***
Музыка из старых колонок с периодическими помехами разливается по помещению, заглушая бессмысленные разговоры отдыхающих в клубе людей. Молодежь в вечера пятниц постоянно наполняет это заведение до краев, желая отдохнуть после тяжелой недели и найти себе партнера для приятного проведения выходных. Оживленная атмосфера, разливающийся по бокалам алкоголь и игривый смех — сколько бы не прошло недель, месяцев, а ничего не меняется. Люди живут свои жизни, им нет дела до кого-то, кроме себя. Жизнь продолжается, прошлое забыто, потеряны в этом потоке и те, кто раньше горели, словно звезды. Как же низко ценится жизнь... Молодой парень в потрепанной кожаной черной куртке с металлическими заклепками забился в дальнем углу барного стола вместе с уже почти пустой бутылкой «Распутина» и тяжелым взглядом наблюдает за весельем незнакомых ему людей. Некогда улыбчивое лицо осунулось, а под светло-серыми глазами легла тень. Бармен, который в свободную минуту хотел подойти, жестом получил знак не лезть ровно до того момента, пока у брюнета не кончится выпивка. Понимающе кивнув ему, парня действительно оставили в компании самого себя. Видеть Женю в таком состоянии стало уже делом привычным, ведь за прошедший месяц он себя иначе никак не вел. Пропали весь пыл и жизнерадостный настрой, за кратчайшее время он стал только лишь отголоском былого себя. Бессмысленно было и его подбадривать, ведь даже самые искренние слова отскакивали от него, словно горох от стены. Его взгляд перемещается с одного человека на другого, мысленно оценивая каждого: вот мужчина лет так за тридцать, вырядившийся чрезмерно по моде, обтирает всеми местами молодых девчонок, думая, что они отдадутся ему прямо на этом танцполе; а вот зажавшаяся в углу совсем молодая девчушка, которая размалевала свое милое личико обилием дешевой косметики, и, подчеркнув свое тощее тело откровенным платьем, боится даже вздохнуть. Женя презрительно фыркает и опускает угрюмый взгляд в пустую рюмку, мысленно задаваясь вопросом всегда ли это место было рассадником подобной мерзости. Если да, то как тогда он не замечал подобное раньше? Загадка... Наполнив стеклянную емкость прозрачной жидкостью, парень опрокидывает ее в себя, морщась от вкуса жгучего пойла. Однако, в этом было какое-то странное мазохистическое удовольствие. Словно бы добавив горечь спиртного к душевным мукам он поставил свое физическое и ментальное состояние вровень. Хмыкнув своим мыслям, Женя выпрямляется и запрокидывает голову назад, пытаясь понять это лампа над баром качается или у его уже в глазах все плывет. Всерьез задумавшись над этим вопросом, он хмурит свои густые брови и пробует зафиксировать взгляд. Но лампа продолжила покачиваться, а его внимание вновь привлекла стоящая у стены девица, но на этот раз она там уже не одна. Изрядно подвыпивший парень, который очевидно подумал, что в нем достаточно смелости для подвигов, решил подцепить себе кого-нибудь на ночь. Да и насчет смелости он не прогадал, ведь в таком случае такую откровенную наглость, с какой он зажимает девчонку и распускает к ней свои руки, можно объяснить только гнилым характером. Его не волновал ни откровенно испуганный вид невольной партнерши, ни ее отказы. «Ну а что она еще хотела, когда шла в клуб в подобном виде?» — проносится в голове у Жени, наблюдавшего довольно типичное для него представление. В клуб люди идут снимать напряжение, отдыхать, пить, искать с кем можно переспать разок без обязательств. Косметика и мини-платья с глубоким декольте – это как красная тряпка для быка, и не важно сколько тебе лет, есть ли формы, согласна ли ты. Тут работают животные правила, кричи – не кричи, что тебя потом изнасиловали, никому дела нет. Самой же дома не сидится, было сделано решение припереться сюда, а значит и неси последствия за эти решения также сама. Женя наполняет рюмку остатками алкоголя. Тем временем к девушке лезут под платье, просовывают колено между ног и без стеснений лобзают длинную шею. Хрупкие руки уперлись в мужскую грудь, стараясь отпихнуть мужчину от себя, а молящий о помощи взгляд забегал по помещению, пытаясь найти хоть какую-то спасительную ниточку. Только вот как бы она не старалась отстранить своего мучителя руками, разница в габаритах дает о себе знать. Как ни старайся, толку ноль и никто находящийся рядом не проявляет желания помочь. Куда-то пропала и охрана. Людям откровенно плевать. — ...