20-ый

Когда я пришла в сознание, я находилась в абсолютно белой комнате, одна стена которой была прозрачная. Голова страшно болела и кружилась, я не соображала почти ничего. Я лежала на кровати, которая была застелена белым постельным бельём. Рядом стояла маленькая тумбочка, а на ней тарелка с двумя котлетами и кортофельном пюре. Я схватилась за голову и застонала от боли. На моём левом запястье красовалась вечная цифра "40". Окон не было. Я не знала сколько я провела без сознания, какой сейчас день, месяц, или даже год. Онемевшие ноги сильно болели, но начинали понемногу проходить. Я села в кровати, пытаясь избавиться от слабости. Ноги взвыли новой волной боли и я вместе с ними. Я была всё в той-же ночнушке... Вроде больше ничего не изменилось. Я огляделась вокруг. На одной из стен было несколько разноцветных кнопок, на потолке плоские лампы и какие-то верёвки. Через стекло я могла видеть такую-же белую комнату, только пустую. "Мне бы теперь узнать, что там, на улице, за пределами лаборатории: ночь или день? Там до сих пор лето? Как там Кэйтаро? ". Я стала аккуратно двигать сначала пальцами ног, потом ступнями, затем икрами ног.... Каждый раз я старалась не закричать от нахлынувшей адской боли. Вокруг было тихо, очень тихо, никто не говорил, ничего не падало, никто не ходил. Я слышала только себя и свои болезненные крики. Я свесила ноги с кровати и продолжила их разминать. Каждое упражнение было ужасно больным, но я должна была заставить себя подняться и начать ходить, я пришла сюда за Ёсико, а не для бесполезного..... Чего? Я вдруг осознала, что я... Беспомощна и не смогу помочь... Проклятый Кииоши... Я ненавидела его больше всех, но ведь я сама туда пришла, меня предупреждали, и теперь я сижу здесь. Боль потихоньку стихала, и я попробовала встать, но тут-же упала. Через боль я попробовала встать, но снова упала. Спустя около 30-и таких неудачных попыток, я всё-таки смогла встать. Со страдальческим вздохом, я переставила одну ногу, затем вторую и повторила эту процедуру снова. Я старалась передвигать ноги с каждым разом всё быстрее, хотя ноги до сих пор не отошли. И вот я смогла преодолеть путь от кровати, до противоположной стены с кнопками, для меня это было огромной победой и я разрешила себе немного постоять. Когда я уже могла свободно ходить, я попыталась прыгнуть. Первые несколько прыжков отдавались болью в ногах и немного в спине, но постепенно она начинала исчезать. Я не знала сколько прошло времени, может, час или два, но я попыталась побегать. После очередной попеды боль наконец полностью исчезла и я смогла расслабиться и села на пол около стекла. "Интересно, на каком этаже я нахожусь? Может, на первом? Или может, на втором? Как там Ёсико? ". Вокруг, никто не ходил, в других камерах тоже никого не было. " Это так выглядит безнадёжие?" Человеческую судьбу может решить любой другой человек, моей задачей является жить по своим правилам, ведь свобода — самое ценное, что у нас есть! Даже когда мы взаперти, это не значит, что мы не свободны! Я вдруг услышала чьи-то шаги. Мимо абсолютно пустых комнат прошли: сначала охранник в чёрном бронежилете, костюме и значке, за ним шли дети (на вид) от 3-х до 17-и лет. Девочки были в таких-же белых ночнушках, а мальчики в пижаме, как у Такеши. Замыкали эту толпу всё те же охранники. Дети таращились на меня с удивлением и перешёптывались. "Странные они " - подумала я - "Я же ничем не отличаюсь... Хотя, на мне же нет синяков и следов от уколов... " . Охранники стали заводить детей в эти жуткие белые комнаты. Напротив меня, как оказалось жила Ёсико. Совсем недалеко, но недосягаемо. Как иронично... Один из охранников косо посмотрел на меня и передал что-то кому-то по рации. Через пару минут через стеклянную дверь моей комнаты вошёл мерзавец. Я отвернулась в противоположную сторону, но его это не волновало: — Ну привет, номер "40"! — холодным и жёстким как сталь голосом, что отдавался в голове, как проклятие сказал он. — К вашему сведению, у меня есть имя! — Снаружи тебя звали — Комори Манами, но здесь я придумываю, как тебя называть! — всё также холодно сказал он. — Откуда ты знаешь моё имя? — Мы разве перешли на ты? — Ты не ответил на мой вопрос! — Ты тоже, не так ли? — Ты мне противен, я не собираюсь уважительно относиться к тебе! — он будто проигнорировал мои слова. — Почему не поела? Я лично принёс тебе еду! — Я не собираюсь есть еду, которую принёс мне ты! — Я надеялся, что ты успокоишься.., — я промолчала. " Успокоишься? Они издевались над моей сестрой, взяли меня в плен, как я могу успокоиться? " — Ну, раз ты не хочешь есть, тогда... — он взял тарелку. — Номер "1" , не приносить ей еду 3 дня! — Я не содрогнулась при его словах. "Какие бы пытки он мне не придумал, я не собираюсь подчиняться! " — Можешь ответить мне на вопрос? — Смотря какой! — Сколько я спала? — Неделю! — А сейчас ночь или день? — Ночь! Поэтому ложись спать и проглоти наконец свою жалкую гордость! Здесь она тебе не поможет! — Я его проигнорировала. — Если захочешь в туалет — нажми жёлтую кнопку! Если надо будет кого-то позвать — нажми красную. Остальные тебе не нужны! — он наконец взял тарелку и покинул место моего заключения. Все его слова звучали, как приговор. Я легла на кровать, надеясь заснуть здесь, а проснуться дома в обнимку с Ёсико. Заснуть у меня не получалось. Как тут заснёшь? Для некоторых жизни людей, словно игрушки, я считаю, что это как раз их и надо запирать в их же цепи безнадёжия. Я старалась избегать манипуляторов и таких как он, но сама же пришла в его ловушку. Я понимала, что чтобы выбраться придётся самой научиться играть по своим правилам и попытаться затащить в свою игру остальных. Но пока ни игры, ни способности к манипуляции у меня не было.