love, nuna

      — Ну что? — мама заботливо ставит перед тобой стакан с водой, потому что знает, что ты всегда давишься кимчи по утрам, и искренне не понимает, зачем пихаешь в себя капусту. Но ты ешь, чтобы потом меньше есть в школе. — Как дела в школе? В последнее время из-за моей больницы мы с тобой совсем перестали разговаривать.       Ты ковыряешься палочками в кимчи, улыбаясь в ответ на мамину теплую улыбку — аппетита нет совершенно.       — Всё хорошо, мам, ты же знаешь… Скоро школьный осенний фестиваль, мы с девочками выступаем как подтанцовка нашему главному певцу школы. Не то что бы я хорошо танцую, просто это весело.       — Ого, это же тот симпатичный мальчик? — сразу загорается мама, озорно подмигивая тебе. — Вы хорошо с ним общаетесь?       — Да, иногда ходим вместе обедать, — мгновенно отвечаешь ей. — Ты же знаешь, что класс у меня хороший да и друзей много. Мне сейчас не о чем переживать, кроме как об экзаменах. В университет из-за красивых глаз не берут.       — Я так рада, а то… — мама кладет помытые тарелки на место и подходит к тебе, чтобы поправить школьную форму и волосы. — А то с этой больницей кажется, что я тебя совсем не вижу и совсем не знаю, что у тебе в жизни происходит… Я так рада, что у моей красавицы все хорошо! —женщина ласково треплет тебя за щеку и ты снова улыбаешься — она всегда выглядела так уютно, что не хотелось вообще никуда идти; хотелось остаться с ней, пойти в больницу и разругаться со всеми её врачами. Хотелось остаться с ней и поболтать обо всем, не отпускать ее обратно в это пропахшее спиртом и резиной помещение.       — Не забудь выпить лекарства, — хватаешь рюкзак и целуешь ее на прощание в щеку. Матушка смеется. — Слышишь? Не забудь!       — Как уж тут забудешь про них, когда ем их чаще рамёна… Удачи в школе!       Вылетаешь из дома поскорее, чтобы не опоздать на автобус, на бегу поправляя старые кроссовки и натягивая уже не белые гольфы потуже. Едва залетаешь в автобус, как натянутую утреннюю улыбку будто бы смывает ледяной водой от осознания того, что опять нужно ехать в эту ненавистную школу, где не любят тебя и ты никого не любишь. Мама настояла на том, чтобы ты поступила в престижную старшую школу и исправно начинала готовиться к экзаменам. Но она не учла того, что финансовый статус вашей небольшой семьи окажется неподъемно маленьким для этой школы, а характеры школьников — слишком жестокими. Ты остро чувствовала это, но матери не говорила — она и так волновалась из-за больничных счетов, не хватало еще, чтобы узнала о твоих делах.       А потому приходилось безбожно врать собственной матери.       Ни в каком фестивале ты, разумеется, не участвуешь, с тем парнем не общаешься да и друзей у тебя нет. Зато есть куча проблем, которые ты пытаешься самостоятельно решить уже который день. Одна из которых — грязный слух, пущенный неизвестно кем; слух, который пробил дно твоей репутации еще ниже; слух, из-за которого твой рюкзак всегда оказывался в мусорном ведре, а ты — на последней парте в классе. Но ты — не типичная мышка-героиня из манхвы про первую школьную любовь, ты — это ты, а значит утрешь еще им всем нос.       Даже если вся ваша жизнь подчинена строгим законам. Даже если ты здесь ни к месту, даже если недостойна учиться рядом с такими богатыми людьми. Потому что в жизни у каждого есть свое место, своя роль.       В середине дня всегда становилось нестерпимо душно, солнце грело, как ненормальное, потому что многим одноклассникам было просто-напросто холодно, кому-то дул вечный сквозняк, а потому — окно никогда не открывали. И стоило кому-то заикнуться о духоте, этот человек сразу становился всеобщим врагом.       Ты ненавидела жару.       Ненавидела духоту.       Шумно втягиваешь носом воздух и приподнимаешься на локтях, лениво разлепляя глаза — такая духота всегда усыпляла тебя уже после третьего урока, когда одноклассники только просыпались и поднимали привычный галдеж. Сонно обводишь взглядом помещение и понимаешь, что даже в классе у каждого есть своя роль.       