***
— А потом он просто взял и выбросил бедного щенка прямо на обочину дороги, — грустно добавила ты, почесывая совсем еще крошечного щенка золотого ретривера за ухом. Щенок мирно сидел у тебя на коленках, пока Минхо шмыгал носом, отважно пытаясь загримировать свои красные глаза хоть чем-нибудь. — Представляешь, этому малютке не было даже и двух месяцев! И бывают же такие злые люди… Минхо, ты что, плачешь?.. Сейчас же с Ппаном всё хорошо… Прости, что я рассказываю тебе эту историю уже сотый раз, я… — Да мне просто его шерсть в глаз попала… — отмахнулся Ли, вытирая кончик красного носа и улыбаясь. — Аллергия на таких милашек, как он. Ой, — утрированно громко чихнул парень. — Кажется, на тебя эта аллергия тоже распространяется… Ты засмеялась, но внезапное осознание ситуации, словно увесистая пощечина, вернуло тебя в реальность. Полгода назад ты, вечно пропадающая на подработках да в вузе и подумать не могла о том, что сейчас будешь вот так вот просто сидеть со звездой мировой величины, слушать о том, как его друг шлепнулся на сцене во время репетиции, а другой товарищ почти что умер от смеха и чуть было не свернул ногу; или сидеть у вас дома, играясь с Ппаном и вновь слушать анекдоты айдола или какие-нибудь забавные истории; или играть с его тремя котами, не обращая внимание на снег за окном и забавное ворчание его милой матушки; или… «Мы встречаемся, — тупо повторила про себя несколько раз, аккуратно скашивая взгляд в сторону — вдруг он сейчас растает, как предрассветный туман, и всё это закончится вот так вот нелепо; вдруг ты просто проснешься в подсобке очередного круглосуточного магазина и забудешь этот странный сон уже через два дня, так и не рассказав о нем подругам? — Мы реально встречаемся… Боже, я, наверное, сплю». — Минхо, ущипни меня. — Зачем? — удивился он. — Не хочу. — Ущипни, сказала! — прикрикнула и пригрозила кулаком. Минхо состроил смешную мордочку и показал тебе язык, но ты была так воинственно настроена, что слегка ударила его подушкой. Он завизжал и насмерть упал на пол, растянув руки в разные стороны и вытянув язык. — Минхо, ну ущипни меня! — Ты только что убила меня, а теперь просишь ущипнуть тебя? Что за обращение в этом доме… — засмеялся он, но, увидев твое расстроенное выражение лица, в одно мгновение стал серьезным. — Что такое, котёнок? Тебя что-то тревожит? — Просто я в последнее время стала такой сентиментальной, — повертела на пальце ваше парное кольцо. — Заметила, что носишь своё, не снимая, даже на концертах… Всегда готовишь мне мой любимый суп, когда болею… Всегда забираешь меня с работы на машине… И даже фотки из качалки отправляешь!.. Как так можно вообще… — И всё это я, да. Но в чём дело? — Минхо присел рядом, прижимаясь своим плечом к твоему, чтобы ты могла чувствовать его рядом с твоим собственным. И тут тебя прорвало окончательно, словно бы ты вновь стала маленькой девочкой, до которой никому не было дела и которая наконец нашла человека, с которым можно обсуждать одну и ту же тему пятьсот раз, пока не отпустишь до конца. — Я уже не маленькая и я научилась принимать и недостатки, и преимущества, но… Иногда меня терзает мысль, что я делаю для наших отношений слишком мало, а ты, наоборот, делаешь слишком много… Даже когда находишься в концертном туре, курьеры каждый день доставляют мне цветы от тебя… А всё, что я могу дать тебе сейчас, это глупые разговоры по ночам да смешные открытки в мессенджере. Первые дни я очень сомневалась в своем выборе, но теперь сомневаюсь в твоем… Но, Минхо!.. — ты живенько вскочила на ноги, беря его руки в свои, буквально утонув в них ладонями, кинула