Детский шепот с каждой секундой становился все отчетливее, большее нагнетая обстановку, чем ее разбавляя. Мальчишки с задних парт повытягивали любопытные головы, хлопали друг друга по плечам и спинам, негромко переговаривались между собой. Девочки не отставали от своих одноклассников и тоже перешептывались, бросая в центр класса насмешливые взгляды и неприятные улыбки. Очевидно, что весь класс чем-то переполошен, былой учебный настрой пропал без следа. Василиса Анатольевна — пожилая женщина невысокого роста, одетая в официальную темную одежду, что подчеркивала ее изящную худобу, — стояла возле учительского стола и напряженно о чем-то беседовала с Верой Петровной, которая не прекращала неодобрительно поглядывать той за спину, словно увидела там нечто ужасно неприятное. Заметив балаган, классная руководительница поспешила тут же его пресечь.
— А ну-ка рты быстро на замок! В классе два учителя, имейте уважение! — дети ненадолго утихли. Однако, подозрительно веселые взгляды не прошли мимо внимания учительницы. Она наконец-то обернулась на стоячего в центре класса мальчишку, который и как раз являлся причиной всего переполоха. Ее тонкие брови сурово нахмурились. — Корнеев, лицо проще сделай.
Замечание заставило Корнеева напрячься сильнее, из-за чего его и без того враждебное выражение лица приняло вовсе угрожающий вид. В серых глазах ребенка горела агрессивная искорка. Он молчал, сосредоточенно наблюдал за остальными, оказывая на них открытое давление своей таинственной и грозной личностью. И стоило Василисе Анатольевне неприятным тоном произнести его фамилию, как он медленно повернул голову в ее сторону. Вера Петровна встретилась взглядом со злым ребенком, который не только не проявлял к ней никакого уважения, но и смотрел на нее так, словно она вовсе не стоила ни крупицы его внимания. Женщине открылся вид на свежую повязку на левой брови, синяк под скулой и разбитую губу. Одним словом — хулиган. Она тут же потеряла свое прежнее холодное спокойствие.
— Василиса Анатольевна, — шипит она достаточно громко на ухо коллеге, — А вам не кажется, что его не на второй год оставлять надо, а отчислить? Да вы посмотрите на него, он же будущий бандит!
—Я прекрасно вас понимаю, но это не мое решение, — гораздо тише ей отвечает классная, как бы намекая, что при детях не стоит это обсуждать. — Думаете будь моя воля, я бы взяла его к себе в класс? Мать его в родительском совете состоит и часто очень сильно помогает школьной бухгалтерии, мне ли вам объяснять?
— И что вы прикажете мне с ним делать? — наконец-то ей надоедает играть с враждебным ребенком в гляделки, и она переводит взгляд на лицо женщины рядом. — Сейчас конец сентября, он уже много упустил. Как мне его подтягивать? А если он уроки начнет срывать?
— Должен он же что-то с прошлого года помнить, проблема эта решаема, — между бровей ее легла морщинка, женщина о чем-то задумалась. Внезапно она встрепенулась, словно вспомнив что-то. — Точно! У вас же старший учится.
— Старший, знаете ли, — возмущенно начинает учительница русского и литературы, — не оставался на второй год из-за драки подобного масштаба! Дисциплина у него присутствует и успеваемость хорошая. А вот это черти что и с боку бантик!
— Не знаю даже, что вам ответить на это, Вера Петровна, — внимание снова переключается на непутевого ребенка, который, ничего не стесняясь, уже показывал средний палец одному из своих новоиспеченных одноклассников. — Корнеев! Это что еще такое?! Живо убери! Позор!
Корнеев демонстративно убрал руки в карманы брюк и насупился. Презрительно поглядывая на него, Василиса Анатольевна вышла в центр и соизволила заговорить с классом.
— Дети, это Корнеев Евгений, с сегодняшнего дня он будет вашим новым одноклассником.
По тому, как скривились лица некоторых детей, можно было понять, как сильно они «рады» этой новости. Следом она обратилась к новенькому.
— За тебя поручилась твоя мама, именно поэтому со школы тебя на этот раз не отчислят. В будущем ты должен показывать только прилежное поведение, не позорь родителей. Все понятно?
Женя не шелохнулся, да и в целом сделал вид, словно ничего не слышит. Лицо классной покрыли злые красные пятна.
— Я к кому обращаюсь, молодой человек?! Отвечай, когда с тобой взрослые разговаривают! Повторяю, тебе все понятно?
— Понятно, — рыкает мальчик и показушно отворачивается к окну.
— Садись на свободное место, мы и так из-за тебя потратили слишком много времени от урока. И не смей грубить Вере Петровне, иначе к директору сразу пойдешь.
Кривя губы, мальчик двинулся вдоль парт. Дойдя до последней, он лениво стягивает с плеча портфель и с грохотом швыряет его на соседнее сидение, затем с таким же шумом падает на стул сам. От подобного поведения по классу пробежалась новая волна хихиканья, которую грубо пресекла Вера Петровна. Василиса Анатольевна, испепелив свою новую головную боль взглядом, сдержанно кивнула всем на прощание и выскользнула из класса так, словно ретировалась с места катастрофы.
Вера Петровна с заметно испорченным настроением привлекла внимание детей на себя и продолжила урок. Холодный голос начал вещать классу о морфемном разборе и дети, пусть и нехотя, снова окунули перьевые ручки в чернильницы, продолжая записывать тему. Все, но не новенький. Он сел за парту, где не было никого, спрятался от учителя за спинами одноклассников и стал обводить косым взглядом присутствующих. О Жене довольно быстро забыли, что было ему только на руку — не горел он желанием с кем-то общаться. Да и понимал, после произошедшего вряд ли на него скоро посмотрят так же, как и раньше. Главной его задачей было обеспечить себе безопасность, запугать всех быстрее, чем решат запугать его. Мальчик раздраженно заломил пальцы, с гордостью разглядывая собственные разодранные костяшки — символ его силы и независимости.
«Пусть только попробуют напасть, я им так накостыляю! К мамкам своим разукрашенные побегут плакаться» — маленькие ноздри самоуверенно раздулись, а голова в уверенном жесте поднялась вверх. Спустя всего каких-то минут пять, он даже позволил себе выпрямиться и откинуться на спинку стула, горделиво сложив руки на груди. Собственные мысли придавали ему столько смелости, что он невольно начал транслировать своим внешним видом ту раздутую напыщенность, на какую способен только тринадцатилетний мальчишка. Это стало понятно тогда, когда он, обводя высокомерным взглядом класс, столкнулся им со светловолосым мальчишкой, который тут же прыснул со смеху. Вера Петровна мгновенно пресекла неподобающее поведение, так и не заметив возмущенный вид Корнеева.
Тот, кого учительница назвала Семеновым, быстро успокоился и извинился, но до конца урока не переставал бросать на Женю смешливые взгляды. Новенькому очевидно не нравилось такое излишнее внимание, поэтому он быстро сделал попытку намекнуть белобрысому, чтобы тот смотрел в парту и больше голову поднимать не смел. Только вот Семенов так и продолжил бросать ему через плечо таинственные улыбки. На перемене, к всеобщему удивлению, загадочный мальчик и вовсе подошел к нему сам. Он без спросу убрал чужой портфель на петельку стола, а сам сел на свободное место рядом с новеньким, оглядел его поближе, и широко улыбнулся кривыми зубами.
— Илья, — представился тот, протягивая руку. — Будем знакомы!
— Жека, — бросил Корнеев, с неохотой пожимая руку. — Что надо?
— Да ничего, — усмехнулся Илья. — Просто подошел. Чего тебе одному тут сидеть, да по сторонам глядеть?
— Просто подошел поржать? — Женя одарил его неодобрительным взглядом.
— Ты чего, обиделся? — округлил глаза собеседник. — Да ладно тебе. Просто ты сидел с таким смешным видом: нос задрал, губы надул. Мне даже показалось, что ты очень на Незнайку похож.
— Ни капли я на него не похож, — оскорбленный подобным сравнением, Корнеев сложил руки на груди и отодвинулся.
Илья же словно не заметил обиды своего собеседника.
— Я чего спросить хотел. Тебя же на второй год отправили за драку в качестве наказания. Что за драка? Ты с кем там умудрился подраться, чтобы даже так… — он пальцем показал на собственную бровь, при этом смотря на Женину повязку над глазом.
— Это? — мальчик аккуратно коснулся пальцами до собственного увечья. Свежая рана отозвалась глухой болью, от чего Женя поморщился. — В драке ножом полоснули.
— Ножом?! — выпучил глаза Илья, — Как так вышло?
— А, да был у него в кармане складной, — как бы ни в чем не бывало отмахивается Женя. — Понял, что уступает и решил грязными приемчиками воспользоваться. Я ему с вертушки дать хотел, а он р-раз и чиркнул мне по брови. Рассек так, что кровь в разные стороны прыснула и в глаз мне затекла. Я даже улицу какое-то время только красной видел.
— А ты что? — изрядно воодушевившись внезапной историей, Семенов заерзал на месте, чем привлек внимание других мальчишек в классе. Постепенно рядом с ними стала образовываться небольшая компания слушателей.
