"Можно любить зиму и нести в себе тепло...

– Роуз, чёрт, я уже понял, что ты хочешь, чтобы я сиюминутно выполнил твою просьбу, но я не могу! Ясно тебе? Не могу! – Бейтс, в чём блять твоя проблема? – А что ты мне предлагаешь, вам на четверых личный самолёт вызвать со стриптизёршами и шампанским? – Нет, я просто прошу ускорить наш перелёт, я не понимаю какие проблемы могут быть на границе, о которых ты говоришь – Потому что вы идиоты! Кто вас дёрнул подавать отчет в местное посольство пока вы ещё в стране?! Долбоебы, теперь они будут всё тщательно проверять и только потом вам позволят спокойно улететь – С каких пор Англия подстраивается под интересы Индии? Особенно, после того как убили посла, после того как было покушение на меня? – Блять, Эммет, ты че, королева, храни Господь её душу?! Я тебе кто, представитель ООН? Я ебу?! Сидите на жопе ровно и не дёргайтесь, уже достаточно наворотили. Если сейчас ещё узнают что вы в архив полиции ночью проникли и своровали чего, там и не такое будет – Я понял, отбой. Мистер Бейтс, третий секретарь. Не хочет выполнять свою работу. Мудак. Вернусь в Англию, расскажу его жене, что он выкидывал все обеды, которые она готовила ему с собой. Да, подать отчёт в местное посольство было моей ошибкой - я хотел отделаться ото всех дел здесь поскорее. Я кладу трубку и тру глаза. Восторг. Ещё как минимум неделю провести здесь, в Индии. За окном пасмурно. Темно синие тучи затянули всë небо и вот-вот пойдет ливень. Сильный ливень. Такой, что сперва поднимет всю залежавшуюся пыль, песок на дорогах, а потом смоет её своим напором. Такой, что длинные упругие капли будут хлестать по листе, поднимая такой шум, что белый, по сравнению с ним - ещё ничего. Хорошо бы успеть вернуться в дом, прежде, чем он пойдёт. Стук в дверь, Берг заходит не дожидаясь ответа. – Мистер Роуз… – Можно на “ты”, если угодно. Какой смысл в этих формальностях? Мы уже почти не коллеги и зачем соблюдать эту субординацию. – Эммет, звонила наша секретарша, сказала нужно подготовить отчёт обо всём, чем мы занимались тут, – тон её звучит недовольно. Как будто ей этим заниматься, а не мне. – Я один такой уже отправил – Нужна ещё одна копия для нового руководителя этого задания. После нас с этим будет работать другая группа. Этот руководитель просит подготовить отчёт. Он прилетает в пятницу, – Берг повторяет одни и те же слова, говорит сбивчиво – Ладно, а чего ты злишься? – Я не злюсь – Нет, злишься. С Киллианом поругались? Она вздохнула и села на стул. – Нет, не поругались Жду, пока она продолжит. Берг украдкой окидывает меня взглядом с ног до головы. Я отворачиваюсь к окну, опираясь плечом к стене. – Со стороны сильно заметно, что мы с Киллианом встречаемся? Не нравится мне это слово “встречаемся”, словно они парочка школьников, а не взрослые люди. – Незаметно, я узнал только из-за форс-мажорных обстоятельств. Мы с Киллианом об этом ни разу не говорили – Хорошо, – она снова вздохнула – Так в чем дело? Ты имеешь право не отвечать, но тогда иди вздыхай в другом месте, у меня ещё есть работа. – Этот новый руководитель - Габриэль Грант, мой бывший – И почему тебя это тревожит? – Глупый вопрос. Встреча с бывшим партнёром: будь то друг или романтический интерес, всегда вызывает неприятные чувства. Если тебе знакомо это слово, – я недовольно закатываю глаза в ответ на её слова. – То насколько они сильные зависит от того, на хорошей ноте вы разошлись или нет. – И на какой ноте разошлись вы? – Соль Она ждёт что я посмеюсь, я жду пока она продолжит. Берг не спешит откровенничать, но и уходить, кажется, тоже не собирается. Пока молчание затянулось, я пользуюсь моментом. Достаю сигареты из кармана пиджака, висящего на стуле, подхожу к окну и открываю его. На улице пахнет грозой. – Киллиан тоже стал много курить, – тихо говорит Лима. Смотрю на её отражение в стеклах, из-за туч на улице мрак, и в комнате свет тоже не горит, поэтому в ускользающем образе на стекле отчетливо видно только её яркие волосы. – Слушай, я понимаю, тебе как девушке важны чувства и всё