взгляд на его лицо и… Тебе хватило одного взгляда на его красивое лицо, чтобы расплакаться от сильных чувств вновь. Его большие глаза-бусины смотрели только на тебя, светились только для тебя и были наполнены такой огромной любовью, казалось, что она вот-вот выльется через край и заполнит и тебя, и его до краев. — И?.. Котёнок, выскажи всё, что тебя беспокоит, и мы вместе придумаем, что с этим можно будет сделать. Теперь ты не сомневалась в своем выборе нисколько. Как и он не сомневался в своем. — И когда я закончу учиться, я найду отличную работу и… и куплю тебе всё, что ты захочешь! Ты сможешь показать мне на всё что угодно, всё, что ты хочешь, и я достану для тебя это, куплю, раздобуду и вообще… — ты захлебывалась воздухом, мыслями, любовью к нему и не знала, что с этим делать. — В общем, я… Я тебя люблю. — Боже, ты как будто собралась мне предложение делать, — засмеялся Минхо, с нежностью поглаживая твои руки, которые и не думал выпускать. — Знаешь… Есть кое-что, что я бы очень хотел заполучить, но… — он закусил губу и улыбнулся. — Ты и сейчас вполне можешь мне это дать, моя любовь. — И что это? — улыбнулся ты, прекрасно понимая, к чему он клонит. Ли склонил голову и несильно ткнул тебя в живот. Ты засмеялась. — Нечестно, у тебя это уже есть… — Я хочу, чтобы ты любила меня ещё сто тысяч дней. Пообещаешь? Ты кивнула. — Буду любить и дальше, даже когда буду летать бесплотным духом и кошмарить твоих друзей. Минхо засмеялся. — Ну с этим я тоже справлюсь неплохо. А что, звучит здорово: пожилая звезда эстрады Бан Кристофер Чан жалуется на двух хихикающих призраков у себя дома… Они раскидывают повсюду его носки, кладут ананасы в пиццу и напоминают, кто же на самом деле писал те песни про вай-фай и мотоциклы… Я в деле! Ты подхватила его смех, обнимая парня за шею и чувствуя, как он прижимается к тебе лбом к животу, сильнее обхватывая руками. В этот момент тебя, как никогда раньше, переполняла любовь к нему, к его хобби и увлечениям, к его работе, к друзьям, семье, питомцам, всему ему полностью и без остатка. Так почему же всё-таки Ли Минхо? Потому что «Л» в его фамилии означало «любовь». Любовь ко всему, что он делал: начиная от песен и треков, заканчивая покупкой корма своим домашним питомцам. Любовь пронизывала каждый сантиметр ваших отношений, когда он, например, забывал чистую одежду в комнате и щеголял в одном полотенце туда и обратно, а ты супилась и велела ему убираться куда подальше, пока не оденется; или когда Суни, Дуни и Дори залезали тебе на колени, дерясь за возможность сесть ближе, но в конечном итоге самый главный кот семейства Ли преуспевал в этом больше и выигрывал это странное кошачье соревнование; или когда ты случайно обмолвилась, что хочешь снять трендовое видео с пионами и он купил тебе огромный букет, да такой, что упала три раза, пока пыталась его поднять. «И» в его фамилии ответственна за «искренность». Ли всегда был искренен с тобой, всегда говорил о том, что любит тебя до Луны и обратно, о том, что очень хочет построить с тобой семью, а на лето увезти куда-нибудь на острова, чтобы, наконец, отдохнула от постоянной работы. Искренность была одним из основополагающих оплотов вашей любви, ваших отношений. «М» означало «мечтательность» — Минхо никогда не переставал мечтать. Он всегда держал тебя за руку, когда вы лежали на газоне в парке около реки Ханган и разговаривали, разговаривали, разговаривали. Ты внимательно слушала его истории про работу в подтанцовке у очень популярной группы, о том, как он упорно шел к своим целям и никогда не переставал мечтать, строить планы и реализовать