Блядь, — рыкает брюнет и со стуком ставит бутылку обратно на стол, до костяшек сжимая ее горлышко пальцами. Рывком, поднявшись со своего места, он понимает, что у него и правда кружится от выпитого голова, но закипающее от злости сознание заставляет устоять тело на месте. Тяжелым размашистым шагом металлист направляется в сторону парочки, расталкивая людей и про себя проклиная весь мир, думая, что, если не оценят его рыцарство, так он хотя бы выпустит пар. Добравшись до своей цели, Женя кладет ладонь на плечо к несостоявшемуся ловеласу и, когда тот оборачивается, без каких-либо слов прописывает ему кулаком по челюсти. Девушка испуганно вскрикивает и отшатывается в сторону, а парень, придерживаясь рукой за стену, отнимает руку от лица, замечая на ней следы крови. Этого было достаточно, чтобы его непонимающее выражение лица сменилось на бешенство. Оттолкнувшись от стены рукой, он кинулся прямо на своего обидчика. Завязалась драка, которая тут же привлекла к себе внимание всех посетителей заведения. Люди обступили их со всех сторон, наблюдая как повалившиеся на пол парни поочередно прописывают друг другу удары. Женя хоть и не мог похвастаться особой физической подготовкой, но рука у него была тяжелая, в драках он участвовал бессчетное количество раз, и кожа на костяшках давно огрубела. Оседлав противника сверху, он стал бить, не сдерживая свои порывы. В свои замахи он вложил всю гнетущую его боль, все непролитые слезы, все невысказанные другим слова. И с каждым ударом все больше терял контроль над собой, сознание помутилось, где-то отдаленно слышались крики. Пара крепких рук обхватила его со спины, намереваясь оттащить от уже изрядно разукрашенного парня, только вот Женя не собирался останавливаться. Извернувшись из хватки, он бросился обратно, но безрезультатно – его скрутила подоспевшая охрана. Что-то крича ему на ухо, мужчины поволокли брыкающегося парня на выход из клуба, а когда в легкие ударил сырой запах ночной улицы, его швырнули на асфальт, как мешок с мусором. Падая, Женя не успел выставить руки из-за чего рукав его куртки порвался и вид и без того потрепанной вещи стал еще хуже. Оценив повреждение, парень плюет в сторону и поворачивается в сторону стоявшей возле двери охраны. — Вы хоть знаете столько она стоит, уебки? Платите за ущерб! — восклицает он, вытирая выступившую из носа кровь тыльной стороной ладони. Мужчины, ничего ему не ответив, с хлопком закрыли перед его носом дверь, и Женя остался один на пустой улице. — Прекрасно. Просто замечательно, ахуенный персонал, а какая клиентоориентированность! — пошатнувшись, он с трудом встает на ноги и понимает, что помимо головокружения, со стороны правого виска у него образовалась тупая боль. Прощупав то место, он так же замечает кровавую ссадину и тут же раздосадовано стонет. — Вот пидор, когда пиздануть успел?! Я же найду тебя, падла, и ответишь мне за это! Проверка карманов ничего не дала, ни платка, ни чего другого у него с собой не было, только пачка сигарет и страшенная зажигалка. Понимая, что в таком состоянии идти сейчас будет глупо с его стороны, – нужно унять хотя бы головокружение – он оглядывается по сторонам. Заметив убогого вида лавку, у которой были переломлены две перекладины, он покачиваясь направляется туда. Даже не потрудившись стряхнуть с нее тонкий слой снега, Женя тяжело падает на нее всем телом. Сигареты оказались кстати, брюнет привычным жестом достает одну из упаковки и поджигает. Руки неприятно задрожали от саднящей боли в районе костяшек, когда он поднес курительный