За первой партой сидит всегда аккуратный президент класса, повторяя слова по английскому языку, который ему тяжело дается. Президент класса внимателен к учебникам и тетрадям, но до состояния и жизни учеников ему дела нет. Косишь взгляд чуть левее — у окна стоит компании интровертов-геймеров, которые произносят по одному слову в день и не общаются ни с кем из класса. Рядышком примостилась примерная ученица, с ровным пробором и косичками — в дораме она точно была бы той самой серой мышкой, которая западет в душу сыну богатого председателя компании. Хмыкаешь. А вот сидят популярные девчонки класса. При взгляде на них внутри будто бы что-то сжимается — ты тоже очень хотела подравнивать макияж, закручивать челку и обсуждать парней с подругой. В конце же класса всегда сидели аутсайдеры. Среди них была и ты.       Атмосфера здесь липкая, словно кто-то сжал твои щеки потными от этой невыносимой жары пальцами, сжал, сдавил и приказал сидеть тихо, как мышка. Нестерпимо душно.       Это был самый обычный в корейском понимании класс.       Самый обычный. Только за маленьким, крошечным исключением.       Сколько ты его знала, Хван Хёнджин всегда был особенным. Вы учились вместе еще со средней школы, поэтому ты была уверена, что знала его как облупленного, просто потому что он всегда был твоим одноклассником; словно бы это было уже вашим обычным правилом переглядываться за обедом, хмыкать и отворачиваться, потому что знали — никогда не поладите. Ничего особенного он, в общем-то, и не делал — посещал какой-то вокальный кружок еще с детства, выступал на школьных фестивалях, а его мама всегда им до одури гордилась. Хмыкаешь еще раз. Вскоре все поменялось.       Поворачиваешь голову и смотришь на его пустую парту — как обычно. Ухмыляешься — кажется, Хван и в этот раз не почтит вас своим посещением, слишком занят своими делами трейни. Ты всегда знала, что слухи про него еще в средней школе были правдивыми и на самом деле ничего этот парень из себя не представляет. В твоей памяти, полагаешь, он навсегда останется долговязым молчуном с последней парты. Куда уж тебе до его высоты. Если посмеешь хоть пальцем дотронуться, то его бешеные фанатки с параллели точно разорвут тебя на мелкие кусочки, а если попробуешь подняться на его вершину, то точно упадешь и разобьешься. Но всё-таки интересно — каково это, смотреть на мир с его высоты?       «Ничем ты от меня не отличаешься, — скучающе подумала ты, стараясь не обращать внимания на подколы одного из хулиганов класса, который вновь приставал к тебе. Отмахиваешься от него, как от назойливой мухи — ты не настолько слабохарактерная, чтобы позволять вот так помыкать тобой. — На самом деле, ты такой же аутсайдер класса, как и я. Разве что…» — не успеваешь додумать, когда видишь, как Хёнджин заходит в класс и тихо садится на свое место. Но этим он только привлекает к себе все внимание в очередной раз. Одноклассники тут же на секунду затихают, а потом снова взрываются криками и улюлюканьем.       — Хенджин-хён! А мы думали, что ты не придешь сегодня! Как тихо зашел, вот скромник!       — Джинни-сонбэ, — мило воркует одна из красавиц, Юми, самая популярная девчонка не только класса, но и школы. Закатываешь глаза и отворачиваешься — представление снова началось. — Ты сегодня так красиво выглядишь!..       — Да! Настоящий принц!       — Да уж, принц… — бурчишь про себя, но, к сожалению, одноклассники все слышат. — Ты что, не видишь, какие у него круги под глазами?       — Ой, заткнись, — пихает тебя в плечо один из парней так сильно, что чуть было не падаешь со стула. — Тебя никто не спрашивал. Если уж и встречаешься со старыми пердунами, то не лезь к приличным людям.       — Да! Почему ты оскорбляешь Джинни-хёна?       — Вот-вот, — продолжает красавица, крадучись подходя к твоей парте, цепляя твои волосы острым коготком. — Слухи ведь не врут… Ну что, много денег уже заработала? Хватит твоей мамочке на лечение? Или нет? Или еще поработать придется? — шумно выдыхаешь, не желая учинять драку на этот раз. Иначе классный руководитель точно доложит маме — ему проблемы с учениками даром не нужны. — Значит, трудись хорошенько! — класс заливается смехом, прекрасно понимая, к чему клонит Юми своим острым языком. — Не слушай её Джинни-сонбэ, она просто зави…       — Хёнджин, — вдруг говорит Хван, гордо вскидывая голову. Ты пересекаешься с ним взглядами, но рука одноклассника резко опускает твою голову к парте, словно бы показывая, где на самом деле находится твое место. От прежнего нахальства не остается и следа. Тебе стыдно, что ты ничего не можешь сделать — когда одноклассники начинают издеваться открыто, ты словно впадаешь в ступор. Словно маленькая девочка, которую ежедневно обижают нуны из старшей школы. — Я не люблю, когда меня зовут Джинни. Так что прекрати так делать.       Девушка неловко переминается с ноги на ногу, понимая, что сморозила отчаянную глупость да и Хван сейчас очевидно не в настроении, а посему лучше поскорее замять ситуацию и вернуться на свое место, чтобы внимание класса не переключилось на нее. И Юми отлично знает способ. Класс мгновенно затихает в ожидании, что же сделают дальше два красавца класса. Юми поправляет волосы, хмыкает и напоследок больно пихает тебя в плечо, задевая бедром твои поддержанные учебники. Те с грохотом падают на пол. Пластмассовый сиреневый пенал падает следом.       — Ой, прости… Ну ничего, попроси у своих папочек на новые, ладно? — одноклассница уходит за свою парту под звук звонка на урок да новый мерзкий взрыв смеха одноклассников — её план, как обычно, сработал на ура. Одноклассник напоследок грубо и сильно тормошит твои волосы, от чего ты чуть не влетаешь носом в дерево парты. Ты поджимаешь губы, в очередной раз говоря себе о том, что нужно всего лишь немного потерпеть, чтобы мать не вызвали в школу, а тебя не исключили, и опускаешься на пол, чтобы собрать учебники и рассыпавшиеся карандаши, резко сталкиваясь с Хёнджином лбами. Тот поднимает глаза, поправляя короткие осветленные волосы.       — Извини, — бормочешь ты, замечая, что Хван поднимает твои учебники и кладет на парту. — Я сама справлюсь. Не строй из себя хорошенького, Хван, — язвительность все-таки просачивается.       — Я и не строю, — спокойно отвечает он. — Просто здесь карандаши, которые ты взяла у меня на прошлой неделе.       Ты молча поджимаешь губы. Он никогда не поменяется.       — Живи в своем мире спокойно и перестань подначивать других. Из-за тебя Юми постоянно задирает меня, — тут ты не врешь. Юми словно бы травила тебя сильнее из-за одного только упоминания о Хване Хёнджине. Брови Хёнджина в удивлении взлетают вверх. Понимаешь, что очевидно сморозила лишнего — тебе не хотелось ему вот так вот жаловаться, словно бы только он один виноват во всех твоих несчастьях. — Короче, просто пой свои песни и не подходи ко мне ни на метр… Жалко, что твои фанатки не знают, какой ты на самом деле. Желаю удачи в карьере айдола.       Хёнджин молчит, с непонятной эмоцией смотря на тебя в упор.       — А ведь ты заметила, что у меня круги под глазами.       — Не думай о себе так высоко, Хван.       — А насчет слухов…       Ты резко садишься, чуть ли не в лицо кидая ему эти карандаши.       — Так, ребята, успокаиваемся, — входит в класс учитель, и все разговоры мгновенно пресекаются. — Сегодня у нас на повестке король Седжон, поэтому… Эй, галерка, прекращайте! Прекрати отвлекать Хёнджина… Хочешь опять получить двойку, да? — обращается он уже к тебе.       Ты молча поджимаешь губы, слыша, как одноклассники мерзко хихикают, а кто-то кидает легкое «ей уже и учиться не надо… нашла работу по душе!». Становится нестерпимо стыдно и больно, да так, что хочешь выбежать из класса. Не делаешь этого только для того, чтобы не радовать Юми и остальных лишний раз. Гордо выпрямляешься. Ты еще покажешь всем этим хулиганам, чего стоит одна твоя гордость.       И уж она точно стоит больше всех брендовых вещей Юми.       «Лучше бы я училась в другой школе, — смотришь на сосредоточенное лицо Хёнджина, который что-то писал в своей тетради. — Лучше бы никогда с тобой не пересекалась. Никогда. Моя жизнь была бы намного лучше, если бы в ней не было тебя. Не было бы всех вас».       И снова становится больно.       Не такую жизнь ты хотела.