их. Не быстро, шаг за шагом, кирпичик за кирпичиком; тех же принципов вы придерживались и в своих отношениях — не нужно торопить события, всему свое время. Еще одна «И» равнялась «искрам» в ваших отношениях. Минхо обожал удивлять тебя неожиданными подарками, но поначалу ты часто смущалась и старалась мягко отказаться от них, потому что казались слишком дорогими. Но вскоре Ли понял, что таким тебя не взять и выбрал выигрышную стратегию — неожиданный пикник с любимыми вкусностями, совместный поход в аквапарк или же билеты в первый ряд на собственный концерт, где тебя обязывали находится только с Либитом и плакатом «Ли Минхо — мой любимый парень». Ну или на крайний случай «Ли Минхо, выходи за меня». И только тебе всегда серьезный и хитрющий Минхо всегда показывал сердечки… «Н» — «надежность». Ты могла, заплаканная и грустная, позвонить ему в два часа ночи и скрипучим от слез и истерики голосом попросить приехать, потому что мыслей стало слишком много и уснуть ты не можешь. И он приезжал. Неважно, были ли пробки или завтра вставать в шесть утра — оставался с тобой до самого утра, поглаживая по голове и целуя в макушку. Или когда забыла свою курсовую работу у него дома, а он привозил все ровно в срок, по твоей просьбе надевая на себя миллион панам и масок, чтобы, не дай бог, не увидели и не узнали в университете. «Х» означало то, что Минхо — хороший. Тут ты обошлась бы и без объяснений, сказав лишь то, что несмотря на весь его образ шкодливого шутника, Минхо был самым светлым и заботливым человеком в мире. «О» служило вашим «откровением», даже когда дело заходило до сложных для него вещах — слухах о том, что он самый злой, о том, что он главный обидчик, о том, что он не заслуживает места в группе. Когда такие слухи и скандалы прорывались в вашу тихую гавань совместной жизни, ты всегда знала, что делать — Ппан под рукой, две кружки горячего шоколада с зефирками, какая-нибудь сопливая мелодрама, на которой его порвет через десять минут, и теплый плед — вот и всё, что нужно было для счастья. И как дополнение — ваши сцепленные руки. Ваши отношения развивались очень медленно, словно бы позволяя вам узнать друг друга получше, чтобы сделать правильный выбор, чтобы дать сердцу привыкнуть, а мозгу — осознать. Но с каждым днем ты была все более и более уверена в вашем общем выборе и не подвергала сомнениям ни один момент в ваших взаимоотношениях. Вот почему именно он, вот почему именно Ли Минхо.***
— Чего?.. — непонимающе пробормотала ты, пытаясь осознать, шутит ли твой научный руководитель или говорит вполне серьезно. — Я где вам звезду найду? С неба достану или проникну в дом? — Понимаешь… — уклончиво начала госпожа Сон, — чтобы твое исследование имело больше веса, нужно раскрасить его интересным интервью. Мы же живем в Корее! Договорись с любой мелкой компанией и попроси помощи у трейни! Думаю, что такой амбициозной молодой журналистке не отказал бы и сам Бан Шихёк! — засмеялась она, а ты кисло улыбнулась. Пока в голове не созрела отличная идея. — Блин, и что же тебе делать? — сочувствующе покачала головой однокурсница, Юмин, пока вы сидели за обедом и скучающе ковырялись палочками в рисе. — Нужно, наверное, быть Хан Минён, чтобы тебе доверили брать интервью у даже у мало-мальски известных людей… Повезти должно нереально. — А может это и к лучшему, — неожиданно встрял твой друг, поборник справедливости и любимец всех бездомных собак Сеула, Сонджун. — Отчислишься, больше свободного времени появится… Всё равно дело — труба. — Это с какой стороны посмотреть, — улыбнулась ты, даже и не думая рассказывать про свой совсем