Счастливый принц

Эта зима тянулась особенно долго для меня. В этом году я не могла себе позволить, ни сноуборд, ни лыжи, ни даже просто поехать в горы. Врачи запретили. Низкое давление и разреженный воздух при моем состоянии были противопоказаны. Я хотела вырваться из серой Москвы хоть куда-нибудь и уговаривала Макса поехать на море. Но он был категорически против. Он так сильно переживал за меня и нашего малыша, что, когда уезжал по делам из города, запрещал мне выходить из дома. Я знала, что он все это делает из заботы, и подчинялась, хоть мне это и не нравилось. Первые мартовские капели, чуть чаще проглядывающее солнце сильно ободряли меня. Ранняя весна вселяла надежду, хотелось дышать полной грудью. Через пять дней у Арсения должен был быть день рождения. Я отлично помнила эту дату, хоть ни разу не была у него на празднике. Я ничего не знала о его жизни, только то, что можно было прочитать в интернете, а там не было практически ничего, только его работа. Он получил Нику, открывал какой-то молодежный кинофестиваль, а потом был членом жюри. Еще я знала, что он окончательно переехал в Москву. Отец Лили подарил им на свадьбу шикарную квартиру на Остоженке. Не то, чтобы я искала новости про него, они словно сами меня находили. Поиск то и дело подкидывал его новые фотографии. Иногда на них мелькала Лилия. Макс уехал в Астрахань снимать очередное кино, а я гуляла по городу, наслаждаясь запахом влажной земли, для меня он ассоциировался с весной. Мне все тяжелее становилось передвигаться. Мой живот был слишком большим для моего маленького тела, я просто не представляла, как буду ходить еще два месяца. На последнем узи я видела, как нервничал врач, снова и снова все измеряя. ― Приезжайте через десять дней, если ребенок продолжит так расти, будем делать предоперационные обследования и класть вас на кесарево. Вы просто не родите его сама. ― А нельзя еще подождать? ― Если начнутся роды, можно не успеть сделать операцию, поэтому лучше подстраховаться. ― Просто еще семи месяцев нет… ― я нервничала. ― Поэтому и через десять дней. Согласно вашей карте, как раз будет семь, ― он взял меня за руку, ― Вы не переживайте, кесарево на семи месяцах обычное дело. Двойню каждую вторую на этом сроке достают. А у вас ребеночек крупный, крепенький, все будет хорошо. Я кивнула. Действительно у моей подруги была двойня и ее прокесарили в семь месяцев, растут две очаровательные здоровые девочки. ― Пол ребеночка уже знаете? ― спросил врач, переводя тему. ― Не-а, ни разу не показал, ― я улыбнулась. ― А хотите? ― Конечно! ― Быть вам свекровью в будущем, ― улыбнулся врач и показал на монитор. ― Мальчик! ― Точно, богатырь, ― сказал он и подал мне салфетки, чтобы я вытерла живот от геля. До часа, когда мне нужно было ехать «сдаваться» врачам оставалось два дня. До дня рождения Арса ― пять. Будет странно, если мне назначат операцию на день его рождения. Я усмехнулась собственным мыслям, но тут мое внимание привлекла витрина сувенирного магазина. Вазы, шкатулки, фарфоровые статуэтки, все было очень тонкой работы, нежное, воздушное. По центру стояла фигурка, изображавшая маленького темноволосого мальчика с крыльями в смешных шортах на подтяжках. Я улыбнулась. «Нужно ее купить» Но потом я заметила отражение в витрине. Очень знакомая фигура… чуть сгорбившись мужчина смотрел в свой телефон. Я обернулась. На другой стороне улицы стоял Арсений. Ничто не могло испортить мой день, и я побежала к нему. Дальше все происходило слишком быстро. Я услышала оглушающий гудок машины, но вместо того, чтобы побежать дальше, я остановилась и с испугом смотрела на приближающийся ко мне автомобиль. Потом чьи-то руки схватили меня и в буквальном смысле перенесли на тротуар. Водитель