Blood & suffering

— Антон, ты перестал пить свои таблетки. Почему? — в одной руке она держала пилюлю, а в другой стакан с водой. — Я... — Пей! — она не дала мне договорить и сунула в руки таблетку. Я покорно её выпил. Лёгкая усталость ударила в голову, она действовала опьяняюще. Она свела на нет мой сегодняшний чудный сон. Улица встретила меня своими холодными объятиями. Никогда не любил дорогу до школы. Идёшь по морозу, ветер сдувает шапку. Снежинки, что красиво танцевали, падая с неба, царапали кожу на лице. Ели и их ветви гнулись. У меня немного прихватило живот, в груди появилась небольшая боль, будто меня туда ударили. За несколько мгновений боль усилилась, казалось мне разорвали лёгкие большим двуручным мечом. Дышал я со свистом. Я опёрся на ель, затем сел на колени. Во рту появилось что-то горячее и вязкое, безвкусное. Я сплюнул кровь, от неё шёл пар. Снег мгновенно окрасился в цвет светлого вина. Голова закружилась, пропал тот опьяняющий эффект таблеток. В один момент боль прекратилась. Я вытер лицо снегом, растоптал то место куда сплюнул кровь и быстрым шагом пошёл в школу. Я хотел забыть то, что сейчас случилось. Скорее всего это было действие таблеток на моё новое тело. На мосту меня уже ждала старая подруга. Она стояла неподвижно, оперевшись на поручни моста смотрела на замёрзшую воду, ища взглядом узоры. Искусственный мех маски немного блестел на ярком солнышке. — Выпил таблетку? Молодец. — сказала она, я дотронулся до своей груди. — Выпил... Из-за тебя меня вырвало кровью? — Нет, — она оторвалась от льда и посмотрела на меня, её глаза пропали в липкой темноте маски, — Но они тебе больше не помогают и конфликтуют с твоим новым телом. Я встал рядом и тоже облокотился на поручень, взглянул на замёрзший ручеёк. Казалось, что он не был таким уж глубоким. Что можно сунуть палец и уже достанешь до дна. Алиса снова повернулась к реке. Иосиф... Надо начинать выполнять его поручение. — Алиса, хотела бы ты стать свободной? Она громко засмеялась, с веток взлетели снегири и улетели в лес. По театральному лиса вытерла слёзы от смеха и сказала. — Я свободна, а ты? — А я!? — Ты как раз таки в заложниках у суровой реальности. Снимешь маску и станешь свободным, — она достала из под шубки маску зайца с облезшим мехом и протянула мне. — И чем же так плоха суровая реальность? — Тем, что ты станешь очередным занудным взрослым, который прикрывает маской пассивного счастья свою ненависть. Ненависть к работе и начальнику, ненависть к своим родным, которые не понимают тебя, ненависть ко всему, потому что тебе почему-то все должны. Так ведь живут взрослые... Ты хочешь так жить? Я — нет. Так что снимай маску и стань свободным. — А как же моя семья? — Да брось ты их, — лисичка улыбнулась, закружилась и оказалась у меня за спиной, закрыла своими тёплыми руками моё лицо и начала шептать, — Мы все когда-нибудь освободимся от наших оболочек и сольёмся с природой воедино. — Звучит неправильно, — вырвался из цепких лап Алисы и повернулся к ней лицом, смотря в пустоту её глаз, — Неправильно! Как я могу бросить их? — Общество, семья... Как же вам вдолбили в голову про кровные узы, про то, что человек социальное существо... Мне тебя жаль, Зайчик, не можешь понять очевидную истину. — И что же это за истина? — А то, что ты Зайчик. Зайчик, а не человек! Зайчик не должен жить в человеческом обществе! — Я не Зайчик... — я посмотрел на маску зайца, которую Алиса до сих пор держала в руках, потом отвёл глаза на лёд, — Неправильно всё это... Бросить семью и уйти жить в лес... Я ведь не Зайчик... Я ведь не зверь какой-нибудь... Я человек... хоть и испорченный недугом... — Зануда! — Лиса толкнула меня в плечо, — Ты уже не человек, ты зверь! Мы, звери, — охотники, а они, люди, — наша добыча! Пойми-и-и-и! — Говори за себя, я не хочу становиться монстром, зверем или кем там ещё... Я хочу остаться человеком. — я отошёл от Алисы на тропинку, обернулся и добавил, — Я опаздываю на уроки... — И всё-таки, ты зануда! — раздражённо прошипела Алиса и облокотилась спиной на перила моста, — Вечером поговорим! После этой фразы у меня неприятно загудело в голове. Ещё один неприятный разговор, только уже вечером. После этой встречи моё настроение было испорченно. Сегодня точно будет тяжёлый день... Самое главное пережить его... Уже на подходе к школе я увидел милицейский УАЗик. Опять кто-то пропал и Тихонов пришёл в очередной раз рассказать о безопасности? Предчувствие у меня было нехорошее. Я вошёл в школу и подслушал разговор двух старшеклассников. — Тихон с собакой суда прискакал? Серьёзно? И его пустили? — Да ему тут чуть ли не красную дорожку постелили. Времени до звонка было мало. Я собрался и побежал в класс мимо доски с расписанием, новых лиц на ней замечено не было. Все уже собрались в кабинете, сидели по своим местам и смиренно ожидали звонка. Никто ни с кем не разговаривал, атмосфера в классе была полумёртвая. Я прошёл мимо Пятифаня, взглянул ему в глаза и не найдя там забот, сел на своё место, уткнувшись лицом в руки. Из головы не выходило напоминание о том, что сегодня мне предстоит не самый приятный разговор с Алисой. Со звонком в класс вошёл директор, опять с огромной стопкой книг. Она поставила их на стол, глубоко вздохнула и только хотела нас поприветствовать, как в класс вошёл Тихонов. В руках у него был маленький портфельчик, а за ним гордой походкой шла немецкая овчарка. — Извините, я проведу у вас тут маленький эксперимент? — спросил милиционер у директора, одновременно оборачиваясь к классу