маленький козырь в рукаве. — Да с любой стороны! Пропащее дело. Где ж нам, обычным журналистам отколоть себе звезду эстрады! Что-то я не припомню, чтобы кто-нибудь с нашей кафедры брал интервью у Ким Намджуна или Пак Чэсана! Ты ничего не ответила, лишь улыбнувшись, раздумывая о том, сколько поцелуев потребует твоя собственная домашняя звезда за интервью. — Ты будешь записывать на камеру или просто от руки? Как научный руководитель поверит, что ты точно взяла у меня интервью, а не подделала, написав сама? — И в кого ты такой любопытный? — закатила глаза. Вы уже второй час сидели в кабинете, который выделил тебе топ-менеджер JYPE, когда ты принесла бумажку с подписью ректора и показала свой бейджик студента кафедры журналистики Сеульского университета — вопросов не возникло никаких. — Мы сделаем несколько фото, затем несколько совместных и ты официально подтвердишь это в своих соцсетях. Посуди сам, и тебе профит от нашего сотрудничества, и мне готовая дипломная работа. Ну какова я, а? Хорошо придумала? — Просто замечательно, — засмеялся Минхо, потрепав тебя по голове. — А мне не нужно будет подтверждать, что я встречаюсь с такой талантливой журналисткой? — Если хочешь, чтобы меня убили твои фанаты, то можешь подтвердить, — боязливо содрогнулась ты. — Я как-то встречалась с главным красавчиком школы, так мне его фан-клуб прохода не давал около года до тех пор, пока мы с ним не расстались. — Жестоко. А провокационные вопросы будут? — Что-то в духе, кого вы любите больше — Суни, Дуни или Дори? Или когда вы наконец-то подтвердите отношения с Ханом Джисоном? И правда, когда? — хитро улыбнулась ты в ответ на его суженные глаза. — И в кого ты такая язвочка? — В лучшего танцора. Чон Хосок, знаешь? Минхо сложил руки на груди, а ты рассмеялась. — Ладно-ладно, прости! — подняла руки. — Дошучусь, а ты потом откажешься интервью давать. Тогда меня отчислят и мне придется сидеть на твоей шее всю оставшуюся жизнь… — Ого… ну, тогда давай, пока! Вы оба рассмеялись. — Ты что, правда готов содержать меня всю жизнь… Дикость какая, вдруг ты запретишь мне покупать для тебя ободки с кошачьими ушками… Где я тогда денег на них возьму? — грустно вздохнула ты. — Ради них сделаю исключение, так и быть, — улыбнулся Минхо, и ты улыбнулась ему в ответ, разрываясь между желанием расцеловать его в обе щеки вместо того, чтобы спрашивать, какими судьбами его занесло в карьеру айдола или о чем он мечтал в детстве. Ты сощурила глаза, наблюдая за тем, как он смешно жмурит нос и смеется, а в голове между тем проскочила странная мысль, которую как-то сказала за семейным ужином мама: ты сразу почувствуешь, твой ли это человек или нет. И поначалу ты боялась, что ничегошеньки не почувствуешь, но потом, в один момент… Ты всё почувствовала.***
— Ты уверен, что это хорошая идея? — скептично спросила Юмин, помогая Сонджуну перелезть через хиленькое ограждение, которое отделяло заброшенный завод по производству соджу, который закрылся по причине банкротства компании. — Нас не повяжут? — Замолчи и лезь, Юмин, — строго заметила ты, перелезая следом за другом. Сонджун помог тебе встать на ноги. Юмин закатила глаза и тут же спустилась следом. — Меня больше интересует, откуда ты узнал, что их собрания проходят здесь? — Я долго следил за одним типом — Хонгю, он раньше учился в нашем университете, но его отчислили… Проведя нехитрые махинации, я вычислил, что Хонгю состоит в компании этих странных парней, которые занимаются наркоторговлей и, в том числе, браконьерством. Сонджун посвятил свою дипломную работу расследованию о браконьерстве в Сеуле и так уж вышло, что