История моей семьи

      Неделя началась по новой.       Эдди уходит на работу и возвращается около шести. По возвращению выпускает Бриджит из комнаты. Понедельник прошел тихо и без происшествий. И вот вторник.       Глускин даже дал девушке книгу «Свампландия!», чтобы она не сошла с ума. Очень лёгкая книжка и не напрягает голову. Это самое доброе, что есть в этом доме.       Руки девушки были бережно заклеены пластырями, а на голове красовалась гулька из волос.       Лёжа за чтением и жуя бутерброд, который был оставлен вместе с остальной пищей на день, Бриджит боролась с сильным чувством беспокойства, которое крутило живот. Но она все так же с виду спокойно переворачивала страницу.       Губа внизу уже почти не болит, и это нагоняет ужас. Девушка не хочет об этом думать, но она понимает, что, скорее всего, они "поженятся" и муж будет сношать жену, пока та не забеременеет.       В голове Бриджит все время крутится мысль о том, чтобы разбить окно в комнату. Оно открывается ключом, который Эдди носит с собой. Она увидела это вчера. Он проветривает дом, только когда приходит.       Хочется походить где-нибудь. Погулять, в конце концов. Бриджит оставила закладку в книге и начала ходить туда-сюда по комнате, думая о своем. Даже мышцы не выдерживают бездействия. Кому-то надо успокоиться. До прихода Глускина осталось где-то два часа, а её уже воротит во все стороны. Скорее всего, оттого, что она весь день боялась и при этом никуда не ходила, чтобы выплеснуть эмоции. Не стесняясь громко цокать, девушка ходила от окна до двери и обратно.       В очередной раз, когда Бриджит оказалась у двери, она уловила женский голос. Сначала подумала, что показалось, но, прислушавшись, можно было четко услышать женские всхлипы. Бриджит прильнула ухом к двери. Самые настоящие всхлипы. Наверное, она сходит с ума.       Девушка изучила комнату вдоль и поперек. И тут нет ничего, что могло бы помочь. Разве что стул. А почему бы не попробовать?       Она черт знает сколько возилась с этим, отбивая круглую ручку ножкой стула. Спасибо господу за то, что эти двери такие же старые, как и Глускин. То бишь где-то тридцати летней давности.       Когда ручка упала на пол и дверь приоткрылась, Бриджит выскользнула из комнаты и пошла на звук. Он был совсем рядом, в стороне подвала. Всё-таки её опасения не были напрасны. Там и вправду кто-то был, и этот кто-то плакал. Девушка уселась возле двери и постучалась.       — Эй! Кто там сидит?!       Всхлипы быстро стихли, и послышался звон цепей. По коже пробежались мурашки.       — Я Бриджит! Как ты?!       Снизу послышалось лишь настойчивое мычание. Наверное, он заклеил ей рот изолентой.       — Ты помнишь, как ты доехала сюда?!       Она вроде как утвердительно замычала.       — Одно мычание — «нет», два мычания — «да»!       Ей не терпелось. Давно хотелось поговорить с кем-то по мимо муженька, хоть и таким несуразным образом.       — Ты видела как ты сюда доехала?!       — М-м-м, м-м-м!       Приходилось кричать, чтобы её наверняка услышали, и подобные вещи пугали её. Словно голосить в лесу, наполненном волками, медведями и маньяками.       — Ты можешь ходить?!       —М-м-м, м-м-м!       Уже что-то. Они могли бы сбежать и все рассказать.       Глускин. Он невменяемый. Ему нужна помощь. Нам всем сейчас нужна помощь. Бриджит станет легче, если она будет думать, что от побега все останутся в плюсе. Какая ему жена, когда у него кукушка не просто поехала, она застрелилась и трупом скатилась туда, куда обычно катятся все кукушки?       — Я попытаюсь помочь! Мы отсюда выберемся, я обещаю!       — М-м-м, м-м!       Бриджит поднялась на ноги и кинулась наверх. Теперь у неё есть стимул и есть цель. Она в ответе за ту несчастную, что сейчас сидит в подвале.       Ворвавшись в комнату Эдди, дама полазила по всем полкам, в шкафу, обыскала пол, кровать. После пошарилась по ванным. Почему ничего нет?!       Голубая дверь так и закрыта. Уже в небольшой истерике она залетела в последнюю холодную комнату. Та была не запрета. Оно и понятно почему. Скорее всего, Глускин не закрыл, думая, что Бриджит не выберется.       