лицом. — Конечно, — кивнула директриса. Тихонов достал из портфеля чью-то шапку и дал понюхать овчарке. — Герда, ищи! Собака пошла по рядам обнюхивая каждого школьника. Вот она остановилась у Пятифана, хорошенько его обнюхала и громко залаяла. — Пятифан, встань рядом со мной. Пятифан встал и не смелой походкой пошёл к милиционеру. Герда его сопровождала, а потом довольная уселась около Тихонова. Тот дал ей немного корма, а затем достал кусочек ткани и снова дал понюхать. Ткань по цвету была мне знакома. Это были мои штаны. Кровь застучала в ушах, ноги стали ватными, а руки немного затряслись. Герда снова пошла по рядам, по новой обнюхивая каждого. Когда овчарка остановилась рядом с Полиной, она шелохнулась от неё, пытаясь быть как можно подальше. Но собака даже не обратила на это внимания и продолжила путь по ряду. И вот очередь дошла до меня. Герда остановилась и очень долго принюхивалась ко мне. Как будто не могла понять, мой ли это запах. Я уже начал было надеяться, что она не учует. Но она учуяла. Герда громко залаяла, привставая на задние лапы. Лаяла не так, как на Ромку. Со злобой. Также она успела немного порычать. Она почувствовала мой вампиризм. Сердце ушло в пятки. — Герда, фу! — крикнул Тихонов, собака послушно отошла от меня, не переставая гавкать и не отрывая своего взгляда, — Петров... Не ожидал... Иди сюда. Я встал и перебирая ватными ногами пошёл к милиционеру. Я очень боялся споткнуться упасть посреди класса. Краем глаза я заметил удивлённый взгляд Полины. Из-за этого мне стало стыдно. — Можно я заберу их на десять минут? — Конечно... Тихонов вывел нас из класса и впихнул в пустой кабинет. Сам он пошёл к машине, чтобы оставить там Герду, а нас запер на ключ. Мы с Пятифанов сели за пустую парту. Его трясло. Да и меня тоже. Внутри груди органы сжимало чувство страха и тревога. Что будет дальше? — Нам... пиздец... — тихо произнёс Пятифан, взглянув на меня. — А тебе вообще по барабану. Сидишь спокойный... Ты что вчера в лесу делал? — Я... А ты что там делал? — задал встречный вопрос я. Ромка немного потупил глаза в пол и продолжил. — Мне стрелку забили. Ершов из параллели. Ночью на поляне. Я пришёл, эта сука пришла. Только дело началось, так этот со своей псиной... Я пока бежал шапку обронил... А ты-то что там делал? Ответить мне не дал Тихонов, вошедший в класс. Его толстая папка шлёпнулась об одну из парт, сам он подошёл к нам, сел за стул и спокойным голосом начал нас расспрашивать. — Что вы делали в лесу? — мы с Ромкой промолчали. — Молчим... Партизаны... Ладно. Прошло пару секунд и Тихонов повернулся к Ромке, тот сразу изобразив стыд, опустил глаза в пол. — Пятифан, что ты делал в лесу? Ты у меня стоишь на учёте за кражу сигарет из ларька. Ты хочешь ещё в отдел загреметь за драку? Ты издеваешься? Не делай вид, что не был в лесу, я вчера Ершова догнал, — Ромка тихо прошипел, будто обещая отомстить Ершову за то, что он его сдал. — Я как-то не подумал... — тихо сказал Пятифан с наигранным стыдом. — Не подумал... А то что у нас тут маньяк орудует никого — кроме нас милиционеров — не волнует? — Тихонов хлопнул себя по колену, а я сглотнул ком в горле. — А подумал ли ты, Пятифан, что тебя могут за живо в мясорубке перемолоть? — Если всё настолько плохо, то почему вы не введёте комендантский час и не прочешете лес полностью? — возмутился Ромка, переставая изображать стыд. — Мы этот лес излазили вдоль и поперёк. Посмотрели в каждое дупло и под каждым камнем. Привлекали срочников из соседней военной части и МЧСников. Но ничего не нашли, — милиционер наклонился над ним и шёпотом добавил, — Ещё раз в лесу увижу, уши откручу! Понял? — Да... — ляпнул Ромка и снова уставился в пол. — Так, теперь с тобой, — Тихонов повернулся ко мне, — Ты что в лесу делал? — Я... я вышел освежиться и... прогуляться... — я решил, что лучше сказать хоть что-то более менее естевственное. — Прогуляться... в три часа ночи? Эх, Петров, если было бы тебе больше шестнадцати я бы тебя в подозреваемые записал... — Тихонов протёр свои глаза, удивляясь моему ответу, — Ладно, прогуляться. Один? — Ну... да. — Не ври. Я видел двоих и слышал девичий голос. — Я... я был с подругой и... мы просто гуляли... — я чувствовал как струйка пота стекала по моему виску. Говорил я придумывая на ходу, а глаза мои бегали туда сюда. Благо милиционер не заметил. — Свидание устроил... Ночью... О Господи, куда же вы молодые лезете? — Тихонов закрыл глаза руками и запрокинул голову наверх, — Сидели бы дома, чаёк попивали и было бы всё хорошо. Ну нет... это скучно, лучше бродить ночами по лесу бродить... Мы с Пятифаном сидели набрав в рот воды. Хоть внешне я и выглядел спокойным, внутри меня была некая буря из страха и беспокойства. Было страшно от того, кем я стану и от того, что меня могут раскрыть... — Я сейчас надеюсь на ваше благоразумие... Я хочу верить, что вы умные дети и поэтому на первый раз я не буду сообщать вашим родителям. Но если я ещё увижу вас в лесу, то сообщу родителям. И твоим, — Тихонов указал пальцем на Пятифана, а затем на меня, — и твоим, и твоей подружки. Всё понятно? — Да... — хором ответили мы с Пятифаном. — Отлично... идите... А, Антон, чуть не забыл, — я остановился на пол пути, сердце ушло в пятки, а сердце в груди сжалось в маленький комочек, — спасибо за фоторобот. Мы нашли этого человека. — Пожалуйста, — заикаясь ответил я. Мы с Ромкой вышли из кабинета. До перемены оставалось пару минут и Пятифан уговорил меня не идти на урок. Мы зашли в закуток и он облокотился на стену. — А с кем