прибор к разбитым губам и затянулся. Первый выдох получился нервным. Серый ядовитый дым подхватил морозный ветер, который путал его темные волосы и оставлял на них мелкие капли росы. Взгляд потускневших глаз направился в мутное небо. «Мда уж, ситуация дерьмовая, конечно. Может Филу позвонить?» — тут же всплывает воспоминание о недавнем разговоре с братом и лицо парня принимает болезненный вид. — «Нет, плохая идея. Сам до дома доберусь. Отдохну только...» Учитывая всю ситуацию, в которой он оказался, лежать на этой старой лавке было даже приятно. Здесь он ощущает странное чувство безопасности, словно эта чертова осенняя ночь давала ему какое-то убежище, где он мог отдохнуть от своих проблем под курительным дымом. Не было людей, не было обязанностей, не было ничего. Сейчас он был никем, лишь тенью, затерянной во тьме пустой улицы. Женя вновь затягивается и замечает, что в сознании его непривычно пусто. Нет ни воспоминаний, ни тяжелых мыслей, ни очередных предположений, где можно поискать потерянного дорогого человека. Похоже выпустить пар через кулаки было не такой уж и плохой идеей. Что ж, ну не всему же, что рождено в его больной голове, быть дурным. Плюсы искать всегда надо, а то можно и загнуться. Парень осекся. «Я говорю его словами. Докатился.» Поток ленивых рассуждений прервал приближающийся стук каблуков. Женя отнимает руку от глаз и бросает взгляд на незваную гостью и, как и предполагал, увидел спасенную им принцессу. Ее тощие руки цепляются пальцами за края простецкой шубки, которая наспех накинута на ее дрожащие то ли от слез, то ли от холода плечи. Размазанный по молодому лицу неудавшийся макияж выглядит словно жуткая маска, сквозь которую отражаются ее нерешительность и страх. На глазах стоят невысохшие слезы. Длинные светло-русые волосы растрепались и легко распахиваются на ветру, что придает ей еще более дикий вид. Короткое несуразное платье почти не прикрывает ее длинных и изящных ног, которые раскраснелись из-за ледяного ветра и прижались друг к другу в надежде согреться. Единственный теплый элемент ее гардероба оказался слишком коротким и не сильно помогал укрыть хозяйку от октябрьского мороза. Скептично оценив ее вид, парень подмечает помимо нерешительности на ее лице смущение и неловкость, которые, как он предполагает, вызваны как раз ее состоянием. С тяжким вздохом Женя вновь роняет голову на скамью и закрывает глаза предплечьем. — Что, явилась поблагодарить своего спасителя? Девушка, неловко топчась на месте, кивнула, но быстро с огорчением поняла, что на нее уже не смотрят. — Да, — на этот раз озвучила она робким и тихим голосом, — Спасибо тебе. Если бы не ты, не знаю, что бы я делала. — Была бы изнасилована в подворотне, — ворчит Женя и вновь затягивается, — Ты нахуя такая невинная приперлась в этом виде в клуб? Приключений захотелось? Да и как малолетку вообще пустили туда, куда охрана смотрит? А, да, точно... Девушка опустила глаза на сырую землю, пытаясь скрыть возникшую в ней обиду. Губы застыли в жесткой линии, она вся сжалась в попытках скрыться от резких и неприятно правдивых слов. Покрасневшие пальцы неловко убрали выпавшие пряди за ухо. Очевидно, как ей не нравились тон и манера с которыми к ней обращались, но проблема была в том, что и возразить не было возможным. Все действительно могло обернуться так, как говорил он. — Я совершеннолетняя, — все же переступив гордыню бормочет она. — Мне подруги сказали, что чтобы парня найти, надо из дома выходить и не как это делаю я. Привлекать надо... — Я бы на твоем месте задумался действительно ли они тебе подруги, — Женя со вздохом медленно принимает сидячее положение, игнорируя болезненную пульсацию в районе виска, и окидывает девушку усталым взглядом. — Как звать? — Настя. — Ну так вот что я тебе, Настасья, скажу: пойдешь домой в таком виде и не факт, что целая доберешься, если вообще доберешься. Близкие рядом есть? Те, кому доверять можешь, а не твои подружки-советницы. — Да я недалеко