Возможно, там ключи. Может быть, там есть телефон. Нужно искать во всех комнатах.Надежда таяла с каждым мгновением, а слезы мешали видеть. Ворвавшись, она начала лазить по полкам.       Таблетки, таблетки, таблетки. Куча каких-то белых порошков. Пила для костей, зажимы. Целый набор игл по мясу, такими обычно зашивают ягненка на вертеле.       У девушки как будто лампочка в голове зажглась. Он не использует её для утилизации. Это стол для подготовки трупов. Эта комната, возможно, раньше служила чем-то таким, но сейчас это сраная операционная. Зачем ему операционная? Этот стол совсем не похож на родильный. Значит, тут он точно не готовился к вымышленным родам своих ненаглядных невест.       Все произошло так же быстро, как и в прошлый раз, тогда, наверху. Только сейчас она услышала то, как звенят за дверью ключи. Он немного возился, и, скорее всего, это и спасло Бриджит жизнь.       Та кинулась к двери и впечаталась в неё, начав кричать через дверь и стучаться. Хозяин дома даже ключи выронил, оттого, что не ожидал удара изнутри и уж тем более крика.       — Кто-то в доме! Эдди, кто-то есть в нашем доме!       Вскоре дверь поспешно открывается. Пакеты с продуктами остаются на пороге.       — Где?! Как, черт возьми, ты выбралась?!       — Я услышала голоса за дверью и испугалась! Я хотела убежать из дома, чтобы никто не достал меня! Но когда я вышла из комнаты, никого не было! И я... И я... — Бриджит начала захлёбываться слезами, чтобы ничего не придумывать далее. Это так хорошо работает каждый раз.       — Боже мой, тебе просто показалось!       Если бы ей вправду показалось, он бы уже рвал и метал во все стороны за то, что она освободилась. Он знает, что она слышала, и поэтому не так злился, как мог бы. Скорее всего, у них будет отдельный разговор на эту тему.       — Д-да я слышала это... т-там! — Лепетала она, не замечая, как из-за того, что держит Эдди, стала на одну ногу и яростно дерёт носком вторую.       — Успокойся. Нет тут никого. Эй, воры, вы тут...? Слышишь тишину? Нет тут никого, кроме твоих женских страхов!       Пока Эдди разыгрывал эту слегка унизительную сценку, пытаясь взбодрить девушку, Бриджит, вися на его шее, смотрела за мужскую спину.       Там улица.       Вон там, в метре от неё, находится холодная продрогшая улица. Из дверного проема вылетел холодный ветерок со снежинками и уколол лицо девушки.       Однако Эдди через пару секунд снял с себя актрису и, схватив продукты с крыльца, поставил их на коврик у входной двери. Закрыл дверь на ключ.       Вот оно! Сейчас Бриджит представляется редкая и, наверное, единственная возможность увидеть, куда Глускин кладет ключи от входной двери. Однако тот спрятал их обратно в карман штанов, снял куртку и, наконец, пощелкал пальцами перед лицом Бриджит.       — Дорогая, приходи в себя! Тебе просто показалось.       Остаётся надеяться, что он не скажет так же, когда она окажется привязанной к железному столу. Он же не просто так притащил в дом ещё одну девушку?       От всех этих мыслей вновь назойливо отрывали манипуляции Глускина. Он похлопал девушку по щеке, а когда не получил ответной реакции, заехал по лицу болезненной пощечиной тыльной стороной ладони.       — Что за неуважение? Я говорю с тобой, успокаиваю твои необоснованные страхи, а ты даже не слушаешь! Мне ещё предстоит оценить то, насколько сильно ты начала крушить мой дом из-за того, что тебе что-то показалось, — Ворча говорил он, поднимая пакеты с пола и неся их на обеденный стол, чтобы, наконец, разложить все по полкам.       Бриджит молчала некоторое время, а после подошла к столу и начала раскладывать покупки вместе с ним. Что-то в холодильник, что-то на полку с крупами, что-то к приправам. Ну, а с бытовой химией он сам как-нибудь разберётся.       