такое, но это же не невыносимо. – Выдыхаю белый дым, – ну увидишь ты его, и что? – И ничего Лима вздыхает. Но это не от усталости или печали. Так вздыхают, когда слышат теории о том, что в США прилетели пришельцы или что советский КГБ шпионит за всеми. Это разочарование. Не дано мне понять эту тонкую душевную организацию. Только время у меня отняла. Я снова остаюсь в кабинете один. Надо быстро закончить работу и идти домой. Но сначала чай. Нет, кофе. В посольстве уже почти не осталось сотрудников, всё позакрывали свои кабинеты и разошлись, центральные двери тоже заперли. Мне известно, что где-то в подсобке, у чёрного выхода, есть охрана, в здании есть камеры. Но пустые, тёмные коридоры всё равно заставляют меня понервничать. На кухне тоже никого. Как все методично съебались ровно в шесть вечера. У молотого кофе горький запах, который перебивает собой все остальные. Пока он тихо кипит на плите я размышляю о том, что никогда раньше не слышал это имя. Габриэль Грант. Если он выше меня по должности, я точно должен его знать. Ещё одно новое лицо? М-да, чувствую себя старым: в моё время, чтобы занять высокую должность требовалась упорная и долгая работа на репутацию в компании; Я поднимался по карьерной лестнице. А теперь, по каким-то причинам студенты, молодые специалисты занимают посты на руководящих должностях. Я не могу сказать, что это незаслуженно. Но после работы с Лимой и Амалой, я сильно сомневаюсь в профессионализме новых сотрудников. Ладно, посмотрим, что там за Габриэль Грант. Мне всегда казалось, что Габриэль это женское имя… Кофе закипел, темная жижа стремится сбежать из турки. Я переливаю горячий напиток в кружку. – Мистер Роуз! – Внезапно слышу из-за спины, отчего дергаюсь и проливаю кофе себе на руку. – Мм, чëрт, – оборачиваюсь на виновника происшествия, – Амала. – Извините, я не специально. Опускаю руку под холодную воду. Она вытирает лужу на столешнице. – Ещё бы ты специально – Я бы придумала что-то пострашнее горячего кофе, – ехидничает она. – Не стоит… Повисает пауза, пока она достаёт себе чашку, наливает кофе. – Рабочий день уже закончен, почему Вы не ушли? Сажусь за стол к окну. Слышу как хлопает дверца холодильника. Она наливает себе в кофе молоко. Б-р. Какой смысл пить кофе, если ты разбавляешь его. Чай бы налила тогда. – Я письменно переводила те материалы, которые прикрепили к делу. Новый руководитель попросил. У них в группе нет индолога. – Повезло его группе, – сам не понял, зачем на ровном месте съязвил. Она ничего не ответила, прошла мимо стола и села на подоконник, поставив чашку рядом. Стараюсь не смотреть в ее сторону, но это дается мне с трудом. Во-первых, ее колени прямо на уровне моих глаз, во-вторых, в комнате стоит полумрак и единственное что я хорошо различаю это окно. Вообще-то, в такой короткой юбке, могла бы вести себя менее развязно. Отворачиваюсь к темной комнате, и отпиваю из кружки. – А Вы почему остались? – Примерно по той же причине. Новый руководитель всем подкинул работы. – Вам нужна помощь? Краем глаза вижу медленные покачивания ее ног. Чувствую её взгляд макушкой. – Вы знаете основы делопроизводства? – Смотрю снизу вверх ей в глаза. – Нет, только с текстами работать умею. – Верстка? – Тоже нет, я ведь переводчик и культуру изучаю. Она странно на меня смотрит, скорее рассматривает, словно впервые видит. Меня смущает такое пристальное внимание и я снова отворачиваюсь. – Мне отчетную работу составить надо, вряд ли ваши навыки пригодятся. – Научите? – Амала, – я устало вздыхаю, – зачем Вам это? Поезжайте домой, погода портится. Она молчит, смотрит в окно, где ветер качает ветки деревьев так, что они стукаются о стекло. – Просто, – говорит она, – почему нет? Всё равно мы все скоро вернемся в Англию, какая разница? Я не понимаю как она связала возвращение домой и отчёт… Тру глаза и допиваю свой кофе. Сейчас бы покурить. – Я плохой учитель, а В…ты плохой ученик. – Вы недооцениваете мои способности, как обычно, не думаю что писать отчёты это супер сложно. Муторно, но не сложно. – Ладно, пойдемте. Встаю