этого придурка станется.    Обойдя уже почти все шатры, Джонсон остановился там, где располагалось что-то по типу хозяйственной части: помещение под продукты, склад напитков и расположение официантов. Использовались, правда, только последние два, поскольку всё, что было можно, уже стояло на столах. А вот алкоголь закупили как раз с расчетом на то, чтобы не закончился до глубокой ночи.    – Эй, парень, ты тут не видел коротышку в желтом платье? – брюнет заметил пробегавшую рядом фигуру с подносом.    – Час назад в баре был, больше не видел, – скороговоркой вылетело в ответ, и силуэт испарился, как и не бывало.    – Океееей, исходную локацию нашел. Осталось найти Корот… – не успел закончить мысль Ларри, как был втянут в темноту шатра цепкими руками.    «Следы останутся.»    Подойди сюда, грубый парень.    Можешь ли ты поднять его?    Подойди сюда, грубый парень.    Ты достаточно взрослый?    Возьми меня, возьми меня,    Малыш, малыш.    Возьми меня, возьми меня,    Люби меня, люби меня.    Не успели глаза привыкнуть к темноте, как к телу с силой прижались, а всё те же проворные руки скользнули под красный пиджак.    – Какого?! – Ларри вновь не дали договорить, закрыв высвобожденной рукой рот.    – Тшшш, ты же не хочешь, чтобы сюда сбежались все? – этот тихий голос он узнал бы даже с похмелья. Но сейчас просто не мог осмыслить происходящее и соотнести это со своим другом. – Мы ведь должны выполнить, эту, как её… о, точно! Традицию.    Прерывистая речь и характерный запах не оставляли сомнений, что Салли нажрался как свинья, а вот уже ослабившая галстук рука не заставляла сомневаться в его намерениях. Джонсон обхватил тонкую кисть, не давая продолжить, и крепко прижал юношу к себе.    – Фишер, что ты, блять, творишь?! – он, конечно, много чего представлял по ночам, но вот секс с бессознательной тушкой точно не относился к его сексуальным фантазиям. Тем более, на свадьбе собственной матери со своим новым сводным братом. Чертовски пьяным сводным братом. Без платья.    Ларри с удивлением понял, что пальцы касаются горячей, ничем не прикрытой поясницы, а значит, на Сале сейчас максимум боксеры.    «Да ладно, Ларри, кто под платье брюки натягивает?»    По горлу прокатился жар, мгновенно пересушив всё внутри и вынуждая сглотнуть. Видимо, всё же не стоило увлекаться текилой.    – То, что собирался сотворить с самого начала этого вечера… – мерцание глаз мгновенно отрезвило Джонсона и оглушило гораздо сильнее, чем весь выпитый алкоголь.    Протеза не было.    —…переспать с тобой. Или мистер Ебу всё, что движется, мне откажет?    Сегодня вечером,    Я позволю тебе владеть мною.    Сегодня вечером,    Я позволю тебе делать то, что хочешь ты.    Сегодня вечером,    Я позволю тебе быть моим наездником.    Ну давай же.    Вперед.    Займемся этим до головокружения.    Холодные руки обхватили его за шею, позволяя Салли приподняться, чтобы их лица оказались почти на одном уровне.    – Настолько уродлив, что даже не встает, Джонсон? – в пьяном голосе отозвалось что-то глухое, когда пошла уже почти вторая минута молчания.    Понимающая улыбка скользнула по лицу.    Он не вспомнит эту ночь. А я не стану напоминать.    Ларри, оставив одну руку на пояснице Сала, медленно двинулся кончиками пальцев по выступающим позвонкам, почти не касаясь тела. И, дойдя до ключиц, резко намотал голубую прядь на руку, заставив Фишера невольно наклонить голову. Тяжелое дыхание опалило шею.    – Не стоит кидаться такими фразами, прежде не проверив, – прикусывая кожу почти до крови. – Конечно, сейчас ты не можешь даже голову повернуть. Да и знаешь… Темно тут.    