ты был в лесу? — спросил Ромка, повернув ко мне голову. — Да... с подругой. — А как её зовут? — Ромка явно боялся, что я сейчас скажу «Полина». — Алиса, — неожиданно для себя ляпнул я. Первое что пришло в голову. Ромка растерялся, отвёл от меня взгляд и сунул руки в карман. Он надулся, постоял вдумчиво вглядываясь в неровную стену, окрашенную голубой краской, а потом продолжил разговор. — А у вас с ней всё серьёзно? Можешь пару советов дать? — он снова посмотрел на меня. Я же опешил от такого вопроса, глуповато улыбнулся. — Да нет... мы с ней просто друзья... — Жалко... мне бы с Полиной совет не помешал... — Ромка надулся ещё сильнее и снова отвернулся. Его что-то сильно беспокоило. Вдруг он продолжил неровным и нервным голосом. — Вчера, когда я от Тихонова убегал... Наткнулся на... чёрный гараж. — Да ну... — я попытался выдавить из себя пару капель удивления. — Да... Правда, я не придумываю! — Ромка снова посмотрел на меня, его рот был приоткрыт, а нижняя губа тряслась. — Я верю... — кивнул я и тоже облокотился на стену. — Я подошёл к нему... приложил ухо и услышал... Услышал про батю моего... про то как он погиб... — Пятифан был поглощён смесью скорби, шока и тревожности. Он выпученными глазами смотрел на меня, я лишь кивал, подтверждая то, что верю его словам. Вчерашний скрип двери... Это был Пятифан. Иосиф сильно перепугался и выгнал меня. Вот так оно... Хорошо, что Ромка не появился на минуту раньше, когда мы с Иосиф разговаривали о наркотиках... — Я думаю... надо снова найти Чёрный гараж, — неожиданно сказал Ромка. От удивления я подавился своей слюной, Пятифан постучал мне по спине. — Ромка... ты чего... совсем? — спросил я откашливаясь, — А если там маньяк? А если он нас поймает? Хочешь чтобы твоя фотография висела на доске пропавших? — Если ты боишься, то мы с Бяшей сами его найдём! — Да я то не боюсь... — А чего тогда ссыкуешь? — удивился Пятифан. Теперь он был раздражённым. Как быстро меняется его настроение. — Может Катюху спасти сможем? Она хоть и сука, но смерти не заслужила. Ну, ты с нами? Я вспомнил как пару недель назад сам собирал различные улики. И к чему меня это привело? А к тому, что я сам являюсь членом секты лесных зверей, которая похищает детей. Бойся знаний... Меньше знаешь, крепче спишь, Рома... — Посмотрим, — коротко ответил я, а Пятифан махнул рукой. Прозвенел звонок. Мы вернулись в класс. Бывшие подружки Кати подозрительно активно шептались. Они сгруппировались в одном месте класса и придумывали новые сплетни, судя по всему они были про нас с Ромкой. — Слышали, Пятифан и Петров в лесу ночью были... Точно маньяки. Точно! Я лишь закатил глаза. Новые сплетни появлялись как грибы после дождя, со скоростью размножения бактерий в гнилой буханке хлеба. А ещё они как чума разносились по всей школе. Сплетни были одна краше другой... — Смирись, Ромка, мы теперь с тобой маньяки... — сказал я хулигану, когда тот в очередной раз накричал на девочек, которые шептались про нас. — Почему сплетниц не похищают вместо нормальных людей? — Они не вкусные. После тяжёлого и выматывающего школьного дня, который забрал мои последние силы, наша кампания стояла на школьном крыльце. Каждый с жадностью хватал ледяной зимний воздух после душных школьных коридоров и классов. Постепенно мы начали движение по расчищенной от снега дороге. — Ну что, всё в силе? — Ромка шёл по середине и повернулся к Бяше. — Да базара ноль, на! — тут же отозвался бурят, улыбкой показывая отсутствие резцов. — А ты, Тоха? — Пятифан повернулся ко мне. — Да... наверное... — смотря на него, мне становилось не комфортно. Что-то в глубине моего живота рычало, требуя еды. Голод будто сворачивал кишки в узел. Хотелось есть, есть и есть. Сейчас я бы с удовольствием съел не одну тарелку маминой манной каши. — Ну тогда давай. В полночь на твоей развилке, — мы пожали друг другу руки и разошлись. Всё же я должен с ними быть... Это крайне опасно... Для них. Я не думаю, что лесные обитатели хотят мне навредить. А вот хулиганов они точно не вытерпят. Но если с ними буду я? Возможно они оставят их в покое? Очень на это надеюсь... Ведь если нет, то я не смогу их защитить... Я слаб физически для этого. Несмотря на новые способности, которые мне подарил вампиризм, я не смогу сопротивляться никому из лесной банды... Моя беспомощность... Даже самому противно от неё, но поделать с ней я ничего не могу... До дома я дошёл без каких-либо проблем, не встречая на своём пути никого. Это немного подняло мне настроение. Я вошёл в дом, в котором было даже тише чем на улице. Со второго этажа послышались шаги. Оля пробежала по лестнице, спрыгнула в самом конце и помчалась ко мне в объятия. — А я лису видела! — громогласно воскликнула она, широко раскрыв свои детские наполненные жизнью и верой в чудеса глаза. — Лису? — меня в очередной раз за день бросило в дрожь. — Да! Представляешь, сегодня она была в шубе! Она постучалась в окошко и убежала, я хотела выйти за ней на улицу, но испугалась, что мама ругаться будет. — А где, кстати, мама? — Она в магазине. Алиса приходила к моей сестре. Для меня было нехорошим звоночком. С того момента до конца дня я только и думал о том, что лиса приходила к моей сестре. Возможно она просто заигрывает со мной, пытаясь шантажировать меня моей же сестрой? Всё может быть... Я должен исполнить задание Иосифа, пока не стало слишком поздно... — А у меня зуб качается! — улыбнулась сестра, показывая мне шатающийся верхний резец. — Да, правда. Скоро выпадет, — я улыбнулся и зашёл на кухню попить