из-за стола, она спрыгивает с подоконника. – Мистер Роуз Я оборачиваюсь, ну что ещё? – Может, на “ты”? – Я не против. – Отвечаю ей, но на деле против: мы всё-таки не на равных. Она ниже меня, как минимум, по возрасту и формальное обращение выступает в качестве некой границы, которую я бы на её месте оставил. Но если ей угодно, пусть будет на “ты”. На лестнице, я, по привычке, пропускаю девушку вперед, но через первый же пролёт жалею об этом. С первого взгляда на неё при знакомстве, было ясно, что между нами невозможна дружба. Именно поэтому я не спешил переходить на “ты”. Лучше держать дистанцию. Теперь все мои мысли занимают не тёмные “опасные” коридоры, а то куда бы повернуть голову, чтобы не пялиться на её зад и не спалиться, что для этого приходится прикладывать усилия. “Ну и позорище” – ругаю сам себя, джентльмены так себя не ведут, это как минимум не красит меня самого, как мужчину. Я включаю верхний свет и сажусь на своё привычное место во главе стола. Она садится слева. – Это тезисный план, к нему мы возвращаемся, чтобы проверить не нарушена ли логика повествования в нашем отчёте. Она кивает. – Текст отчёта должен быть лаконичным и кратким, но не перестарайся с сокращением. Главное смысл. Слова “во-первых, во-вторых”, и прочие вводные, мы избегаем. В скобках тоже ничего не пишем. – Почему? – Потому что предполагается, что всё, что в скобках - необязательная информация, значит это вовсе не нужно. Правила правописания и пунктуации, я думаю, объяснять нет необходимости. – Откидываюсь на спинку стула. Амала кивает. – Тогда приступай, можешь писать пункты, – я указал на тезисный план, – в которых говорится о текстах, переведённых посланиях и символике. – Просто писать? – Растерянно спрашивает она. Я смотрю ей в лицо несколько секунд и щурюсь. – У тебя высшее образование? – Да – Тогда ты писала курсовую и диплом. Это то же самое. Я надеваю очки и тоже берусь за работу. Она была права, когда назвала это муторным занятием. Тоска. И ливень пошел. Гром гремит как будто прямо над крышей посольства. Каждый раскат заставляет вслушиваться и отвлекает. Обращаю внимание на Амалу, её волосы падают к столу и она убирает их за уши. Изредка отрывается от своей работы, чтобы вздохнуть и решить, что писать дальше. Она выглядит поникшей, но всё равно старается. Я подхожу к окну и приоткрываю его, впуская порыв ветра, несущий с собой брызги дождя. Закуриваю. – Посмотришь? – Она двигает лист в мою сторону и ложится на вытянутые на столе руки. Подхожу, беру листы, затягиваюсь и читаю. Я не могу не обратить внимания на ее промахи: то слишком много лишнего написала, хотя я говорил не лить воду, а здесь наоборот не написала самое важное, может забыла, и это меня немного раздражает. Опираюсь о стол рядом с ней и кладу перед ней лист. – Ты слишком буквально поняла мои слова про диплом, – указываю пальцем на абзац, – Мне следовало быть более конкретным, давай ещё раз… Я говорю, она слушает, так же лежа на столе, повернув голову ко мне. – Твоя работа по-настоящему получается, когда ты разбираешься с сутью, а не с деталями. Сказать, что не стоит акцентировать внимание на мелочах, не значит, что ты можешь их пропустить. Смотреть на неё сверху вниз странно. Я выдыхаю дым в другую сторону. – Есть разница между тем, чтобы обобщить то, что действительно имеет значение, и просто упустить часть информации. Это и есть суть тезиса, – я объясняю ей. Думает ли она, что за волосами падающими на лицо не видно, что в текст, на который я указываю, она не смотрит, или ей всё равно на то, как очевидно её глаза следят за движением моих рук в полуметре от её лица. Я прекращаю говорить, и отхожу от стола, пряча одну руку в карман, а вторую, с сигаретой, подношу ко рту и снова делаю затяг. Она прогорает почти до фильтра и я тушу её об пепельницу, стоящую на подоконнике. Выпускаю дым в окно и закрываю его. Гроза совсем разбушевалась. На улице никого, все сидят по домам. – Я думаю, на сегодня всё – Согласна, хорошо поработали – Вообще-то нет, – в ответ на мои