***

      С каждым днем становилось все хуже и хуже.       Как бы ты не старалась игнорировать ситуацию, в рюкзаке чаще стали появляться вода или протухшие помидоры с обеда, а твои вещи — без вести исчезать, а потом оказываться в мусорном ведре. На твоем шкафчике каждый день появлялись наклейки и стикеры с отвратительными фразами, а слухи набирали совершенно бешеные обороты.       Ты уже не первый день пыталась выяснить, кто решил сделать твой последний год в школе нестерпимо ужасным с самого начала; кандидатов было много — это была и Юми, но методом расспросов, которые стоили тебе несколько смачных тычков и целой порции отборных насмешек, ты поняла, что это не она. Фотографии, которые распространял аноним на школьном форуме словно были сделаны на слишком хорошую камеру да и в таких районах, куда модница и не сунулась бы — слишком далеко. А потому выбор пал на единственного человека в классе, который мог использовать свое положение в ущерб тебе и ничего за это не получить. Человека, который косвенно знал о том, в каком положении на самом деле находится твоя семья.       Щуришь глаза на яркий свет спортивного зала. Сомнений не остается. Ну ничего, сейчас ты выведешь его на чистую воду, припрёшь его к стенке.       — Проходи быстрее! — подгоняет тебя учитель физкультуры. Ты стыдливо кланяешься и бодренько семенишь к группе своих одноклассников-тихонь. — Сегодня два класса вместе… Значит, играем в вышибалы! Разбейтесь на команды и…       Ты уже не слушаешь преподавателя, единственное, что занимает твою голову — занять место в противоположной Хёнджину команде — это не было сложной задачей, учитывая, что девчонки каждый урок дрались за возможность быть в одной команде с Хёнджином. Видишь, что он долго смотрит на тебя и чему-то легко улыбается. Занять место в противоположной Хёнджину команде… Занять место в противоположной… Занять место… Занять…       «Вот жук… — злобно трешь руки, замечая, что твоя команда выбила еще одного игрока из команды Хвана. — Ещё хватает наглости улыбаться… Ну ничего… Ты у меня еще попляшешь, мерзавец жалкий… Думаешь, раз стал трейни, то теперь тебе всё дозволено… Ага…»       Вот одноклассник-громила со звонким шлепком засандаливает небольшой мяч прямо в живот одному спортсмену, ты же на это не обращаешь никакого внимания — у них, активистов, своя игра. Хёнджину, кажется, вышибалы очень нравятся — он ловко скачет из стороны в сторону, влево-вправо, чтобы не попасться и не улететь с позором на скамейку выбывших.       Видишь, как один из парней уже навострил на тебя мяч — у этой шайки хулиганов было свое особое пари; кто быстрее попадет в тебя, тому одноклассники покупают обед на следующей перемене. Но ты никогда так просто не сдавалась; особенно не сдашься и сейчас, когда драгоценный Хван маячит прямо перед носом.       Отскакиваешь в сторону в самый последний момент, когда мяч уже готовится залететь в свое излюбленное посадочное место — чей-нибудь нос, в данном случае, в твой. Одноклассница противоположной команды заламывает руки от отчаяния. Хёнджин убегает на другую сторону, а ты все время ходуном ходишь: ну когда же мяч долетит до тебя?       Мяч со свистом пролетает еще несколько метров, отскакивает от живота одного из пухляков класса и благополучно приземляется в твои руки. Выбывшие твоей команды взрываются искрами радости, когда понимают, что наконец-то ваша команда полных лузеров сможет выбить хотя бы кого-то и не остаться в полных дураках; на скамье же противоположной команды шаром покати. Ты хитро щуришься и заносишь руку с мячом, чтобы ударить так сильно, как не била никогда в своей жизни — ты жаждешь выбить не просто кого-то там, а человека, который уничтожил твою репутацию и жизнь в школе.       Еще момент — и класс пронзает стрелой ужаса, девочки прикладывают руки к лицу, а ты чувствуешь себя так хорошо, как не чувствовала никогда, ведь мяч с громким стуком врезается в красивое лицо Хёнджина, чуть ли не полностью опрокидывая его навзничь. Не успеваешь насладиться сладкими минутами блаженства и ликования, как преподаватель больно хватает тебя за руку.       — У Джинни кровь из носа! — верещит одноклассница. Ты поднимаешь голову и видишь, как всегда аккуратную спортивную форму Хвана заливает кровь, не переставая идти из его красивого носа.       — Отведи Хёнджина в медпункт! Сейчас же! — чуть ли не в ухо орет тебе учитель. Боится, что почти что мировую звезду покалечили на уроке физкультуры. Ты фырчишь и, сопровождаемая самыми ненавидящими тебя взглядами фан-клуба трейни, молча хватаешь его за руку.       — Идем, Хван, — бурчишь так, чтоб слышал только он. Хёнджин послушно идет за тобой, и не знаешь почему — то ли ему тяжело говорить из-за крови, то ли хочет поиздеваться над тобой еще сильнее. — Быстрее.       