Увидев в пакете прокладки и тампоны, она хотела пристыдить Эдди. Для кого это он принес их? У Бриджит сейчас все хорошо, но на такую покупку можно найти массу отговорок, поэтому она просто оставила их на месте. Если придраться сейчас, то можно получить по лицу или по ещё какому-нибудь месту. А в худшем случае получить от него, а потом быть проученной тем, что когда у неё начнутся месячные, ей не дадут прокладок и тампонов, припоминая этот самый момент.       Стоило бы порадоваться за ту несчастную внизу. Любой человек заслуживает жить в чистоте. Даже если твоё жилье — это сырой холодный подвал.       — Прости меня, Эдди. Я очень испугалась. Не знала, что мне делать.       — Что тебе делать? Как насчёт того, чтобы прекратить пытаться сбежать? Ведёшь себя как животное... Как шлюха! Орёшь, носишься по всему дому, постоянно хочешь свалить куда-нибудь, хотя у тебя есть все, что нужно! От тебя повсюду грязь.       Девушка сглотнула слюну. Она думала, что в этом доме только она может притворяться. Притворяться, что ей тут нравится. Притворяться, что она любит этого человека. Притворяться, что не подозревает, для чего ему нужна холодная комната с плиткой. И притворяться, что ей не хочется домой.       Бриджит уже хотела ответить. Она вдохнула воздух для того, чтобы сказать ему о девушке в подвале; о том, что ему пора тоже прекратить весь этот балаган; о том, что она не останется здесь; и что так не поступают нормальные люди; что ей снятся сладкие сны про то, как она сбегает отсюда и живёт счастливо в своем доме! Из горла вырвались пару букв, но на этом всё кончилось. Она не продолжила, как будто кто-то прижал ей горло.       — Хочешь что-то сказать? Ну так давай, — Глускин повернулся к ней и, сложив руки на груди, нависал над девушкой своей злобной тушей. Та лишь помотала головой. В такие моменты ненависть въедается в кости.       — Вот и славно, дорогая, — Тихо шикнул тот, сморщив нос в оскале. — Пошла в свою спальню. Живо!       Заставлять её не приходилось. Та украткой пошла к себе. Подобрала ручку с пола и положила её на тумбу, слушая возню на кухне.       Через какое-то время он заглянул к ней. Увидев сломанную ручку, цокнул и пошёл на улицу, захлопнув дверь. Даже куртку не надел. Вернулся спустя несколько минут с ящиком. Зайдя в комнату Бриджит, стал на одно колено и взял отломанную часть, покрутив. В зубах у него была зубочистка, которую он несчадно уничтожал, кусая и перекидывая с одной стороны рта на другую, попутно пытаясь починить дверь.       — Бросаешь курить?       — С чего ты взяла?       — Ну, тебе неймётся без чего-то в зубах, когда ты начинаешь нервничать.       — Я не курю. Это привычка. Отец мой курил, с детства ненавижу запах сигарет. Вообще не понимаю людей, которые курят.       Спорить Бриджит не стала. Она сама когда-то курила, но завязала с этим. Разве что раз в год находила одноразку дома и делала пару вдохов.       Ну, девушка хотя бы попыталась разрядить атмосферу.       Он долго возился с ручкой, но в конце концов починил дверь. Подергал за неё и покрутил, удостоверяясь в прочности. Собрал инструменты. После глянул на девушку, которая молча наблюдала за этим.       — Не за что, дорогая.       — А, да, спасибо.       Тот вышел и запер её, видимо, в качестве наказания. Бриджит, лишь убрав с кровати одеяло, плюхнулась набок и обняла подушку.       В этой клетке хуже, чем в тюрьме. В тюрьме хотя бы тебя не искалечат, не будут издеваться над тобой таким образом.       Однако он открыл её через пару минут, уже переодетый в домашнее. Прошёлся вдоль комнаты, обходя постель, и плюхнулся на неё, чуть не сломав своим весом. Было видно, что ему тут совсем неудобно. Кровать в длину два метра, как на обычного человека. Эдди больше этой грёбанной кровати, поэтому ему пришлось согнуть ноги и притянуть Бриджит к себе, чтобы она не свалилась на пол.       — Что тебя носит?       — Меня не носит...       — Ну, я же вижу, что тебя носит.       Видимо, он так хочет сказать: «Чего ты бесишься?».       — Ты есть будешь?       — Нет.       — Отказы не принимаются. Что тебе неймётся? Я же все делаю для тебя! А ты постоянно норовишь бросить меня ни с того ни с сего! Я уже не знаю, что тебе нужно! Меня не было буквально 8 часов, а ты уже начала крушить наш дом!       