живу, дома родители, — девушка сильнее кутается в шубу и потирает лодыжку об лодыжку. — Минут пять ходьбы через дворы и на месте. Парень угрюмо потирает шею и тяжело вздыхает, наблюдая за этой жалкой картиной. Вот меньше всего он бы сейчас хотел провожать до дома какую-то пигалицу с боевым раскрасом на лице. Однако, совесть его беспокойно шептала прямо на ухо: а если по пути случится что? Убьют, изнасилуют, а ее в последний раз могли еще с тобой видеть, свешают всю вину и что делать будем? Да и жалко же. С отчаянным рыком, Женя поднимается с места, отряхивая одежду от снега. — Ну раз уж недалеко живешь, то пошли, проведу тебя, девочка-беда, — подойдя к ней и заметив резкую перемену ее настроения, Женя опешил. Лицо Насти расцвело благодарностью, светло-голубые глаза заблестели от облегчения и восхищения. Взгляд наполнился теплом и признательностью, а обветренные губы расплылись в улыбке. В груди парня болезненно кольнуло. — Чего уставилась? Нет бы настороженнее быть, ты стоишь тут, лыбишься. — Ты защитил меня, теперь проводить предлагаешь. Хотел бы нанести вред, то давно мог бы, а не делаешь этого, — хихикнула она и улыбка ее стала шире. — Спасибо, я много времени не займу. Женя смотрел на нее удивлённым и опешившим взглядом. Не мог понять, что же его поразило в данной ситуации больше: такая резкая смена настроения или же то, что в этом мире все еще существуют такие наивные и невинные люди, как она. Внутри него расцвела целая гамма из противоречивых эмоций и чувств, от чего голова неприятно заболела. Настя же не медлила. Воспользовавшись замешательством парня, она направилась вдоль улицы, где, предположительно, должен находиться ее дом. Моргнув, Женя медленно двинулся за ней, когда она обернулась и через плечо спросила идет ли он. Они пошли по ночным российским улицам, которые постепенно накрывал собою первый снег. За поворотом медленно двигались редкие машины, оставляя на мокрой дороге отблески желтых фар. Еще поворот и трасса скрылась за разрисованными стенами хрущевок. Отдаленно звучат пьяные мужские голоса, на которые юноша давно уже не обращает никакого внимания. Какие-то минут двадцать назад он успел порадоваться, что тяжелые мысли оставили его, но стоило вновь погрузиться в тишину, все вернулось. Он уже много раз ходил этой дорогой, пьяный и веселый вместе со своими близкими друзьями. Вроде как одну из надписей на стенах даже они и оставили, да только в этой кромешной темноте ничего нельзя разглядеть. Единственным источником света была едва пробивавшаяся луна и редкий мягкий свет из окон жилых домов. И для чего придумали фонари? Полные губы сжались в полоску, он снова ловит себя на том, что начал перебирать мысленно места, где можно продолжить поиски. Как бы он не старался, избавиться от подобных размышлений он не может, глупая надежда преследует его и не хочет оставлять. Да еще и эта деваха сама того не понимая насыпала соль на раны. Он бросает на нее укоризненный взгляд и обнаруживает, что на него смотрят. — Чего? — Я забыла спросить твое имя, — на удивление спокойно произносит она, даже улыбнувшись этой беспочвенной резкости. — Представишься? — Жека, — бросает он все еще пренебрежительно, но уже гораздо мягче. — Ну так вот что я тебе скажу, Евгеша, — Настя начинает посмеиваться с ошалелого взгляда парня, который очевидно не ожидал, что его будут передразнивать. — Не знаю почему ты такой задумчивый, наверное, произошло что-то серьезное, но ведь другие люди здесь не причем. Грубостью проблемы ведь не решишь и если уж хочешь быть злыдней, то веди себя соответствующе. А то слова и действия у тебя как-то не сходятся. Пару секунд он молча смотрит на нее, не понимая откуда в недавно дрожащей девчонке образовалась подобная дерзость. — А тебе ли не плевать как я говорю и как себя веду? Ты кто такая, чтобы мне наставления давать? — Никто. Но будь немного вежливее, хорошо? Я правда благодарна за помощь и не требую от тебя быть джентльменом, но я же тебе не