воды. На столе лежала записка. От папы. «Карина, устроился на вторую работу. Первая выручка.» Под запиской лежали четыреста рублей. Я вспомнил про пятьсот, что пролежали в моей куртке целый день. Хорошо, что никто их не украл, пока куртка висела в раздевалке. Я достал скомканную бумагу и положил к остальным деньгам. Что-то мне подсказывало, что теперь отец почти не будет появляться дома. Сверху послышалась музыка из русалочки, которую я уже зазубрил настолько, что если мне дать какой-нибудь инструмент, то я без труда сыграю её. Кассета. «Дамбо». Я вспомнил про кассету, лежащую у меня на столе. Иосиф подарил мне её... ну или выдал в качестве зарплаты. Я поспешил отдать её Оле. Уже через несколько минут дом заполнила новая мелодия про аиста и ребёнка в мешке, а счастью моей сестры не было предела. До ночи ещё долго, а уроки делать надо, только вот хотелось всё бросить. Думать и концентрироваться на задачках просто-навсего не получалось, всё валилось из головы, перемешивалось в кашу и превращалось в огромную грузную массу, совершенно не связанную с математикой, биологией и литературой. Всё вокруг давило на меня, раздражало и отнимало силы. Я взял книгу, которую давно хотел прочитать, но не смог продвинуться дальше первого абзаца. Тогда я сел за стол, достал карандаши и альбом, в надежде порисовать. Но получалась разноцветная размазня, похожая на рисунки душевнобольного. Я встал посередине комнаты и осмотрелся. Серые стены, мои рисунки на них, фигурки как будто начали сужаться, забирая у меня жизненное пространство и кислород. Становилось тяжелее дышать. Я открыл окно и лёг на кровать. Раньше она всегда казалась мне мягкой, но в этот момент она была жёсткой, будто я лёг на огромный булыжник. Было ощущение, что я в маленьком замкнутом пространстве. В обыкновенной коробке, стены которой, как в фильмах, сдвигаются на встречу друг к другу, надеясь раздавить меня. Я покрылся холодным потом и вышел из своей комнаты. Совершенно ничего у меня не получалось... Весь вечер я провёл шатаясь туда сюда по дому. Сил у меня не было, как и желания идти ночью в лес. Но как только часы пробили полночь я наспех оделся и вышел на улицу. Я долго думал, стоит ли мне надевать куртку, но потом вспомнил, что я иду на дело с Ромкой, поэтому странно будет если я появлюсь без неё. Ночь была обворожительной. Ветер обдувал меня, давая небольшой, но всё-таки заряд бодрости, позволяющий мне не упасть лицом в снег от усталости. Но омрачил меня знакомый силуэт, стоящий на границе леса и поля. Знакомая лисья маска, с искусственным мехом, который переливался в лучах луны. Вся мордочка у неё была в маленьких еле заметных снежинках, будто пару минут назад девочке прыгала лицом в снег, прямо как самая настоящая лиса. Хотя... это же Алиса, я бы не удивился, если бы оно так и было. — Вот ты и тут, Зайчик, — с диким наслаждением проговорила она. Кажется, в этот момент от удовольствия она даже закатила глаза, — теперь ты не опаздываешь на уроки... Поговорим? — Да... Алиса, послушай... — Нет, Зайчик, — перебила меня Алиса, вскинув руки и скрестив их на груди. Её голубые глаза были направленны на меня. — Зачем мне — сильной Лисе, слушать тебя — слабого Зайчика. Это ты лучше меня послушай, может и опыта наберёшься. — Что? — возмутился я, — Погоди, Алиса, хватит... — Ля-ля-ля-ля, ничего не слышу, ничего не вижу, — Алиса закрыла уши маски руками и начала крутится вокруг своей оси. — Алиса! — я почувствовал, как в моей груди, как ледяной лимонад, переполняющий собой стакан, плескается злость. Я выпучил глаза, напряг свои голосовые связки и что есть мочи рявкнул, — Послушай меня!!! Лиса вмиг остановилась и удивлённо посмотрела на меня. Сначала она повернула голову, потом повернулась телом. Она всеми своими движениями делала вид, что согласна была меня выслушать. Злость начала отступать внутри меня, я уже хотел было заговорить, но она меня перебила. — Нет, — сказала она и громко засмеялась, — но попытка была хорошая! Но ты так и остался слабеньким Зайчиком. Только огрызнулся на меня, только и всего. — Ладно, что мне сделать, чтобы ты меня послушала? — Докажи, что ты сильный. — Что? — Докажи! — Как? — Спаси своих друзей. — Что? — Спаси их. И от меня тоже, — Алиса сделала шаг назад, второй, третий и вдруг тьма сгустилась вокруг неё, спрятав даже от моего вампирского взора. Спасти своих друзей... вот только кого? Тут же я шлёпнул себя по лбу и помчался к развилке, где меня должны были ждать Ромка с Бяшей. Как я сразу не догадался кого нужно спасать. Я же говорил, что это было плохой затеей. Перемещался я рывками, совсем не заботясь о том, что меня могут заметить. Пару раз я чуть было не врезался в ствол ели, но всё таки я добрался до оговорённого места. Меня встретила тёмная и безлюдная улица посёлка. Фонари давно потухли, в окнах домов уже не горел свет. Посёлок спал. Я постоял с минуту. Хулиганов не было, что меня сильно пугало. Судя по всему они уже в лесу. Ещё меня насторожил свежий след от шин на дороге... Эх, была не была. Я снова помчался в глубь леса, огибая деревья. Каждый мой рывок поднимал в воздух кучу снежинок, которые закручиваясь в танце падали обратно на землю. Я вот-вот уже готов был отчаяться, но вдруг услышал громкий крик Пятифана. — Бля-я-я-я-ять! Отъебитесь! — Ромка горланил на весь лес. Тут же Пятифан сбил меня с ног и прижал к земле. Потом он отпрыгнул от меня, завизжав прямо как моя сестра, когда я открываю чулан. Но потом хулиган присмотрелся ко мне и выдохнул. — Тоха, ёб твою мать... — заикаясь