Грешник

      Утром следующего дня Женька снова вышел из дома гораздо раньше положенного времени. Его настроение трудно было назвать хорошим, чему дополнительно способствовали холод и слякоть на улице, которые образовались там вследствие ночного ливня. Облаченный в осеннюю куртку и закутавшись в теплый шарф, он старательно прячет нижнюю часть своего лица в тепло, не забывая посильнее натянуть на лоб шапку. Свежая повязка скатилась на веко, принося дискомфорт, но резкое желание снова сорвать ее подавили воспоминания о вчерашнем родительском выговоре. Мальчик с тоской выдыхает облако пара.       «Лишь бы дождь снова не пошел» — думает он и ускоряет шаг.       Но его надеждам не дано было сбыться и, когда на горизонте появляется здание детского сада, что находится через дорогу от школы, небольшие капли упали на землю, а затем и на его лицо. Женя затягивает шарф покрепче, проклиная собственное невезение и уже бегом стремится к школе.       Стоило ему забежать по ступеням на крыльцо с нависающей над ним массивной крышей, дождь усилился. Тяжело дыша, Женька грязно выругивается и спешно заныривает внутрь. В глаза неприятно ударил желтый свет старых советских ламп, вынуждая ребенка на миг зажмуриться. Легкие наполнил знакомый запах линолеумной плитки. На удивление, вестибюль был полон прибывшими учениками — их голоса наполняли собой пространство. Возле стульев ютились родители малышни, которые привели своих детей перед тем, как направиться на работу. Раздевалки стремительно наполнялись куртками, в одну из которых Женя как раз и завернул. На проходе он затормаживает, чуть было не столкнувшись с возникшей там высокой фигурой, в ней он признал школьную вахтершу. Ей-то он вчера и должен был отдать ключи, но на месте почему-то не нашел.       — А ты куда идешь? — резко остановилась она при виде мальчика. — Для младших раздевалка в другой стороне.       — Мне во взрослую надо, — пробубнил Женька, пытаясь обойти женщину.       — Что еще тебе надо? Ну-ка, разворачивайся и шагом марш! — положив сухую и сморщенную руку ему на плечо, она настойчиво подтолкнула мальчика в обратную сторону. — Иди-иди, успеешь еще вырасти.       — Я не маленький, мне тринадцать! — глаза ребенка широко распахнулись, а ноги настойчиво уперлись в пол. Затхлый запах, исходивший от женщины, неприятно ударил в нос и Женя задергал плечом, стараясь как можно быстрее скинуть с себя ладонь.       — Не стыдно тебе старшим врать? — строго нахмурилась она. — Не вредничай, а то к классному руководителю отведу. Тогда-то и выясним сколько тебе на самом деле лет. Вахтерша коршуном склонилась над Женькой, выжидающе уставившись на него из-под нависших от старости бровей. Мимо проходящие дети поочередно протискивались в узкое пространство, которое для них предусмотрительно оставила женщина, и бросали на мальчика смешливые взгляды. Среди них он заметил свою бывшую одноклассницу. Женя уж было думал, что она сейчас поможет ему, но не тут-то было — хихикнув, девочка скрылась за массивной спиной. Делать было нечего. Напоследок выкрикнув отчаянное: «Ну и пожалуйста!» — он широким шагом направился в сторону раздевалки для младших, смиряясь с собственным поражением.       В классе его радушно встретил Витька. Он добродушно махнул рукой стоило Жене появиться в дверях. Места рядом с ним пустовали, видимо вся остальная братва до сих пор не явилась. Вяло махнув в ответ Витьку, Женя скосил взгляд в сторону третьего ряда. За второй партой, сонно доставая из портфеля учебники, сидела девчушка с двумя русыми косами по обе стороны от круглого лица. Стул рядом с ней все еще пустовал. Похоже она почувствовала взгляд на себе, и в следующую секунду неторопливо подняла на одноклассника глаза. Ее личико тут же приняло настороженный вид.       — Чего уставился, Корнеев? — ее слова так и сквозили ядом, который никак не сочетался с мягкими чертами лица.       — За надобном, — грубо отсекает мальчик. — У меня как бы имя есть.       — Имя еще заслужить нужно, — огрызается девочка. — Что надо?       — От тебя ничего. Романов где?       — Мне-то откуда знать где он? Видишь же, что не пришел еще.       Закатив глаза, Женя молчаливо направился на свое место, делая вывод, что разговором с этой особой он ничего не добьется. Девочка же, проводив его осторожным взглядом, без лишних слов продолжила раскладывать канцелярию. Добравшись до своей парты, он роняет себя на стул и устало тыкается лбом в парту.       — Тебе на кой Романов сдался? — без приветствий спрашивает одноклассник.       — Вопросики к нему за вчера образовались, — раздается бурчание из-под копны темных волос. — Обговорить их хочу.       — Звучит угрожающе, — заинтригованно улыбается Витя и, подперев щеку рукой, щурит глаза. — Рассказывай, чего этот рыжий натворить успел?       — Да забей, — отмахивается Женя, резко выпрямляясь. — Хитрый жук оказался, вот и все. Илюха не говорил, когда придет?       — Нет, он каждый раз по-разному, — на приятельском лице образуется тень недовольства, которая также отчетливо читается в голосе. — Мне кажется, что ты недоговариваешь. Точно ничего интересного?       — Точно, — дружеский пихается Женька и его губы искривляются в натянутой ухмылке. — Какой же ты настырный. Я просто понял, что Семенов твой — ненадежный человек и словам его верить не стоит. Не знает, а говорит. Понятно почему у него половина зубов отсутствует.       — А ты только сейчас это понял? — оживился Витек. — Мне казалось это у него на лице написано. Ну что же, Колумб, поздравляю с открытием!       — Ой, отстань!       Спустя несколько минут, класс заполнился детскими голосами. Сонные одноклассники были еще не такими буйными, как это бывало в середине учебного дня. Не было криков, не было летающих по классу пеналов. В классе воцарила комфортная обстановка, слышны даже холодные капли дождя, которые барабанили по оконным стеклам и деревянным подоконникам. Женя в такой обстановке быстро почувствовал, как скука и усталость нахлынули на него, вынуждая тело расслабленно обмякнуть. В скором времени за передней партой образовался светловолосый одноклассник, который на недовольный взгляд Женьки гаденько усмехнулся и посоветовал не доверять каждому встречному. Так сказать, урок на будущее.       