— А я сначала не понял в чем дело. Даже боли не почувствовал. Настолько это неожиданно было. Но вот стоило мне понять, как во мне так сильно злость взбушевала, что я прямо на него и бросился! — опьяненный вниманием заинтересованной публики, которая с интересом внимала рассказу, Женя стал вкладывать в него все больше эмоций. В какой-то момент он даже активно зажестикулировал. — Хватаю я его за руку, в которой был нож, тяну на себя и как лбом о лоб врежу. У него аж отпечаток моей крови остался!
— Ауч! Он что, даже не пытался защититься? — спросил кто-то из подошедших.
— Не-а! Он-то думал, что уже одолел меня, раз ножом полоснул. А я, к его удивлению, живучий оказался и смог сдачи дать.
— А дальше? — заинтригованно спросил Илюха. — Что ты с ним сделал?
— Выбил я нож у него, повалил на землю и хотел отпинать, как следует, но помешали нам. Взрослые с криками сбежались, растащили нас в разные стороны. А у меня еще голова тогда закружилась, крови много потерял, — Женя сделал короткую паузу, набирая в легкие больше воздуха. — Меня в больницу сразу отвезли, порез даже зашивать пришлось. Теперь вот, подбитый хожу. Говорят, шрам останется.
— Ну ты даешь, солдат! — вскрикнул мальчик, который уже успел подставить к ним свой стул. — А с этим пацаном что стало?
— А его потом потаскали по совещаниям всяким. Перевести вроде решили, я точно не знаю. Да и плевать так-то, главное, чтобы мне на глаза больше не показывался, а то я за себя не ручаюсь.
— Ну с ним понятно все, он тебе такое увечье нанес. А тебя почему на второй год оставили?
— Да я и раньше учителям нашим не нравился. Учиться, я считаю, для лохов. Чему вот в школе нас научить могут? Да ничему! Вот полезут на вас, как на меня, с ножом, а вы? Два плюс два будете считать? Или вон, — Женя презрительно кивает в сторону доски, — морфемный разбор сделаете?
Мальчики с ухмылками закивали, соглашаясь со словами новоиспеченного товарища. Получив одобрение сверстников, подбородок мальчишки устремился вверх.
— А у директора тоже свои приблуды, я часто был у него в кабинете. Зуб точили на меня, администрация эта ваша, — еле сдержав привычное желание сплюнуть в сторону, Женя только фыркнул. — Все ждали, когда я облажаюсь. Ну так вот, хоть я и раненый остался, но драку сам начал. Кого волнует кто и как ее спровоцировал? Если первый ударил, то и ответственность вся на тебе.
— Ну это похоже на них, — заговорил один из ребят. — Поговаривают, что в прошлом году какого-то пацана выпнули со школы, потому что он противоправительственные заговоры готовил, а на деле он просто принес макет гранаты в школу. Не ладил он с сынком директорским и все. Причина малейшая нашлась и поминай как звали.
— Да, я тоже что-то такое слышал, — поддакнул ему рядом стоящий. — Он старшеклассник уже был и, как говорят, с девкой мутил, которая сынку тому как раз и приглянулась. Причина наиглупейшая, зато какие последствия.
— У нас в школе и такое дерьмо происходит? — удивленно спросил Женя, поддаваясь вперед.
— А ты чего удивляешься, как будто первый год здесь учишься? Такое происходит на каждом углу, — буднично тянет Илья. — Перейдешь дорогу не тому и можешь считать, что не учишься больше здесь. Тебе повезло, что хотя бы к нам перевели. Но дальше еще могут отыграться, видал как на тебя Петровна смотрела?
— Вот же черт, — цедит Женя и запускает пятерню в пышные кудри.
— Из-за чего ты хоть кинулся на него? — интересуется тот, кто раньше молчал.
— А, да из-за гитары, — проговаривает он и вновь садится поудобнее, чтобы начать новый рассказ. — Короче, брат у меня старший музыкой увлекся. Принес он как-то домой гитару, а где взял не сказал. А она такая… такая… ну знаете, красивая очень. Гладкая, лаковая, увесистая, с целыми струнами, а звучит так, ну словно песня! Я отвечаю, ни один голос не сравнится с ней по красоте.
Начав рассказывать о гитаре, Женек даже заерзал на месте и невольно стал изображать руками ее размеры и формы. Его голос, который до этого сквозил самоуверенностью и воинственностью, стал прерывистым и очарованным. Женя не пытался скрыть своего искреннего восхищения и его настроение невольно передалось остальным. В какой-то момент ребятам показалось, что речь идет не об обычной гитаре, а о настоящем произведении искусства.
— Я все мечтал на ней поиграть, но Фил не давал мне ее без присмотра. А когда мы вместе занимались, то не больше десяти минут, — на короткий момент обиженно пробубнил мальчик, чтобы потом вновь вспыхнуть счастьем. — Но несколько недель назад он приходит с новой. И говорит, мол, эту он себе приобрел, а мне старую отдаст. И реально отдал! Моя собственная гитара, на которой я могу играть в любой момент, представляете?
— Ого! А ты и играть что ли на ней умеешь? — придвинулся к нему чуть ближе Илья. Получив гордый кивок со стороны Жени, он обрадованно хлопнул ладонями по столу. — Афигеть! А сможешь наиграть нам что-нибудь?
— Как я вам наиграю-то? — смеясь спросил Женя. — В школу ее что ли принести?
— А почему бы и нет? Принесешь, а на перемене нам наиграешь что-нибудь. Леонтьева, например.
— Ты еще Пугачеву попроси, — хмыкнул он и задумался. — Вообще, я могу принести завтра. Но только аккуратно с ней и руками не трогать, поняли?
Мальчики закивали, и Женя почувствовал, как настроение его стало гораздо лучше. Еще сегодня утром, когда собирался в школу, он ожидал всего самого плохого: упеки учителей, косые взгляды и, скорее всего, драку за гаражами после окончания учебного дня. Даже мама с папой, которые собирались на работу, транслировали на него не лучшие настроения, и безостановочно предупреждали о возможных трудностях. В довесок ко всему, старший брат, когда узнал о случившемся, гоготал аки гиена. Подколам и неуместным шуткам не было конца. Проще говоря, Женька готовился защищаться, но не ожидал, что вместо этого вокруг него соберутся довольно приятные ребята. Его быстро подкупило их дружелюбие и от прежнего вида злого подростка остались только синяки и ссадины. В скором времени он стал шутить, играючи пихаться с одноклассниками, почувствовав себя принятым.
Все следующее время он участливо рассказывал одноклассникам о настройке гитары, про откалибровку пальцев, показывал упражнения, которыми его учил брат. Попытался рассказать про аккорды, но быстро поймал себя на том, что сочиняет, и поспешил сменить тему. На следующих уроках он на радостях даже попробовал начать слушать учителя, но быстро сдался. Домой он пошел с Ильей и его другом, который представился Витей, но большее время они провели на улице, наворачивая круги по дворам. Разошлись мальчики только вечером, закончив свой длинный разговор обещанием, что на следующий день Женя обязательно принесет свою гитару в школу.
Ворвался в квартиру Женька с шумом и одним своим присутствием сумел нарушить былую тишину, которая стояла там до него. Громко хлопнув дверью, он во всеуслышание закричал «Я дома! и повалил на пол портфель, параллельно скидывая с ног ботинки. Не успела мама выйти встретить сына, как он сам, громко топая, ринулся в зал и влетел в полненькую женщину всем своим телом, сцепляя ее в объятиях.
— Мам! Прикинь что! Прикинь! — задыхаясь от эмоций, Женя поднял голову на маму, — Там нормальные пацаны! В классе пацаны классные оказались, мне драться даже не пришлось!
— Ну замечательно же, — с трудом улыбнулась она, пытаясь вернуть себе равновесие, чтобы не упасть самой и не уронить сына, но тот быстро отпускает ее сам. Он рывков отстраняется и, махая руками в разные стороны, зашагал по комнате.
— Мы гуляли и говорили! А еще, наверное, завтра пойдем, а еще я им пообещал кое-что!
— Кстати об этом, Жень…
— Я голодный ужасно, целый день не ел. Там в столовой кашу подавали. Манную, — он кривит юношеское лицо и в омерзении высовывает язык. — Ненавижу каши, я свою порцию какому-то пацаненку из параллели скормил, он такой довольный был, словно я ему мороженное дал, а не кашу. Наверное, его дома нормально не кормят, худющий! Даже Филка наш полнее будет. У нас есть что вкусненького в холодильнике?
— Есть. Но, Жень…
— О, отлично! Па-а-а-а-ап! — мальчик выглянул из гостиной на кухню, — Привет! Налей и на меня чай. Три кубика сахара. Нет, лучше пять. И поесть можешь наложить в большую тарелку?
— Жень…
— Спасибо! Мам, а Фил дома? Мне он нужен, я поговорить с ним хочу.
— Лип пришел недавно, но сначала я с тобой пого—
— Фил! Иди сюда, ты чего в комнате опять заперся?! — он направился быстрым шагом в сторону комнаты старшего брата. — Разговор к тебе мужской есть! Кто не спрятался, я не виноват!
— Евгений! — мама не выдержала и повысила голос, привлекая к себе внимание расторопного сына. Женя тут же умолк, замер на месте, и широко раскрыл глаза. Женщина облегченно выдохнула. — Какой же ты шумный, не перекричишь.
— А что не так? — хлопая глазами, мальчик медленно приблизился к излюбленному креслу и забрался на него с ногами, укладывая ладони на колени.