пролепетал Ромка. Позади послышался вой и уханье Совы, — надо съёбывать! Ромка поднял меня и не отпуская руки побежал в сторону тропинки. Я только и успевал удивляться, как он ловко огибает деревья и уворачивается от сухих крючковатых веток. Только бежали мы не долго. Ромка вдруг споткнулся, отпустил мою руку и пролетел почти метр, пропахав носом снег. Я только чудом остался на ногах и оказался между Пятифаном и Волчиком, который поставил хулигану подножку. Тут же я понял, что нужно действовать. Волчик не должен на меня напасть, я ведь свой. Ромка уже встал и хотел было бежать, но я схватил его за руку и остановил. — Ты ахуел? — громок заверещал Ромка, пытаясь вырваться. — Побежишь — сдохнешь! Прячься за мной, — Пятифан перестал вырывать руку и весь скукожился, прячась за мной от монстра. Я повернулся к Волчику. — Мясо! Мясо! Мясо! Жр-р-р-рать! Жр-р-р-р-рать! Жр-р-р-р-р-р-р-р-рать! — Волчик стоял и бился в конвульсиях. Из рта его маски вытекала белая пена, но когда тот клацал зубами, выкрикивая «мясо», пена разбрызгивалась во все стороны, падая на снег, деревья и даже на меня, — Зайчик жрать! — Нет! — в панике крикнул я. Моё тело всё тряслось, грудь и лёгкие сковал липкий и леденящий страх, мешавший нормально глотнуть воздуха, но я продолжал говорить. — Нет! Нельзя! Нельзя! — Жр-р-р-р-р-р-р-р-р-р-р-р-а-а-а-а-а-а-а-а-ть! — верещал Волчик, трясясь от переполняющей его злобы, а также от сильнейшего голода, который выворачивал его на изнанку, который рвал его внутренности и пожирал его кишки. Пены из маски стало намного больше, она фонтаном разлеталась вокруг. Ромка не выдержал, он закричал от ужаса и побежал к тропинке. Волчик же зарычал, потеряв остатки рассудка. Зверь выгнулся, поднял голову к верху и истошно завыл, как будто он только что попался в капкан, который раздробил ему все кости в организме. Затем монстр опустил голову, из его глаз и рта текла бордовая кровь в перемешку с чем-то густым и чёрным, как сама тьма. Волчик посмотрел на меня секунду и набросился. Я весь сжался от страха и закрылся руками, уже смирившись с тем, что меня могут разорвать, а кости обглодать. Но тут позади меня ударил яркий луч света, монстр застыл в полёте и рассыпался в прах, который закружил ветер и унёс далеко-далеко. Я тут же обернулся, упав на колени, перед спасителем. Ромка же врезался в человека. — Да вы... — знакомый голос Тихонова ударил мне в голову словно кувалда по наковальне, — Да вы блять издеваетесь! Я вам уши оторву. Тихонов не сдержался. Он был крайне напуганным, как и мы. В одной его руке был большой фонарь, а в другой старенький автомат. Он подбежал к нам и беглым взглядом осмотрел. — Я вас убью нахрен! — кричал он, но вдруг я услышал шелест крыльев совы, а также её уханье. — В машины, быстро! Отвезу вас в участок. Тихоно пропустил на вперёд и пошёл за нами. Мы шли к тропинке, где был припаркован милицейский УАЗик. Я уже начал приходить в себя, успокаиваться. Мне было уже всё равно, что меня сейчас повезут в участок, что мне серьёзно влетит от родителей... нет, всё равно... Самое главное, что я достаточно оттянул время, для того чтобы явился Тихонов. Если бы этого не было, то скорее всего Волчик разодрал Пятифана в клочья, а меня вместе с ним. Интересно, я уже показал свою силу Алисе? Тут над нашими головами пролетела Сова, разбрасываясь вокруг свои перья. Я и Ромка тут же пригнулись от страха, а Тихонов начал светить в небо и по верхушкам деревьев, надеясь найти птицу. Неожиданно для нас всех Совушка подлетела сзади милиционера и села тому на плечо, разрывая своими острыми когтищами его плоть, царапая его кости. Я на мгновение представил себе эту боль и ужаснулся. Сова с секунду посмотрела на нас глупыми глазами, а затем клювом впилась в шею шокированного и ничего не понимающего Тихонова. Громкий его крик наполненный ужаснейшей болью эхом разнёсся по лесу, кровь хлынула на белый снег, окрашивая его. Ромка тут же весь скрючился на снегу и закричал от страха, я же, неожиданно для себя, кинулся в сторону милиционера, чтобы согнать Сову. Но как только я приблизился, птица взмыла вверх и исчезла среди верхушек деревьев. Тихонов упал на колени, зажимая рукой рану на шее, из которой фонтанчиком хлестала кровь. — А-а-а-а, су-у-у-ука-а-а-а... — крепко сжимая зубы от боли проговорил милиционер, поднимаясь. Одной рукой рукой Тихонов сжимал рану, другой автомат, а фонарь он выкинул в сугроб. — В машину быстро. Мы все втроём побежали к машине. Когда мы добежали до неё, Тихонов сказал нам двоим садиться на переднее сиденье, сам он занял водительское. Он еле как залез в салон, положил автомат рядом с ручником и громко захлопнул дверь, всё ещё сжимая шею, из раны уже перестала бить кровь. Мне было крайне тревожно. Сова его просто укусила или обратила? Милиционер завёл двигатель, но тут же его передёрнуло. Он схватил автомат, открыл дверь выпрыгнул на снег, упал на колени и его начало рвать кровью. Он обращается. Я видел как он начал трястись, как он бил себя по щекам, измазав их в крови, но в один момент он застыл. Сейчас им завладеет дикое звериное чувство ярости. — Ром, ты умеешь водить? — спросил я у Пятифана. — Что? — еле выдавил из себя хулиган, который трясся как осиновый лист. — Ты водить умеешь? — Да, — Ромка посмотрел на меня паническим взглядом, — А... зачем? Тихонов начал царапать своё лицо и рвать волосы у себя на голове. Он громко завыл, а затем зарычал. Как бы не стало слишком поздно. — Жить хочешь поехали! — прокричал я в лицо Пятифану. Тот перелез на водительское, двумя