Прозвенел звонок на урок, а за партой на третьем ряду нужный человек так и не появился. Женя насторожился — может случилось что? Но его опасения развеялись, когда через несколько минут дверь приоткрылась, а в проходе появился запыхавшийся мальчик, чьи брюки чуть ли не до колен оказались сырыми. Медные пряди прилипли к покрасневшему лицу, но даже в таком состоянии оставались прямыми. Впрочем, одежда все же естественно перекрутилась и растрепалась.       Учитель географии — щуплый мужчина средних лет — поправив очки на переносице, бросил на пришедшего неодобрительный взгляд.       — Что-то всегда должно оставаться неизменным. Так ведь, Романов? — занудствующим тоном протянул он, складывая руки за спиной. — Не кажется ли тебе, что своими постоянными опозданиями ты проявляешь неуважение ко мне, как к учителю?       — Простите, Андрей Михайлович, — чуть ли не задыхаясь проговаривает Стас. — Можно войти?       — Можно не заходить, — строго отсекает географ. — Каждую среду один и тот же сценарий. Как география первым уроком, так обязательно Романов приходит позже назначенного времени. Считаешь, что чем-то отличаешься от остальных? Живешь ты не далеко, есть и те, кто живут дальше, но приходят они вовремя. Дневник на стол и готовься отвечать сегодня у доски!       Одноклассник, смиренно приняв на себя все обвинения, угрюмо вынул из рюкзака белый дневник в прозрачной обложке и положил на учительский стол. В неуютном молчании он прошагал к своей парте, так и не посмотрев в сторону испепеляющего его взглядом Женьки. Тот же в свою очередь неотрывно пялился на Стаса даже тогда, когда он сел на стул и достал тетради.       Следом произошло то, что Женя никак не ожидал увидеть — ранее грубившая ему одноклассница, когда Стас повернулся к ней, дружелюбно улыбнулась! Они даже перекинулись короткими фразами, которые Женя из-за расстояния услышать не мог.       «Вот те раз! А на меня зубы скалила! Это что еще за отбор бог знает по каким критериям? У нас что, теперь уровень хорошего отношения исчисляется количеством веснушек на роже?» — про себя негодует Женек. — «Да ты, Романов, все больше и больше вопросов на свой счет набираешь. Ну и доберусь же я до тебя…» Стоило звонку с урока развеять сонливость, а Андрею Михайловичу объявить домашнее задание, Женя, не долго думая, под удивленные взгляды приятелей сорвался с места и широким шагом направился к Романову. Настигнув цель, он своей невысокой фигурой преградил тому путь у парты и зыркнул на одноклассника сверху-вниз.       — Эй, Романыч, — недобро протянул он, разминая пальцы в карманах брюк. — Ты вчера очень резво ускакал. Не хочешь ли отве—       — О, привет! — внезапной перебивает его рыжий вспышкой радости, от чего Женя мгновенно оторопел. — Я как раз хотел к тебе подойти сейчас. Знаешь, ты вчера меня очень сильно выручил! Если бы ты не остался вчера доделать всю оставшуюся работу, то я бы точно опоздал и тогда влетело мне бы по первое число. А так я пришел буквально минута в минуту.       С каждым новым словом брови Жени лезут на лоб все выше и выше, что даже нижняя часть повязки натянула кожу у века. Рядом сидящие одноклассники обратили на них внимание и умолкли, а Илюха с Витьком повытягивали шеи за его спиной.       — Хотел тебя отблагодарить, — засуетился рыжий, взгромождая на свои колени переполненный портфель. — Купить, увы, ничего не могу, но у меня мама такие замечательные кексы печет. Ты любишь апельсины? Они с шоколадной крошкой. Она их так редко делает, но они очень вкусные. Я тебе решил принести в знак своей признательности.       В следующее мгновение Жене действительно был вручен контейнер с кексами. Не находясь ответом, он всю следующую минуту молча глядит на угощенье через прозрачную крышку, пока до его ушей не доходят усмешки откуда-то сбоку. В груди поднялось раздражение, он хмуро глянул на улыбчивое Стасовское лицо и, схватив его свободной рукой за плечо, с силой потянул на себя.       — Пойдем-ка выйдем, конопатый, — процедил Женька, заставляя Стаса подняться. — Перетереть нам надо.       — Постой, куда мы? — жмурясь от неприятной хватки, Романов последовал за ним, попутно пытаясь ослабить чужие пальцы. — Мы здесь поговорить не можем?       — Не можем, — процедил тот, выпихивая одноклассника из кабинета. — Давай-давай, булками шевели!       — Я и сам пойти могу!       — Конечно, можешь. Но я так, для надежности тебя придержу, ты же не против? — «добродушно» проговаривает Корнеев. — А то лестница впереди. Споткнешься, упадешь, шею сломаешь.       Перехватив Стаса покрепче, Женя настойчиво потащил его вверх по лестнице под заинтересованные взгляды проходящих мимо школьников.       — Да я скорее с тобой таким темпом шею сломаю! — ладонь отчаянно хватается за перила, но грубый рывок быстро отрывает ее от них. — Жень, мне больно!       — Терпи, казак, атаманом будешь, — игнорируя все возмущения в свою сторону, он затаскивает свою жертву на последний этаж. — Разнылся как телка. Ты мужик или кто?       — Слушай, оставь свои провокационные вопросы при себе, — кривит губы Стас и болезненно охает, когда его зажимают в углу между подоконником и стеной. Карниз жалостливо скрипнул, когда тюль по-хамски рванули в сторону, закрывая от ненужных взглядов две фигуры у окна. Третий этаж славился в школе самым тихим, ведь здесь чаще всего проходили уроки у старшеклассников и малышня редко совалась на него. Именно поэтому даже на перемене в округе стояла почти идеальная тишина — никаких лишних глаз, можно делать что захочется и с кем захочется. Наблюдая недобрый взгляд снизу, Стас как раз именно об этом и подумал. Вжавшись в стену, он поспешил натянуть на лицо примирительную улыбку.       — Хей, Жень, ну ты чего? — нервно смеясь, Стас аккуратно убирает чужую руку с себя. — Тебя что-то разозлило? Не нужно кипятиться, давай просто поговорим?       — А ты чего сжался весь? — поставив контейнер на подоконник, Женя укладывает освободившуюся ладонь тому на шею и заставляет нагнуться. — Расслабься. Все же отлично, так? Кивни.       Получив короткий кивок, Женька одобрительно похлопал одноклассника по щеке, от чего тот невольно скривился.       — Ну вот. Раз все отлично, тогда слушай меня внимательно, Романыч, — улыбается он, но улыбка эта больше походит на злобный оскал. — Это ты, конечно, здорово придумал, — попытаться задобрить меня своими кексами после вчерашней выходки — но в кое-чем ты ошибся. Знаешь ли, я душа добрая, зла долго не держу, только вот терпеть никакие выкидоны не собираюсь. Смекаешь?       — Жень, я—       — Тихо-тихо-тихо. Я не закончил, — указательный палец нагло прижимается к бледным губам. — На этот раз ты прощен, обойдемся разговором в качестве профилактики будущих заскоков. Но это в первый и последний раз, потом на мою милость не рассчитывай. Ты парень хороший, вроде как не дурак, да и говорить с тобой интереснее многих будет. Наверняка понимаешь к чему я сейчас.       — Понимаю, — бормочет Стас, когда с губ исчезает палец. — Только ты ведь первый начал…       — Что это я первый начал?       Женя вновь наступил, но Стас быстро упер руки ему в грудь, преграждая путь.       — Подожди, не кипятись! — его глаза нервно забегали из стороны в сторону, в надежде выцепить фигуру учителя. — Дай мне объяснить, хорошо?       — Объясняй, я слушаю.       — Эм… Ты отойти бы не мог? — тревожно хихикнул рыжий. — Меня напрягает то, насколько близко ты стоишь.       — А ты не стесняйся, тут все свои, — с вызывающим хмыканьем, Женька подпер рукой стену, отрезав Стасу последний путь к отступлению. — Ты время-то не тяни. На урок не отпущу, даже не надейся. Я как погляжу, тебе не привыкать опаздывать. Не потеряют.       С замедленным движением, Стас опустился, опираясь затылком о гладкую поверхность, и печально взглянул на истертую физиономию, находящуюся прямо перед ним.       — Вот же ж… — с досадой шепчет он и прерывается. — Ладно, давай по порядку.       — Изволь.       — Ты же помнишь что нам говорили, когда привели в наш класс вчера?       Женя наклонил свою голову в бок, щуря глаза в недобром знаке.       — Ну, и?       — Нас специально разделили по обязанностям. И я был готов честно выполнить свою часть работы. А ты что?       — Ты мне предъявить за что-то типо хочешь?       — Нет, что ты? — мягко произносит Стас, касаясь чужого предплечья. — Ты мне дал понять, что ничего делать не собираешься. Причем довольно грубо, но разве я заслужил подобного отношения, Жень? Ничего я плохого тебе не делал, и даже не думал делать в будущем, а тут такая несправедливость.       На лице Женьки отразилась озадаченность; его вопросительный взгляд рассматривал руку, которая успокаивающе гладила его сквозь белые рукава школьной рубашки. В то время Стаса казалось ничто не беспокоит, он сохранял спокойствие.       — Ты всего лишь выполнил ту часть, которую тебе назначила Василиса Анатольевна, как и должен был.       — Всего лишь?! — возмутился Женька. — Да я за тебя большую часть работы выполнил!       — Потому я тебе очень благодарен! — прервал его Стас. — Если бы не ты, то вчера я бы на вокал опоздал! А там знаешь иногда как бывает? Позже пришел — позже ушел. Вернулся бы затемно, получил бы выговор дома. И все это удалось избежать только потому что ты оказал мне такую услугу.       — Какая, блять, услуга? Ты меня перед фактом поставил и сбежал!       — Неужели тебе было трудно?       — Не трудно, но…       — Вот видишь! Тебе не трудно и мне приятно. Тем более я же принес компенсацию.       Стас спешно потянулся за контейнером, о котором Женя уже успел благополучно позабыть, и вновь вручил ему.       — Попробуй, они просто невероятные. Клянусь, ты ничего вкуснее в жизни не ел.       — Засунь свои кексы себе знаешь куда?!       Продолжительный звон, сигнализирующий о начале занятий, лишил его возможности закончить свою фразу. С недовольством, Женя медленно про себя сосчитал до десяти и, когда все стихло, опять устремил гневный взгляд на непутевого одноклассника. Громко выдохнув, так что его ноздри раздулись, он резко взял контейнер из рук и указательным пальцем ткнул в грудь Стаса.       — Очень надеюсь, что это реально наивкуснейшие кексы, которые я когда-либо пробовал, — по-змеиному шипит он. — Иначе я с тебя стрясу «в качестве компенсации» что-нибудь похлеще.       Стас торжественно поднимает руку вверх с раскрытой ладонью.       — Честное пионерское! Ты будешь в восторге.       — Это мы еще посмотрим, — буркнул Женька и отступил на шаг.       Злоба на одноклассника поутихла, несмотря на странный разговор. Только слабое раздражение все еще оставалось, не позволяя ему окончательно расслабиться, но Жене было ясно, что это всего лишь вопрос времени. В его руках лежала рассыпчатая выпечка, которая и правда выглядела аппетитно, но он решил попробовать ее уже дома, когда этого странного парня не будет рядом. Бросив последний взгляд на Стаса, он коротко вскрикнул «Ай!» и безмолвно отправился по направлению к лестничной клетки. Но уйти ему так и не дали: неожиданно Стас схватил Женю за запястье, заставив его замереть на месте.       — Подожди, у нас же теперь мир? — взволнованно поинтересовался он.       — Предположим, — подозрительно сощурился Женька. — А что? Боишься как бы я тебе позже рожу не разукрасил?       — Нет, не в этом дело, — покачал головой Стас и, на миг призадумавшись, добавил:       — Почти… Точнее это тоже, но я о другом.       Женя закатил глаза.       — Выкладывай.       — Я не хочу, чтобы ты злился на меня, — тоскливо начинает он, — Мы ведь вчера так и не договорили. Обидно будет, если разойдемся на ре миноре.       — На каком еще ре миноре? — Женя недоуменно повернулся к нему всем корпусом, изогнув вопросительно брови.       Стас таинственно улыбнулся и выпрямился. Пальцы устремились к собственному лбу, смахивая с него выбившиеся пряди и заправляя их за кривые уши.       — Грустная нота, — после короткой паузы не выдерживает он, — Ре минор. Не хочу расходиться на грустной ноте. Женя посмотрел на него, как на идиота. Стас, заметив это, почему-то весело рассмеялся.       — Ну ты и выдал, Моцарт, — изумленно тянет Женька. — Долго думал прежде чем сказануть?       — Само как-то придумалось, — через смех отвечает Стас. — Я надеялся, что ты оценишь.       — Ну, конечно! Ты бы еще сказал про донкихот восьмой октавы, я бы точно все понял!       — Дон Кихот — это роман, Жень, — прыснул Стас и захохотал сильнее. — Какой восьмой октавы? Может еще Квалентино девятой?       — Пушкин десятой!       — Да октав всего девять!       Его настроение оказалось заразительным. Беззаботное веселье и смешливый взгляд Стаса заставили Женю невольно улыбнуться, а плечи его расслабленно опуститься. Раздался смешок, затем второй, остальные Женька же насильно подавил. Он глубоко вдохнул в себя воздух, а затем медленно выдохнул, изредка пробиваясь на тихое хихиканье.       — Ай, да иди ты к черту! — сдается он и, дружески закинув руку Стасу на шею, потащил его к лестнице. — Идем в класс, а то точно обоим влетит.       — Если ты расскажешь, как Пушкин на десятой октаве звучит, то влетит только тебе, — придержав одноклассника за спину, Стас слегка склоняется и послушно направляется бок о бок за Женькой.       — Ты мне теперь это припоминать будешь, что ли?       — Как представится возможность, обязательно!       — Ах, ты! — шутливо пихается Женька. — Смотри как я бы тебе чего не припомнил! С опозданием в семь минут они вошли в класс, и несмотря на укор учительницы, их веселье ни на грамм не уменьшилось. Размещаясь на своих местах, мальчики еще некоторое время обменивались загадочными взглядами и улыбками, которые заставили Женю почувствовать, будто между ними возникает невидимая связь. От утреннего плохого настроение не осталось ни следа.       Странный инцидент не прошел незамеченным. Витька, сидящий рядом, в какой-то момент неприятно толкнул Женю локтем под партой, затем кивнул в сторону Стаса, который активно что-то записывал в тетрадь, и многозначительно искривил лицо. Жене не хотелось оправдываться перед ним. Он небрежно пожал плечами и притворился заинтересованны рассказом о произведениях Толстого. Но после урока к Витьку присоединился Илюха, который пристал к нему с вопросами о том, дрались ли они с Романовым или нет.       — Да не дрался я с ним! Что пристали? — утомленно всплеснул руками Женя и запрокинул голову назад.       — Ну зачем-то ты же его выволок! — не унимался Витек.       — Да еще так шумно, — продолжил за него Семенов. — Вы и пришли после звонка. Ну не поверю я, что у вас там ничего интересного не произошло, хоть убей! Давай, Корнеев, колись!       — У нас своим все рассказывают, а ты как-то не по-дружески поступаешь, — завершил сосед по парте. Женя сморщил нос и выпрямил голову, недобро глянув на Илью.       — Вам ли про «дружески» говорить? Илюха закатил глаза и раздраженно толкнул парту на Женю, но из-за этого попал больше не по нему, а по Витьку, вызывая у него гневное возмущение.       — А ты из злопамятных, да? — проигнорировал он короткую тираду сбоку. — Сам посуди: что я тебе сказать был должен? Романов постоянно с Осиповой в паре на дежурство ходил, а она никогда не жаловалась. Сама как-то в разговоре упомянула, что он «истинный джентельмен», большую часть работы на себя берет. С лицом, искаженным отвращением, одноклассник бросил взгляд на Стаса, который тем временем даже не обращал на них внимание.       — «Истинный джентельмен»? — с ухмылкой переспросил Женька.       — Представь себе! — вспылил Илья. — Прямо так и сказала! И я даже как-то не знаю в чем дело: то ли это заговор какой-то, то ли все бабы только о выгоде и думают.       — А та, что с ним за одной партой сидит, — Женя взглядом указал на девочку, которая между тем приятно беседовала с подружками и умело плела косичку одной из них. — Она тоже с Романовым дежурила?       — Валеева что ли? — удивился Витек. — Она вроде с Королевой в паре, нет?       — Черт их знает, — пожал плечами Илья, — Скорее всего. Они же «мы с Тамарой ходим парой», вероятно и классуху нашу убедили вместе поставить. А что?       — Говорил я с ней сегодня утром. Ты-то тогда еще не пришел, а вот Витька слышал, как она мне зубы скалила. Илья весело гмыкнул.       — Ну да, она злющая. Именно поэтому ее старостой и не поставили, хоть она и хотела, — Семенов подпер щеку рукой и заинтересованно качнул головой. — Ну и что?       — А то, что я потом видел, как она перекидывалась с Романовым вашим слишком уж дружелюбными улыбочками       Илья, явно понимая, о чем Женька пытается ему толковать, сощурил глаза. Тем не менее, он решил не спешить делать свои выводы.       — В смысле?       — В прямом, — поспешил подтвердить его догадки Женя. — Думается мне, что Романов с ней романы романит. Мальчики почти одновременно засмеялись в голос.       — Тьфу! Да ну! — заплевался Витя, — Кто с ним вообще дружить станет? Ты его-то видел?       — Пятнистый, неказистый, а глазищи ВО! — Илья пальцами растянул себе глаза. — Из орбит лезут!       — Как рот откроет, так вечно что-то выдаст, от чего в дурку его отправить хочется. Какие тут романы? Женя закатил глаза, но на слабую улыбку его пробило.       — Ой, идите к черту, придурки!       Мальчишки продолжили хохотать, а Женя, сложив руки на груди и вытянув ноги, с напускным недовольством поглядывал то на одного, то на другого. В какой-то момент ему показалось, что до его кожи коснулось что-то невидимое. Он обернулся и из толпы выцепил вопрошающий взгляд Стаса, которого видимо привлек подозрительный балаган, исходивший от них. На мгновение Женька даже почувствовал стыд за своих товарищей и поспешил шикнуть на веселящихся мальчиков, чтобы те заткнулись.       Илюха быстро сообразил причину и его улыбка стала хитрой, он хотел что-то сказать, но Женя не собирался его слушать. Поднявшись с места, мальчишка перемахнул через второй ряд, и взгромоздился на парту своего нового знакомого.       — Эй, соловей, ты же сегодня не музыкалишь, верно?       Еще удержав парту на месте, одноклассник задрал голову вверх, сталкиваясь с непринужденным взглядом, который не вызывал у него доверия.       — Нет, — тихо ответил Стас, коротко посмотрев сначала на Илью, а затем на Женю.       — Ты что-то хотел?       На лице Женьки расцвела широченная улыбка, озаряющая все тридцать два зуба.       — Пошли гулять?       Стас удивленно замолк. Моргнув пару раз, его глаза приковались к Жениному лицу, словно он пытается его в чем-то уличить или обвинить. Под ослепительным светом лампы, его зрачки сузились, словно раскрывая два маленьких светлых озера, делая его взгляд еще более неудобным, чем прежде.       — Гулять? — после паузы переспрашивает он.       — Да, гулять, — как ни в чем не бывало кивает Женек, стараясь не показывать, какое именно влияние на него оказывают жуткие глазища.       — В такую погоду?       — В какую «такую»? — Женя простилает ладонь, указывая ей на окно. — Глянь, солнце взошло, дождя почти нет.       За окном и правда было уже весьма ярко. Тучи разошлись, раскрывая холодное, мутное небо, а ливень превратился в отдельные капли, которые периодически падали на подоконник. Мокрые веточки старой сирени, украшенные редкими желтыми листочками, слегка колыхались на осеннем ветру, сбрасывая с себя осевшую влагу. Это зрелище было гораздо приятнее, чем утреннее видение, но, глядя на выражение сомнения на лице Стаса, было ясно, что он все еще не считал погоду подходящей для прогулок.       — Не получится, — отрицательно качнул головой он.       — Да почему? — недовольно занудил Женя, склоняясь над Стасом. — Сахарный, что ли? Расстаять боишься?       — Нет, не боюсь, — игнорируя чужие провокации, спокойно отвечает Стас. — Я обещал сегодня вернуться сразу после уроков. Моей маме помощь нужна.       — Это что, подождать не может?       — Не может, — рыжий выдыхает и ненароком замечает, что одноклассник неглядя сел прямо на его тетрадь. — Слезь с парты, пожалуйста.       — Ладно, раз ты сегодня не гуляешь, то я тебя провожу.       — Ты уверен, что оно тебе надо? — с легкой улыбкой, Стас пытается либо сдвинуть одноклассника со стола, либо вытащить записи из-под него.       Однако, Женя оказывается гораздо тяжелее, чем рыжий предполагал. Дополнительно все усложняло то, что он настойчиво отказывается подчиниться, что было видно по его рукам, которыми он зацепился за стол. Но и Стас никак не унимался. Все более раздраженный настойчивыми попытками сдвинуть его с места, Женька решительно прижимает тонкое запястье к деревянной поверхности и с силой наваливается на него.       Стас болезненно поморщился.       — Уверен, — отсекает он. — И харе меня толкать!       — Нет, серьезно, слезь лучше, а то…       — А то что? — с легкой угрозой в голосе спросил Женя, склонившись ближе.       — А то ткань чернилами пропитается…       Мальчик на секунду замер, осознавая смысл сказанного. С сомнением он повернул взгляд в ту сторону, где сейчас находился. Отпустив руку Стаса, он приподнялся на месте, и в напряженном молчании натянул ткань брюк. Пред ним раскрылась следующая картина: на темном фоне отпечатались буквы, плавно размываясь в темные пятна.       — Блядь!

***

      — У тебя дома есть уксус? — внезапно спрашивает Стас, укладывая куртку и портфель на зеленые стулья вдоль раздевалок.       — Отравиться мне предлагаешь? — ворчит в ответ ему Женька, развязывая рукава пиджака и снимая его со своего пояса.       — Я слышал, что уксус может отстирать чернила.       — Или разъесть ткань, — накинув мятый пиджак на плечи, Женя поворачивается к Стасу спиной. — Глянь, все очень плохо?       Рыжий отошел на пару шагов назад, оценивая взглядом штаны приятеля, где расплывчато красовался заголовок «Жизнь и творчество Льва Николаевича Толстого». Было странно и смешно видеть собственный почерк на ягодицах одноклассника, однако виду он не подал.       — Хм, подсохло и уже не так плохо, — он задумчиво потер подбородок пальцами. —       Если не приглядываться, то можно и не заметить вовсе.       — Мамка моя заметит обязательно, — смиренно заключив, Женя поворачивается к нему боком и с раздражением начал одеваться. Без особой заботы о порядке, он на себя недбало надел верхнюю одежду. Сперва он вытащил шапку из рукава, затем шарф, и туго обернувшись колючей тканью, застегнул куртку под самым подбородком. Стас, сочувствующе наблюдая за ним несколько секунд, решил вернуться к своим вещам и последовать чужому примеру.       — Так почему твоя одежда в детской раздевалке была? — невзначай поинтересовался он.       — Из-за роста, — Женя скорчил лицо. — Видишь вон ту тетку? Насильно отправила меня туда, не дала в нашу зайти.       — Ого, — закончив застегивать свою куртку, Стас заправил под шапку растрепавшиеся волосы. — Со мной такого никогда не было.       — Да потому что ты шпала! — рывком Женька закидывает портфель на плечо. — Еще бы тебя отправляли. Младше меня, а ростом почти с моего пятнадцатилетнего брата.       — У нас в классе есть парни и выше меня, — пожав плечами, рыжий неспешной походкой направился к выходу.       Женя поспешил за ним. Ему хотелось как можно быстрее покинуть это проклятое место, пока с ним не произошло еще больше неприятностей, чем уже успело. Они обошли ограждение, держа путь прямо к заветным дверям, но вдруг Стас, пройдя мимо вахтерской стойки, неожиданно замедлил и изящно попрощался с женщиной за ней. Это подействовало на Женьку как электрический удар, он так растерялся, что бездумно повторил за ним, и кивнул на прощание той, кого только что обсуждал. Только после он осознал свою ошибку и в мыслях обругал одноклассника, так и не поняв: он всегда так вежлив со всеми, или это просто его способ поиздеваться?       Оказавшись на улице, слабый ветер тронул разгоряченную кожу, заставив мальчиков поежиться. Холодный сентябрь окрасил улицу в серо-оранжевые оттенки и наполнил округу морозной свежестью. Стройные тополя, стоявшие вдоль тротуара, поникли и опали, готовясь к предстоящей зиме. Иногда, среди желтизны, встречаются еще болезненно зеленые листья, подчеркивая своим присутствием смену времен года. Сквозь прохладу играющего ветра доносятся звуки шагов учеников, старательно преодолевающих раскатистую асфальтовую дорожку. По воздуху летят шутливые возгласы, наполняющие пространство и вносящие свою радостную нотку в серость осеннего дня.       Стас остановился на крыльце, пристально глядя куда-то вдаль, на футбольное поле, где младшеклассники весело прыгали по лужам. Сунув руки в карманы, он медленно выдохнул облако пара и его брови опустились, выражая сложную эмоцию. Женя, заметив его необычное поведение, сначала также оглядел окружающую обстановку, направив свой взгляд в ту же сторону, что и рыжий. Однако, не заметив ничего необычного, он решил вернуть себе его внимание, встав посередине между ним и пространством школьной территории. Голубые глаза Стаса медленно перенесли свое внимание на лицо Жени, ожидая его дальнейших действий.       — Ты в той стороне что ли живешь? — переминаясь с ноги на ногу, спрашивает Женька.       Стас ответил не сразу. Задумавшись, он посмотрел куда-то в сторону, и спустя несколько секунд отстраненно кивнул.       — Твой дом далеко находится от школы? — неожиданно задает вопрос он, слегка отклонившись в сторону и отступив на полшага.       — Э, не сильно. Минут двадцать и на месте, — Женя принялся внимательно изучать лицо человека напротив, пытаясь разгадать его эмоции. — А что? Стас мягко покачал головой, и его лицо снова приняло привычное выражение. В этот момент до Жени стало доходить, что разобраться в этом человеке ему будет крайне сложно.       — Давай лучше я тебя провожу?       — Ты меня? — недоуменно спрашивает Женя, вытягивая лицо.       Стас молчаливо кивнул.       — Не ты ли говорил, что тебе после уроков надо сразу домой? — на лице Женьки появилась ироничная гримаса, которая явно выражала его сомнения и недоверие.       — Говорил, — с усталостью в голове соглашается одноклассник.       — Ну, так идем! — оказавшись сбоку, он по-свойски перехватил Стаса под локоть и увлек его вниз по ступеням. — Не буду я тебя под дверями потом караулить с братками, не боись!       От такого напора Стас едва не потерял равновесие.       — Боже, да причем здесь это?       Все возмущения и попытки возразить были проигнорированы. Женин энергичный шаг и неприклонность не давали Стасу иного выбора, кроме как сдаться и пойти в том направлении, по которому должен был он вести одноклассника, а никак не наоборот. Тем не менее, Женька двигался уверенно, как будто уже знал место назначения. В таком странном симбиозе, они продолжили идти куда-то вперед — один ведущий, другой следующий. Только вот, понимая, что таким темпом одноклассник его скорее протащит по всем возможным путям Нижнего Новгорода, но никак не доставит до места назначения, Стас стал аккуратно направлять его по правильному пути.       Так они и шли под нескончаемые рассказы Жени о его дворовых похождениях летом, пока они не вышли на длинную улицу Соловьева, украшенную повсюду замысловатыми деталями советской архитектуры. Пройдя чуть дальше по ней, Стас затормозил возле поворота во двор с пятиэтажной серой хрущевкой.       Прервавшись на половине своего рассказа, Женя повернулся туда, куда указал Стас, и увидел здание с шестью подъездами, окруженное клумбами, где яркие цветы все еще борются за свое место под солнцем. Пустынный двор окутан молчаливой, мрачной атмосферой, словно тень соседнего здания ниспала на него, делая пространство еще более холодным, в сравнении с улицей, где живет Женька. Ему даже мелькнула идея, будто в тишине двора скрывается что-то неприятное, но он быстро отбросил эти странные мысли. Взгляд его устремился к заброшенной песочнице, где песок настолько стерся, будто его там уже и не было. Следом он приметил железные качели на троих, и присвиснул.       — Ну и местечно. У вас тут фонари хоть работают?       — Работают, но выборочно, — ответил ему Стас и побрел медленным шагом вдоль узкого тратуара.       — О, у нас тоже, — оживленно поддержал тему Женя, направляясь вслед за Стасом.       — Только вот у нас двор огроменный, там даже рано утром достаточно светло. А еще свои гаражи есть.       — Может быть, ты ведь мне не дал увидеть.       Озираясь вокруг, Стас заметил просторную и свободную парковку, где находились две жигули и один совсем новенький москвич. Взглянув вперед и споткнувшись о неровность асфальта, он внезапно остановился и устремил взгляд куда-то вверх.       — Увидишь еще… Эй, ты нос-то не разбей!       Женя резко отклонился в сторону, готовый подхватить Стаса, но заметил, что тот справился без его помощи. С недоумением моргнув, он вернул руки в карманы своей куртки и стал наблюдать за своим одноклассником, который, по его мнению, странно себя ведет. Осмотревшись в том же направлении, что и Стас, Женя замолк в ожидании объяснений.       — Похоже, моя помощь больше не нужна, — пробормотрал Стас.       — В смысле? — в непонятках спросил Женя.       Ответа не последовало. Прошло несколько мгновений тишины, прежде чем Стас взглянул на Женю с отрешенностью, будто задумался о чем-то важном.       — Твое приглашение погулять все еще в силе? — вместо разъяснений спрашивает он.       — Э… Да? — медленно протянул Женя, пытаясь осмыслить происходящее. — Погоди, ты с чего вообще передумал?       — Планы изменились. Только давай не долго? И лучше далеко не уходить…       Женя сморщил лоб и в сомнении выпятил нижнюю губу, с ног до головы рассматривая Стаса так, словно видел впервые. Но, не заметив в нем никаких очевидных измен, он вернул себе безразличный вид и пожал плечами.       — Тогда пошли туда? — его большой палец указал на качели, стоящие позади него.       Оставив своего приятеля без ответа, Стас направился в указанном направлении. Приблизившись к качелям, они вначале осмотрели их искривленные перекладины с потрескавшейся краской, а затем, используя свои обнаженные ладони, стерли с сиденья небольшие лужи. Взобравшись на них, Женя с силой оттолкнулся ногами от земли и стремительно начал набирать скорость, в то время как Стас ограничивался небольшой амплитудой. Чувство полета отозвалось внутри Женьки короткой радостью, от чего весьма странным показалось ему безразличное выражение лица одноклассника. Пускай и отдаленно, но подобное поведение вызывало некоторое беспокойство. Жене еще ни разу не приходилось сталкиваться с подобным с другими людьми, что поставило его в затруднительное положение. Возможно, нужно было что-то сделать или сказать, но подходящих слов в его голове не находилось. В итоге, он решил пока оставить Стаса в покое.       Былую тишину пустующего двора нарушил протяжный скрип качелей, смешанный с шорохом опавших листьев под ногами Стаса, что сделало обстановку спокойной и безмятежной. Некоторое время они молча качались: Женя наслаждался потоком холодного ветра, который развевал его пышные волосы и дарил ощущение свободы, а Стас задумчиво размышлял о чем-то своем. Женька поймал себя на мысли, что уже очередной раз за эту короткую неделю он успел ошибиться в своем первом впечатлении. Сначала о одноклассниках, потом о Стасе, затем об этом дворе. Он привык к постоянному шуму и активности, и считал, что противоположное никак ему не может понравиться, а оказалось, что это было не так. На его лице возникает улыбка, но только на миг.       Внезапно возникший покой нарушают отдаленные крики, доносящиеся из какой-то близлежащей квартиры. Мужской и женский голос поочередно сменяли друг друга, словно бы соревнуясь друг с другом по громкости. Застаный ими врасплох, Женя отвлекается от качелей и поворачивает голову, пытаясь понять, откуда исходит звук. Он замер на месте, медленно сбавляя скорость и вскоре его взгляд направляется к окну, откуда, по его мнению, раздаются крики, и любопытство овладевает его сознанием, заставляя задуматься о возможной причине подобной ссоры.       — Вот всегда так, — недовольно бормочет он, привлекая внимание Стаса.       — Как? — склонив голову, спросил он.       Женя вытянул ноги вперед, останавливая качели пятками в землю.       — Только подумаешь о том, как классно живется, так сразу же найдется тот, кто все испоганит, — расстроенно подпирает он покрасневшую от холода щеку. — Это из-за чего так орать надо, чтобы даже на улице слышно было?       