несколько месяцев назад напал на след одной особо опасной и крупной группировки. Но так как ни у Сонджуна, ни у тебя, ни у Юмин не было ни капли инстинкта самосохранения, было решено выследить их и если и не сдать полиции, то хотя бы заснять весь материал и уже потом предоставить дело профессионалам. а журналистам заняться своим делом — написать об этом на всех новостных ресурсах. — Тихонько, — Сонджун приложил палец к губам и осторожно, на цыпочках подкрался к окну, из которого дул небольшой прохладный сквозняк. Дорожка к заводу была вымощена гравием, поэтому почти каждый шаг трясущейся от страха Юмин был почти что отчетливо слышен. Единственное — ты боялась, что вас заметят, потому что ваши сердца стучали так, что было, наверное, слышно на другом конце Сеула. — Может, всё-таки вернемся?.. Что если нас поймают? — Не дрейфь, — приободрила ты подругу. — Мы осторожно. Просто снимем из окна и… — Нет, — убрал телефон парень. — Из окна ни шиша не видать. Надо лезть внутрь. — Ты совсем сумасшедший? — пискнула Юмин. — Ты прекрасно знаешь, что эти головорезы внутри и собираешься туда лезть?.. Да и вообще… разве этот завод не считается зданием под снос?.. Сюда можно? Нас не посадят? — Не посадят… Наверное. Но я готовился к этому, собирал материалы, вышел на след Хонгю… Я ждал этого почти год!.. Моя работа — сейчас для меня это всё… Нет… Если вы не хотите, — ты не дала Сонджуну договорить и схватила Юмин за руку, осторожно открывая пыльное окошко почти у самого пола — то ли это был подвал, то ли стена так сильно просела. Сонджун сразу же полез за вами, ты видела, как блестят от предвкушения у него глаза. У Юмин они блестели от страха и слез, но она ни разу не дрогнула в сторону выхода, когда вся ваша дружная братия оказалась внутри. — Не забывай, Юмин, что нас учили лезть напропалую. Надо — значит будем лезть. Заметила, как Сонджун с благодарностью посмотрел на тебя. Осторожно, шаг за шагом, боясь собственных вдохов вы медленно продвигались вглубь завода, озираясь каждые пять секунд. Сонджун трудно дышал, ладони его потели, но телефон он держал крепко-крепко. Юмин тоже несмотря на свой страх держалась молодцом, лишь изредка хватала тебя за край рукава. Неожиданно телефон завибрировал, тебе пришло уведомление — Минхо, который даже не подозревал, куда ты собралась. Ты отмахнулась от него походом с друзьями в бар и выключила телефон, даже не подумав о том, что можно было бы хотя бы включить геолокацию для пущей безопасности. Завод внутри был старым и очевидно заброшенным уже добрый десяток лет. Пустые зеленые бутылочки валялись то тут то там, и вы шли аккуратно, надеясь не лопнуть ни одну из них. Пыль стояла клубом, а ржавые конвейеры периодически издавали страшный лязгающий звук, когда падали на землю. От всего этого у Сонджуна поднимались волосы дыбом, а у вас с Юмин дыхание замирало на доли секунд. Наконец, вы, ведомые парнем, дошли почти до самого сердца завода — местечка около кабинета директора, которое было обнесено какими-то старыми вонючими кусками цемента, а по кругу стояли лавочки, такие же волглые и древние. — Вот они, — указал пальцем Сонджун на слабый огонек света в этом серо-коричневом помещении. Вокруг самодельного костра сидели по меньшей мере с два десятка человек. У каждого из них за пояс был заткнут собачий поводок — Юмин отвернулась. Ты сжала руки в кулаки — так и хотелось начистить рожи этим мразям. — Тихо. Надо заснять разговор… — Следующий район — за вами, — раздался грубый голос одного из браконьеров, который чертил что-то палкой на песке. Остальные кивнули. — Здесь раньше был приют, но сейчас