Слышу голос из прекрасного далёка, Голос утренний в серебряной росе. Слышу голос, и манящая дорога, Кружит голову, как в детстве карусель Прекрасное далёко, не будь ко мне жестоко, Не будь ко мне жестоко, жестоко не будь! От чистого истока в прекрасное далёко, В прекрасное далёко я начинаю путь.
Я пела негромко, и чистый голос звучал переливами в просторной комнате. Финдекано прислушался задумчиво, и в небольшой паузе между припевом и куплетом безошибочно угадал тональность, подыгрывая на лютне. Теперь голос звучал с музыкой в едином слиянии.Слышу голос из прекрасного далёка, Он зовёт меня в нездешние края. Слышу голос, голос спрашивает строго: - А сегодня что для завтра сделал я? Прекрасное далёко, не будь ко мне жестоко, Не будь ко мне жестоко, жестоко не будь! От чистого истока в прекрасное далёко, В прекрасное далёко я начинаю путь.
Песня обещала и предрекала, и на душе от неё становилось светло и тепло...Я клянусь, что стану чище и добрее, И в беде не брошу друга никогда. Слышу голос, и спешу на зов скорее По дороге, на которой нет следа. Прекрасное далёко, не будь ко мне жестоко, Не будь ко мне жестоко, жестоко не будь! От чистого истока в прекрасное далёко, В прекрасное далёко я начинаю путь...
С моим голосом смолкла и музыка. Я открыла глаза, глядя на Финьо. На красивом лице блуждала грустная улыбка. - Это... Очень хорошая песня.- Выговорил он на выдохе.- Я... Запомню. Я кивнула. Но звучало это так, что было ясно- говорит принц далеко не о тексте и аккордах, а о чём-то... Большем. Он начинал приходить в себя урывками. Метался в бреду. Открывал глаза, невидяще глядя куда-то сквозь Финьо, пока тот мягко повторял слова о том, что это дом, что плен закончился и боль скоро отступит... Но Нельяфинвэ смотрел, не видя его, слушал не слыша, бормотал что-то тихое, отчего принц бледнел, будто мукой присыпали, и отправлялся обратно в забытьи. Что бормотал- я не слушала, специально отходила, чтобы не мешать. Это было личное. Финьо так смотрел на него в эти моменты, что я чувствовала себя не в своей тарелке, подслушивая то, что моим ушам не предназначалось. Это было... Это задевало за живое. Невозможно было не поверить, даже единожды увидев, Как принц говорит с беспамятным другом. Сколько сожаления в его словах и жестах. Сколько скорби. Сколько искренности. По мере сил я старалась поддержать Финдекано, но... Это нельзя было вечно купировать моими чарами. Это нужно было пережить. Это понимала я. Это понимал и принц, не упоминая больше о "волшебных объятиях". Много сил и времени уходило на лечебные процедуры. Майтимо был очень слаб, и даже сменить постельное бельё было непростой задачей- при этом требовалось не повредить ни один из начавших рубцеваться, страшных шрамов, не содрать корочку, не растянуть сустав... Даже мои чары, на которые возлагались большие надежды, действовали плохо. Слишком много было травм, как подытожил часовую лекцию-опрос Лайрэ. В том, как именно действуют мои чары мы ещё разбирались. Ран было так много, что я из раза в раз хотела заняться определенной, но находились более срочно требующие моего внимания, и к концу такого "сеанса" я чувствовала себя полностью выжатой, так и не добравшись до выбранной работы. Распаляться же на все, как было в первый раз, оказалось бессмысленно. На такое сил мне не хватало. К чести принца Финдекано, за всё это время, ни вслух, ни невербально не прозвучало ни единого обвинения в моём недостаточном старании. Хотя сама я периодически ловила себя на таких мыслях. Однажды показалось, что Нельяфинвэ очнулся. Лекарь, один из учеников Лаирендила, приставленный следить за пациентом в отсутствии меня, Лайрэ и Фингона, примчался, едва это заметил. Меня в тот момент в крепости не было вовсе, я отбыла, недовольно ворча на необходимость лезть в седло, к горам за травами. А когда вернулась... По рассказу понурого Финдекано, с дополнением от Лайрэ, всё было так: принц, обрадованный, влетел в двери палаты, и действительно увидел, что Нельяфинвэ пребывает в сознании. Замер у