Бриджит обречённо выдохнула. Этот человек и вправду верил в то, о чем говорил.       Он специально так лег, чтобы она не могла отвернуться. Далее было видно, как в мужчине немо закипает злоба. Как будто что-то скребётся внутри и хочет наружу, но он держит это, пытаясь не выпускать. Девушке хотелось остаться со всеми конечностями и не получить новых синяков. Поэтому, подняв руку, она уложила её на чужое плечо, а после придвинулась вплотную и приобняла мужчину. Коснулась его груди щекой. Можно было услышать, как у него внутри сердце забилось, словно у кролика, как оно трепещет от такого. Эдди сглотнул слюну, но не стал задавать вопросов или вообще говорить. Такое дикое чувство.       Неизведанное и непонятное для него. Вроде бы простое объятие, но в горле встал ком. Можно почувствовать, как Глускин подрагивает от напряжения. Он тоже приобнял её, и Бриджит начала поглаживать мужчину по спине.       Неизвестно, сколько они так лежали, но его кадык успел раз пятнадцать дернуться вверх-вниз. По большей части это доставляло удовольствие именно девушке. Как будто объятие — это святое обещание того, что её не тронут. Что все будет хорошо и в этом доме с ней не случится страшных вещей.       — Пойдем ужинать.       — Давай ещё полежим.       Это та небольшая пытка, которую она может совершить над ним.       Эдди явно нервничал. И то самое безумие, которое начало просачиваться в виде крика наружу, скрутилось внутри в маленького червя и елозило между внутренностей, шипя и не ведая, что происходит.       Минут через десять, когда Эдди стал поспокойнее, стало уже совсем неинтересно.       — А теперь пошли есть.       Бриджит даже нашла в себе силы улыбнуться этому холодному чудовищу, что оказалось с ней в одной постели. После поднялась, и они вместе пошли вниз. Девушка съежилась в душе, когда они проходили мимо подвала, а после прошли дальше и завернули в дверь на кухню.       — Я все сам сделаю. Садись.       Ужин прошел без происшествий, ничего особенного. Эдди делал вид, что злится на неё, чтобы та не расслаблялась, но, в сущности, он уже простил возлюбленную.       И вот совсем поздно. Он заводит её в комнату и достает таблетку из упаковки. Даёт девушке стакан воды.       — Выпей.       — Опять витаминки?       Внутри Бриджит все скукожилось. Ну всё, теперь он точно что-нибудь отрежет ей или усыпит навсегда, что было бы лучше. В любом случае он остался смотреть, чтобы она выпила. Взяв таблетку в рот, она запила водой, оставив таблетку под языком. Повисло молчание на пару секунд.       — Покажи мне рот, — Глускин явно начал раздражаться.       Девушка открыла рот, и когда он обнаружил там таблетку, взял ее в руку и двумя пальцами запихнул её прямо в глотку словно кошке, от чего Бриджит подавилась и поспешно сделала несколько глотков воды. Живот скрутило от нервов. Хочется блевать.       — Спокойной ночи, дорогая, — Эдди чмокнул невесту в лоб и вышел из комнаты, не закрывая её.       Девушка тем временем укуталась в одеяло, не обращая внимания на дверь. Она уже готовилась к смерти. К тому, что она завтра не проснется. Не увидит летнюю траву просто потому, что не доживёт до лета.       Несмотря на всю тревогу и слезы, что начали катиться по переносице и щекам, она уснула.       Утром, а именно где-то к восьми, тяжёлые веки поднялись. Во рту было сухо, а тело хотело остаться в кровати навсегда. Понадобилось пол часа, чтобы понять, где она и кто она. Видимо, таблетка была достаточно тяжёлой.       Вспомнив о своих вчерашних наблюдениях, девушка судорожно раскрылась и осмотрела себя. Все на месте, ничего не болит. Так зачем же все это было сделано? Она не знала и не хотела знать. Как никогда подходит фраза: "меньше знаешь — крепче спишь".       Не будет удивлением, если вдруг окажется, что она ела человеческое мясо все это время. Что он закапывает трупы во дворе и прочие страшные вещи, которые не помогут ей выбраться, а только напугают.       