Белая акация.

До чего же докатились те мутные мыслишки Асагири Гена? Да ни до чего. За исключением, только сам Ген, который, в определённый момент, ужаснулся с них. Теперь, пытаясь наблюдать за своими действиями, которые делал неосознанно, он их менял: всё-таки Сенку человек со своей волей, и Асагири не может мешать исполнению великой цели. И, думаю, появится закономерный вопрос: какие же действия он делал неосознанно? Боже, да, сейчас поведую! *** Полночь. Небо чистое. Полная луна. А нашего Асагири Гена будто бы захватил бес. Я спрошу: когда это не так? И я же отвечу: никогда, но полная луна захватывает голову простых смертных, и, каким бы Ген не был лжецом с кучей масок, он всё ещё человек. Чёрный паслен завял этой ночью. Америка снова открыта! Сейчас — буквально. И вот, в такую ночь в Северной Америке, обездвижить и украсить тело одного человека своими следами — казалась шикарной идеей! Просто ебейший! Спали они в одной палатке по трое и это значит, что, по мимо Сенку и Гена, был третий человек — Хром. Это проблема. Проблема будет, если третий проснётся. ...И если Сенку не понравится… Минутку: он этой мысли дал дольку энергии этой безбашенной ночью? До чего абсурдно, ах. Место Гена было с краю, по правую руку Сенку. Ишигами лежал на спине прямо, сложив руки по швам, и, уже как пару часов, его лицо было повёрнула в сторону, на которой спал Ген. О боги! Асагири с самого отбоя не мог сомкнуть глаз. А потом, когда осмелился также лечь на спину и взглянуть на Сенку, больше не смог отвести глаз со спящего лица. Этой ночью можно рассмотреть лицо светило науки в каменном мире настолько близко, прямо каждый миллиметр! Можно увидеть следы морщинок на молодой коже, так как лицо часто напряжено на протяжении дня, отчётливые синие впадины под глазами, потому что, быть честным, их обладатель часто слишком увлечён, чтобы обратить внимание на плебейский сон (кстати, таким образом, с ним за компанию недосыпал и Ген, потому что возложит на себя роль моральной поддержки. Будто бы она нужна одержимому наукой. Будто это не сам Ген одержим, но, пожалуй, опустим сие: Сенку всё устраивало). И была бы эта сцена романтична своей драмой, но демоны, ах, эти демоны в нашей низкосортной прозе… Только иррациональность суждения одержимого, кто оправдывает своё эгоистичное желание! В глазах Гена играл огонь. И, когда он, наконец, привстал, уперевшись ладонью о землю, казалось, что тёмная лошадка прожигает им свой субъект вожделения. Приблизившись к лицу Ишигами, Асагири слушал умиротворённое дыхание спящего тела. Как же он прекрасен во сне, этот невинный блядский боже! *** Япония. Времена постройки научного корабля «Персей». Военная команда государства Науки оказались на озере, за сбором какого-то материала. И вот. Как же получается забавно тысячный раз делать знак внимания Сенку-чану цветами, как бы между делом. Ген прекрасно понимает, что, на удивление (как же поразительно для всезнающего Ишигами), это была одна из немногих тем, которую Сенку не разбирал. В его голове было множество знаний, которые безусловно поражали, но вот, это не глупый язык цветов. Не мечтайте. Во много раз безысходнее становятся приподношение Асагири Сенку-чану — водяная лилия. Единственный, кто предположительно мог вычислить Гена — был Укё. Что ж, Сайондзи это сделал, но успешно не подавал виду. По крайней мере, пока что. Между великим батрачьем на благо возрождения цивилизации, это стало своеобразной отдушиной тени Асагири Гена, так же поддерживающая образ глупого болтолога-шута. — «Неплохо устроился, Менталист», — мысль озвучена в голове Гена голосом Сенку. На секунду тень настигла глаза нашей бесподобной тёмной лошадки, но личность даёт пощёчину и мы двигаемся дальше. *** В мрачной палатке стало ещё темнее. Хром исчез. Остались только двое. Сенку и Ген. Сквозь сон Ишигами смотрел на Гена. Какое-то время они интенсивно играли в гляделки. Асагири завалился всем телом на Сенку, таким образом, удерживая. Ген лежал, как наглая кошка, на парне, не отрывая взгляда от его космических — (они даже в полной темноте горят светом звёзд?) — очей. Асагири даже не пытался уберечь от своего веса учёного: его главной задачей было обездвижить субъект. У него это получилось. Казалось, целую вечность длился этот тихий момент. Сенку даже попривык. Да, пиздец как странно, да, его тело носит статус хлюпика, так что не должно быть весело, но всё-таки (с учётом, на сколько это было бы «иррациональное» желание — (да, такие у Сенку они есть) пусть это всё будет сном. Даже вот с таким Геном. Но пелена морфея сошла на нет в скором времени стремительно с ужасной болью: Асагири Ген безжалостно прокусывает кожу основания шеи своего обожаемого учёного. Сенку ужасно кричит и бьётся в судорогах под Геном, непроизвольно сильно наклоняя голову к плечу. Во рту ощущается железный привкус, но Ген не думает останавливаться. Он в состояние удержать блядское божество — Ишигами Сенку, — посему терпит брыкания, вцепившись в тело, и не размыкая челюсти. Не переживай, Сенку-чан, ты привыкнешь. Можешь кричать, тебе нравится. Ген всё-таки щадит в первый раз и отцепляет зубы от нежной, слегка загорелой из-за работы под палящими лучами, кожи. Кровь хлынула из проделанных отверстий, ой-ёй! Боль бьёт в голову, мышцы шеи сводит, но, Бог ты милостивый, в какой момент она обратилась в сладкое ощущение? Наверное, в тот, когда шеи поразительно нежно коснулось что-то влажное и остужающие горячую кожу — это оказался язык беса. Ох уж эта жаркая ночь. Смущает только одно — куда запропастился милашка Хром? *** Ген слышит шум. Соизволив обернуться, всё также лежа на Сенку, Асагири видит всех друзей, граждан государства Науки, с перепуганными лицами: ближе всех стоит Хром, с округлившимися глазами полными ужаса. Губы перемазаны кровью. Зрачки сужены из-за фонарика. Волосы сделались полностью чёрными с импровизируемыми рогами. Были бы у Гена крылья, улетел, как летучая мышь, прихватив свою добычу. Или же как демон. Добыча — не верующий в библейских персонажей, блядский боже — учёный. Хахахах, что-то меня несёт! Ген стоял в толпе, оцепененный ужасом сие картины: Сенку почти без сознания с кровавым и полураздетым телом. Любовно и прекрасно в фантазиях, но так пугающе на яву.