руками крепко схватил руль, как хватает спасательный круг утопающий, что от этого зависит вся его жизнь, выжал сцепление и надавил на газ. Тихонов повернул к нам своё лицо и я ужаснулся. Кожа его плавилась и стекала, как будто это был горячий шоколад. Нос его почти пропал, а зубы оголились. Глаза как будто пропали в глубине черепа и сейчас на нас смотрела пустота. Бывший милиционер громко завыл то-ли от боли, то-ли от голода. Монстр уже напряг мышцы для прыжка, как вдруг УАЗ покатился. Дверь захлопнулась по инерции, мы набрали скорость и ехали по лесу без света фар, еле как разбирая дорогу. Я выдохнул и облокотился на кресло. Как мы объясним, что угнали милицейскую машину? А впрочем всё равно... Главное, что мы живы... За последние пятнадцать минут столько потрясений... Хоть мне и не хотелось плакать, но из моего глаза вытекла прозрачная и солёная слеза. Я не вытер её, сил не было. Слеза прокатилась по моему лицу, скатилась по подбородку и упала куда-то на сиденье. — Да что сегодня за пиздец со мной происходит! — Ромка только и делал, что рулил и истерическим голосом громко выкрикивал маты. Тут послышалось громкое лязгонье когтей по металлу, машину повело влево. Я весь вжался в кресло, а Ромка в руль. Сова... — Ёбанный ро-о-о-о-от! — закричал Пятифан выруливая машину. Спустя десять секунд опять удар, теперь нас повело вправо, но и в этот раз Ромка, ругаясь как сапожник, смог вырулить. Прошло ещё около тридцати секунд, внутри меня появилась надежда, что Сова отстала от нас и в этот самый момент её огромная туша ударилась об капот и снесла нас влево. Мы съехали с дороги и покатились сквозь сугробы по лесу, Ромка постоянно крича от страха, сжал баранку так сильно, что я думал, он вот-вот её вырвет с корнем. Но не смотря на состояние Пятифана тот умудрялся лавировать между деревьями. Длиться вечно это не могло и мы слетели в реку. Вода попала в двигатель, тот очень сильно затарахтел и пыхнув напоследок совсем затих. — Пизда рулям, приехали, ёбана! — в сердцах Пятифан ударил по рулю, за который он так держался последние пять минут. Предчувствие у меня было очень плохим и оно меня не обмануло. Опять противный скрежет по металлу и вот УАЗ накренился, и упал, разбрызгивая воду вокруг. Ромка впечатался в стекло, а я прижал его сверху. Мне показалось, что Пятифан плачет, хулиган дёрнулся и что-то нажал, вмиг заорала сирена, реку осветила синяя мигалка. У нас было мало времени. — Надо выбираться, — я аккуратно, чтобы не ударить и так уже изрядно настрадавшегося Ромку, встал в полный рост, дернул ручку и толкнул дверь УАЗика, словно это была не дверца авто, а тяжёлый люк танка. Я выбрался по сиденью и помог Ромке. Пятифан встал на бочине машине и оценил расстояние до берега. УАЗ перевернулся по середине реки. Хулиган взглянул на меня, зачем-то кивнул и попробовал допрыгнуть до берега и у него это получилось, но он не смог удержаться и скатился обратно в воду, уйдя по колено. Я же просто спрыгнул в реку, уйдя по пояс в ледяную воду. Ромка хватался за ветки, чтобы вылезти, я медленно перебирал ногами, направляясь к берегу. С виду кажется, что это простой ручеёк, а на самом деле тут так глубоко... Неожиданно с небес повалили перья, огромная Сова приземлилась на машину, лазгая своими когтищами по металлу. Я обернулся, Ромка успел вылезти на берег и спрятаться за деревом. Совушка была просто огромной. Её оперение было в чём-то измазано, крылья по форме свой были как-будто сломаны в паре мест, глаза отсутствовали, только две белые точки, а вместо клюва у неё были жвала как у насекомых, только расположены они были вертикально. Когти её с лёгкостью резали металл, а те звуки, что она издавала, замораживали кровь в жилах и вызывали сильную панику. Утробное уханье, больше похожее на крик новорождённого, когда тому причиняют сильную боль... — Мясо! — заверещала птица, широко раскрыв жвала, — Мясо, ух-ху! Она подняла глаза-точки на Ромку. Если тот побежит, то умрёт. Я обернулся к нему. — Стой где стоишь! — Ты ебанутый? — Побежишь умрёшь! — из глаз Ромки потекли слёзы, он спрятался за деревом. — Мясо! Зайчик, ху-уху-у! Наше мясо! Мы голодны у-уху, сильно голодны! — птица махала крыльями и громко верещала, перекрикивая сирену, — Жрать! Мясо! Ух-у! — Нельзя его есть! — Зайчик, ух-ху, твоё обращение ещё не скоро, а голод, хуху-у, сводит наши желудки, связывает наши кишки в, у-ух, узел и сводит с ума! — Нельзя его жрать! — закричал я в ответ, выставив перед собой руку. — Предатель! Предатель! Предатель! — Совушка истошно вопила и билась в конвульсиях, повсюду летели её гнилые перья. Из её глаз и клюва пошла кровь... Но вмиг уши разрезал противный звук флейты. В этом звуке было само определение боли, смерти, мучений! Я почувствовал как кровь закипает в моих жилах! Если бы у смерти была своя музыка, то ей бы точно стала эта мелодия! Я упал на одно колено, затыкая уши, из который текла кровь. Стоя по шею в воде я кричал от боли, слёзы мои текли из глаз, сопли из носа. Я молился всем существующим богам, чтобы эта мелодия как можно скорее закончилась. Сова, услышав её, вмиг успокоилась, захлопала крыльями и скрылась во тьме. Мелодия прекратилась, боль и отчаянье пропали вместе с ней. Я встал и посмотрел на расходящиеся круги на воде, там я увидел своё искажённо отражение. Кто же я такой? Я умылся и вылез из воды. С меня ручьём стекала вода, я весь насквозь мокрый. Куртка, штаны и ботинки... Я уже представляю, как сильно мне за всё это влетит... Хотя... всё равно... я слишком устал, чтобы