он заброшен, поэтому шавок должно быть много. Еще неподалеку живут старики, у которых часто сбегают дорогие породы… Наши денежки сбегают от своих хозяев, — тебя передернуло — ну какие же они мерзкие. Сонджун продолжал снимать всё на телефон. — А что будем делать с ментами? — У меня в одном участке есть доверенный человечек… — начал один из негодяев. — Но у Дунгвана вроде бы папаша работает начальником отделения… Да, мелкий? Напуганный парнишка лет шестнадцати слабо кивнул. — Вот и отлично. Надо постепенно уходить с насиженных мест. Нажива сама себя не поймает, сами знаете. — А наш запасной план? Что если крючок сорвется и никаких псин там не будет? Мы один раз так уже встряли, когда чуть не попали за решетку — никаких шавок там и в помине не было. — Это дело десятое, — успокоил его главарь — огромный детина в черной маске на лице и бритой под ноль головой. — Всё проверено на несколько раз, не волнуйтесь. Теперь осталось только… Неожиданно Юмин пискнула, увидев в углу огромную, жирную мышь с мерзкими усиками и лоснящейся шерстью. Мышь облизнула острые зубки и скрылась за ближайшим поворотом. Сонджун открыл было рот, чтобы скомандовать команду «бегом!», но главарь, очевидно, был в прошлом мастером спорта по спринту, потому что оказался рядом моментально и схватил парня за руку. Юмин вновь пискнула, а ты закрыла маленькую подругу собой, когда увидела перед собой еще одного огромного браконьера, который скалился и оголял поводок. Ты не долго думая схватила ржавый железный прут, который заприметила еще в самом начале. Руки страшно тряслись, но от до обморочного состояния испуганной Юмин ты и не думала отходить ни на шаг. — Как думаете, эти сгодятся поставщикам? — Мелкая сгодится, — хихикнул еще один. — Парень нам ни к чему, а вот девчонка с арматурой… Ты, кстати, брось это… Так мы вас, может быть, и отпустим… Один из парней протянул руку, чтобы дернуть Юмин из-за твоей спины, но ты инстинктивно от страха со всей силы лупанула браконьера по руке — тот отпрянул и скрутился от боли. — Простите, — пискнула Юмин. — А ну отошел от нее, быстро! Другой парень ловко оказался подле вас, схватив тебя по рукам — ты отчаянно брыкалась, арматура выпала и укатилась к ногам трясущейся Юмин. — Убрал от нее свои грязные руки! — Юмин не решилась схватить арматуру, поэтому подключилась к тому, чтобы вместе с тобой просто колотить браконьера куда придется. Главарь замахнулся было, чтобы в отместку ударить беднягу Сонджуна по спине, но тут неожиданно раздался громкий звук полицейской сирены. Полицейские в одну минуту оказались тут как тут и, словно заправские морячки, быстро нагнули вообще не сопротивлявшихся браконьеров. Сняв маски, оказалось, что им всем не больше двадцати лет. Но тебя трясло до сих пор. Один из полицейских, увидев, что две девчонки продолжают избивать огромного парня, решил для верности повязать и вас. Так вы с Юмин и Сонджуном оказались посреди ночи в полицейском участке. — Это ты во всем виновата, — злобно пыхтел Сонджун, ковыряя носком кроссовка пол в тюремной камере. В соседней камере сидели злополучные браконьеры и пытались до мельчайших подробностей запомнить лицо парня, чтобы впоследствии найти и покарать по всей строгости сеульского закона. — Зачем пищала и зачем вызвала полицию? Сами бы убежали, идиотка. — Ага, как же! — огрызнулась Юмин. — Я за тебя… за вас испугалась, дурак! — надулась и покраснела. — Что, много наснимал? — Достаточно — огрызнулся парень. — Удалил быстро, придурка кусок. Жить перехотелось? — раздалось из соседней камеры, но Сонджун проигнорировал угрозу головорезов. — Что, крысы