— Ты сегодня слишком задержался и никого не предупредил. Хотела узнать почему, только вот ты уже сам причину озвучил, а еще потребовать не делать так больше, — выдохнула она и потерла пульсирующий висок. — Я рада, что ты обзавелся друзьями в новом классе, но сейчас не каникулы. Помнишь наш уговор?
— Э… Возвращаться домой в семь? — неуверенно спрашивает он.
— Верно, — мама кивает. — А сейчас сколько?
Женя аккуратно косит взгляд в сторону циферблата на стене.
«Стрелка большая — это часы. Значит маленькая — минуты. Большая сейчас на цифре три, а маленькая между восьмью и девятью. Значит…» — он торжественно смотрит на мать и широко улыбается беззубым ртом.
— Сейчас три часа и восемь с половиной минут!
— Десять минут девятого вечера. Ты опоздал на час, — глаза мамы строго сверкнули, и Женя сконфузился. Лицо его выражало смятение, он пристыженно притих. Женщина же стояла напротив него согнувшись, с руками, скрещенными на груди, и тоже молчала. Но стоило Жене пересилить себя и поднять на нее виноватый взгляд, как ее строгая маска мигом треснула. Она покачала головой. — Беда, а не ребенок. Вот и что мне с тобой делать?
— Простить, — он вновь опустил глаза в пол. — Ну я же пришел. Целый. Голодный только…
Как раз в это время из его живота, словно подтверждая слова, раздалось урчание. Мама сдалась окончательно.
— Ты заставил нас с папой волноваться, Жень. Прощаю на этот раз, но дальше будешь наказан, понял? — она с видом мученика садится на диван, где похоже сидела до прихода сына, и берет в руки спицы с пряжей. — Иди ешь давай. А завтра в обязательном порядке будешь учить время. Тебе уже тринадцать лет, а все в стрелках путаешься. Тебе не стыдно?
— Да кому нужны эти стрелки? Я лучше по солнечным часам научусь, — Женька лихо спрыгивает с кресла, быстро оказывается рядом с диваном и оставляет поцелуй на полной щеке матери, которая в свою очередь шутливо его пихнула в плечо. Мальчик, смеясь, побежал на кухню к отцу.
Спустя целый час пересказа Жениного школьного дня отцу, который похоже не шибко его и слушал, а равнодушно смотрел на страницы газеты, мальчик заканчивает со своей огромной порцией солянки. Следом, быстро переодевшись в комнате, он заваливается в комнату брата. К своему везению, он обнаруживает, что дверь его на этот раз не закрыта на щеколду. Не церемонясь, младший семейства нараспашку открывает серую дверь, ударяя ее ручкой об стену, и с разбегу прыгает на односпальную кровать с криком «Банзай!».
— Пошел отсюда к чертям, гребаный фашист! — кричит Фил и длинной ногой пресекает душевные порывы младшего кинуться уже на него. Журнал, который он держал в руках, мигом полетел в сторону прикроватной тумбы от греха подальше, а сам подросток вжался в деревянную спинку кровати.
— Здесь место! — смеется Женька и хватается руками за голень старшего, намереваясь стянуть того с кровати. — Любые сопротивления будет рассмотрены как антиправительственные действия! Вы имеете право хранить молчание!
— Смотри как самого бы не упекли! — перестав сопротивляться, Фил притягивает пяткой брата к себе и обхватывает его шею коленом.
Следом он рывком отрывается от подушки, наваливается на Женю всем телом и, пригвоздив к кровати, устраивается сверху у того на груди. Зафиксировав одну руку ладонью, другую вторым коленом, он самодовольно зыркнул на дергающегося Женю сверху-вниз.
— Ой-ой, вы посмотрите кто оказался в невыгодном положении. Что, только на громкие слова способен, а?
— Да пошел ты! Слезь с меня, ты весишь как свинья! — брыкаясь ногами и изгибаясь всем телом, младший брат всеми силами старается вырваться из-под старшего, но тот издевательски смеется и вжимает его в кровать с большей силой. — Так не честно!
— Ты ворвался на чужую территорию, ты напал на ее хозяина, а теперь говоришь про честность? Э, не, так дело не пойдет, товарищ, — Фил, ухмыльнувшись, тыкнул пальцем в повязку на брови и получил в ответ болезненное шипение. — Как косяк отрабатывать будешь? А?
— Руки свои убери! — отвернуть голову ему не дала нога Филиппа на собственной шее. — Ничего я отрабатывать не буду!
— Да кто тебя спрашивает: будешь или нет? Велено отработать — отработай. Видал я тебе мама там пачку леденцов купила, с натяжкой пойдет в качестве компенсации.
— Хер тебе, а не леденцы! — поняв, что в данном положении ему никакого достойного сопротивления не светит, Женя не придумывает ничего луче, чем собрать всю слюну во рту и плюнуть в брата.
Попал он ему прямо на футболку с принтом «Woodstock». Филипп замер, уставившись прямо в то место. Движения прекратились и нависла звенящая тишина, которую через несколько секунд развеяло гаденькое хихиканье Жени.
— Че, понял, да? — на лице ребенка появилась злобная улыбка, а в глазах заплясали чертята.
Но не долго он радовался: замерший до этого Фил, без предупреждений и намеков, с размаху влетел своим крепким лбом в лоб младшего брата, чем вызвал болезненный крик с его стороны. Недавно зашитая рана разразилась такой ужасной болью, что Женя с несдерживаемыми слезами и матами начал брыкаться с новой силой. Но как бы он не сопротивлялся, Фил был старше почти на два года, тяжелее и сильнее.
Подобный шум не мог оставаться незамеченным, в комнату вбежала мама и яростно уставилась на сыновей, один из которых брыкался и орал под другим.
— Филипп! Живо слезь с него, ты что творишь?!
— Да он сам начал! — выкрикнул в ответ Фил и выпрямился.
Застанный с поличным, он ослабил хватку и сразу получил удар освободившейся рукой в челюсть, который вынудил его запрокинуть голову. В глазах Фила сверкнула ярость. Следующий его удар был адресован Жене кулаком в скулу.
— Прекратите! Женя! — но на крик мамы они уже не обращали никакого внимания.
Мальчики с силой вцепились друг в друга, перевернулись на бок, с шумом слетели с кровати на пол. Они стали поочередно наносить друг другу удары, хватать за одежду и пинаться. Их лица покраснели от злобы и напряжения, каждый старался изо всех сил сбросить своего противника на пол и нависнуть сверху, но удавалось это только с периодическими успехами. Вдруг Фил дернул рукой и швырнул Женю в сторону, вынуждая того влететь спиной в шкаф, который опасно покачнулся и вызвал испуганный вздох матери. Второй же не растерялся и снова бросился на брата с кулаками и боевым кличем.
— Саша! Саш! Они сейчас поубивают друг друга, разними их! — Растерянная женщина не решалась влезть в драку двух подростков и отчаянно начала звать на помощь мужа.
На зов тяжелым быстрым шагом пришел невысокий смугловатый мужчина в очках и лысым островком на голове. Заметив, как дети с каждой секундой теряют всю сдержанность, он басом крикнул им: «Довольно!» — и быстро оторвал младшего от старшего, вручая его в руки жене. Женька продолжал кричать нечто нечленораздельное, тянулся к брату, желая продолжить драку, но мама быстро отвела его в коридор и закрыла дверь спальни, оставляя мужа и Фила наедине.
Поведение Филиппа крайне отличалось от брата: когда его оторвали от битвы, он не сопротивлялся и не кричал, а позволил себя угомонить и усадить на стул. Напоследок он только бросил гневливый взгляд серо-зеленых глаз на орущего Женю и вытер выступившую из носа кровь тыльной стороной ладони. Когда хлопнула дверь, в спальне образовалось молчание.
— Что не день, то конфликт. Вы нормально общаться не умеете? — раздраженно бросил мужчина и взял лицо подростка в свои руки, осматривая повреждения. — Цел?
— Цел, — Фил дернул лицом в сторону, освобождая от захвата и убирая предплечьем чужую руку. — Что он мне сделает? Не дорос еще.
Мужчина смерил того взглядом и поправил очки. После короткого молчания продолжил.
— Что на этот раз?
— Не пофиг ли, дядь Саш? — раздраженно огрызнулся Фил. — Ничего нового, все по-старому. Не знаете, что ли как бывает?
— Я-то прекрасно знаю, но у тебя брат недавно и так пострадал, до конца не восстановился, а ты еще в драки с ним лезешь. Ты же старший, ума немного должно уже быть, — в ответ он получил осуждающий взгляд, но никак на него не отреагировал. — Сейчас успокаиваетесь и миритесь, понял меня? Через полчаса к тебе его сюда отправлю и только попробуйте подраться снова. Обоих высеку и не посмотрю, что тебе скоро пятнадцать.
— Сами-то хоть верите в свои слова? — насмешливо фыркает парень.
— Не дерзи. Ты меня услышал, — строго заключил взрослый прежде чем выйти из комнаты.
Фил остается один и устало падает на кровать, негодуя почему каждый раз выходит так, что нарывается на драку эта мелкая заноза, а выговоры все прилетают ему. Испачканная футболка медленно покидает молодое тело и летит куда-то на пол, получив немое обещание обязательно потом оказаться в стирке. За стеной слышатся неразборчивые голоса трех людей, среди которых самым громким оказался звенящий мальчишеский. Филипп пробует прислушаться, но все бес толку, смысл разговора ловко от него ускользает. Да и не шибко-то хотелось. За этим времяпровождением также легко от него стало ускользать и сознание, постепенно погружаясь в дрему. Он даже не заметил, как, спустя обещанные полчаса, дверь снова открылась и на пороге появился обиженный Женя.