Молча выводишь его из спортзала. Чувство победы испарилось, словно его никогда и не было.       — Медпункт знаешь где, — безразлично показываешь пальцем вглубь коридора. — Сам дойдешь.       — Подожди, — он хватает тебя за руку еще раз. Ты резко вырываешь её. — Подожди!       — Довести что ли? Может, на руках? Что, наш избалованный принц не сможет дойти сам?.. Я могу понести тебя на спине, но не гарантирую, что не сброшу тебя в ближайшую яму, уж прости, — фырчишь.       — Дай мне договорить, — чуть строже говорит он. Ты закатываешь глаза.       — Иди на стадион, там сейчас никого, — цокаешь, окончательно вырывая свою руку из его железной хватки. — Я принесу из медпункта вату и приду.       — Если ты не придешь, то я приду сам. Нам нужно поговорить.       — Не угрожай мне, Хван, — цыкаешь на него. Хенджин улыбается сквозь кровь. Шмыгает носом. — Я приду… Иди уже! — вновь улыбается. Ты деланно хмуришь брови и быстрым шагом уходишь в медпункт, чтобы сгрести в охапку все имеющиеся там дезинфицирующие средства и мягкую вату.       Он и правда сидел на стадионе, когда ты подбежала к школьным воротам. Сдула волосы со лба и почему-то впервые почувствовала нерешительность: что если ты и правда ошиблась и на самом деле не Хёнджин слил эти видео на школьный форум? Ты уже настолько запуталась, что распутывать этот клубок совсем и не хотелось.       — Есть какая-то особая причина того, что ты так ненавидишь меня? — в лоб спрашивает Хёнджин. Кровь не перестает идти, но он, кажется, не обращает на нее никакого внимания. Ты без особого удовольствия запихиваешь ему вату в нос, аккуратно вытирая влажными салфетками присохшую у рта кровь.       — Тебе еще нужна особая причина? — начинаешь задыхаться от ярости и возмущения. Очень хочется ударить его, но на его лице и без твоих ударов очень много крови. — Как у тебя вообще хватило наглости такое сказать?! Пустил про меня этот мерзкий слух, навёл на меня своих диких фанаток и теперь…       — Слух пустил не я, — спокойно отвечает Хёнджин. Ты хлопаешь глазами, а затем просто ухмыляешься — ну конечно, ты что, дурочка с переулочка? — И нет у меня никаких фанаток.       — Ага, так я тебе и поверила. Кто если не ты?.. — почему-то его спокойный, уверенный тон сшибают с ног твой железобетонный настрой припереть его к стенке и признаться.       — Зачем это мне? — вдруг смеется он. Ты ловишь себя на мысли, что впервые за все школьные годы слышишь его смех. Настоящий, искренний. — Я не из таких людей, ты же знаешь, — почти не слушаешь его, продолжая немного неловко елозить по его чистой коже салфетками, стирая остатки неприятной крови. Хёнджин закатывает глаза, отсмеивается немного неловко, но затем забирает окровавленные салфетки из твоих дрожащих рук. — Я серьезно — это сделал кто-то другой.       — Но тогда кто… — растерянно мямлишь ты, хотя еще пару мгновений назад буквально сочилась решительностью. Хёнджин хлопает себя по коленкам, откидывая небольшую челку назад.       — Тогда надо это выяснить, не думаешь?       — Издеваешься? — показываешь ему язык. — Я тебе что, детектив? Или ты думаешь, что у меня непомерный авторитет среди школы, и одноклассники учтиво согласятся и мне помогут? Одна я ничего не смогу. Так что кончай дразнить меня.       — Но ты будешь не одна, — ты фырчишь, продолжая настойчиво оттирать чистыми салфетками остатки крови. Нос перестал кровоточить и теперь Хёнджин напоминал скорее побитого котенка, нежели ученика старшей школы.       — И кто мне поможет? Папа Римский? Ну ты и хорёк…       — Ну, если хочешь, то могу и ими быть, — смеется. — Менять сценический репертуар — мой конек.       — Шутишь? Кончай!.. Хван, хватит! — чувствуешь, как по щекам расползается румянец. Смущаешься, хотя еще секунду назад готова была расцарапать ему всё лицо.       — Нам лучше начать с опроса школьников помладше, — Хёнджин внимательно посмотрел на школьные ворота, которые слегка трепыхались из-за ветра. — Может, кто-то что-то знает.       — Меня они скорее пошлют куда подальше, — хмуро пробурчала ты, садясь чуть ближе, словно бы сокращая и вашу ментальную дистанцию. — Не хочу маме нервы мотать…       — Но у тебя есть это, — Хенджин лучезарно улыбнулся, указывая на свое лицо, которое теперь напоминало поле битвы. — Как думаешь, много людей откажут такому лучезарному красавчику? А вдруг я достану им автограф Ким Тэхёна, кто знает…       — Ну и выпендрёжник… — засмеялась ты. Впервые так весело и звонко, что Хёнджин даже удивился, а не почудилось ли ему и он правда слышит твой искренний смех, который ему так понравился еще в средней школе. — Правда достанешь что ли?       — Нет!       Вы оба засмеялись.       Всё-таки ты дурочка та еще.