переживать... усталость одолевала меня, я готов был упасть в снег, но каким-то чудом я держался на ватных ногах. — Ромка, — окликнул я друга, ответом мне была тишина, — Ромка? А Пятифана уже и след простыл... Опять его по лесу искать... Еле как перебирая ногами, спотыкаясь и падая, я добрался до тропинки. Сирена всё ещё выла, странно, как сюда ещё не сбежался весь посёлок? Авария случилась около деревянного моста, я рядом с домом. Я дошёл до тропинки и просто упал лицом в снег, перевернулся и сел, облокотившись спиной на ствол дерева. — Ромка! — крикнул я. — Антон... — донесся тихий и охрипший от постоянного крика голос хулигана. — Ромка? — я очень медленно поднялся на ноги и посмотрел в сторону, откуда донёсся голос. Ромка стоял с ножом, его руки тряслись, глаза нервно бегали по мне, выцепляя каждую деталь на моей промокшей одежде. Я сглотнул от страха. — Ты с ними заодно, да? — нервно проговорил хулиган. — Ром, ты чего убери нож, — испуганно ответил я, начав пятиться. Его нож был сделан явно не из серебра, но мне всё равно страшно... — Значит похищения ваших рук дело? — Рома... — И Семёна тоже ты похитил, а я знал, что эти очки не запасные! — Ром, я могу всё объяснить! — Заткнись! — у него похоже начиналась истерика, его зубы отбивали барабанную дробь, а нижняя губа тряслась. Хулиган плюнул в снег и продолжил, — А я, блять, думаю, куда Смирнова пропала. А ты её, сука, прибил, за то что слухи про тебя пускала, да? — Рома, успокойся пожалуйста! Дай мне всё тебе объяснить! — закричал я, сделав шаг вперёд и чуть не упав, — Дай мне объяснить! Я... Я не хочу... быть с ними! У меня самого тоже начиналась истерика, всё что скопилось внутри меня за последние полчаса лезло наружу в виде слёз. Я трясся, не от холода, а от усталости и грусти, больно сжимающей мою грудь. — Ты, сука ёбанная, монстр! — всё равно, пусть бьёт, плевать, пусть хоть сердце этим ножом вырежет, я всё равно не сдохну! — Не подходи ко мне, уёбище! Я не послушался, на последнем издыхании сделал насколько шагов и Пятифан полоснул ножом по воздуху, я же выставил руку вперёд. Остро заточенная сталь рассекла мне ладонь, маленькие капельки крови стекали по запястью. Мне не было больно, на удивление наоборот... я чувствовал в тот момент некое облегчение, как будто через этот порез выходит всё то негативное, что скопилось во мне. Так хорошо... — Больно, мразота блядская? Я внимательно посмотрел на свою руку. Порез неглубокий, но крови много. Не удержавшись я облизал рану, засовывая язык прямо во внутрь. Так вкусно... Пятифан смотрел на всё это сумашедшими глазами. — Ромка... Это... Вкусно... — в ноздри мне ударил запах фейерверков. — Ебана... — Что за шум, а драки нет? — позади меня послышался сладкий голосок Алисы. На удивление я был рад её видеть... Ромка же вскрикнул от испуга и сильнее сжал нож в своих руках. — Хочешь убить меня этой зубочисткой? — ехидно пролепетала своим голоском Алиса. — Алиса, не надо, — прохрипел я. У меня не осталось сил, было тяжело не то, что разговаривать, а даже думать! — Это что ли твоя «подружка Алиса»? — прокричал Пятифан пятясь назад. — Что? Зайчик, что ты этому идиоту про меня наплёл? — недовольно пробурчала Алиса, расставив руки по бокам, но тут она заметила мой порез, — Ах, вижу этот дурачок тебя поцарапать успел, ох сейчас я ему задам жару. — Алиса, пожалуйста, не надо, — попросил я, уже захлёбываясь слезами. — О, Зайчик, выглядишь жалко... — рассмеялась Алиса, — помнишь мой наказ? И от меня тоже. Алиса назвала меня жалким. Что-то в груди сколыхнулось. Обида дала мне сил выпрямиться и оскалится, Лисичка засмеялась, это доставляет ей удовольствие. Но бурю во мне не остановить, мне хотелось разодрать Алису в клочья, показать, что я не слабый Зайчонок, что я могу постоять за себя! Краем глаза я заметил, что Ромка маленькими шажками назад, отдаляется от нас. Я повернулся к нему. — Беги! — он побежал, Алиса отвлеклась на него, а я напал сзади. Я обхватил её шею руками и сильно сжал. По задумке, я должен был сломать ей шею, но не рассчитал. Алиса выкрутилась из моего захваты и с такой силой ударила меня в живот, что я упал на спину, затем рывком перевернулся на живот. Она обернулась глазами ища Ромку, в этот момент я успел схватить её за сапог и потянуть на себя. Девушка вылетела из сапога, а я кинул его в неё. Тот глухо стукнулся о голову. Алиса взвыла от злости и прыгнула мне на спину, я слышал как жалобно захрустели мои позвонки под тяжестью её тела. Своей ладонью она вжала моё лицо в снег. Я почувствовал её дыхание у себя на шее, её мокрый язык прошёлся по моей коже, я смиренно ожидал укуса... Я проиграл, но у меня получилось спасти Ромку от этого монстра... Алиса впилась в меня своими клыками, я не сопротивлялся, адреналин в крови прекратил своё действие, осталась лишь липкая обида в моей груди. Она сосала кровь несколько минут, а потом отлипла от меня. — Такой вкусный, возьму тебя окровавленным, люблю мясо с кровью, — шепнула она мне на ушко, я никак не отреагировал. Спустя секунду она слезла с меня и помогла мне подняться, я никак не держался на ногах, поэтому Алиса перекинула мою руку через плечо и потащила к дому, — А всё-таки получилось у тебя защитить своих друзей. Насчёт бурята не беспокойся, он сразу же домой убежал. Я ничего не ответил. Когда мы перешли мост, Алиса прервала молчание. — А ловко вы машину у того милиционера украли, — захохотала Алиса. — Бедненький, наверное ищет её... — Он... обращён... — Что? — Сова обратила его. Алиса от удивления отпустила меня, у пал на