Смешок прямо в ухо, сразу за ним поцелуй в мочку. Салли не двигается, лишь учащенно дышит, напряженно вслушиваясь.    – Но руки-то у тебя вполне свободны.    Сегодня ночью,    Я сделаю так, что будет горячо.    Сегодня ночью,    Я позволю тебе возвысить меня до облаков.    Сегодня ночью.    Малыш, мы можем начать это, да.    Мы можем начать это, да.    Курок спущен.    Ладони почти тут же оказываются на бедрах Джонсона, с легким недоверием скользя по ткани брюк и сразу же крепко сжимая ягодицы. Шустрые пальцы за несколько мгновений справляются с застежкой, вытаскивая ремень и отбрасывая его куда-то в глубь шатра. Несмотря на алкоголь и непрекращающиеся поцелуи и укусы Ларри, Сал почти полностью контролирует свои движения.    Не дожидаясь, пока брюки окончательно окажутся на полу, он запускает пальцы под резинку и обхватывает горячий член. Уже давно стоящий. Судорожный вздох вырывается у Ларри, заставляя остановиться, наслаждаясь. Прохладные пальцы касаются головки, слегка потирая и массируя.    Наконец, прекращая свою медленную пытку, Фишер немного откидывает голову – насколько позволяет хватка Ларри – и с вызовом смотрит прямо в темные глаза. Ладонь плотно сжимается у основания, и движения становятся быстрее и сильнее. Оставив несколько синяков на заднице Ларри, второй рукой он стягивает с него мешающие боксеры и аккуратно ласкает яички.    Удовольствие и текила полностью завладевают Ларри, оставляя место лишь поцелуям и желанию большего. Выпустив прядь, он судорожно исследует тело своего лучшего друга, не видя ничего, однако ощущая каждый миллиметр кожи. Каждый шрам, рана, неровность запечатлеваются в памяти, возбуждая всё сильней.    И лишь когда его нетерпение достигает предела и он начинает толкаться в ласкающую руку, Сал прекращает всё. Шаг назад, руки сцеплены в замок за спиной.    – Хах. – Салли явно понравился разочарованный вздох. – Признаюсь, был не прав. Придется извиниться, не так ли, братец?    Тебе это нравится, парень?    Я хочу.    Что ты хочешь?    Дай мне это, малыш.    Это будет взрывная ночь.    Я хочу    То же, что хочешь ты.    Ларри не успевает сделать ни единого движения или даже как-то отреагировать на происходящее, как Сал оказывается на коленях. Его язычок быстро скользит по горячей коже, облизывая головку и стараясь вывести на ней восьмерку. Чувствуется его неопытность, которая, однако, полностью затмевается его страстностью.    Язык скользит по стволу, не оставляя ничего без внимания. Он не торопится, делая вдумчивые, как будто ленивые, движения. Добравшись до лобка, оставляет озорной поцелуй внизу живота, вызывая довольно громкий стон Джонсона. Кажется, уже никого из них не волнует, что в любой момент внутрь могут заглянуть, привлеченные шумом.    Тонкие, унизанные кольцами пальцы крепко впиваются в синие волосы, стараясь подогнать парня. Ларри старается разглядеть происходящее внизу, поскольку глаза уже привыкли к темноте и стали видны очертания. Он ощущает всё всем телом, но ему необходимо видеть.    Видеть его, видеть каждое движение, смотреть на его лицо без всякого стеснения.    Сал резко вдыхает и теплые губы обхватывают пульсирующий член. Помогая себе языком, он старается за несколько раз заглотить его целиком, но начинает кашлять.    – Тшш… – Ларри ласково гладит его по голове, успокаивая. – Не стоит так спешить.    Ответом ему служит упрямое мотание головой и новая попытка. Правда, уже не такая резкая, все же парень старается не повторять прошлых ошибок.    Наконец, Салли уверенно захватывает член целиком и немного ускоряет темп. Влажный от обильной слюны и смазки пенис он обхватывает рукой у основания, помогая себе. Ощущая приближение оргазма, Ларри начинает активно двигаться сам, представляя, как кончит на это развратное личико.    