После нескольких обещаний маме не влезать больше в драку, и уж тем более не нарываться на брата (по крайней мере не бить его кулаком в челюсть), отец строго настоял ему пойти мириться с ним, заверяя, что ближе этого человека у него никого больше не будет. Женя так и не озвучив свой вопрос, в котором бы выяснил с чего такие выводы, смиренно пошел обратно. Только вот застал он Фила без верха и в положении лежа, с закрытыми предплечьем глазами. Абсолютное безразличие. Сколько бы Женя не стоял в дверях, тот никак не реагировал, чем испытывал терпение младшего.
Это еще что за издевательство? Не выдержав, мальчик закрывает за собой дверь и проходит вглубь комнаты, усаживаясь с ногами на кровать.
— Это ты виноват, — начинает он. — Я к тебе со всей душой, а ты, как всегда. За это и получил. А еще ты мне по ране врезал, как оправдываться будешь?
Фил не ответил и озвученные слова утонули в безмолвии. Женя почувствовал, как внутри все снова закипает и, дабы хоть как-то выразить свою оскорбленную гордость, показушно отвернулся. В этот момент его взгляд вылавливает из мрака спальни одинокую черную футболку, беспорядочным комком распластанную по полу. Приглядевшись к ней, его сердце пропускает удар.
— Это что, та, которую тебе Эдька привез из Германии? — на вопрос он получил грозное «мгм» и сразу стыдливо покраснел.
Woodstock — это знаменитый рок-фестиваль, проходивший в Нью-Йорке. Поговаривают, что футболки с их принтом раздобыть трудно, а их общий знакомый, когда ездил с родителями за границу, где-то смог раздобыть такую в качестве подарка Филу. Его брат в близких кругах всегда славился непоколебимым флегматизмом и ровной реакцией на любые жизненные обстоятельства, но стоило ему увидеть подарок, как на его лице отобразилась такая гамма эмоций, какую Женька ни разу в своей жизни не видел. Теперь-то он понял почему он так отреагировал.
— Я не подумал, злой был.
— Ты в принципе думать не горазд, — лениво раздается сбоку.
Женя недовольно прописывает ему неприятный тычок в обнаженный бок. Фил шикнул и дернулся.
— Я вообще-то помириться с тобой тут пытаюсь! — возмущенно бухтит Женя, насильно убирая руку с лица брата и заглядывая брату в лицо. — Мог бы и без оскорблений.
— Кто мирится, обвиняя? — рыкает Фил, одергивая руку.
— Да бля, Фил. Ну давай забудем, а? Хочешь я собственноручно ее постираю?
— Ты? Да от нее и вовсе живого места не останется, если ты к ней прикоснешься. Не смей даже подходить!
— Ну и пожалуйста! — выкрикивает он брату в лицо. — И не говори, что я не предлагал!
Они оба замолчали. Женя отодвигается от Фила, скрещивает ноги и прижимается спиной к холодной стене. Его руки в обиженном жесте сложились на груди, а голова втянулась в плечи. Филу тем временем кажется было все равно: его глаза уперлись в потолок, разглядывая трещинки и ниточки паутины на нем. Ни один мускул на его лице не был напряжен.
Спустя минуту, Женя начал ощущать на себе тяжесть молчания, что свидетельствовало его ближайшем проигрыше в этой маленькой битве. Он редко оказывался в ситуациях, где приходилось долго молчать, чего не скажешь о Крнееве старшем. Мальчику захотелось как можно быстрее расправиться с гнетущей обстановкой и уйти в комнату, но и извиняться как-то не хотелось. Да и в чем он виноват? Фил сам нарвался! Разве он не хочет попросить прощения? Женя косит взгляд на его лицо.
Короткие темно-русые волосы рассыпались по кровати, челка запрокинулась назад, открывая низкий и широкий лоб, на котором вместе с подростковыми прыщиками красовался красный след от недавнего удара. Под узким носом с легкой горбинкой размазаны следы запекшейся крови. Полные губы теперь так же, как и у Жени, украсились ссадиной и припухли. Судя по подозрительному потемнению в районе подбородка, возможно скоро там расцветет синяк.
Фила вполне можно было назвать симпатичным парнем, на него нередко поглядывали девочки в школе и во дворе, что было вызвано не только внешним видом, но и некой природной харизмой. Он умел подавать себя, и Женю часто сравнивали с ним, мол, посмотри какой у тебя красивый, умный и обаятельный старший брат, не то что ты. Мальчик, вспомнив эти слова, молча позлорадствовал.
«Ну теперь он не такой смазливый будет, пусть походит разукрашенный» — резко отвернулся он, заправляя растрепанные волосы назад и хмуря темные брови. — «И вообще, какого хрена я тут сижу? Хочет дуться, ну пусть дуется один!»
Только он собрался слезть с кровати и уйти к себе, как боковым зрением вылавливает со стороны брата движение. Обернувшись, видит рядом с собой поднятую руку с оттопыренным на ней мизинцем. Фил переводит взгляд с потолка на него и уголок его разбитых губ слабо приподнимается.
— Мир?
Женины обиды словно ветром сдуло. На лице расцвела улыбка, брови радостно поползли наверх, а он сам бойко обхватывая мизинец Фила своим, начинает трясти их руками.
— Мирись, мирись и больше не дерись! А если будешь драться, то я буду кусаться. А кусаться не причем, я ударю кирпичом, а кирпич слома—
— Эй, можно без угроз? — наигранно хмурит брови старший и выдергивает свой мизинец из захвата.
— Так там дальше дружба начинается, — усмехается младший и скалит зубы.
— Обойдусь я без твоей кирпичной дружбы, — приподнявшись на локтях, он медленно передвигается по кровати к подушке и, подложив ее под спину, усаживается удобнее. Сложив руки на груди, он вопросительно кивает. — Ну?
— Гну. Что?
— Ты же не просто так сюда завалился изначально. Докладывай.
Женя только после этой фразы вспомнил, что и правда изначально пришел поделиться с Филом своим первым школьным днем в новом классе, а также попросить снова рассказать ему про аккорды. Отголоски приятных воспоминаний отозвались в груди ребенка теплом и предвкушением, вытесняя остатки былого негатива. Он заерзал на кровати и быстро подполз к брату, усаживаясь с ним вплотную к подушке. Первым делом Женька пожаловался на недружелюбных учителей, потом на неприятные взгляды одноклассниц, следом перечислил имена новых знакомых, делая особый акцент на Семенове.
Фил слушал молча, только изредка подкалывая брата в моментах, которые показались ему забавными. Когда дело дошло до гитары, он настороженно покосился и нахмурился.
— Ты собрался тащить ее в школу? — голос его сквозил неодобрением.
— Ага, я пообещал наиграть им что-нибудь. Наверное, Шевчука попробую, — не замечая переменившегося настроения Фила, Женя серьезно задумался над композицией. — «Что такое осень» или еще чего.
— Куда тебе до ДДТ? Дай бог «кузнечика» наиграть.
— Я умею играть! — тут же возмутился мальчик, ударив себя ладонью по коленке. — И я видел, как ты играешь их песни, там ничего сложного нет!
— Смотреть — одно. А играть самому — это другое, — Фил запускает пальцы в кудри Жени и с силой треплет его по голове, вызывая массу возмущений.
Игнорируя сопротивления, он рассмеялся. Но стоило младшему отстраниться, как его лицо вновь стало серьезным.
— Потащишь гитару в школу и тебе ее разобьют к черту. Я тебе новую искать не буду и тем более на мою даже потом не смотри, понял?
— Да прям разобьют, я аккуратно буду и кому попало в руки не дам, — заправив волосы обратно, он сталкивается со скептическим взглядом подростка, и понимает, что где-то внутри у него зародилось зерно сомнения. — Да и я пообещал же. Вдруг они никогда в жизни гитары не видели…
— Не строй из себя мать Терезу. Ты ведь просто выебнуться захотел перед корешами, — от этих слов смугловатое лицо Жени стремительно покраснело. — Делай как знаешь, но я тебя предупредил, чтобы ныть потом ко мне не приходил.
— Уж к кому-кому, но к тебе я точно плакаться никогда не пойду. Ты мудак, каких поискать! — выдает Женя и ему стремительно прилетает в ответ пинок по голени. — Эй!
— Следи за словами, щенок. И думай, когда со старшими разговариваешь.
— Нашелся мне старший! Ты свои сантиметры нахватал из шкафа с печеньем, а развитие на уровне начальных классов осталось!
Тычок в бок, пинок ногой и все по новой. Женя быстро напрыгнул на Фила в попытках его побороть, Фил же в наглую воспользовался весовым преимуществом. Перекатываясь по кровати одним сплошным клубком, они своим смехом снова привлекли мать. Не долго пришлось им развлекаться, в скором времени их разогнали по комнатам и велели укладываться спать.
Утром Женя проснулся раньше должного времени и первым делом бросился к своей гитаре, которая все это время аккуратно была уложена на одеяла в шкафу. Когда ладони мальчика дотронулись до гладкого деревянного корпуса и тонкого продолговатого грифа, на его лице невольно нарисовалась счастливая улыбка. В груди все затрепетало от изящности ее форм. Не сдержавшись, загрубевшие пальцы аккуратно провели по струнам, издавая из инструмента богатый и яркий звук, который нежно коснулся ушей и распространился по комнате, оставляя после себя утихающую вибрацию струн. Женя блаженно прикрыл глаза, уже вовсю представляя восхищенные взгляды новых знакомых, когда он принесет свое сокровище в класс.