Стас на короткое время завис, прислушиваясь ко звукам и обстановке вокруг, а затем на его лице явилось понимание.       — Здесь часто так, — поясняет он. — Я даже не заметил.       Женя тяжело вздохнул, приподнимая свою шапку, которая слегка съехала на лоб, и разглаживая мятую повязку. Заметив это, Стас привел себя в более удобное положение и наклонился вперед.       — Слушай, а это правда, что тебя ножом ранили?       — Правда, — бурчит Женя, открепляя от пластырей прилипшие волосы. — А что?       — Мне просто интересно было, ты вчера соврал всем остальныи или правду сказал.       — Ты думаешь, что я пиздобол? — покосился он на Стаса оскорбленным взглядом.       — Нет, что ты? — качнул головой рыжий.       — Тогда с чего такие вопросы?       — Я видел вчера твою рану, она рваная. От ножа обычно порезы более прямые, что ли? Вот и задумался, точно ли это нож был…       — Ты считаешь, что я пиздобол, — холодным тоном заключает Женя, прекращая свои потуги с повязкой.       Стас замолчал и Женя, когда оценил его взглядом, заметил извиняющуюся улыбку, которая свидетельствовала о правоте его слов.       — Ну и чего ты лыбишься? — морщит он нос. — Ты либо правду говори, либо рот не раскрывай. А вот так, — вокруг, да около, по-крысьи, — поступает только сыкло.       — Прости, — на лице Стаса читается смущение. — Мне и правда история показалась приукрашенной.       Женя негромко его передразнивает, скаля зубы. Однако, заметив, что это Стаса только развеселило, показал ему язык.       — Не нож, а самодельная заточка, — внезапно признается Женька. — Не полоснул, а под кожу загнал и бровь мне порвал. Отдаю должное, ты меня раскусил, но если скажешь кому…       — Эта тайна уйдет со мной в могилу, — клятвенно поднимает руку Стас и его улыбка становится шире. — Это все?       — А что еще?       — Ну, может расскажешь историю с самого начала? — Стас окончательно останавливает качель и закидывает тонкое колено на сидение. — Например, ты сказал, что подрался из-за гитары, но в чем именно причина заключается так и не озвучил.       — Разве я не озвучил? — удивленно моргнул Женя.       — Да, — Стас кивнул, соглашаясь. — Когда речь зашла о гитаре, ты потом о ней и продолжил. А мне все было интересно, что же у вас там произошло.       — Ну, может быть, — Женя задумчиво провел большим пальцем по разбитой губе. — Чего не спросил, раз интересно было?       — Не хотел отвлекать. Ну так что? Расскажешь?       — Куда я денусь?       Поерзав на месте, Женька снова толкнулся с места и набрал небольшую скорость. Знакомый скрип вновь раздался между двух домов.       — Есть у меня несколько знакомых пацанов со двора. Они классные, я с ними уже давненько знаком. Когда Филка гитару-то принес, так вышло, что я с ними во дворе нашем гулял. И вот мы видим, а он идет такой важный с моей красавицей в руках. У нас у всех чуть челюсти не отпали! Мы сразу к нему рванули, а он нас нахуй послал…       — Злой у тебя брат, — хихикнул Стас.       — О-о-о, злющий и ужасно вредный! — активно согласился Женя. — Вот что у него не попросишь, так сразу какие-то кривляния и условия тупые начинаются. Я его спрашиваю: где братский альтруизм? А он знаешь что мне отвечает? Стас смущенно улыбается.       — Нахуй послал? — максимально тихо спрашивает он, словно за такие слова, произнесенные вслух, его могла поразить молния.       — Почти, — Женя принимает вальяжно-расслабленную позу, похоже пародируя брата, и заговорил монотонным голосом. — «Альтруизм свой от других требуй, а я за рыночные отношения». Рыжий весело рассмеялся, а Женя довольно вздернул подбородком, на котором красовалась как-раз таки оставленная Филом свежая ссадина.       — Плохой он человек, не советую знакомиться, — заключил он. — Так о чем это я? А! В общем, заболели мы этой гитарой все вместе. Сколько не пытался одолжить ее, он не давал. А потом она моей стала и я начал иногда на улицу выносить. Мы с пацанами всякое брынчали на лавке, да так, что бабки вечно с окон орали. Женя самодовольно улыбнулся, как будто в криках разъяренных старушек видел что-то, чем можно гордиться.       — Конечно, раз я вынес гитару, то один на ней играть не мог, как бы не хотел. Пришлось давать иногда им что-то наигрывать. Ну там, за сигареты, марки и пуговицы. Иногда монеты перепадали, прикинь!       — Ты куришь? — удивленно распахнул глаза Стас.       — Только цыц! — шикнул на него Женя. — Бывает иногда и в тайне от мамки. Никто, кроме пацанов и тебя не знает, так что, если расскажешь кому, я сразу пойму, что это ты!       — Ого, — протянул рыжий, — А я никогда.       — Если захочешь попробовать, то можешь у меня свиснуть. Все равно бесплатные, — дерзко ухмыльнулся Женек. — Только ты это, сразу от души не затягивайся, а то от жизни ахренеешь. В ответ Стас лишь с сомнением улыбнулся.       — А дальше что было? — вернулся он к теме.       — Дальше о наших сходках прознал мудила с соседнего двора. Этот упырок пришел однажды к нам и потребовал, чтобы мы и ему поиграть дали. Во-первых, он с самого начала мне сомнительным типком показался. Во-вторых, он жирный.       — Чем плохо, что он толстый? — перебил его Стас вопросом. Женя глянул на него так, словно он на его глазах с луны свалился.       — Ты серьезно? Все же знают, что жирные вечно жрут. Руки грязные и липкие. Были бы потом отпечатки его пальц и засаленные струны. А у меня сменки нет!       — Ну не все же такие… — с сомнением пробормотал рыжий.       — Может и не все, но сейчас я говорю об одном конкретном. Короче, выслали мы его всей толпой куда подальше с братанами и думали, что дело с концом. А эта падаль все не унималась. Я не знаю, то ли он меня нарочно выслеживал, то ли совпало так, но как-то он поймал меня с гитарой недалеко от школы. Я тогда с братом к нашему знакомому ходил поиграть, а они потом, суки такие, выставили за дверь и сказали домой идти. Видите ли Фил не уверен был, что дверь закрыл. Иду я такой один, никого не трогаю, и тут оно словно из-под земли выросло.       — Он что, хотел у тебя гитару отобрать? — зараженный возмущенным настроением, Стас последовал примеру, и тоже качнулся сильнее, вставая на один уровень с Женей.       — Именно это он и хотел сделать! — дернулся на качелях Женя, так, что она неприятно загремела. — Сначала бычил на меня, петушара хренов, а затем кинулся. Думал, раз тяжелее меня, то и победить легко будет? Ага, щас! Ну, собственно, в драке он мне свою заточку и загнал. Клянусь, ну в глаз целился, просто мне повезло. А так без глаза бы остался. Дальше ты знаешь.       — Ужасно… — пораженно прошептал Стас. — Я и не думал, что существуют такие люди.       — Знай на будущее. Тебе-то точно лучше с такими не сталкиваться.       — Мне-то?       — Ага. И не смотри на меня так, — с видом знающего жизнь, Женя оглядел Стаса. —       Ты похож на сухую палку. Длинный, тонкий и сломать легко. Той мрази не составило бы труда тебя травмировать.       — Ну, может ты и прав…       Продолжая качаться, взгляды мальчиков одновременно устремились на окрасившееся в яркие цвета небо. Солнце уже скрылось за зданием, формируя вокруг него ореол золотистого света. Температура начала стремительно падать, однако расходиться ни одному из них не хотелось. Неожиданно Женя вспомнил вопрос, который давно уже хотел задать.       — Эй, Стас, разговор к тебе есть!       — Твой тон не предвещает ничего хорошего, — смеясь проговорил Стас, покачивая одной ногой в такт качелям. — Что за разговор?       — А у тебя с девчонками как?       Стас озадаченно перевел взгляд с неба на профиль одноклассника.       — С девчонками? — переспросил он.       — Ага. Ты когда-нибудь держался с ними за руку? Целовался?       Стас выпрямился и вытянул шею, следя за выражением лица Жени, на котором красовалась загадочная улыбка.       — Нет. Почему ты спрашиваешь? — Женя услышал в его голосе замешательство.       — Да так. Слухи о тебе есть, что ты очень с ними мил. С нашими одноклассницами, например, — Женя заговорщически покосился на удивленного Стаса.       — Я вежлив с ними, а они вежливы со мной, ничего больше, — уточнил Стас.       — Ничего? — лицо Жени приняло скучающий вид. — А я-то думал, что ты мне хотя бы совет дашь, как им понравиться. С тобой они милые, а мне зубоскалят.       — Может потому что ты зубоскалишь им в ответ? — хихикнул рыжий.       — Вообще-то девушкам нравятся плохие парни!       — Ну тогда у тебя с ними проблем быть не должно. Женя уловил в словах Стаса сарказм и изобразил недовольную гримасу.       — Да ну тебя. Вообще-то…       Пронзительный женский голос разразился по округе, словно гром среди ясного неба. Звонкий, требовательный, с неприятными стальными нотками, которые портили вроде бы красивый тембр. Женя прервался на половине фразы и прислушался, пытаясь понять произошедшее. И именно в этот момент он замечает, как распахнулись глаза Стаса и он резко затормозил. Только тогда до него дошло, что голос выкрикивал его имя.       — Стас! — раздался вновь зов. — Какого черта ты там расселся?! Живо домой!       — Сейчас! — выкрикнул Стас в ответ и засуетился.       Он, словно ошпаренный, соскочил с места, подлетел к перилам и схватил собственный портфель под Женькиним изумленным взглядом. Мальчик даже на короткий момент забыл, где он находится, а когда пришел в себя, затормозил качель тоже. Поднявшись на ноги, он в два шага оказался подле Стаса, и посмотрел в ту сторону, откуда звучал голос. Понять удалось не сразу, только после внимательного осмотра он вычленил из общей картины фигуру на балконе четвертого этажа. Стройная женщина с волнистыми медно-рыжимы волосами грозно смотрела прямо на них, периодически поторапливая ребенка.       В странном напряжении Женя схватил Стаса за рукав, привлекая к себе внимание.       — Эй, ты чего так засуетился? — почему-то в полголоса спрашивает он, словно их можно было услышать.       — Что? А… — Стас прижимает портфель к груди. — Идти надо, мы с тобой загулялись слишком.       — Это тебя твоя мать зовет? — нахмурился Женя.       — Да, — кивает рыжий, натянуто улыбаясь. — Прости, что так внезапно. Мы позже поговорим, хорошо? А, и спасибо, что проводил. До завтра!       Бросив последний взгляд, Стас решительным шагом направился к третьему подъезду, не забыв помохать ему напоследок рукой. В ответ Женя автоматически кивнул в знак прощания, и Стас, повернувшись на месте, чуть ли не бегом направился домой. Остался Женя один, стоя на пустой улице, со всех сторон окруженный деревьями, зданиями, и по-прежнему качающимися качелями. В его глазах читалось недоумение и удивление перед этой неоднозначной ситуацией. Он медленно наклонился и поднял с земли свой портфель, продолжая наблюдать, как подъездная дверь медленно закрывается. Мимолетное чувство предательства слабо кольнуло в груди мальчика, оставленного здесь без объяснения. Вот уже который раз этот человек безжалостно оставляет его, словно вырывая его из своей жизни. Женя сжимает губы с грустью в глазах.       Нет сомнений, все это ужасно странно. Сначала он отказывается от прогулки, потом внезапно соглашается, стоило проводить его до дома. Чего он, кстати, почему-то не хотел. Потом начал утверждать, что у него больше нет дел, но безоговорочно сбегает по первому требованию. И главное, он сорвался так резко, словно воспитывался в казарме. Может он еще и одевается за время, пока спичка горит? Сумбурность такого поведения поражает. Но еще более раздражающим является полное отсутствие каких-либо логичных объяснений.       Однако, деваться некуда. Пнув напоследок рядом лежачий камешек в сторону, Женя раздраженно натягивает портфель на плечо, и направляется к тратуару, дабы по нему уже пойти домой. Только вот, случайным взглядом он вновь задевает темно-коричневый балкон и замечает, что женщина на нем никуда не делась.       Она удерживала оконную раму одной рукой и с открытым презрением глядела на Женю. Даже с такого расстояния он чувствовал неприязненное внимание, и это заставило его почувствовать дискомфорт. Его голова неволько вжалась в плечи, а он сам ощетинился. Словно бы в незримой борьбе, он, не сводя взгляда, боком пошел прочь. Только когда балконное окно закрылось и таинственная фигура исчезла во мраке, он позволил себе немного расслабиться.       Ее облик и манеры не соответствовали образу, которые Женя имел о Стасе. Тот всегда был вежливым и услужливым, а теперь перед ним оказалась эта женщина, испускающая одним своим взглядом ядовитое презрение. Видимо яблочко не всегда от яблони недалеко падает. Женя тряхнул головой, как бы сбрасывая с себя ошеломление и неприятное послевкусие столкновения, и ускорил шаг. Вероятно, сегодня он опять опоздает домой, и мама накажет его за это. Но сейчас это было последней его заботой. Больше всего его беспокоил другой вопрос.       Разве не из этого окна недавно раздавались истеричные крики?