остановился, поливая меня отборным матом, а потом сорвался с места и уехал. Я подняла глаза на все еще держащего меня в объятьях человека. ― Ты цела? ― спросил Арсений. ― Вроде, да, ― я все еще пыталась прийти в себя. ― Что же ты по сторонам то не смотришь? Мне казалось, беременные осторожнее себя ведут… ― Арсений… ― Ты понимаешь, что тебя машина сбить могла? Опять ходишь и в облаках витаешь одновременно? ― Арсений… ― Что? ― Вызови скорую, пожалуйста. Вот теперь на его лице появилась паника. ― Ты ушиблась, что-то болит? ― он достал телефон из кармана и приложил его к уху. ― Я рожаю… ― Ты говорила в мае… "Он запомнил..." Я удивилась, но не успела это обдумать, так как схватка в очередной раз скрутила мой живот. Он уже диктовал адрес оператору. ― Скажи, что перерыв между схватками не больше минуты. Пусть поторопятся, ― я старалась придать своему голосу как можно более беззаботный тон. Скорая ехала к нам почти полчаса. В час пик на узких улицах в центре города было не протолкнуться. Арсений положил меня на лавочку, вокруг собрались зеваки. Фельдшеру пришлось продираться сквозь толпу. Меня водрузили на носилки и погрузили в машину, Арсений, не думая, запрыгнул следом за мной. Я вцепилась в его руку. ― Ааа! ― орала я при каждой схватке и сжимала до хруста пальцы Арса. Схватки шли практически одна за другой. Через двадцать минут фельдшер снова осмотрел меня и покачал головой. ― Паркуйся! ― крикнул он водителю, ― Не довезем. ― Что значит не довезем? ― заорал Арсений на врача. ― То и значит, здесь рожать будет, ― сказал он и достал из-под лавки чемоданчик, а потом чуть тише добавил, ― Таз только узкий. Что происходило дальше, я плохо помню. Жуткая боль отключала периодически мое сознание, меня били по лицу, приводя в чувства. Я видела испуганное лицо Арсения, напряженное лицо врача, одежду в крови. Снова отключалась, меня снова приводили в сознание. ― Тужься сильнее! ― кричал фельдшер, ― Ребенок задохнется, если не вытолкнешь его. ― Я больше не могу, ― зарыдала я. ― Узнай, есть ли по близости бригада реаниматологов! ― крикнул фельдшер водителю, а потом посмотрел на Арсения, ― Разговаривайте с ней. Арсений наклонился к моему уху. ― Сашенька, потерпи еще немножко, я рядом, здесь… ― Я больше не могу, ― повторила я уже шепотом. ― Придумай, что ты хочешь, чтобы я тебе подарил на рождение малыша. ― Мальчика-ангела, ― я с трудом говорила, ― статуэтка в сувенирном, где мы сегодня… ― Я обязательно тебе его подарю. А теперь сжимай мою руку сильней. Я не смогу жить, если тебя не станет. Я посмотрела в его глаза, они были полны слез. Он понял по словам фельдшера, что мог умереть не только ребенок, но и я. И я это тоже поняла. В тот момент мне было все равно, я просто хотела, чтобы все это прекратилось. Думаю, как всегда проницательный Арсений, прочитал это во мне, потому следующие его слова заставили меня опуститься на землю в прямом смысле слова. ― Я всегда любил и буду любить тебя. Ты моя единственная, ― Арсений говорил и слезы текли по его щекам, у него закончились силы держать лицо. А вот у меня силы снова появились. Его слова придали мне смелости, как бы избито это не звучало. Очередная схватка. Я заорала и все… Боль прошла… Не совсем… Но мне уже не казалось, что меня разрывают на много маленьких частей. А потом я услышала писк маленького человечка. ― Мирон… ― только и сказала я. Фельдшер завернул ребенка в одеяло и передал в руки Арсения. Я видела, как он смотрит на моего сына и всхлипывает. ― Мирон, значит? ― спросил Арсений и показал мне маленькое сморщенное личико. ― Теперь он мой мир… ― Погнали! ― услышала я голос врача, ― Держись, девочка, только держись, моя хорошая. Тебе еще сына растить. Это последнее, что я услышала. А дальше… темнота.