Сознание нарисовало картины, где все мальчишки собрались вокруг него, пока он умело играет любимые композиции, и очарованно задерживают дыхание. Как девочки, зажавшись в углу, смущенно поглядывают на него и пихают друг друга локтями, игриво подразнивая. Восторг накрыл его с головой, что он случайно пискнул, и тут же побежал с гитарой в коридор, подготавливая ее к транспортировке.
Фил провожал его неодобрительным взглядом. Перед тем, как уйти самому, он со скрипом выдал брату старенький чехол, который раздобыл для себя, со словами: «Не смей порвать, за ущерб тогда платить будешь». Мама также с сомнением отнеслась к идее нести инструмент в школу, но не потому что боялась за него. Она подозревала, что Женька таким образом сорвет всем уроки, но ничто ни могло остановить неугомонного мальчишку от задуманного. Неизменным оставалось и его хорошее настроение. Схватив зачехленную гитару и закинув в себя перед выходом бутерброд с маслом и сахаром, он окрыленный выскочил из квартиры, направляясь в школу.
Эффект гитара произвела ожидаемый: стоило ему с гордым видом зайти в класс с торчащим за спиной грифом, как все взгляды оказались прикованы к нему. Первым отреагировал Витька, который буквально подскочил с места и мигом оказался возле Женьки, заглядывая ему за спину. Следом активировались и другие.
Оказалось, что Илюха успел подготовить для него место позади себя рядом со своим приятелем, чтобы, мол, отрешенно за спинами не сидел на задних партах. Так Женя и перекочевал на третью парту первого ряда. Стоило ему занять это место и гордо расчехлить гитару, как заинтересованных взглядов стало еще больше. Внимание на него обратили и мальчики, которые до этого с ним не разговаривали, и девчонки.
Отодвинув парту подальше, он прямо сел на стуле, приподнял левую ногу и расположил гитару на ней. Левая рука обхватила гриф, слегка наклонила его к голове, когда ребро правой легло на излюбленные струны. Глубоко вдохнув, он быстро обвел глазами класс, удостоверившись, что все смотрят на него. Женя почувствовал, как быстро забилось его сердце при виде публики. Впервые в жизни он собирался играть при таком количестве людей и это было, мягко говоря, волнительно. Никак нельзя было ударить в грязь лицом. Выждав короткую паузу, Женька собрался с мыслями и ударил по струнам.
— Что у вас здесь происходит? — неприятно раздался суровый старческий голос, прерывая не успевшую начаться мелодию.
Мальчик накрыл струны ладонью, прекращая вибрацию, и поднял голову, следом за ним в сторону дверей посмотрели и остальные ребята. Десятки глаз уставились за только что зашедшую классную руководительницу. Женщина хмуро глядела на них в ответ, но в основном взгляд был направлен на новенького.
— Здравствуйте, Василиса Анатольевна, — улыбчиво поднял голос Семенов, решивший развеять тишину. — А у нас Корнеев тут музыкант оказывается, представляете? На гитаре играть умеет и нас научить решил. Каков молодец, а?
Женя направил неуверенный взгляд на Илью, пододвинув корпус гитары чуть ближе к себе. Носок школьных туфель ткнулся в ноги болтливого приятеля, но тот не обратил на его выходку внимания. Тогда Корнеев вновь глянул на учительницу, которая, внезапно для него, смягчила взгляд.
— Это конечно замечательно и очень похвально, — медленно начала она, — но класс не место для концертов. У нас в школе есть отличный музыкальный кружок, если хочешь проявить себя, то зайди после уроков ко мне, и я тебя к ним отведу. Урок через две минуты, убери ее.
— Сдался мне ваш кружок, — пробубнил в ответ Женя, послушно убирая инструмент в чехол.
Его очень огорчало то, что ему даже не дали начать.
— А ты преждевременно не отказывайся. Сходишь, а там гляди понравится.
— Там воли никакой. Играть нужно то, что скажут. А я не хочу то, что хотят другие. Я хочу свое!
Последнюю фразу он почти выкрикнул, с вызовом глядя на классную и хмуря лоб. Настала очередь уже Илюхи пинать того под партой и громко шикать, напоминая с кем и где он разговаривает. Василиса Анатольевна отреагировала на неуместный выпад спокойно.
— Свое будешь играть в свободное время, а сейчас ты в школе. В образовательном учреждении, а не во дворе, — она, цокая низкими каблуками об деревянный пол, прошла к столу учителя. — Жаль, конечно, что ты отказываешься перестать вредить окружающим и наконец-то направить свою энергию в полезное русло. Пройдет немало времени прежде чем ты поймешь какие ошибки совершаешь.
Губы Жени скривились от отвращения, когда он отворачивается к спинке сидения и с осторожностью вешает гитару на спинку стула. Хотелось высказать ей все, что он думал о ее непрошенном мнении. Вложить в слова столько яда, сколько он способен. Да хотя бы огрызнуться, но собственное незавидное положение и прозвеневший звонок на урок заставили его держать рот на замке. Он повернулся к доске и обиженно сложил руки на груди.
— Прежде чем начать урок, напомню кто сегодня в классе у нас остается в качестве дежурных, — она склонила голову над тетрадными листами и поправила очки. — Осипова здесь?
— Люда заболела и просила передать, что ее не будет ближайшую неделю, — сообщила девочка, сидящая на втором ряду.
— Что ж, передай ей скорейшего выздоровления, — женщина оглядела класс, задержалась на одном из детей, кивнула собственным мыслям и снова уставилась на записи. — Один дежурный не годится, придется искать замену.
Ее тонкий сморщенный палец провел линию по списку класса и резко остановился.
— А пускай-ка сегодня дежурным побудет у нас Корнеев. Как раз и озаботимся тем, чтобы ты занялся чем-то общественно полезным, — она сверкнула взглядом в сторону Жени, на что он сморщил нос и закатил глаза. — Остаешься сегодня после уроков вместе с Романовым. Вы оба должны вынести мусор, помыть доску, полы и парты. Составите тетради по классам в алфавитном порядке и можете быть свободны. И да, Корнеев, я прослежу.
Закончив со вступлением, женщина переместилась к школьной доске и начала урок истории. Класс быстро заполнился скребущими звуками перьев об бумагу, перелистыванием листов и монотонным вещанием учительницы о разделении Римской империи на Западную и Восточную.
«А ведь здесь могла играть музыка» — с огорчением подумал Женя, подпирая рукой щеку и оглядывая трудящийся класс.
Вид с третьей парты отличался от последней, теперь он мог разглядеть профили детей. Белые банты, примерно похожие друг на друга прически, темно-коричневые платья и костюмы. Даже сидят все одинаково и перья держат в одном положении, неудивительно если даже под одним углом. Вот он результат социализма, а ведь и сам Женька сейчас выглядит подобно им. На нем такая же темно-синяя форма с белыми алюминиевыми пуговицами и только прическа отличается от других. Непослушные пряди было трудно уложить раньше и стало сложнее сейчас, когда Женька стал активно сопротивляться. Как бы не причитала мама и не ругался папа, переубедить его не было возможным, в своем таком виде он видел в себе хоть какую-то индивидуальность. Пальцы сжимают волосы на загривке. Ему кажется или они отрасли? Если так, то скоро его насильно усадят стричься, что всегда было скандальным мероприятием. А все ради чего? Чтобы соответствовать нормам.
Детское личико сморщилось так, словно мальчик укусил лимон. Еще год назад он был послушным и прилежным ребенком, которого ставили в пример другим детям, но с недавних пор Женя стал замечать, что то, чему его обучают с пеленок, вызывает в нем не благоговение, а необъяснимое отвращение. На его вопросы почему он должен действовать так, а не иначе, никто не давал четких ответов. Фразы «так надо», «так принято» и «так правильно» выступали аргументами, которые Женя должен был безоговорочно принять. А он принимать не хотел. Женя взбунтовался, начал драться и сквернословить. Он поставил себе установку, что обязательно будет делать только то, чего захочет сам. Ему даже было плевать на мнение значимых ему взрослых, ведь Женя уверен, что мама всегда будет на его стороне.
А теперь ему, такому непокорному и независимому, заявляют, что он должен заниматься полезными для общества делами. Сначала убери гитару, потом приберись в классе, а дальше что? Забыть о мечтах и отправиться на завод? Или по стопам родителей в душный офис над бумажками корпеть? Ну уж нет, это ему не подходит. Уступит сейчас — придется уступить и потом. Никакой уборкой он заниматься сегодня не будет. Пусть убирают те, кто мусорил, а он здесь всего второй день.
Сам с собой обсудив все и постановив решение, он дергает впередисидящего Илюху за пиджак. Тот, дождавшись, когда классная отвернется, глянул из-за плеча и вопросительно кивнул.
— Кто такой Романов? — шепотом спрашивает Женя, наклонившись вперед.
Семенов вновь оглядывается на учительницу, проверяя продолжает ли она стоять к ним спиной. Белый мел в руке женщины безустанно продолжал чертить на коричневой доске массивную таблицу, в которой рассказывалось о распаде Римской империи и формировании Константинополя во второй половине четвертого века. Убедившись, что время у него в запасе имеется, одноклассник повернулся к задней парте всем корпусом. Притянув Женьку к себе ближе за плечо, он кивает в сторону второго и третьего рядов.