грублю, правда? — Сложно как-то быть вежливым с дамой с размалёванным лицом и платье, словно она... Женя прервался, когда Настя хлестнула его укоризненным взглядом, намекая им, что парню лучше не поднимать эту тему. На губах впервые за долгое время образовалась улыбка. — Ладно, я понял. Буду вежливее, не смотри на тебя так, Настасья. — Так-то лучше, Евгеша, — вновь улыбается она. — Кстати, а вот и мой дом. Добравшись до нужного подъезда, Женя останавливается рядом со скамейкой и взглядом провожает девушку, которая поднялась до двери и там остановилась. В своей этой шубке и неординарном внешнем виде она выглядит, мягко говоря, забавно, но после того короткого разговора он посмотрел на нее немного другим взглядом. Да и в целом парень сейчас тоже не в лучшем своем виде: с торчащими в разные стороны кудрями, избитым лицом, порванной куртке и в сырых от снега штанах. Наверняка со стороны они вместе смотрелись неописуемо. Судя по образовавшейся на Настином лице улыбке, она подумала о том же самом. Обменявшись усмешками, она достает ключи и обращается к нему куда смелее прежнего: — Еще раз спасибо. Оставишь мне свой домашний? Я бы хотела встретиться с тобой еще раз. Ее красивые глаза смотрели на стоящего в дерзкой позе юношу, чьи руки скрывались в карманах изорванной кожанки, и выдавали неуверенность своей хозяйки. Похоже подобное взаимодействие с кем-то противоположного пола для нее было в новинку и заданный вопрос требовал от нее немало решимости. Да даже не похоже, а так и есть, если вспоминать цель, с которой она явилась в клуб сегодня ночью. Безрассудная, милая, наивная и острая на язык и тем не менее способная видеть добро в людях. Даже не так, кажется она и вовсе не видит в людях зла и искренне верит в справедливость и совесть. Женя понимал, что жизнь Насти будет сложной и ей наверняка предстоит болезненно разочароваться не только в человечестве, но и во всей жизни целиком. Трудности могут повредить ее невинность и разрушить душевный покой, а дальше последствия неизвестны. Таким людям нужны другие люди. Надежные и понимающие. Те, кто помогут принять реальность таковой, какая она есть. Он мягко ей улыбнулся. — Иди домой, думаю тебя потеряли. Девушка замерла на месте. Ее сконфуженный взгляд ушел в сторону, потом вернулся к разбитым губам, которые почему-то продолжали тепло ей улыбаться. На миг ей подумалось, а может она не так его поняла? Настя сделала робкий шаг вперед и предприняла еще одну попытку. — А если я тебе дам свой? — Бывай, — хмыкает он и разворачивается на пятках. — Не влезай больше в неприятности. Взмахнув на прощание рукой, парень медленно пошел прочь. Настя, осознавая отказ, печально опустила взгляд вниз. Она была вымотана своим неудавшимся походом в клуб и только сейчас начала осознавать насколько. Этот паренек почему-то внушил ей небывалую уверенность в своих силах, а сейчас она с тоской наблюдает за тем, как его спина скрывается в ночи. Впервые в жизни она рискнула и чувствовала себя после этого отвратительно. Ее брови слабо нахмурились, губы поджались, она сильнее сцепила покрасневшие руки на своей одежде. Она не спешила заходить в подъезд, где-то теплилась надежда, что он передумает и вернется. Но этого не произошло. Его шаги постепенно утихли, его силуэт скрылся, и она осталась одна. Только тогда принятие настигло ее, и девушка медленно открыла поездную дверь и скрылась за ней. Женя же направился в сторону своего дома, совсем игнорируя факт, что пешком до него добираться ему придется долго. Его душу терзали совсем другие мысли. Злило то, что его возникший на несколько минут покой был так болезненно нарушен. Раздражала собственная беспомощность. Душило одиночество. Эта девчонка... Да, возможно, могло бы что-то получиться. Может быть, все было бы не как в прошлые разы. Прежние его партнерши не отличались спокойствием, были такими же вспыльчивыми, как и он. Они никак не могли поладить и быстро расходились по итогу, чуть ли не швыряясь вещами друг