Но когда судороги прошивают тело, Сал даже не думает отстраняться, заглатывая всё сильнее. Ларри чувствует, как горячая сперма наполняет рот Салли, который не размыкает губы до конца и отстраняется только вобрав почти всё в себя. А Джонсон опускается на колени рядом с ним, пытаясь отдышаться и обнимая парня. Тот кашляет, но не уходит, прижимаясь к плечу Ларри.    Приготовься.    Все будет сильнее, чем ты думаешь.    Руки вверх.    Мы можем еще немного подождать.    Сегодня ночью,    Я немного сойду с ума.    Немного сойду с ума, малыш.    – Не знал, что ты умеешь так извиняться, – хриплый голос раздался в наступившей тишине. – Видимо, теперь моя очередь.    Ларри отстранился, сняв с себя пиджак и бросив его за спину Салу. Следом за ним в сторону полетела рубашка. Аккуратно уложив Салли на спину, Ларри навис над ним, целуя.    Длинная дорожка поцелуев пролегла по всему худому телу – от шеи, усеянной укусами и засосами, к низу живота, обдавая почти незаметные волоски горячим дыханием. Джонсон не обделил своим вниманием соски, играясь с ними языком, заставив Салли выгнуться дугой и бессознательно сильнее раздвинуть ноги. Это не укрылось от Ларри.    Быстрым движением рук он отправил в полет и чужие трусы. Теперь ничего не мешало наслаждаться полностью открытым ему телом.    У него уже был пару раз подобный опыт, поэтому Джонсон практически сразу смог вобрать в себя достоинство Сала почти до самого основания, обильно смачивая. Чувствуя, как призывно двигает бедрами под ним Сал, и как накатывает вновь собственное возбуждение, он отрывается от члена, заменив рот рукой. Он мягко раздвигает ноги юноши ещё сильнее, проверяя реакцию.    Получив молчаливое согласие, Ларри торопливо облизывает собственные пальцы и аккуратно касается пульсирующего ануса. От влажного прикосновения он инстинктивно сжимается, но практически тут же Сал выдыхает, стараясь расслабиться. Джонсон не спешит, постепенно исследуя парня внутри. Каждую стеночку, мышцу, давая привыкнуть к новым ощущениям. Им некуда сейчас торопиться.    —… Ааах! – когда Сал выгибается под ним, Ларри усмехается. Именно этого он и хотел. Теперь можно быть более напористым.    Дискомфорт от второго пальца уже не так силен, поскольку периодически прерывается вспышками удовольствия. Смесь боли и наслаждения заставляет Фишера шипеть и стонать попеременно.    Когда три пальца свободно начинают двигаться внутри, Ларри прекращает и пытается в темноте что-то найти.    – Ты… ах… серьезно? – Салли с трудом выговаривает слова, полностью погрузившись в ощущения.    Шуршание прекращается и Ларри вновь устраивается между его ног, что-то делая.    – Боюсь тебе не хватит той смазки, что уже внутри. Так что презерватив не помешает. – В тихом голосе слышится какая-то незнакомая нота. Неуверенность?    – Ты…    – Хочу. Тебя.    Тебе это нравится, парень?    Я хочу.    Что ты хочешь?    Дай мне это, малыш.    Это будет взрывная ночь.    Я хочу.    То же, что хочешь ты.    Когда Ларри нависает над ним, Сал невольно выдыхает, задерживая дыхание. И резко вздрагивает, когда твердая плоть проникает в него. Ларри старается двигаться медленно, давая Салли привыкнуть к новым ощущениям. Однако сам почти сходит с ума от того, как узко и горячо внутри него. Упругие стенки подрагивают, пытаясь сжаться, тем самым заставляя Джонсона дышать всё более прерывисто и желая с каждым мгновением всё сильнее ускорить темп.    