— На третьем сидит, ищи приметного.
Послушавшись, Женя направляет взор в сторону третьего ряда и стал выискивать глазами некого «приметного». Долго искать не пришлось, он быстро заметил за второй партой того, о ком была речь.
Неестественно длинные и худые конечности были расположены в прилежной посадке. Тонкие запястья торчали из рукавов пиджака, который заметно не подходил ему по размеру. И если в груди и талии одежда на нем вполне сходилась, то рукава и брюки оказались слишком короткими. Лицо мальчика имело вытянутую форму, от чего характерные его возрасту щечки отсутствовали. Прямые рыжие волосы, несмотря на попытку держать их за ушами, мелкими прядями выбивались и падали на лоб. Приглядевшись, Женя заметил еще одну необычную деталь его образа — множество крупных веснушек, которые покрывали все его лицо, шею и руки. Приметнее его могли быть только существа с других планет или откровенно уродливые люди. Женя бросает вопросительный взгляд на Илью, на что получает однозначный кивок.
— Серьезно? Этот? — удивленно спрашивает мальчик. — Да он выглядит как пришелец!
— Ага. Я же сказал, что он приметный, — смеется Илья, обрадованный столь бурной реакцией. — Вообще каждый раз, когда к нам кто-то в класс заходит, он первым делом его и замечает, уж больно выделяется.
Его ехидный взгляд приковывается к профилю Романова, и он понижает тон, переходя на едва разборчивый шепот.
— Странный он не только внешне. Он вообще целиком странный. Ни с кем не гуляет, не дерется, матом не ругается, старшим помогает. Ну просто идеальный комсомолец! Наши считают, что его в детстве головой вниз роняли, вот и лыбится каждому столбу.
— И что же мне с таким «особенным» делать? Меня ж с ним на дежурство поставили, — Женя озадаченно трет шею, удивленно поглядывая на своего сегодняшнего партнера по несчастью.
— Да забей! Анатольевна тебе все равно сбежать не даст. Ты просто приди, отсидись в классе и домой шуруй. А этот, — блондин махнул в сторону третьего ряда, — пусть всю работу за двоих делает. Я уверен, что ему не привыкать.
—Че, думаешь не настучит на меня потом?
— Не-а! Не знаю, это безграничная доброта в нем такая или откровенная тупость, но он вообще не жалуется. Я не слышал, чтобы он в принципе что-то говорил вне урока.
— Странный… — хмурится Корнеев.
— А я что говорю! Странный и все, тут никакого объяснения нет. А знаешь, что еще я слышал? Он—
— Семенов, я с твоей спиной должна разговаривать? — как гром среди ясного неба звучит женский голос и Илья, сделав знак, что расскажет потом, тут же принял прилежный вид.
Женя остался наедине со своими мыслями. Хороший был вопрос, как же он с самого начала не заметил этого инопланетянина? Причем целые два раза: когда впервые зашел в класс, и сегодня перед началом урока. Да ведь даже его вчерашнее место было ровно на том же ряду, на каком сидит рыжий пацан. Он проходил мимо него несколько раз! Или может вчера его не было вовсе? Мальчик задумался. Возможно так, а может это было связано с тем, что, когда он вошел в класс, его мысли были заняты другим и он просто-напросто не смотрел по сторонам.
«Вообще, если верить Илюхе, то мне даже повезло, — задумчиво размышляет Женя, — Нужно только отсидеть какое-то время в классе, а все остальное за меня этот инопланетянин сделает. Красота!»
Бросив на Романова взгляд, полный пренебрежения и высокомерного сочувствия, Женя мысленно поставляет, что именно так все сегодня и сделает. Ну а что? В этом мире выживает сильнейший, тут ничего личного. А уборки ему и дома хватает.
***
Как говорится, все что делается, то делается к лучшему, но похоже, не в этот раз. За весь учебный день Жене едва представилась возможность блеснуть своими музыкальными навыками перед остальными. Сначала ему мешали учителя, потом началась перемена со столовой, а следом в класс пришла медсестра, чтобы проверишь детские головы на наличие вшей. Мальчик старательно подыскивал подходящий момент, сверялся с временем и выискивал свободное окно. Найти его удалось ближе к шестому уроку, но и тут дела обстояли не так, как того хотелось. Наиграть ему дали только короткий мотив из «Звездных воинов», а дальше все начало выходить из-под контроля. Сначала Женю стали прерывать, выспрашивая может ли он наиграть им музыку из любимых фильмов, затем и вовсе пошли уговоры передать гитару остальным. И закончилось все тем, что у него чуть ли не насильно попытались вырвать инструмент из рук, на что Женя оскалился и показал пальцем на повязку, напоминая, из-за чего началась драка, в которой он заработал свое увечье. Быстро догадавшись, что их одноклассник готов бороться за свое до конца, ребята решили отступить. Однако, не без последствий.
В знак протеста, многие приняли стратегию равнодушия и быстро сделали вид, что гитара оказалась посредственной, как и Женькина игра. Окружение рядом с ним быстро опустело, а картины, которые еще утром рисовало детское сознание, разрушились. Настроение мигом опустилось ниже нуля. Гитара перекочевала в чехол, лицо мальчика посерело, а от прежнего добродушия не осталось и следа. Правда на этом неприятности не закончились.
Когда дети стали собираться домой, в классе, как из-под земли, возникла Василиса Анатольевна, которая похоже решила лично сопроводить своих дежурных в класс. А точнее довести до туда непутевого Корнеева, дабы тот не сбежал, затерявшись в толпе.
Настроение стало еще хуже. Она что, серьезно думает, что с ним все настолько плохо? Да пришел бы он в ее чертов класс и без надзора. Женя почувствовал, как заскрипели от злости зубы. Он дергано поднимается с места, закидывает на левое плечо портфель, а на правое гитару и, сунув руки в карманы, широким шагом направился к классной. Проходящие мимо одноклассники вежливо прощались с ней, на что она сдержанно кивала. Заметив подходящего Женю, ее рука вытянулась, преграждая ему проход.
— Корнеев, ты про дежурство помнишь?
— Помню, — сквозь зубы процедил он. — А вы, Василиса Анатольевна, всегда приходите попрощаться со своими учениками после уроков или вы очень сильно меня любите?
— Не забывайся, — процедила в ответ классная.
Кажется она хотела добавить что-то еще, но их перепалку прервал подошедший к ним Романов, который безуспешно пытался застегнуть свой портфель. Раздражение на лице учительницы в мгновение ока испарилось. Губы распылись в добродушной улыбке, брови расслабились, она по-доброму заговорила, словно бабушка своему внуку.
— Стастик, мы только тебя и ждали.
— Простите, что задержал. Застежка почему-то не поддается, — расплываясь в милейшей улыбке, объясняется «Стасик».
— Ты вовсе нас не задержал, — проворковала она. — Пошлите. Быстрее начнете — быстрее закончите.
Женя, мягко говоря, был поражен подобными изменениями. Брови полезли на лоб, что он даже забыл о неудобствах, которые вызывают подобные движения. Он посмотрел на улыбающуюся Василису Анатольевну, затем на Романова, как оказалось, Станислава, не скрывая своего недоумения. Ответа на лице учительницы он не нашел, она, закончив обмениваться любезностями со своим подопечным, неторопливо двинулась к двери, но вот второй… Романов, смирившись со своей проблемой, закинул портфель к себе на острое плечо и обернулся на одноклассника. Два больших светло-голубых глаза уставились на лицо Жени, от чего он почувствовал неприятный холодок в области позвоночника. Мало сказать, что эти глаза большие — они огромные! Так еще и холодный, почти прозрачный, природный оттенок делал взгляд воистину жутким. Жене стало не по себе, а рыжий мальчик, то ли не замечая перекошенного лица, то ли игнорируя его, приветливо улыбнулся ему и направился вслед за классной. Женя остался стоять на месте, переваривая увиденное, и только после оклика вышел за ними.
«Ну и страшный же он» — рука ложится на шею и нервно разминает ее пальцами, — «В самом деле пришелец, даже глаза на выкате. И откуда он такой взялся?»
***
— Шкаф с учебниками не трогайте, у него дверцы на соплях держатся, — Василиса Анатольевна как бы в подтверждение своих слов потрогала петлицы дверцы. Задумчиво обвела взглядом класс и задержала его на двух мальчиках, которые молчаливо ее слушали. — Остальное я уже вас сказала. Стас, на тебе подмести пол, отсортировать тетради, а еще протереть первый ряд и половину второго. Корнеев, ты протрешь оставшуюся часть парт, поставишь стулья на парты и вымоешь пол. Мусор вынесете вместе. Ключи отнесете на первый этаж. Все понятно?
— Да, понятно, — мягко ответил Романов за двоих.
— Хорошо. Тогда приступайте к работе. Где взять губки и тряпки ты, Стасик, знаешь, — она снова оглядела класс, проверяя не забыла ли что-нибудь. — Все, я ушла. До завтра, мальчики. Не затягивайте с этим делом.
— До свидания, Василиса Анатольевна, — рыжий мальчик, как истинный джентльмен, открыл перед классной двери, забрал что-то из ее рук, а после осторожно их прикрыл, оставаясь с Женьком наедине.