двери, улыбаясь, и бодро отозвался: "Взгляните, кто очнулся! О, Майтимо, ты так напугал меня..." Но принц успел сделать лишь шаг навстречу, как лицо Нельяфинвэ исказилось в смеси ужаса и ненависти. Он дёрнулся на кровати - но был слишком слаб, чтобы подняться. И страшный, надрывный шепот, с явными нотами истерики, звучал оглушительным криком для принца Второго Дома. "Нет... Нет, не приближайся ко мне! Нет! Пожалуйста... Только не снова! Кто-нибудь... Финьо... Кано... Отец... Помогите..." К концу фразы голос совсем стих, превратившись в невнятный хрип. Примчавшийся с опозданием Лаирендил приказал ученикам напоить принца успокаивающим отваром, а сам тем же самым, но куда более деликатно, занялся с пациентом. Нельяфинвэ потерял сознание лишь через несколько минут, так и не приходя толком в себя, и заместо реальности видя какие-то пугающие образы. Все жутко перепугались, что под пытками старший из сыновей Феанора мог и сойти с ума. Однако, надежды мы не теряли. Надежда, как известно, умирает последней. За травами я остерегалась уезжать впредь, растаскивая имеющиеся запасы. Совесть не позволяла больше оставлять пациента без присмотра. Через пару дней после случая с не-пробуждением в палату заглянул сам Лорд Нолофинвэ. Он стоял молча несколько минут, вглядываясь в частично скрытое влажным полотенцем лицо племянника, а затем вздохнул так, тяжело, прямо как Финдекано иногда (хотя, справедливости ради, это Финдекано вздыхал похоже на отца) и опустился в гостевое кресло рядом с кроватью. В нём я иногда дремала, когда сил и желания возвращаться в комнаты небыло совсем. - Что ты можешь сказать о его здоровье?- Голос Лорда звучал очень... Весомо, иного определения я подобрать не могла. - Он выздоравливает, мой Лорд.- Я склонила голову, и тоже взглянула на пациента. - Ему... Многое пришлось перенести, и тело исцелится относительно быстро, я в этом уверена - если он жив, уже это значит, что силы воли ему не занимать. Однако, процесс восстановления душевного... Может занять, возможно, годы. Я помолчала. Лорд молчал тоже, и я сдалась первой, не удержавшись от вопроса. - Вы писали его братьям? Финголфин чуть свёл тонкие брови к переносице. - Нет. Ещё нет. Напишу, как только он придет в себя. Иначе, боюсь, нам можно будет опасаться войны - мои племянники весьма пылки духом.- Лорд невесело усмехнулся.- Они могут не пожелать разбираться, кто и как нанес вред их старшему брату. Я же не желаю нового бессмысленного кровопролития. Я кивнула, принимая к сведению, и встретилась глазами со взглядом Финголфина. Спокойным, чуть заинтересованным, и совсем едва-едва в нём проглядывался намёк на улыбку. - Вижу, ты нашла своё место здесь. Всё ли тебе нравится, Альмирель? - Всё замечательно, мой Лорд, благодарю.- Я ответила мягкой улыбкой.- Я чувствую, нет, знаю- это действительно моё место, и сейчас я должна быть именно здесь. От этого знания спокойнее на душе. Спасибо вам, за то, что дали шанс на такую жизнь. Я ваша вечная должница. - Мой долг- защищать тех, кто слабее. Тех, кто нуждается в защите. - Финголфин качнул головой.- И ты вовсе не должна мне ничего, Альмирель. Само твоё появление стократ превосходит любой, самый ценный дар. Ничто не может быть ценнее жизни, а ты их спасла уже не одну. Я смущённо опустила глаза, снова невольно глядя на своего пациента. Нельяфинвэ дышал тихо, уже вполне спокойно. Просто спал. Не дрожал, не метался по постели в лихорадке, не хватался бессознательно за отсутствующую руку... Так он выглядел почти-милым. Умиротворённый, тихий, ресницы едва подрагивают... Можно было бы любоваться, но он был слишком истощён. Лорд ушел вскоре, а я опустилась на край кровати. Помедлив чуть, но всё же протянула руку, проводя кончиками пальцев по щеке эльфа. От виска скользнула ниже, прикоснулась к краю потрескавшихся губ, от них- по шее, к заживающим шрамам от, предположительно, ошейника с иглами... Наклонившись чуть ниже, я мягко прикоснулась губами к полотенцу на лбу, и тихо шепнула: - Поправляйтесь скорее. Все очень ждут.