Неделя пролетела довольно быстро. А после ещё одна.       Дома стало поспокойнее. Они даже нашли компромисс с Эдди. Он отмерял цепь и вмонтировал держатель в пол. На ногу девушке прицепил кандалы. Теперь она могла ходить только по первому этажу, но все ещё не могла подойти к входной двери или к кухне. Зато вполне могла дойти до дивана с телевизором и провести пол дня, просто смотря фильмы и разные другие программы.       Однако большую часть своего времени она проводила за тем, что разговаривала с девушкой за дверью. Говорила, что происходит с ней. И ещё многие другие вещи. Бриджит узнала о пленнице внизу многое. Например, то, что у неё есть сын, мальчик трёх лет. Она живёт одна и очень переживает за ребенка. За ним некому присмотреть. Остаётся надеяться, что люди с её работы наведаются домой и увидят, что женщина пропала, а после устроят ребенка в интернат на время. Наверное, они уже это сделали, и беспокоиться не о чем. Ещё стало понятно, что он истязает её, но как именно, знать не хочется.       Однако сегодня женщина внизу не ответила. Наверное, спала.       Такое уже случалось, поэтому Бриджит не стала сильно донимать её с расспросами и кричать на весь дом. Не получив отдачи, пленница села на диван у телевизора и включила первое, что попалось.       Стоит признаться, что если бы Глускин не был маньяком-психопатом и позвал её ещё на одно свидание, то она бы согласилась и, возможно, даже встречалась с ним. Он не урод, но и не прям красавец. Высокий, сильный, хозяйственный, да и дом у него большой. Машина есть, в конце концов. Жаль, что жизнь сделала такой огромный недостаток этому человеку. Когда Бриджит отсюда выберется, то, наверное, даже будет навещать его в психушке.       Она думала обо всем этом, смотря какой-то мультфильм, а точнее, просто пялясь в экран.       Не отправят же его в тюрьму? Разве что для душевно больных. Придётся давать показания против него. Он этого заслужил. Да и кто она такая, чтобы покрывать его и препятствовать справедливости? И почему она вообще подумала о том, чтобы покрывать его? В мыслях подобного рода прошел её день.       Завтра суббота. Может быть, она сможет раскрутить его на серьезный разговор.       Когда Эдди вернулся, она встретила его небольшой уставшей улыбкой. Телевизор выматывает за день.       — Привет. Как день на работе прошел?       — Здравствуй. Как обычно. Сегодня забрали, наконец, старые заказы. А как ты?       — Скучно без тебя.       — Ну что ж поделать.       Глускин подошёл к девушке и сел на колени перед ней. Взял её ножку и снял кандалы за пару секунд. После встал на ноги и, наклонившись, подхватил на руки.       — Ты не против, если мы поженимся без особых церемоний?       — Конечно, нет. Главное ведь чувства, а не сама свадьба.       В данном случае нет ни того, ни другого.       — Ну хорошо. А то я боялся сказать тебе. Завтра и поженимся, да?       Вопрос без вопроса. К сожалению, как он скажет, так и будет. И тут двух мнений быть не может.       — Как скажешь.       Весь вечер они провели за тем, чтобы украшать дом для предстоящего "торжества". Вокруг теперь были бантики, сшитые из ленточек, и всякие другие красивые белые завихрушки, которые навивают атмосферу праздника.       Со своей спальней Эдди пошел справляться сам. Это должен быть сюрприз. Да и слишком вульгарно для невесты готовить место для брачной ночи, ведь именно мужчина должен подготавливать место для семьи.       Когда все было более-менее готово, Эдди принялся за уборку всего дома.       К часу ночи оба были готовы упасть от усталости. Уборка, украшение дома, пришлось драить лестницу. В общем, умаялись оба.       И вот уставший Эдди наконец допустил ошибку. Когда он давал таблетку перед сном, он не удостоверился в том, выпила ли её Бриджит, ибо предыдущие два раза всё прошло хорошо. Мужчина вышел из комнаты, снова не запирая её. А зачем, если она скоро отключится? Только на этот раз таблетка оказалась спрятана под кроватью.       Бриджит улеглась в постель и прислушалась. Зачем-то же он заставлял её засыпать?       