Вновь обернувшись к нему, Романов продемонстрировал одноклассницу звенящее кольцо, состоящее из двух массивных ключей и одного маленького.
— Давай постараемся за час уложиться?
— Постарайся, — дерзко хмыкнул Женя, складывая руки на груди от опираясь бедрами о край стола.
Стас вопрошающе склонил голову на бок, опуская со звоном ключей руку.
— Намекаешь, что все убирать буду я один? — спокойно спросил он, не выражая ни капли удивления и раздражения.
— Ага, — губы искривились в ухмылке.
Женя, отставив гитару в сторону, демонстративно взгромоздился на ближайший стул и закинул стопу на колено. Он с вызовом глянул на Романова.
— Управишься за час — значит уйдем через час. А если нет, то придется задержаться. Но ты же справишься, да?
Как и ожидалось, реакции на дерзость не последовало. Только тонкие рыжие брови приподнялись на пару миллиметров, выражая непонятную эмоцию. Неприятный взгляд оставался замершим на хулиганистом мальчишке на несколько секунд, но после мальчик неоднозначно повел плечом и неспешно пошел в сторону деревянного ящичка. Открыв его маленьким ключиком, он молча достал чистящие средства. Женя принял эти действия за смиренное согласие и, пренебрежительно оглядев тонкую фигуру, отвернулся от него. Дело сделано, а значит ближайшее время ему остается только ждать.
Но стоило Жене оказаться в тишине, где иногда раздавались шаги, шорох тетрадных листов и шуршание губки, его прежнее испорченное настроение вновь дало о себе знать. Все обиды на одноклассников и учителей хлынули новой силой, заставляя ребенка сжаться на сидении. Он глянул на чехол, где покоилась его единственная и любимая гитара, вспомнил как грязные, потные руки хватали ее, оставляя жирные следы. Внутри все заклокотало от омерзения. Женя притянул ее к себе за ремешок, извлек из чехла и обеспокоенно оглядел. Мальчик никогда не был чистюлей. Напротив, мама часто его отчитывала за беспорядок в комнате и испачканную одежду, но сейчас следы чужих пальцев на гладком корпусе отзывались в душе огорчением. А ведь он вчера был так счастлив, когда планировал наиграть своим новым друзьям что-нибудь крутое.
«Да какие друзья? Очередные ублюдки» — гитара плавно ложится на стол. Женя стягивает с себя темный пиджак, оставаясь в белой рубашке.
«Хрен я им теперь ее еще раз принесу. Пацаны со двора и то получше будут, хоть и в челюсть иногда прописать могут.»
Склонившись над гитарой, он располагает прямую часть пиджака на ладони и проходится им по оставшимся следам. Но как бы он не тер, скользкая ткань только размазывала отпечатки, почти их не стирая. Прошло около десяти минут перед тем, как он, злобно выругавшись, отшвырнул пиджак на ближайший стол и сдернул с брови плотную повязку. Отлипла она с трудом, перед этим неприятно потянув нежную кожу. В руках Жени оказался толстый квадрат, состоящий из лейкопластырей и сложенной в несколько раз марли, внутри которой завернута вата. Разобрав повязку, он вынул оттуда вату, перевернул марлю на чистую сторону и только после этого снова прошелся по корпусу. На этот раз разводы легко поддались и исчезли в течение минуты. Полюбовавшись своей работой, Женя слабо улыбнулся и вновь взял гитару в руки. Пальцы пробежались по струнам, извлекая звук, который за считанные секунды успокоил душу. Левая рука зажала аккорды, правая ударила по струнам, наигрывая кривой мотив неизвестной мелодии. Женя призадумался, вникая в собственную игру.
«Плохо. С остальными проще получалось сочинять» — он вздыхает и останавливает игру. — «Когда там Фил собирается на встречу? Надо будет напроситься.»
— Продолжай, — неожиданно раздается за спиной.
Жене сначала подумалось, что ему послышалось, но, когда он обернулся, увидел замершего рядом с последней партой Стаса, который держал навесу намыленную губку. Он неотрывно смотрел на одноклассника с нескрываемым интересом.
— Что продолжать? — с грубостью в голосе спрашивает Женя.
— Играть, — рыжий кивает на гитару. — Почему ты прервался?
— А… — он опускает голову на собственные пальцы, которые зафиксировались на уже давно успокоившихся струнах. — Да я ничего не играл. Так, брынчал немного…
— Ну так побрынчи еще, — бледно-розовые губы растягиваются в улыбке. — Ну или наиграй что-то конкретное, если тебе это важно.
Женя с подозрением щурит глаза и оценивающе глядит на внезапного слушателя. Вспоминая сегодняшнее утро, он уже несколько раз успел пожалеть, что не прислушался к Филу, так стоит ли испытывать удачу еще раз? Хотя, чего там? В классе было около десятка пацанов, а сейчас только один и щуплый какой-то, разве не справится? Еще как справится. Да и тот пока подходить не спешит, держит дистанцию на расстоянии двух парт.
— И что тебе наиграть? — после короткой паузы спрашивает Женька.
— А что ты умеешь? — выпрямляется Стас, бросая губку в ведро с водой.
— Я много чего умею, — важно сообщает ему он, заправив завивающиеся пряди за ухо. — А чего не умею, то всегда выучить можно. Но если ты от меня какие-то патриотичные песни или отечественную попсу ожидаешь, то даже не проси.
— Синий альбом, — недолго думая выдает рыжий. — Знаешь?
— Аквариума, что ли? — Женя вопросительно изогнул здоровую бровь, приятно удивленный подобным вопросом. Получив удовлетворительный кивок, в его взгляде на секунду мелькнуло уважение. — Ну я слушал на пластинке у знакомого…
— Ого, а я ни разу не слышал этот альбом на виниле, — в больших глазах сверкнуло восхищение, яркие эмоции отразились на его необычном лице.
Он быстро сбросил с ладоней резиновые перчатки и приблизился к Жене, садясь за парту напротив него. Локти легли на края двух парт по обе стороны, а длинные ноги вытянулись вперед.
— А где ж ты тогда слышал? — усмехается брюнет, мимолетно бросив завистливый взгляд вниз.
— На гитаре, — кивает в сторону инструмента Стас, словно говоря: «вот на чем-то таком». — Только не на классической.
— И хочешь, чтобы тебе их сыграл? — Женька вальяжно подпирает щеку рукой и вскидывает подбородок, словно его просят о чем-то сверх великом.
— Я люблю музыку, под нее даже такое нудное занятие как уборка быстро идет.
— И какую композицию ты хочешь слышать из синего альбома? — мальчик выпрямляется, ставя в правильное положение гитару, давая Стасу знак, что он великодушно готов выполнить его просьбу.
— «Все, что я хочу».
Услышав название песни, Женя замешкался. Он завис в готовом положении, но начинать играть не спешил. Его сознание отказывалось признать собственное затруднение, ведь как так вышло, что именно эту композицию он не просто не знал, как играть, но еще и не мог вспомнить ее звучания? Нервно порывшись в своей памяти, он понял, что из головы вылетели у него не только аккорды, но и слова. Да что уж там! На самом деле он их и знал поверхностно, ведь ни разу сам не играл. Да, раза два Фил брал Женьку с собой в гости к Эду. Да, он слышал множество альбомов на виниле и видел, как брат со своими друзьями пробовал играть их сам. Но Женька-то никогда в этом не участвовал. Мысленно чертыхнувшись, он поднимает настороженный взгляд на рыжего. Тот смотрел на него в ожидании с легкой улыбкой на губах, и, заметив перемены в поведении Жени, склонил голову в бок и вопросительно дернул бровями.
— Что-то не так? — улыбка его слегка переменилась, прямые брови встали домиком, отражая его замешательство.
Женя при виде этой эмоции ощутил смятение.
— Кхм, понимаешь, тут такое дело, — начал он, уводя взгляд в сторону. — Кажется я не помню, как играть эту песню.
Тупая обида неприятно кольнула в груди. Ну что же это такое? Он чуть ли не сутки мечтал о слушателях, хотел блеснуть своими навыками, и вот наконец-то появился хотя бы один достойный, а он не может сыграть то, что тот просит! Ноздри раздулись от огорчения, губы скривились, лоб сморщился. Не день, а сплошная неудача какая-то.
— О… — коротко выдает Стас и в ту же секунду на его лице образуется поддерживающая улыбка, в которой не было ни капли разочарования. Он наклонился вперед, заглядывая в огорченные глаза одноклассника. — Я ее помню. Давай я подскажу, а ты сыграешь?
— Ты? — недоверчиво усмехается Женя, с сомнением смеряя Стаса взглядом. — Откуда бы тебе ее помнить?
— Ну я же сказал, что слушал альбом на гитаре, — выпрямляется он и ловит все еще вопросительный взгляд на себе. С мягкой улыбкой заключает: — Я в музыкалку хожу.
— Так ты типа музыкант что ли? — Женя выпрямился и поддался всем корпусом вперед. — На гитару ходишь?
— Хотелось бы, но нет, — вздыхает он. — Я на вокал и на фортепиано хожу.
— Сочувствую, — смеется брюнет. — У брата два друга в музыкалку ходят. Один как раз на пианино, а второй на вокал. Рассказывают, что мучают ужасно, чуть ли не линейкой по рукам бьют. А по концертам таскают через силу, вечно везде выступать на детских мероприятиях надо. Цирк, да и только.
