Белая акация.

Асагири проснулся в холодном поту. Так, они всё ещё в Северной Америке, в палатке. Ночь. Сенку рядом. Ишигами Сенку, мать вашу! А Хрома нет… Глаза от осознания распахнулись, тело всё сильнее трясет. Желание забиться в угол и разложиться на атомы — это само собой. Неужели, сон был явью?! Так, стоп, ведь Сенку рядом. Ген, уже привыкший к темноте, осматривает Сенку. Шея чистая. Боже…спасибо. Тремор становится меньше: Ишигами в сохранности и мирно спит, как самый невинный ребёнок. Асагири его не тронул этой ночью, не нарушил и без сего скудный сон. Фух. Ген ещё какое-то время сидит, поджав и обхватив ноги, успокаивая сумасшедшие дыхание, разрезавшее тишину леса. Он даже не заметил как полились слёзы. Невероятно жалкое зрелище, да, Ген? Было страшно. Страшно за Сенку. Это оказался ужасным кошмаром Асагири, первый за последние три тысячи лет. Да, есть просто кошмары — это, чаще всего, мерзкие сны, отнесённые в эту категорию, после который ты ещё полдня живёшь с неприятным послевкусием, пытаясь не учитывать его в жизни. А это пугающие кошмары! Железный привкус навязчиво ощущается на языке. Хах, а ведь раньше они снились гораздо чаще! Чудное времена той цивилизации! Асагири искренне надеялся, что человек, который был главным поводом снов в прошлом, сейчас разбит в дребезги, на маленькие кусочки камня. Так, Ген, будь гуманным, люби людей. Ты можешь не прощать, но люби их! Сложно… *** — Я тебе… нравлюсь? — разрезал тишину неловкий вопрос. Роскошная комната стоит в сумерках, лишь приглушённый тёплый свет дорогой лампы. Ретро проигрыватель заканчивает очередную песню, включая следующую. — В каком смысле? — низкий бархатистый голос прозвучал очень близко. Горячие ладони немного напряглись — Ген это почувствовал на своей талии в одной белой рубашке, аккуратно заправленной в классические чёрные брюки на подтяжках. К щекам мгновенно прилила кровь. — В смысле… — глупости и наивности Асагири в те года не занимать! С другой стороны, а мы каковы по жизни? — Сколько мы будем… вот так? Вот так — это как? Это как скрывающийся молодой парень и взрослый мужчина, что имеют отношения, достойные того, чтобы их скрывать. Да, так оно и было. Асагири Гену недавно стукнуло восемнадцать. Накануне первого апреля они с «этим человеком» повстречались на закрытой вечеринке. Ген прибыл на неё в качестве юного фокусника. Уже в семнадцать Асагири преуспел как менталист. И что греха таить — его навыки восхищают! Так и сложилось: этот человек — Мацумото Ивао — влиятельная персона в шоу-бизнесе, с не менее влиятельной и звёздной семьёй из жены и сына. А Асагири Ген — миловидный мальчик-фокусник в амплуа наглеца. После своего шоу, Ген познакомился с обаятельным семьянином, когда тот подошёл первым. Мацумото дал ему свой рабочий номер и взял телефон Гена: мол он заинтересован в многообещающих личностях и их продвижение. Так и завелось. Первая встреча, вторая… Гену стали понятны мотивы Ивао. Обворожительный семьянин явно захотел чего-то нового! А что же может быть лучше молодого и такого чуткого мальчика-азиата? Ответ вы сами знаете. Всё было спланировано Мацумото. Ген, ты всё понимаешь. Пожалуйста, только не теряй голову! … Влюбился. Влюбился во взрослого женатого мужчину. Мужчину известного. Мужчину с ребёнком! До чёрта обречённые отношения. Сатана правый, за что? Ген, ты слышишь меня? Нет. Он лишь тихо кладёт гардению на стол с прощальной запиской. Геном, очевидно, воспользовались — отвратительно. И тут не будет справедливого исхода событий. Очень жаль. Гиперфиксация на Ивао продолжалась до самого окаменения и какое-то время в самой пустоте. Потанцуй со мной, потанцуй со мной, Хоть уже не мой, ты уже не мой. — Voulez-Vous coucher ou danse?* *** Пошёл к чёрту. Постепенно, Гена отпускало. Обычно, за всеми быстро развивающимися событиями нового мира, Асагири не вспоминал своего прошлого (кому ж оно сдалось?), и вдруг так. Рефлексия над свои чувствами помогает, знаете ли, но конкретно таких ярких — действует на переосмысление жизненного опыта в целом. Поразительно? Будьте аккуратнее! Так хотелось отрицать эту бурю из-за неизвестности. Но эта неизвестность рядом с Сенку… становится понятной. Страх отпускает и хочется быть здесь, жить в этом потоке, развивать первую космическую скорость ради этой чудесной и неизвестной бесконечности в его глазах! Далее следует путешествие на луну! Да будет же этот дивный новый мир: я с тобой! *** Обнимашки. Иногда, когда подумаешь о таком, сначало — приятное предчувствие сие контакта, в конце — ощущаешь каждую клеточку своего одиночного тела. Уже неприятно. А потом и вовсе вспоминаешь свои убеждённые идеи, аля «отдаться миру и искусству», «нахуй мне эти ваши телесные контакты, я держу целибат, преисполневшись, и занимаюсь спортом». Вот так и наш славный, на первый взгляд «самый поверхностный и простой человек на земле» (во всяком случае, он пытался держать иллюзию), Асагири Ген: слишком часто засматривается на неповторимого учёного. Из этой идеи выходит лишь неконтролируемая дрожь в руках, которые крепко держат друг друга, чтобы угомониться, под лиловым хаори. Не обошлось без первого анализа менталиста своего будущего объекта воздыхания. Всё могло быть достаточно быстро, но не в этот раз: объект стал субъектом и действительно завораживает! Очень быстро этот психоанализ трансформировался в наблюдения влюблённого дурочка, который готов запомнить каждый вздох своего субъекта. Ген как бы понимает, что с ним творится что-то неладное, но на осмысление времени нет. Только если тёмными ночами, когда совсем не видно звёзд, а луна изредка виднеется изо туч. И каждый, в том числе и Сенку(вау), путешествуют в стране морфея. Вот тогда — да! Гену не спится какое-то время и это время — самое продуктивное на такого рода размышления! Глаза неосознанно широко раскрыты. В хаори жарко. Ген лежит на полу обсерватории Сенку. Рядом непосредственно крепко спит Ишигами. Асагири медленно поворачивает голову в сторону, где отдыхает тёплое тело друга, оглядывает в тусклом свете проглянувшей луны, от пяток до кончиков волос Сенку, останавливается на лопатках, на половину прикрытых лёгкой простынёй, и, в мгновение, у Гена сходит пелена из масок фокусника, приключений, тонны новой информации, и, вот так просто, приходит быстрое осознание. Милый друг, ты слишком мил.