***

      — Как успехи? — Хёнджин сел к тебе за обедом, срывая вздохи всех девочек со стола аутсайдеров, где ты обычно сидела — появление местной звезды вызвало у всех дикий шок: девчонки тут же поправляли челки и подкрашивали губы, а мальчики запускали прямые эфиры, чтобы поднять подписчиков. Хван лишь хмыкнул, словно бы потихоньку привыкал к такой реакции окружающих. Тебе же такое было не по нутру.       — Тухло, — пожала ты плечами, пожевывая тонкацу. — Мне они толком ничего не сказали… Разве что только Сохи из третьего класса рассказала, что видела как кто-то выходил из кабинета информатики поздно ночью.       — А сама Сохи что там делала? — усомнился Хёнджин. Ты лишь закатила глаза, отпивая немного шоколадного молока.       — Это точно не она, Хван. Зуб даю.       — Я тоже поспрашивал у парней… Но никто ничего не видел, разве что… Поговаривают, что посты в школьном форуме проходят строгую модерацию и запостить что-то такое мог только тот, у кого есть хорошие связи.       — Думаешь, школьный совет?       — Скорее всего, — ты неуютно заерзала — Юми и остальные девочки буквально прожигали тебе спину злыми взглядами, а парни обменивались шепотками — что еще за номер: принц и нищенка? Чудеса — зачем Хёнджину подсаживаться к тебе на школьном обеде? — Ты чего? — парень помахал у твоего лица.       — А? Задумалась, извини…       — Не обращай на них внимания, — Хёнджин отчего-то ласково улыбнулся. — Они же не тронут тебя. Такие только на слова мастера. На дело их не хватит.       — А если тронут, то что? — ты корила себя за эту детскую сторону характера — при малейшей опасности сразу переходила в открытое наступление. — Ты же в драку не полезешь, Хван. Тебе лицо беречь надо. Ладно, не забивай пустяками голову, нам еще работать и работать, — ты решительно встала. Предстояла действительно морально тяжелая работа, чтобы наконец-то вычислить подлеца. Ты знала, что одноклассники не станут с бухты-барахты уважать тебя после раскрытия преступника, но чувствовала, что на душе у тебя станет намного легче.       Отношение к Хёнджину менялось не так быстро, как он сам того хотел. Ты головой понимала, что моментально привыкнуть ты к нему не сумеешь, как бы не хотела, но сердце отчаянно кричало, что пора оставить в прошлом все ваши недосказанности — ведь он и вправду так заботливо помогает тебе, что и сомнений уже не оставалось никаких; он заботился о тебе, даже выпросил твои контакты, чтобы потом скидывать миллион глупых видео с тренировок. Ты всегда улыбалась. Может, именно его ты и ждала всю жизнь?       Тяжело было признаться в этом самой себе, но с осознанным появлением Хёнджина в твоей жизни выживать в школе стало намного проще — словно бы ты чувствовала невидимую руку поддержки, когда вместе обедали или шли сдавать тетради с контрольными работами. Теперь косые взгляды девчонок тебя не задевали; он словно бы поделился с тобой своей уверенностью.       — Вчера после школы я ходил в компанию, — вы сидели на подоконнике окна большого холла. Хёнджин вручил тебе банановое молоко из автомата. Ты благодарно кивнула. Потихоньку становилось неловко и боязно рядом с ним. В глубине души ты знала причину, но признаться самой себе было страшно и неприятно. Что если это все глупое наваждение и вместе с расследованием закончатся и ваши тёплые отношения?       — И что нашел?       — Я поговорил с охранниками. У нас в архиве хранятся записи со всех камер видеонаблюдения.       — И как это связано? — не поняла ты.       — А так, дурашка, — трейни потрепал тебя по голове. Сердце сжалось. — Наш преступник сделал эти фотографии около JYP, а потом просто прифотошопил всех нужных людей. Не знаешь что ли, как это делается?       — Но зачем идти фотографировать… — не поняла ты.       — Для правдоподобности. Фотографиям из интернета никто бы не поверил.       — И что?       — А то, — Хёнджин вытащил какие-то бумажки из школьной сумки. — Охранник показал мне это. Ученик в нашей форме, за несколько дней до публикации фотографий на форуме. Узнаешь? — парень дал тебе посмотреть. Ты наклонилась чуть ближе, Хёнджин повел носом — твои волосы забавно щекотали ему подбородок.       — Это же… Это же О Джухёк… Заместитель президента школьного совета!       