Тёмные пятна

      Хёнджин любит Йеджи. Они познакомились в универе на первом курсе, и с тех пор вместе уже месяцев десять.       Йеджи невозможно не любить. Она смешная, местами строгая, очень красивая. Они впринципе внешне схожи и прекрасно дополняют друг друга. Хёнджина тоже невозможно не любить. Так думают абсолютно все: девушки и парни. Когда они начали встречаться, студенткам из потока оставалось только раздосадованно вздыхать ему вслед, а парням — бросать безэмоциональные липкие взгляды. Они слегка пугали, но говорили лишь об одном: «Почему я не девушка? Я хочу быть с ним, он красивый.»       И это Хёнджин ещё утаивает свою ориентацию. Если бы парни знали, что он би, Йеджи бы просто-напросто не поздоровилось. Кусочек пирога слишком сладок, всем хочется распробовать его хорошенько.       — Пирог очень вкусный, миссис Бан, — улыбается Джин, стараясь громко не звенеть вилкой.       Сегодня весьма роковой день для него — знакомство с родителями девушки, и всё бы ничего, да только отец семейства смотрит на него так, будто он — враг народа. Бан Чан задаёт вопросы по делу, как настоящий любящий отец, отдающий в чужие руки своё сокровище. Его можно понять, но зачем так смотреть? Холодный взгляд слишком острый, пронзающий насквозь, отчего мурашки бегают по коже. А тон голоса: Хван дыхание задерживает, когда он говорит.       Мистер Бан — воплощение всех его фетишей, доминант, альфа, папочка, мастер и сэр в одном флаконе, но как же всё так совпало — он лишь обычный гетеросексуальный семьянин, каких миллионы.       Ладно. Хёнджину нравится хотя бы представлять, что его папочка чем-то недоволен и сейчас накажет свою детку…       — Хёнджин, поможешь тарелки убрать? — Йеджи хлопает глазками, а Хёнджин не сразу приходит в себя. Бан смотрит как обычно: как будто Хван — недоразвитое существо, не способное понять всё с первого раза. Парень подрывается с места, оживлённо кивнув и улыбнувшись, а затем несёт стопку посуды на кухню, как будто и не было этого помешательства.       Миссис Бан возилась в гостиной, мистер Бан, Йеджи и он — на кухне. Минута. Джин вдруг не успел смыться из комнаты, первее него это сделала Йеджи. Они с Чаном остались наедине. Ловушка захлопнулась.       — Кх-кхм… — громко кашляет Бан. Джин уже стоял спиной к нему в дверном проёме. Не успел.       — Что-то не так? — кажется, или обычный голос Джина за столом пару минут назад был грубее?       — Вы спали?       Да, это был последний вопрос, который нужно было задать отцу его девушки. Хёнджин всё гадал, когда же услышит его. Как бы помягче ответить?       — Ещё нет, — прочистив горло, уже более уверенно сказал Хван. Ему нельзя быть слабаком, это ведь банальная проверка.       Чан тяжело вздохнул и подошёл к парню, который вцепился пальцами в комплект уже чистой посуды. Ещё чуть-чуть, и у Джина начнут трястись коленки.       — Слушай внимательно, — щурится Бан. — Ей ещё двадцати нет. Если ты что-нибудь сделаешь с Йеджи, я сделаю то же самое с тобой.       На самом деле в этот момент Хёнджин хотел пошутить. Смертельное «обещаете?» для него чуть не вырвалось изо рта, но ситуацию спасло маленькое ЧП: он уронил вилку. Она выскользнула из горстки других и со звоном упала на пол, пришлось поднимать под цоканье мужчины.       — Ой, простите, — извиняется Хван, на корточках доставая вилку из-под стола.       — Я не услышал.       Что он не услышал? Извинения за произошедшее?       — Ч-что? — переспросил парень, подняв на него лицо.       Зря он это сделал. Брюнет не заметил, как коснулся коленями пола перед ним, продолжая смотреть. Почти побеждённно, так преданно. Он сглотнул слюну и не мог оторваться от самого лучшего зрелища.       Чан тоже застыл. Пухлые приоткрытые губы будто просили прикосновений, кадык дёргался, идеальное лицо такое ровное. Интересно, что будет, если он потрогает его? Мальчик будто заворожён, и он начал потихоньку понимать, в чём его суть. Сколько тёмных пятен в его душе.       