испугалась? — И испугалась! Меня же теперь родители убьют… Кто нас отсюда заберет, а? Ты мрачно смотрела в пустоту и темноту полицейского участка. Был на примете один вариант. И именно этот вариант сейчас осуждающе смотрел на тебя по ту сторону клетки. — Ну что? С кем вы подрались? Ты недовольно закатила глаза. — Спрошу еще раз: почему нельзя было мне позвонить и хотя бы сообщить, где ты? Я проверил с десяток клубов, полицейских участков, больниц и моргов, прежде чем нашел вас здесь. И вновь промолчала. Сонджун смотрел на тебя с полнейшим ступором и непониманием в его темных глазах. Юмин же смотрела с разинутым ртом то на тебя, то на Минхо, пытаясь переварить тот факт, что здесь стоит весь из плоти и крови настоящий айдол. — Может, объяснишь лучше, почему нас забирает Ли Минхо и… — Я потом всё всем объясню! — не выдержала ты осуждающих взглядов с трех сторон — даже браконьеры смотрели на вас осуждающе. — Минхо, если ты приехал, чтобы побухтеть, как старый дед, то, пожалуйста, уезжай обратно. Нам здесь вполне нормально… — Это неправда! — встал Сонджун. — Если хотите, можете ругать меня хоть всю ночь напролет, только выпустите!.. Ли рассмеялся, а ты закатила глаза. — Ладно, расскажите мне всё за тарелкой рамёна, идет?.. Эй, товарищ офицер, я опекун этих трех дебоширов… Что нужно подписать? Сонджун выдохнул, когда вас выпустили на свежий воздух. Ты, правда, чувствовала себя немного неловко и перед Минхо, и перед друзьями — одному теперь объясняться из-за драки, других выслушивать на парах — точно будут спрашивать, что да как. Придется, наверное, и заплатить за молчание… рамёном. А кому-то поцелуями. — Мы с Сонджуном доберемся сами, Ли Минхо-щи, — тридцать три раза поклонилась Юмин, схватив парня под руку — Сонджун осоловело посмотрел на нее — он устал, у него болели руки и парень ужасно хотел спать. — А нам ты всё расскажешь завтра, — пригрозила девушка уже тебе. Ты вяло улыбнулась, предвкушая эти ужасные пытки на парах и во время перерывов. Когда Сонджун и Юмин уехали на такси, которое им вызвал Минхо, ты поджала губы, чувствуя на себе тяжелый и одновременно очень мягкий взгляд Ли. — А теперь?.. — А теперь мне жизненно необходимо осушить пару бутылочек соджу… — схватила ты его за рукав, потащив к ближайшей открытой кафешке. — И я обещаю, что все тебе расскажу… И, Минхо, — начала ты, когда уже вертела в руках стаканчик с алкоголем. — Спасибо, что вытащил из тюряги… Так бы реально сели бы за разбой… А у Юмин строгие родители, ей нельзя в тюрьму… Блин, ну и ерунду несу, не слушай… Подняв глаза, ты увидела, что Минхо совсем не пьет, а лишь, подперев голову ладонью, влюбленно смотрит прямо на твое лицо. Щеки тут же залились краской. — Ты чего так пялишься?.. У меня что-то на лице… — Да. На губах. Дай уберу, — Ли перегнулся через столик, легонько коснувшись твоих губ с привкусом соджу своими. И либо алкоголь ударил в голову, либо любовь, но ты почувствовала, что вот-вот грохнешься в обморок. Пальцы сами собой сжали стаканчик с соджу. Вот ужас… — Я буду забирать тебя хоть с пьянок, хоть из тюрьмы, хоть откуда. Только, пожалуйста, доверься мне, ладно? И в этот самый момент ты почувствовала это… Любовь к нему. Жгучую, ошеломляющую и страстную, но в то же время ласковую, нежную и воздушную. Минхо склонил голову, держа твои руки в своих и поглаживая немного разодранные от сегодняшнего приключения костяшки. — Не беги больше от меня. Останься сегодня у меня. Ты… можешь на меня положиться… И… Я люблю тебя. — Тогда я лягу? — засмеялась ты, переплетая ваши пальцы вместе. — Я тоже люблю тебя… Ведь сто тысяч дней еще не закончились.