Войдя до упора, он целует уже припухшие губы, прикусывая их. Выйдя, Ларри почти тут же делает размашистое движение, надеясь в этот раз войти под нужным углом. Шипение Салли заставляет жалеть о своём нетерпении, однако оно вскоре начинает прерываться стонами.    – Я-я… ах… не… стеклянный… ааах! – в родном голосе слышится смесь болезненности и требовательности.    От этих слов у Ларри окончательно отключается мозг, позволяя раствориться в ощущениях. Сильные, грубые толчки заставляют Салли выгибаться, царапать широкую спину, оставляя красные борозды. С каждым движением боль уходит на задворки сознания, оставляя место чистому удовольствию. Он уже сам двигается навстречу, крепко обхватив поджарый торс ногами.    Салли кусает Джонсона за мочку, заставляя сосредоточиться на своём голосе.    – Я хочу чтобы ты заполнил меня всего…    Я люблю, как ты меня ласкаешь,    Я люблю, как ты гладишь мои волосы,    Малыш, если мне не понравится,    Я не буду изображать удовольствие.    Нет, нет!    Эти слова вырывают гортанный рык у Ларри, член которого становится напряжен до предела и уже пульсирует. Салли под ним резко дергается, замирая, протяжно застонав.    Сжавшиеся мышцы ануса заставляют кончить практически мгновенно, рухнув прямо на Сала. Каждый ощущает, как горячая сперма разливается внутри, и постепенно опадает член. Обессилевший Ларри не торопится выходить, пытаясь восстановить дыхание и думая о том, что давно не ловил такого оргазма.    Только спустя время парни начинают шевелиться. Дженсон аккуратно покидает столь желанное тело, пытаясь начать соображать.    Пока он приводит себя в порядок и одевается, Сал умудряется заснуть прямо на полу, на расстеленном пиджаке.    – Ох, Салли… – мысль о том, что делать с пьяным парнем, который несколько минут назад стонал под тобой, не заставила себя ждать. – И что мне теперь делать?    Я люблю, когда ты просишь меня поцеловать здесь.    Я люблю, когда ты просишь меня повернуться так.    В конечном итоге Ларри решает оставить парня в шатре, поскольку это единственное место, где нет народа. Оставалось только решить проблему с одеждой и тем, что делать завтра с утра.    И если первая проблема разрешилась быстрым переодеванием бессознательной тушки в платье, то со второй так легко было не разобраться. Всё-таки трудно объяснить появление засосов, укусов и болящей задницы чем-то обыденным. Оставался один вариант, который категорически не устраивал Джонсона.    – Прости, но, видимо, придется сделать именно так. – Ларри решил до последнего придерживаться версии о том, что не видел друга весь оставшийся вечер после его исчезновения. Все-таки уж лучше пусть думает, что переспал по пьяни с кем-то из официантов, чем вот так с лучшим другом. Если еще можно его так назвать.    Почти выйдя из шатра, Ларри резко вернулся, не удержавшись от того, чтобы в последний раз прикоснуться к любимому лицу, ощущая под пальцами шершавые шрамы, рытвины и грубую кожу. Оставив легкий поцелуй на губах, собрался уходить.    – Блядь! – осознав, что протез должен быть где-то здесь, он бросился искать потерю.    Никто не должен был видеть Фишера без него. За это он точно его не простит. И неважно, что он сам его снял еще до его прихода.    Он был снят для него. По крайней мере, в это хотелось верить.

   Люби меня, люби…

   Заигравшая где-то вдалеке музыка стала невольным завершением случившегося, заставив Ларри усмехнуться от иронии происходящего. Его просьба любви была выполнена. Весьма своеобразно.    Бойтесь своих желаний, как говорится. Они имеют свойство сбываться не так, как вам хочется.    ***    А красный пиджак остался молчаливым свидетелем произошедшего в шатре, рядом со спящим Салли Фишером.