На фотографии и правда был изображен парень — высокий, крепкий и, как оказалось, очень даже способный на такую подлость.       — Бинго!       — Но я не понимаю, — ты с горечью посмотрела на Хвана. — Зачем ему это?       — Мне кажется, что всё дело в Юми, — поднял вверх палец и со знанием дела щелкнул тебя по носу. — Я не раз слышал о том, что она нравится ему.       — Ну и гад… — прошипела ты, как вдруг тебе в щеку прилетела пустая жестяная баночка из-под газировки. Вы с трейни обернулись на звук хохота. Больно.       — Ты в порядке? — испуганно спросил Хёнджин.       — А вот и наш герой…       — Ну ничего себе, какие люди! — Джухёк расплылся в улыбке, как довольный кот, который только что нашел парочку упитанных мышей себе на обед. — Скажите честно, вы встречаетесь?       — Тебе что с этого? — Хёнджин слез с подоконника, закрывая тебя своим телом от приближающегося верзилы. Джухёк наслаждался ситуацией — левые зеваки постепенно стягивались к месту назревания ссоры. — Что если встречаемся? — левые проходимцы-школьники в унисон охнули.       — Ты с ней возишься из жалости, да?       — Джухёк, заткнись.       — А то что?       — Хван, идем, — ты несмело потянула его за край школьной жилетки. На скулах у трейни раздувались желваки — первый признак того, что Хёнджин не в духе. — Пусть с ним директор разбирается.       — Я уже доложил о том, что это ты распустил эти грязные слухи. И предоставил все доказательства, не волнуйся, — Хёнджин подступил к парню на шаг ближе.       — А, так ты в курсе? — хихикнул парень, потирая сухие руки. — Сама догадалась или наш принц надоумил?.. Не думай, я не какой-то там злодей из дорамы… Просто захотелось тебя проучить, чтобы знала свое место, — пожал плечами Джухёк. Людей рядом становилось все больше и больше — они явно чувствовали, что грядет что-то поинтереснее уроков и домашних заданий.       — Юми понравится захотелось? — желчно сказал Хван. Джухёк закатил глаза.       — Ну и это тоже. Иногда хочется чуть-чуть превысить полномочия, когда ты вице-президент клуба, знаешь ли… Да и вообще… — подпевалы громилы хихикнули вместе с ним. Зевак стало еще больше. — А тебе какое дело, а, принц? Всё-таки втюрился, да?       — Идем, — ты решительно встала, хватая Хёнджина за рукав. — Он же тебя провоцирует.       — А тебя не спрашивали. Что, думаешь, я не прав? Считай это советом — найди себе богатенького старичка, чтобы наконец-то оплатить все ваши с мамашей долги. Ну и на лечение может останется. А может, — Джухёк возвел глаза к небу, — и не останется. А может и не старичка… Хван — идеальный кандидат, да? Решила с ним из-за денег подружиться?       Ты почувствовала, как слезы подступили к глазам, застряли где-то в горле.       — Глядите, опять ревет!       — Ну, что и требовалось доказать, — победно засмеялся Джухёк, — наша башмачница как всегда… — раздался звук крепкого удара и хруст челюсти — договорить парень не успел.       — Драка! — завопила какая-то девчонка с лестницы. — Джинни-оппа ударил Джухёка-сонбэ! Все сюда!       Ты не могла поверить своим глазам, а тело вновь сковал паралич от страха — будто бы в замедленной съемке видела, как Хёнджин набросился на Джухёка, схватив того за воротник белой рубашки. Джухёк, не ожидая такого поворота событий, сначала опешил, но быстро взял себя в руки — и вот скула Хвана покраснела, нос Джухёка стал кровоточить, а оба парня свалились на деревянный пол, продолжая жестоко мутузить друг друга уже там.       — Слезь с меня, идиот! — громко завопил Джухёк. Хёнджин придавил голову О своим бедром, продолжая разукрашивать лицо верзилы. Хван был хоть и меньше, но выше Джухёка, что давало ему некоторое превосходство — волосы трейни растрепались, рубашка порвалась, жилетка слетела на бок, а под глазом растекалась кровь. На щеке Джухёка наливался синяк, нос кровоточил. Но драку не прекращал ни один.       — Извинись перед ней!       — Отвали!       Юми прижала ладони ко рту — ей не нравились драки.       — Джинни, у тебя же скоро выступление!..       