— Я сам себе порой сочувствую, — ответно посмеивается Стас. — По рукам не бьют, конечно, но клавиши я уже видеть не могу. А вот вокал еще нормально, но на него я хожу дополнительно, поэтому выступать с пением не заставляют.
— А с гитарой что? Признавайся, откуда аккорды «Аквариума» знаешь? — Женя заинтересованно щурится.
— Так я изначально на гитару пойти и хотел, — вздыхает рыжий. — Только мама почему-то решила, что гитара мне не подходит, поэтому и усадила за пианино.
— А ты что? — хмурится мальчик. — Не сказал, что ли, что тебе не нравится?
Стас пожимает плечами.
— Бесполезно ей говорить, она меня никогда не слушает. Сказала ходить на клавишные — значит, должен я теперь ходить на клавишные. Сказал же, что музыкой заниматься хочу, а какой — не важно.
— Это несправедливо! — на эмоциях Женя ударил кулаком по парте, вызывая неприятный грохот, и оскалился. — Пианино и гитара — это разные вещи!
Стас согласно кивнул и аккуратно обхватил сжатый кулак Женьки ладонью. Громкий звук заставил его напрячься и поморщиться.
— Ты прав, но ничего не поделаешь. Не стоит злиться на то, что уже свершилось, — спокойнее говорит мальчик убаюкивающим голосом, попутно убирая Женину руку с парты. — Главное, что я нашел выход.
— И какой же? — на удивление тон и действия рыжего возымели успех, мальчишка почувствовал, как немного успокоился.
Женя настороженно прячет руку за корпусом гитары.
— Моя учительница по фортепиано часто меня одного в классе оставляет и делает длительные перерывы. На одном таком перерыве я познакомился с парнем, он старше нас на три года. Ну, тебя на два, если я не ошибаюсь, — Женя утвердительно кивает. — На гитару ходит уже давно, и я на школьном концерте слышал его игру. Это не то, что мне нравится, но главное, что умеет же. Упуская подробности, мы нашли общий язык, и он начал иногда играть мне те песни, которые я ему приносил. Мне удовольствие и ему практика. Вот так я и слушаю новинки.
— Ого… А «все, что я хочу» ты как запомнил?
— Из всего синего альбома она мне больше всех понравилась, — Стас бросает нежный взгляд на струны гитары, которая все еще покоится Жениных коленях. — Почаще ее слушать хотел, поэтому попросил научить меня. На самом деле, это единственная мелодия, которую я могу сыграть. К сожалению, я даже базу толком не знаю.
— Это круто, но на чем ты ее чаще слушать-то собрался? — хмыкает Женька. — Сомневаюсь, что у тебя самого гитара есть. Мамка-то небось тебе пианино в комнату поставила?
— Нет, — Стас качает головой. — У меня дома нет никакого инструмента вообще. А слушать у ребят всяких. Вот ты, например. У тебя есть гитара, но как играть ты не помнишь. Я могу тебе помочь с этим и снова же польза обоюдная.
— А самому сыграть ее не хочется?
— Самому? — голубые глаза широко распахиваются.
— Ну да, — усмешливо тянет Женя. — Раз сам умеешь, зачем других учить? Ты ж еще на вокал, говоришь, ходишь. Ну вот! И сыграть, и напеть.
— Ты, конечно, все верно говоришь, — смущенно проговаривает рыжий, заправляя выпавшие тонкие пряди обратно. — Только кто мне даст? Гитары дорогие. Не только ценником, но и сердцу они важны. К тебе давай снова вернемся. Я слышал, как ты восхищенно рассказывал о ней вчера. А еще видел, как старательно тер ее сейчас. Разве это не показатель того, что не стоит лезть к тому, что настолько дорого для человека?
От подобных слов в груди Жени что-то странно затрепетало. Не находясь словами, он не удерживается и целиком оглядывает инструмент в своих руках. По глянцевой поверхности, словно золото, растекались солнечные лучи; на тонкой шейке едва заметны следы игры — его игры — словно он таким образом оставил напоминание о своих прикосновениях к ней. Подушечки пальцев заскользили по поверхности грифа, ощупывая его так, как будто он хотел проверить на ощупь все замысловатые изгибы и линии на нем. На губах образовалась улыбка. Он возвращает взгляд на Стаса и понимает, что взгляд у него поменялся и на него. Мальчик уже не казался таким жутким, Женька максимум смог бы назвать его необычным. На удивление, он оказался гораздо более приятным собеседником, чем все остальные одноклассники.
— Ты знаешь, что тебя в классе считают странным? — без злобы спрашивает он нового приятеля, который все время молчаливо сидел напротив и терпеливо ждал, когда Женя найдется ему ответом.
— Знаю, — неожиданно спокойно отвечает он. Прочитав немой вопрос во взгляде, он улыбается уголком губ. — Никто не любит тех, кто хоть как-то выделяется из толпы. А моя проблема в том, что я таким просто-напросто родился.
— Да тут дело не только в том, как ты выглядишь, — хихикает Корнеев и замечает, как непонимающе дергаются брови Стаса. — Никогда не встречал того, кто бы мне такой бред про родство с гитарой затирал.
— Может именно поэтому со мной стараются не говорить, — хмыкнув, Стас поднимается с места и с блаженным мычанием тянется вверх.
Женя почему-то почувствовал потребность подскочить вслед за ним. Медленно выдохнув, рыжий поправляет на себе короткую одежду и, медленно двигаясь в конец класса, приводит себя в достойный вид.
— Ладненько, с тобой конечно хорошо поговорить, но мы заболтались.
— О музыке я готов говорить хоть днями напролет! — торжественно заявляет в ответ и широко улыбается, но эмоция резко меняется, когда он видит, как Стас берет свой не застегнутый портфель и закидывает его себе на плечо.
Женя удивленно моргнул.
— А ты куда?
— М-м-м, понимаешь, я не спрашивал тебя изначально про время на уборку, — свободная рука вынимает из кармана брюк ключи и со звоном кладет на поверхность парты. Обернувшись, он продолжает: — Точнее спрашивал, но на самом деле это было утверждение. А сейчас мне пора в музыкалку, у меня занятия в четыре начинаются. Я успел отсортировать тетради и помыть третий ряд, но на большее время у меня нет. Ты же сможешь один заняться полами и мусором, правда?
— Вообще-то я думал, что ты сам все уберешь… — неуверенно бормочет Женя, растерявшийся от внезапного заявления.
— Да, я понял, но согласие не давал, — добрая улыбка появилась на его веснушчатом лице. — В общем, весь список дел от Василисы Анатольевны ты должен помнить. Не забудь закрыть после себя дверь и отнести ключи на вахту. Ну, а я пошел. Приятно было поболтать с тобой, Жень!
— И мне… Так, стоп! — опомнившись, Женя увидел, как длинная фигура быстро выскочила из класса, махнув рукой напоследок.
Женя бросился к двери.
— Стас! Ах, ты крыса хитрая, живо вернись!
Услышав его крики, Стас тут же переключился с быстрого шага на бег. Женька уже было собрался рвануть следом, но чуть не врезается краями гитары в дверной проем. Вынужденный затормозить, он торопливо отставляет ее в сторону, стараясь быть как можно больше аккуратным. Только вот, когда он вновь высунул голову в коридор, последним, что он увидел было довольное лицо, которое на миг задержалось возле лестничной клетки и широко улыбнулось.
— До завтра, Корнеев, не забудь поднять стулья!
— Пошел нахер! — во всеуслышание гаркнул он в ответ.
Из кабинетов стали раздаваться громкие голоса и Женя, вспомнив что сейчас все еще не все уроки закончились и ему может нехило прилететь за подобный лексикон, спешно закрыл дверь. Ворча и матерясь, он развернулся лицом к классу и увидел стоячее на столе ведро и рядом с ним чистящие средства, которые Стас так благодушно оставил ему. Сердце его колотилось, дыхание сбилось, а глаза все еще были распахнуты после внезапного происшествия. Как вообще все так обернулось?
«Вот тебе и сделает за меня всю работу. Сука, Илья, с тебя же причитается за ложные наставления!» — гневный удар ногой прилетает в ближайший шкаф. Вот только, сколько не психуй, реальность такова: он один в недомытом классе и все, что остается — это покорно выполнить свою часть. Хотя нет, не только свою, Романов умудрился скинуть на него еще и свои обязанности. Со злобой закатив рукава рубашки, Женька пошел в стороны ведра, сунул руку в ледяную воду и вынул оттуда губку. Швырнув ее в парту, он силой начал тереть недомытую парту.
«А с тебя, Романов, я клянусь, что все три шкуры спущу! Романтик чертов. Засрал мне мозг какой-то херней и съебался. Ты мне за этот выкидон ответишь! Прямо завтра и ответишь! Думал сбежать от меня?! Хер тебе! Ты от меня так просто не отделаешься. Ой, не отделаешься. Из-под земли падлу достану, будешь под моим прямым надзором парты тереть!
Пыхтя и ругаясь, мальчик даже не заметил, как успел и вымыть столы, и протереть пол, и собрать мусор. Всего за какие-то тридцать минут он выполнил все обязательства, совсем позабыв о том, что планировал до конца идти против общественных требований. Его уже не волновали ни слова учителей, ни собственные установки. Все его мысли были загружены тем, как бы проучить сбежавшего пацана и завтра он точно с лихвой на нем отыграется.