Через пару минут можно было услышать, как он ходит по дому. Вскоре зашёл в подвал, судя по скрипучим ступеням, и потащил кого-то, а после и понес. Вышел из подвала и пошёл в конец коридора. Далее бесцеремонно кинул женщину на стол.       Бриджит не терпелось. Ей хотелось узнать, с кем она говорила и что он будет делать. Не хотелось смотреть на резню или что-то такое, но, тем не менее, было интересно узнать, зачем именно ему такая комната.       Девушка поднялась с постели и очень тихо, насколько это возможно, пошла в сторону холодной комнаты. Могла уже обойти лестницу, но услышала, как Эдди направился к выходу, и встала напротив подвальной двери.       Тот, ничего не подозревая, пошёл на второй этаж, не заглядывая под лестницу. Девушка стояла как вкопанная, пока он не пошел обратно вниз и в "операционную".       Дверь нараспашку — стесняться то некого. Ненаглядная должна спать.       Мыча что-то под нос, он поправил инструменты на столике. Неожиданно раздался тихий шепот:       — Пожалуйста...       Его подопечная. Женщина лет двадцати пяти – тридцати. Вся в огромных, криво сшитых ранах, словно с неё срезали куски. Её рот начал гнить из-за швов на уголках губ и растянутой кожи вокруг, поэтому ей определенно больно даже мычать. Один из глаз был всегда закрыт и тоже сочился какой-то желтоватой жидкостью, смешанной со слезами. Та начала тихо хмыкать, выпячивая изуродованную грудь вперёд и хрипеть.       До Бриджит дотянулся запах гноя, палёной кожи, мочи и крови, отчего та закрыла рот и нос рукой.       Эдди пристегнул ремнями свою вторую возлюбленную к столу. Уши девушки были обрезаны по контуру, и хрящ был прошит трехниточным оверлоком. Ощущение, как будто ему хотелось шить больше, чем делать из неё что-то идеальное.       — Не беспокойся, дорогая, всё обязательно заживёт. Нужно потерпеть ещё совсем немного, и все будет идеально.       Грудь мученицы была полностью синяя, как будто надули синий гелевый шарик. Только вот их, наоборот, спускали. Он снимал с них кожу и обрезал кусочки жира, а после натягивал кожу обратно и пришивал под грудями. Девушка была не девственницей, поэтому он зашил её промежность внутри. Обрезал одну из половых губ, что с недавних пор стало для него идеальным. В этот раз он хотел бы перейти на руки.       — Сегодня мы исправим твои ручки, и на этом можно будет закончить, дорогая, — Тот влюбленно улыбался, смотря на это, и поглаживал по животу несчастную.       Эдди взял подготовленный шприц и, потрогав руку жертвы, наметил вену. Сделал очень неуклюжий укол.       — Скоро станет легче, дорогая. Женщина должна вытерпеть некоторые вещи. Тебе ещё многое предстоит, — Ворковал он с ней, намечая фломастером место, которое нужно срезать.       Зрачки пострадавшей расширились от наркотика, и та начала хватать воздух, смотря на яркий свет лампы.       Эдди взял в руку скальпель и начал с силой нажимать, чтобы не проводить орудием по одному и тому же месту несколько раз. Комната заполнилась криком и визгом. От него измученный рот начал рвать швы на углах и сшитые части расходились в стороны. Страдалица начала дёргаться и Глускину пришлось прижать её предплечье к столу. Он продолжал резать с хлюпающим звуком.       — Ч-ш-ш-ш, тихо, дорогая. Я знаю, что больно, но осталось совсем немного.       После отсечения он поспешно выкинул кусок мяса в какой-то судок. Взяв закругленную иглу, сумасшедший начал зашивать руку.       Через минуту, когда мужчина перешёл на другую сторону, Бриджит спряталась за лестницей получше и выглядывала лишь немного, ибо он стал лицом к шпионке, но не смотрел в коридор. Теперь она полностью видела и девушку, и Эдди, перепачканного кровью.       Он вытер нос предплечьем, чтобы не касаться кровавыми руками лица. Это всё было похоже на средневековую пытку.       Наконец он снова приступил, но на этот раз ничего не произошло. Не было ни криков, ни воплей. Она просто затихла. Глускин сразу глянул в её лицо, чтобы проверить, жива ли она. Пока что не ясно. Зрачок все так же расширен и смотрит на лампу. Эдди прижался ухом к чужой груди, чтобы проверить дыхание. Тишина.       — Нет-нет-нет! Дорогая! Дорогая, не надо!       Тот отпрянул и коснулся её открытого глаза, слегка сжав. Зрачок принял острую форму, превратившись в кошачий глаз. Со злости Глускин вонзил в руку жертвы скальпель, и тот прорезал её до самого стола.       — Шлюха! Тебе не хватило терпения?! Ещё каких-то несколько минут, и все бы было нормально!       Но она уже не могла ответить.       Видимо, он переборщил с дозировкой. А может быть, её тело просто не выдержало того, что с ней сделали.       Ещё минут десять он ходил из стороны в сторону и кричал на мертвеца всеми возможными "ласковыми" словами. Смеялся, плакал, пока в одно мгновение не успокоился.       Он облокотился задом на стол, под которым были те самые ящики с "медикаментами". Рукой потянулся за начатой пачкой сигарет. Оставляя на упаковке кровавые пятна, достал оттуда одну и, не боясь испачкать штаны,сунул руку в карман, из которого вынул зажигалку. Вставил свой глоток никотина в губы и, прикрыв все это рукой непонятно от чего, подпалил кончик. Оперся рукой назад и вдохнул так, чтобы пробрало до бронх. После двумя пальцами зажал сигарету и убрал ото рта. Выдохнул дым, не отводя взгляда от новоиспечённого трупа. Ещё один подход и он лениво стащил с края стола фартук, завязав его сначала на шее, а после на спине. Сделал ещё один вдох и выдохнул дым.       — К близким всегда нужно относиться с уважением, верно?       Сказал тот сам себе и, достав сигарету изо рта, вставил её между губ умершей, угощая таким образом. Позже псих полез в раздвижную полку и достал оттуда две канистры с раствором. Отлучившись на секунду, он вытер руки о какую-то белую тряпку, а после обошел стол и пошел куда-то в угол.       Глускин включил музыку, чтобы им вдвоем было не так скучно. Одну из любимых песен человека, которому принадлежит это помещение. После, вернувшись к столу, он сделал надрез в паховой области и вставил туда трубку. Включил замысловатый аппарат, который стоял над головой девушки все это время и начал перекачивать раствор в рану. По столу пошла кровь из швов и других надрезов. Он забрал сигарету обратно себе. Песня звучит громче бурчания машины, поэтому ничего не мешает. Эдди начал подпевать повторяющуюся снова и снова песню, поправляя чужие рыжие волосы.       — Sugarpie honeybunch.       Закрыл её открытый глаз.       — You know that I love you.       Потянулся за иголкой, что все ещё была неподалеку, и начал небрежно пробивать ей кожу губ, залезая поглубже в рот, чтобы швов не было видно.       — Oh, I can't help myself.       Подпевал он без интонаций. Сухо и сосредоточено. Словно он сейчас сидит за компьютером и слушает это где-то на фоне.       — l love you and nobody else. Yea, yea, ye-e-a-a.       Сигарета осталась в его губах, и мужчина лишь оттягивал уголок, чтобы выдохнуть дым и не трогать лицо и сигарету руками.       Бриджит наблюдала за всем этим, стоя как камень. Она не могла двигаться. Не могла думать. Её сковало в её собственном теле. Музыка орала, нагоняя ещё больший страх, особенно когда начинались небольшие помехи из-за старости произведения. Все лицо и щеки уже давно покрылись влагой, то ли потом, то ли слезами — неважно. Свидетельница стояла так около десяти минут, прежде чем заставить себя пошевелить рукой, а после и ногой. Она могла слушать свое дыхание через музыку. Страх словно отбивал чечётку на её груди и горле, делая ещё хуже. Бриджит попятилась назад так тихо, как только могла. Но в какой-то момент ватные ноги, которые еле слушались её, коснулись холодной цепи, оставленной вечером тянуться от её комнаты до дивана, из-за чего та вскрикнула.       Глускин услышал это и пошёл выключать музыку. Как только он нажал на кнопку, он услышал, как кто-то побежал в гостиную. Он двинулся за топотом.       Наконец-то тело девушки из "бей", "беги", или "замри" выбрало "беги". И она рванула. Непонятно куда. Непонятно зачем.