Ангелы моего проклятия

Федор выдохнул. — Ты специально игнорируешь просьбы, пока я не прикрикну на тебя. *** Но я продолжал упрямиться. — Дость-кун, я буду делать все-все, что вы попросите! Дайте хоть один шанс остаться у вас дольше. Федор окинул меня взглядом сверху вниз. И, осознав, что ругать уже бесполезно, ущипнул себя за переносицу, нахмурив брови. — Делай что хочешь, но тихо. Иначе со скоростью света полетишь обратно работать, как все нормальные люди! Я кивнул в знак согласия и, поправив штаны, слез со стола. Босс разложил документы, начав их изучать. Я же сел на подоконник, наблюдая за тем, что происходит за окном. Я хотел остаться, чтобы Федор продолжал меня обнимать. Но, все-таки, просто сидеть в его кабинете лучше, чем обсуждать с другими детали плана. Я молча наблюдал за птицами, сидящими за окном. Интересно, что разные птицы делают в городе? Почему не живут в лесах, как было раньше? Может, их одолевает тоска, или им просто скучно наблюдать одни деревья? Или эти территории, застроенные бетоном, раньше были лесом, их домом? Выходит, это мы живём с ними, а не наоборот? Это размышление глупо само по себе. Но мне действительно просто очень скучно… Я кинул обреченный взгляд Достоевскому в спину, мол «посмотрите на меня, я ведь здесь!» Но, конечно, Федор не замечает этого. Скука… Я понял, что простыми объятиями не достучаться до сердца моей снежной королевы. Может быть, Федор прав, и все это не так развратно, как твердит мое подсознание. Если это поможет вернуть к себе все внимание Дость-куна, то это того стоит?.. Я максимально тихо слез с подоконника, будто от этого Достоевский не заметит моих действий. *** На четвереньках я снова заползаю под стол, обнимая ноги своего босса. Федор не мог этого не заметить, но предпочитает игнорировать, перекладывая ногу на ногу. Я прижимаюсь к его ноге, что оказалась сверху, оставляя поцелуи на чуть заметной под штанами щиколотке. В офисе босс предпочитал носить чёрные туфли вместо жарких и неудобных сапог, что играет мне на руку. Ранее я и не обращал на такие мелочи внимания, хотя, если подумать, так было всегда. Запуская тонкие, холодные пальцы под чужую штанину, я подворачиваю ее, задирая повыше. И, оставив еще парочку поцелуев на бледных ногах, приступаю к туфлям. Аккуратно снимаю с одной ноги обувь, а затем и белые, невысокие носки, оголяя не менее бледную стопу. Как бы странно ни звучало, я могу описать ее только словом «красиво!..». Подпиленные ногти и просвечивающие вены под мрамором кожи, что казалась столь тонкой и нежной. Я взял эту ножку в ладони, очарованный ее безупречностью. Как кукольная, я боялся держать ее в руках, чтобы не поцарапать ногтем. Полностью околдованный ее красотой, я начал оставлять нежные, ласковые поцелуи от щиколотки вниз, ровной дорожкой заканчивая у маленьких пальцев. Я решил уделить внимание всем пальчикам, целуя каждый по несколько раз. После языком вернулся наверх по еще влажному следу от поцелуев, не давая ему высохнуть. Я провел им до того места, где были подвернуты штаны. Закончив языком эту прогулку, я взглянул на босса, надеясь, что он с улыбкой наблюдает за мной, но он спокойно продолжал работать. Меня сильно расстроило то, как он игнорирует все мои попытки привлечь внимание. Возможно, он еще злится?.. Но когда я попытался вылезти из-под стола, второй ногой он перекрыл мне путь, приказывая остаться и протягивая мне её под нос, намекая на продолжение. Я подвернул вторую штанину и повторил все со второй ногой. Я не сразу понял, что это было моим наказанием за нарушение обещания не мешать. Ведь каждый раз, когда я пытался вылезти из-под стола, он не давал мне этого сделать, заставляя целовать ступни. Федор по-прежнему не выдавал эмоций, мол, ну что, хотел поиграть? Играй, пока я не позволю прекратить! *** В кабинет кто-то вошел, я не понял, кто, но старался вести себя тише, не выдавая своего присутствия. Сосредоточиться на диалоге у меня выходило, ведь Федор заставил посасывать его пальцы, пока второй ногой он надавливал мне на пах. Я уже давно понял — босс главный в этой игре, и старался из последних сил не издавать тихих стонов. Человек вышел из кабинета, а босс, вдоволь намучив меня, вытащил пальцы изо рта и убрал ногу с моего паха... *** Не выдержав, я обнимаю его за талию, крепко прижимаясь к животу, сдерживая очередной приступ слез. Никогда прежде я не плакал так часто, но сейчас мне просто не удаётся сдержать слезы. И я продолжаю плакать, тихонько повторять «простите…» — Простите… — я хныкнул. — Простите… простите!.. — послышался шмыг. Достоевский освободившейся левой рукой стал поглаживать меня по голове. — Т-ш-ш-ш... тише, все хорошо... Я положил голову ему на ногу, а он продолжал гладить. Как же все-таки хорошо и приятно... и так хочется спать... медленно я засыпал, пока босс игрался с моими волосам... *** — Коль... Солнышко, вставай...