Столько же, сколько и у него.       — Посмотрите-ка… — Бан задумчиво и с неким интересом поглаживал его щёку, а тот не шевелился, боялся лишнего вздоха сделать. — Я сказал, ты меня понял? — более командным тоном повторил шатен, и только тогда Джин отмер.       — Д-да.       Мужчине этого не хватило. Он плавно переместил свою ладонь чуть выше и легонько сжал чёрные отросшие волосы. Пламя в его глазах теперь было видно отчётливо, его уже не скрыть.       — «Да» кто?       Было слышно, как у Хёнджина пересохло в горле. Он хрипло дышал, пытался не шататься и не свалиться под тяжестью доминирующего взгляда. Такого эмоционального давления он не ощущал никогда.       — Да, сэр, — выдавил парень, после чего лицо мужчины смягчилось. Он улыбнулся уголками губ, отпустил его и присел, чтобы оказаться поближе, как будто ничего не произошло.       — Так-то лучше. А вообще… — Бан вдруг оказался возле его уха, вызвав мурашки по всему телу. — Зови меня папочка…       Сидя в полном оцепенении, Хван успел почувствовать, как в передний карман его рубашки положили какую-то картонку. Это оказалась визитка стоматологии Бана, на которой был написал его сотовый.

*

Два месяца спустя

      — Пап, у Берри ошейник, что ли, новый? — Йеджи остановилась у порога квартиры, пока обувалась. Она заглядывала повидаться с родителями, прежде чем поехать к ним с Джином в общежитие. Красивый чёрный кожаный ошейник с серебристыми кнопками по всей длине неприметно висел на крючке вместе с поводком. Её отец любил баловать Берри, покупая ей разные игрушки, но ошейники менял редко — зачем, если прошлый не износился?       — Эм, да… Зашёл корма купить, вот и взял, на всякий случай, — оправдался Чан, выйдя из кухни. — У него поводок длинный, хочу опробовать. Сегодня.       — Точно, Джин же обещал к тебе заглянуть, — вспомнила девушка. — Вы пойдёте гулять все вместе?       Бан кивнул, и Йеджи засияла. Познакомить своего парня с семьёй было великолепной идеей. Поначалу она думала, что Хёнджин и отец смогли найти общий язык, а потом они стали видеться. Папа звал его помогать собирать мебель, они вместе ходили за покупками, в целом подружились. Хван всегда приходил от него в хорошем настроении. Они поладили. Они Поладили       Щелчок дверного замка отозвался в самом сердце, которое и так бешено колотилось. Шатен не торопился. Он нашёл выключатель и приглушил свет.       Теперь каждый раз, когда он видел дочь, ангел на его плече взывал к совести и слёзно просил всё рассказать, но беда в том, что демона он слушал намного чаще, ведь тот нашёптывал очень приятные вещи. Прокрутив эти вещи у себя в голове ещё раз, Бан почувствовал тягучее удовольствие внизу живота. Оно медленно нарастало, а тихое постороннее дыхание только улучшало ситуацию.       — Йеджи сегодня заходила. Она так счастлива за нас, — начал мужчина, всё ещё играясь с дверной ручкой, любопытно рассматривая её, как ценный экспонат. — Интересно, что будет, если она всё узнает?       — Интересно, что будет, если ваша жена всё узнает? — донеслось из середины комнаты. Хёнджин не передразнивал его, он всего лишь напоминал, что они оба в западне. Оступится один — в пропасть полетят двое.       Доверие. Вот, что Бан выстроил между ними с самого первого дня, и что до сих пор помогает им не слететь с катушек.       Чан тихо усмехнулся и подошёл к сидящему на коленях парню. Махровый ковёр облегчал позу, колени болели не так сильно, а над узлом на атласном галстуке, обёрнутом вокруг запястий, мужчина хорошо постарался — прочно, но следов не останется. Хёнджин напрягся под его взглядом, нетерпеливо поёрзав — джинсовая ткань приятно давила на полувозбуждённый член, ещё немного, и он захочет, чтобы пуговицу расстегнули.       — Поэтому не нужно думать, Джинни, — делает вывод шатен, медленно подходя к нему. — Нужно просто принять, что наша семья немного… неправильная. Согласен?       — Да… Кхм… Да, папочка.       — Умница.       Загремела металлическая пряжка — Чан затянул ошейник чуть туже. Потом Джин будет оправдываться Джи, что на прогулку надел кофту со слишком тесным воротником. Серебристые кнопки красиво блестели, чёрный поводок из прочной ткани свисал спереди. Бан притянул за него Джина к себе и поднял с пяток. Лицо парня оказалось аккурат на уровне его паха, брюнет сглотнул.       Хван никогда не считал себя геем, его просто привлекало всё красивое: собственное отражение в зеркале, красивые девушки и парни, женщины и мужчины. Красивые члены. Ему они безумно нравились, как визуально, так и на вкус. Однажды, впервые отсосав другу в подростковом возрасте, он уже не мог остановиться. Теперь, встречая какого-нибудь мужчину, он обязательно представлял, как бы выглядел его член.       В этот раз представлять ему не пришлось.       — Тц-тц-тц, зубки беречь нужно. — Чан остановил его порыв вытащить ремень из пряжки без рук и всё сделал сам. — Нужно слушать стоматолога.       Прежде чем дать ему свой член, для начала шатен оценил влажность рта своими пальцами. Мягкий язык парня такой податливый, взгляд по-прежнему, как у верной собаки. Хёнджин позволял растирать его губы, мять, трогать ровные маленькие зубы, оценивать их остроту. Он специально не сглатывал слюну, тащился от его пальцев, играл языком, посасывал, тем самым только больше заводя мужчину. В конце концов тот не выдержал и достал своё достоинство, которое уже успело намочить ткань белья своей смазкой.       Джин сосал с огромным энтузиазмом, громко чмокая и двигая головой в хорошем темпе. Они довольно часто практиковались, чтобы парень понимал, какие сигналы что означали: молчание и тяжёлый выдох означали «хорошо, продолжай», поглаживание по голове — «хороший мальчик, постони немного», а если поводок натягивался и становилось трудно дышать — «быстрее, я близок».       С влажными стеклянными глазами брюнет продолжал работать ртом и языком, всё реже беря передышки. Один раз он давился, что только заставляло член Чана твердеть. Последний заботливо гладил его подбородок, шёпотом напоминая дышать носом, вытирал тоненькие дорожки слёз. Кончая, он вытащил член из его рта, чтобы не вызвать новый рвотный рефлекс. Белёсое семя украсило подбородок Джина, губы и щеку. Немного попало на ворот футболки, но сейчас им было не до стирки. Парень напрягал и расслаблял бёдра, пытаясь хоть как-то себя стимулировать, получить долгожданное облегчение. Жёсткая ткань держала собственный член в тисках, он пульсировал, ожидая, когда ширинку расстегнут.       — Пожалуйста… — начал хрипло умолять он, бросая взгляд между ног. Он еле сдерживался, чтобы не свести колени.       Чан никогда не лишал его удовольствия, но Хван всегда просил, умолял не задерживаться. Он тоже хотел ласки. И он её получил: ослабив ошейник, Бан присел к нему и расстегнул пуговицу. Хёнджин не успел облегчённо выдохнуть, как новый вдох сопроводился несдержанным стоном — мужчина дрочил ему прямо в белье, только головка виднелась сверху. Брюнет закатил глаза, но почти сразу же вернул свой взгляд на Чана, ведь тот обязательно попросит смотреть на него на протяжении всего процесса.       Глаза напротив тёмные, как и душа, поросшая пятнами похоти, стоны короче и выше, удовольствие больше. Фитиль почти догорел, но кульминация не похожа на взрыв, скорее на его последствия — Хёнджин начал медленно распадаться на части, разваливаться, как карточный домик, стоило подуть почти слышное «давай».       — Молодец…       Парень вял, как тюльпан, теряя свои лепестки, обмякая в руках мужчины, который позволил уткнуться в его широкую грудь щекой и пропитать футболку своим дыханием. Если бы все вокруг были чуточку умнее и извращённее, их бы давно раскусили.       Неправильное никто никогда не воспринимает всерьёз.