живот, но потом перевернулся на спину. Лисичка села на колени, обхватив голову руками, глаза её больше не смотрела в одну точку, а носились в глазницах, как хомяк бегает в колесе. — Нет, этого не может быть! — истерично проговорила Алиса, — Она не могла по своей воле его обратить... Значит это приказ Хозяина! Нет! Нет! Нет! — Вот видишь! Не святой твой хозяин! Он забрал у тебя жизнь! — это был идеальный момент. Алиса заплакала и посмотрела на меня. В её взгляде читалось «Где я? Что я делаю? Зачем?». Девочка закивала, соглашаясь со мной, но тут её пробило током, она закрыла и глаза на пару секунд, а потом на меня смотрел уже знакомый ехидный взгляд. Молча она подняла меня и снова повела. — Хотя... всё ведь очень хорошо складывается! — Алиса посмеялась. — Теперь он не будет нам мешать! — Что? Алиса, это ведь ужасно! — Это прекрасно! — Ладно дети. Их можно было списать на их чрезмерное любопытство, но когда в лесу пропадает лейтенант милиции, а его машину находят перевернувшуюся в реке — это другое! Понимаешь, как теперь будут прочёсывать лес? — выговорил я из последних сил. — Я всё прекрасно понимаю! — усмехнулась Лиса, — А ты, Зайчик, понимаешь? Я промолчал. Больше мы с ней не разговаривали, пока она вела меня к дому. Внутри я был совершенно разбит и расстроен. Было уже всё равно на многие вещи, усталость вытягивала из меня последние эмоции. Алиса оставила меня на крыльце и, похлопав по спине, растворилась во тьме. Я с трудом зашёл во внутрь, развесил свои вещи сушиться. Сирена вдалеке всё ещё выла... Почему никто не реагирует не неё? Неужели в посёлке её не слышно. Не смотря на то, что я сильно устал и еле как ходил, я не отправился в кровать, а сел за стол. Здесь всё ещё лежал альбом и карандаши. Быстрая смена настроения Алисы не давала мне покоя. Сначала она будто приходит в себя, озирается вокруг, пытаясь понять, как она здесь очутилась. А потом её голос вновь становиться твёрдым, как и взгляд. Взгляд... Я схватил карандаш и нарисовал два глаза. Один из них был обеспокоенным и смотрел куда-то в сторону, второй был озорным и смотрел строго прямо. Глаза... Глаза... Алиса всегда смотрит прямо, так что когда ей нужно осмотреться она вращает головой. Но есть моменты, когда она будто бы просыпается. Её глаза бегают, а голос трясётся... Она как будто пребывает всё время во сне, или правильней сказать в трансе... Транс... Я шлёпнул себя полбу. Алиса не по своей воле такая, она околдована. И иногда она выходит из транса. Первый раз был пару дней назад, на поляне, когда я уличил её во лжи, тогда всё было так мимолётно, что я не придал этому значения. Второй раз был вчера, когда я отказался надевать маску. И сегодня был третий раз, самый долгий! Алиса просыпалась тогда, когда я говорил что-то шокирующее для неё... Теперь я понял, как переманить её на нашу сторону. Но... не сейчас... Голова моя тяжелеет, ложиться на альбом, веки закрываются сами по себе и я засыпаю... Всю ночь мне будут сниться кошмары... Но глубоко в душе у меня было умиротворение... я нашёл разгадку... Утром в школу я не пошёл. Нам устроили недельные каникулы. Весь посёлок стоял на ушах из-за пропажи Тихонова. Каждый строил свою теорию о его пропаже. Вскоре различные сплетни и догадки охватили посёлок, тот ещё несколько недель не мог прийти в чувство, после такого потрясения. На кухне, уставший отец, попивая горячий чай, читал газету, из которой мне удалось выцепить одну статью. «Внимание, пропал милиционер. В ночь с двадцать первого на двадцать второе января во время своего патрулирования пропал милиционер Константин Тихонов. При себе имел ПМ и АКС-74У. Просим граждан соблюдать спокойствие...» Следы наших ночных гонок занесло утренней метелью, а УАЗ неведомым мне образом вытащили из реки. Ромка и Бяша ко мне не приходили, скорее всего хулиганы уже всем всё растрезвонили... Алиса также меня не навещала, от того мне было спокойно. Каждый день я придумывал и складировал в своей голове сотни шокирующих заявлений, которые должны были вытащить Лисичку из транса. Мои боли, сопровождающие обращение, прекратились. Это было хорошо, ведь у меня кончилось обезболивающее. Теперь я спокойно просыпался по утрам, а не от боли, скручивающей моё тело в бараний рог. Также я решил проверить моё тело на прочность. Порез на руке, который нанёс мне Ромка, зажил быстро и не оставил шрама. Бывало по ночам я, стоя в ванной, резал свою кожу и смотрел, как она заживает. Всё происходило крайне быстро. Я долго продолжал свои эксперименты, которые, на удивление, не сопровождались болью. Всё же есть плюсы в вампиризме. Это был обычный вечер пятницы. В тот день мне нездоровилось. Я было уже решил, что мои водные процедуры отразились болезнью, но быстро вспомнил, что теперь я не могу заболеть. Всё произошло быстро. Я встал со стула и у меня закружилась голова. Я попытался вдохнуть воздуха, но только захрипел, боль скрутила мои лёгкие, выдавив из них кислород, как из лимона выдавливают сок. В голову мне что-то ударило, будто внутри меня что-то оторвалось. Я схватился за шею, пытаясь вдохнуть и когда у меня получилось, то я почувствовал сотни различных запахов. Во рту я почувствовал тёплую, вязкую и вкусную кровь... Мою кровь... Сознание начинало растворяться в беспамятстве, как кубик сахара растворяется в кипятке. Каким-то чудом я сделал шаг к кровати и упал на неё. Голова раскалывалась, как будто по ней сотню раз за секунду били огромным молотом. В глазах помутнело, мысли растворились в бескрайнем и шумном океане, а я потерял сознание...