друга из окон. Настя показалась ему рассудительной, если игнорировать ее отчаянную выходку с походом в клуб. Да и кто не совершает глупостей будучи даже самым смышлёным человеком? Все могло бы и правда сложиться иначе. Но слишком уж она напомнила ему другого человека: своей мягкостью и взглядом. Как бы ни сложилось, он бы точно смотрел бы на нее и не смог увидеть ту, кем она является по итогу. А такие отношения обречены на провал... Печально хмыкнув, он снова нарисовал в своем истерзанном сознании лицо, которое одновременно успокаивало его и приносило невыносимую боль в сердце. Сколько они уже не виделись? Как давно он не слышал тот голос? Прошло уже больше месяца с исчезновением его любимого человека, а Женя до сих пор даже не имеет представления, где может он находиться. Он искал его везде, шагал по следам, цеплялся за ниточки. Его мать отказывается с кем-либо говорить, при попытках выяснить хоть что-то она только кричит и хлопает дверью. В комнату к нему не пробраться, у знакомых его нет, в клубах давно не видели, а те, с кем он бывало спал, давно не могут до него дозвониться. Он просто исчез, провалился сквозь землю, испарился. Поиски постепенно сходят на нет, близкие люди сдаются. Даже Фил на грани того, чтобы отпустить руки, а ведь Женя всегда считал, что он из тех, кто всегда идут до конца. И раз уж его родной старший брат, личный пример для подражания, готов смириться, то что остается делать ему? «Ди говорил что-то про то, что я слишком многое от него требую» — выдохнув облако пара, брюнет крепче запахивает куртку. — «Но блядь, мы же столько вместе пережили и они реально хотят просто вычеркнуть его из нашей жизни? Просто взять и забыть? Да черта с два!» Случайно оказавшийся под ногами камень полетел в сторону. Шаг стал шире и быстрее, голова втянулась в плечи, спина сгорбилась. Обида и злость снова вернулись и, казалось, с новой силой. Женя не пытался их подавить, он искренне считает, что именно они придают ему силы действовать дальше. Только благодаря этим эмоциям он еще не опустился на дно. Пускай его называют глупцом, пускай хоть все разом будут орать ему на уши, чтобы угомонился, он просто так не сдастся. Сколько бы ни прошло времени, сколько сил бы не потребуют поиски — он обязательно пойдет до конца. Даже если он умер, даже если его больше нет в этом мире, Женя не станет его хоронить без тела. Нет! Никакой смерти! Этот человек просто не мог умереть! Не мог и все. Он наверняка сейчас где-то ходит, где-то живет, дышит. И скоро это место будет обнаружено, обязательно будет. Никак иначе быть не может. Дыхание стало тяжелым, глаза заволокло влажной пеленой, шаг с каждой секундой ускоряется. Плевать на боль, плевать на обиду, плевать на все, важно только лишь одно. «Я тебя из-под земли достану, слышишь? Где бы ты не был, я найду тебя!» Шаги стучат по асфальту с невероятной силой. Рука в кармане крепко сжала лежачий в нем черно-оранжевый медиатор. Где-то в районе сердца образовалась ноющая боль. Горячие слезы потекли по щекам, легкие засаднило от прерывистого дыхания. Он сорвался на бег. «Найду. Найду. Найду! Я обязательно тебя найду, Стас!»Пролог
5 июня 2023 г. в 16:58
Удовольствия — смыл человеческого существования. Жизнь без наслаждений не имеет никакой ценности, она пустая и бессмысленная. Люди ограничены временными рамками, физическими возможностями и своим жалким скудоумием, что делает их существами посредственными, дешевыми, жалкими. Выбравшие путь мученика стремятся к уничтожению собственной безграничной души, боятся выделяться, втаптывают свои тела в грязь. Дом-семья-работа-дом, прически под копирку и одна на всех мода. Детей учат не высовываться, заставляют опускать головы и вставать на колени перед власть имущими, лишают собственных мнений и пресекают отголоски пробивающейся индивидуальности. Общество кричит нам о нормах, стандартах и навязывают ценности, которые множеству чужды. А на все поистине желанное накладывается запрет и клеймо греха.