слова она недовольно закатывает глаза. – Знаешь, когда ты не упрекаешь меня в чем-то, с тобой даже становится возможным просто разговаривать. – Я не упрекаю тебя, ты и правда пыталась. Но сейчас не об этом, – я упираюсь руками в стол, она выпрямляется на стуле, но я всё ещё смотрю на нее сверху. – Амала, зачем тебе… – Снова вздыхаю, – зачем тебе оставаться допоздна на работе и предлагать мне помощь? Час назад, на кухне, мне казалось, что ей просто скучно и нечем заняться. Но сейчас глядя в эти глаза, я вижу что ей очень интересно. Глупая девочка. Она не успевает толком ответить, как свет моментально гаснет. Вовремя. Не знаю, милостивый бог пришёл ей на помощь или это из-за грозы, но мы остаемся в абсолютно тёмной комнате. За окнами тоже мрак, всё заволокло тучами. Я выпрямляюсь. – Не думай, что мы не вернёмся к этому разговору. – Ты куда? – К охране, жди здесь Глаза к темноте не привыкли да и вижу я в целом плохо, но делать нечего, аккуратно обхожу стол и выхожу в коридор. За время проведённое здесь я по привычке выучил всю планировку, что и с закрытыми глазами найду дорогу. Прямо, справа лестница, на первом этаже сразу налево, под лестницу, коридор, налево, левая дверь снова коридор с низким потолком, в конце которого должна гореть аварийная лампочка. Захожу. – Пробки выбило? – Спрашиваю у охранников, которые уже зажгли фонари – Да куда там, с линиями электропередач чой-то, у нас аварийная сигнализация нихрена не работает. Это плохо. – Телефон тоже не работает? – Ничерта не работает! Они выходят из своей каморки, идут в обход. Стажёр самый младший, задержался, ищет мне фонарь. – Сэм, – обращаюсь я к нему, – есть вариант такси вызвать? – Вообще нет, ты же слышал, у нас только рации, – в подтверждение его словам захрипел голос откуда-то с его пояса. – Я с девушкой просто, не отправлю же её пешком по ливню Сэм копается, думает, прежде чем ответить. – Могу вас подвезти – А работа? – У меня последний день сегодня, какая разница. Мне хочется узнать, что произошло, но его голос звучит подавлено. Да и сейчас, признаться, больше интересует, как попасть домой. Он идет заводить машину, а я поднимаюсь за Амалой и на лестнице сталкиваюсь с ней. Я освещаю фонариком ее ноги, но свет отражается от стен, и ее силуэт становится виден. – Я же говорил подождать меня, – недовольно говорю ей. – Тебя долго не было. – Пойдем, нас отвезут домой. У выхода предлагаю ей свой пиджак, так как до машины бежать метров десять, а она в короткой юбке и рубашке может промокнуть насквозь. Мы быстро запрыгиваем на заднее сиденье автомобиля, и уже едем по ночной Калькутте. Дождь стучит в окно, словно просится внутрь. Но внутри меня и так беспорядочно мелькают мысли. Может быть, я сам себе додумываю, а она просто ведёт себя доброжелательно. Но с чего ей быть доброжелательной ко мне? Я обещал, что мы вернёмся к тому разговору, но при третьем человеке мне не хочется поднимать эту тему. Мельком смотрю на неё, она повернута к окну, её волосы теперь пушистые от влаги, воротник рубашки тоже промок. Я сейчас наверно выгляжу так же. Снимаю очки и протираю стекла. Её рука лежит на сидении, рядом с моей. Что за бред, почему я вообще думаю об этом. Блять, Эммет, тебе же не пятнадцать, неужели никогда женских рук не видел?! Когда Сэм останавливает машину у дома Амалы, она благодарит его. Она снимает мой пиджак с плеч и возвращает. Задерживает взгляд на секунду, я смотрю в ответ. Эта пауза стала неприлично долгой, пока её руки касаются моих под плотной серой тканью, и мне кажется, что сейчас она отвернется и выскочит из машины и уйдёт. Но она наклоняется, опираясь ладонью на мою и руку и тянется ко мне. Не ожидав её прикосновения, я дёрнулся, отчего она замерла и отстранилась. Гадкое напряжение висит в воздухе. Встречаюсь с ней взглядом, мол, "что это было?". Она в ответ глядит разочарованно. Внутри всё сжимается. Я только и могу, что смотреть как она выходит из машины, не прощаясь, и быстро заходит во двор, через сад бежит к дому, где на крыльце её дожидается, видимо, хозяин дома.