20-ый

К полуночи я решила вернуться домой: — 20-ый, знаешь, мне жаль, но завтра учёба... — он лишь улыбнулся. — Хорошо, ты ведь сможешь дойти сама? — я кивнула — Тогда пока! —Он побежал куда-то в лес, и вдруг мне пришла сумасшедшая идея: что если проследить за ним? Я побежала за ним, стараясь бежать незаметно, прячась за деревьями. Он вдруг оказался сзади меня: — Манами! Обернись! — я обернулась и сглотнула. — Прости, я просто... Просто хотела... Просто.., — он не стал ждать, когда я домямлю. — Хочешь узнать, где я живу, да? Хочешь узнать мои тайны, верно? — ехидно усмехнулся он. — Так почему ты меня просто не спросила? — Я не знаю, наверное боялась, что ты рассердишься... — Тогда, я покажу тебе! — хоть он и согласился, но это звучало угрожающе. — Но там, ты будешь делать всё, что я тебе скажу! — Я неуверенно кивнула. Он ещё раз посмотрел на меня, и как-бы сомневаясь в моей готовности, отвёл взгляд. — Ладно, пойдём! Мы шли по ночному лесу, сегодня он казался особенно жутким. Я дрожала от страха, предвкушенния и волнения. Чёрные глаза моего попутчика смотрели вниз, казалось он на автомате знает, куда идти. Я тихонько шла за ним, боясь сказать хоть слово. И вот я стала чувствовать запах лекарств, он усиливался с каждым шагом. Сквозь ветки просачивалось длинное белое здание, на котором была табличка "Лаборатория Кииоши". Лаборатория? Что значит лаборатория? Он что работает там? : — Если бы... — вдруг сказал он. — Я подопытный кролик! Безвольный, жалкий подопытный кролик! — Я потеряла дар речи. Неужели за этой счастливой улыбкой скрывался такой ужас. — Если боишься, то можешь дальше не ходить! —Я на минуту задумалась, но кажется ответ был очевиден: — Я пойду! — решительно сказала я. Он взял меня за руку и мы вошли в узкую дверь, чуть подальше от главного входа. Снаружи казалось, что в лаборатории максимум этажа 3, но оказалось, что этажи уходят под землю, и их на самом деле 7. Сейчас мы были на 5 -ом этаже. Там ходили доктора и находились их кабинеты: —Если что ты — новенькая! — сказал 20-ый. Я просто кивнула. Мы спокойно шли около стены, неуверенно опираясь на неё. 20-ый то и дело оглядывался, будто проверяя, что со мной. Я и мой проводник вошли в узкий лифт и отправились на 3-ий этаж: — То что ты увидишь дальше может тебя шокировать! — И чем же? — он проигнорировал мой вопрос, видимо были более важные вещи для разговора в лифте: —Когда я скажу, тебе, ты побежишь к выходу! Не оглядываясь, побежишь! Уйдёшь домой! Будешь бежать туда за всех ног! — В его глазах читалось беспокойство и страх. Мне стало не по себе. Теперь тем синякам, ссадинам, следам от уколов, разодранном рукаве было объяснение. Объяснение было ужасней любого предположения, врагу ведь такого не пожелаешь. Он не видел свою семью, потому что был здесь: — Со скольки лет проводили эти эксперементы? — прошептала я. — Я не помню.., — Значит он ещё не был в осознательном возрасте. Я вдруг невольно представила, как маленький кудрявый белобрысый мальчик с чёрными глазами кричит, кричит что ему больно, а его связывают и колят какие-то уколы, мальчик плачет, но никто даже не смотрит на него. Никто не жалеет его, никто не любит, всем на него попросту наплевать. Он одинок, ужасно одинок, ему не с кем поговорить, некому ему помочь. Мы ехали на 3-ий этаж, но это было ужасно долго. И вот двери лифта распахнулись, и мы вышли в светлый коридор. В коридоре были стеклянные окошки, за которыми белые комнаты, мебель и дети от 3-х до 17-и лет (на вид). Некоторые из них были связаны. Я посмотрела на маленькую девочку с коричневыми волосами и голубыми глазами. Она была связана. Врачи кололи в неё какие-то лекарства. Девочка плакала. На левом запястье красовалась цифра "30". Она была перемазанна в крови. Вдруг из её носа и рта потекла кровь. Плакать она уже физически не могла, она могла лишь издавать хриплые, но душераздирающие крики. Моё сердце сжалось. Мне хотелось закричать, остановить это, но 20-ый зажал мне рот. Врачи в панике начали вкалывать другие лекарства: — Эксперемент номер 30 — Мэй! 4 года. Время смерти 01:56 — сказал 1 из врачей. Глаза девочки были безжизненными, бледное тело больше не сопротивлялось, крики стихли. Теперь мы смотрели лишь на труп маленькой девочки, ровесницы Ёсико. Я поразилась тому, как врач сказал эти слова: Безразлично, холодно... И громко. Врачи начали выходить из-за стекла. Моё сердце всё больше сжималось, при одном взгляде на труп девочки. Хотелось упасть и разрыдаться, хотелось обнять её и оживить, но это невозможно. Ещё пару минут назад она была жива, ей было больно, она кричала и мучалась, но её можно было бы спасти, если бы эти странные профессора остановились бы. Теперь же их белые халаты и перчатки были перемазанны в крови, недавно кричащей девочки. 20-ый кажется увидел, что я не могла пошевелиться от ужаса, поэтому он вынес меня оттуда. Мы сидели на траве, я закричала от боли. От боли в сердце, что сжимала всё моё сознание и не могла отпустить. Я не знала ту девочку и впервые видела смерть, и это было невыносимо. 20-ому кажется было, что сказать, но не говорил, а лишь обнимал меня, прижимал крепче, а из его тёмных глаз тихо катились слёзы.