О грехе твердит каждый: старушка на подъездной лавке, родная мать и священник с телевизора. Но никто из них не признается в одной очевидной вещи — влечение к так называемому греху теплится в сердцах с самого их рождения. Забавно наблюдать как все, от мала до велика, негласно решили молчать о том, что находится на поверхности, скрыв их под красивым словом «мораль». Но смешнее молчанки только их искренний страх перед теми, кто эту мораль отрицает.
Люди искусства, люди возвышенные — те, кто не ограничивает свой неудержимый полет мысли, те, кто живут красотой. Их души поют, их руки творят, их тела находятся в, пускай порой и низменном, наслаждении. Отринув границы, выступившие против общественных норм, они стремятся познать себя и получить от своей короткой жизни все, что она может им предложить. Вдыхая свободу полной грудью, они существуют здесь и сейчас — этим они и страшны. Как змей-искуситель, подстрекавший Еву к первородному греху, так и они поднимают скрытые страсти человечества, зазывая пойти против общественных устоев. Их боятся, их ненавидят, но также желают. Ненависть только лишь простая поверхностная реакция, скрывающая за собой множество других, более сложных, чувств. Такие, как любопытство, страх, влечение, стыд и вина. Уверен, многие отринут мои слова, назовут желторотым глупцом, но сколько бы я не спрашивал, никто не может ответить мне откуда берется жажда греха. Они не хотят признавать, что она заложена в них изначально.
Принявшие свои потребности и внутренний мир в народе считаются больными и их стремятся спасти. Но кто сказал, что подобным нам нужна помощь? Никогда в жизни я не нуждался в спасении, никогда не хотел стать другим. Алкоголь, наркотики, секс — разве это мерзко? Они только лишь инструмент на пути к физическому удовольствию, а то, что делает человеку хорошо, плохим быть априори не может. С самого детства я чувствовал насколько ограничено мое тело и как безгранична душа. Желание познать себя, существовать вне построенных людьми стен — оно преследовало меня всегда, и я не видел смысла в сопротивлении. Пускай многим я непонятен, мне нет до этого дела. Ведь осознание, что такие люди в тайне думают обо мне, желают меня, только мотивирует действовать дальше. Я хочу быть воплощением гедонизма, хочу зародить в консервативных сердцах зерно сомнений, пробуждать запретные желания и вгонять их сознание в пучину сладострастных грехов.
И неважно, что подумают люди, неважны и последствия моих решений. Не трогают меня и предупреждения, что путь мой идет прямиком по лезвию ножа. Кроме самого себя мне нечего больше терять. Даже моя жизнь уже не имеет значения. Человечество мучается в догадках, что же происходит с душой после смерти. Кто-то считает, что это конец всему, а кто-то надеется на объятия рая. Пожалуй, это главная загадка, получив на которую ответ, существование каждого перевернется с ног на голову. Но я скажу вам одно: умереть окончательно сложно. Жизнь не отпустит человека просто так, заставляя перерождаться вновь и вновь, насильно откроет глаза на действительное. И будет считаться прав тот, кто отнесется с сомнением к моим словам, ведь как же может уже погибший раз существовать далее... а что, если умерший однажды может продолжать жить? Мертвый плотью, но живой душой? Знаю, звучит фантастически, но реально такова. И отныне я тому пример.