Ты все еще стояла в ужасе, не в силах пошевелить ни ногой, ни рукой. Хёнджин полез в драку… из-за тебя? Хёнджин? Полез в драку? Из-за тебя? В голове не укладывалось — Хван — трейни, с идеальной внешностью которого носились толпы модельных агентств и менеджеров компании… и дерется из-за какой-то там тебя. Рассказала бы маленькой себе — не поверила бы. Как не верила и сейчас.       — Хёнджин! — впервые сказанное тобой его имя перекатилось с языка, словно бы говорила это каждый день. — Пожалуйста, хватит! — не зная, что и предпринять, ты кинулась разнимать гигантских парней. Схватила обезумевшего Хвана за талию, пытаясь оттащить в сторону, как вдруг Джухёк своим тяжелым ударом ноги засандалил тебе в живот. Но ты, стиснув зубы, продолжала тащить Хёнджина дальше, стараясь отодвинуть его еще дальше.       — Хван, О! Прекратите! — уже оповещенный учитель бегом спускался с лестницы вниз. За ним шустро бежала перепуганная девчонка из младшего класса — это она позвала преподавателя, испугавшись за жизнь местной звезды. — О, прекрати сейчас же!       — Хёнджин, бежим! — не ведая, что творишь, схватила его за руку и второй рукой растолкала ближайших школьников в стороны. Парень переплел ваши пальцы и послушно побежал за тобой в самый дальний кабинет, надеясь, что учитель решит пока разобраться с Джухёком, про которого уже было известно. Вы впопыхах закрыли за собой дверь, не понимая, что вообще делаете и зачем — по-хорошему, Хёнджин давно должен был сидеть в учительской, выслушивая дисциплинарное взыскание за учиненную им же драку.       В кабинете было нестерпимо душно. Так, что у тебя от всех испытанных чувств и духоты закружилась голова.       — Зачем ты полез в драку? — сипло спросила ты. Запрыгнула на парту и закрыла лицо руками — щеки вспотели, пот смешался со слезами, которые инстинктивно выступили от ужасного страха, который ты испытала при виде драки и обидных слов. — Теперь нас ищут. Тебе прилетит наказание из-за меня.       — Потому что он моральный урод, — Хёнджин присел на корточки у парты, где спокойно сидела ты. Незаметно взял твою руку в свою большую, с длинными пальцами. Ты неловко ее скинула, торопливо подходя к глухо закрытому окну. Почему-то не хотелось сейчас видеть его лица, не хотелось видеть уже ставшие такими знакомыми кошачьи глаза. — Как здесь душно!       — Терпеть не могу духоту, — тихо сказала ты, оглядывая смутным взором школьный солнечный двор. Глаза начали слезиться. Ты быстренько протерла глаза, но остановить поток слёз уже было невозможно. — Но… знаешь, я всегда просто терплю. В классе никогда не открывали окна, ты знаешь… А мне всегда было страшно попросить открыть. Я такая дура, да? Правильно ты недолюбливал меня в средней школе…       Хёнджин молчал, позволяя тебе выговориться.       — Тебе нужно больше спать и отдыхать, — жалостливым от слез голосом промямлила ты. — Ты такой уставший… Спишь на уроках, я же вижу… Они вас совсем загоняли… — еще раз всхлипнула, пытаясь взять себя в руки. — Вот сколько ты спишь, Хёнджин? А?       Трейни отчего-то засмеялся. А затем встал позади тебя, решительным движением настежь открывая деревянное окно и впуская чистый воздух в пыльный кабинет. С учительского стола посыпались тетради и листки с контрольными работами, простые карандаши укатились куда-то под парты. По щекам ударил свежий ветер, ты задохнулась от того, насколько свежо было здесь; насколько высоко вы стояли и какими маленькими казались люди во дворе. Хёнджин открыл для тебя окно класса, Хёнджин показал тебе высоту, с которой ты так боялась упасть, Хёнджин спас тебя и       научил не бояться ничего и никого.       — Я буду всегда открывать тебе окно, буду защищать тебя. Я покажу тебе всё красивое, что есть в этом мире. Я буду держать тебя за руку всегда, даже если буду неспособен и слова сказать. И я буду вот так вот драться со всеми, кто посмеет причинить тебе боль.       — И даже песню мне посвятишь? — тихо ляпнула ты, не зная, куда деть себя от смущения и неловкости. Слёзы продолжали течь неконтролируемым потоком, словно вымывая из твоей души все черное и плохое, что отравляло ее столько лет. Тебе казалось, что в голове застыл розовый студень-туман, который мешал нормально думать. Всё еще не оборачивалась, боясь даже шелохнуться и прикидывая, что же сделает Хван дальше. Ты никогда еще не испытывала таких ярких эмоций, никто еще не подбирался к тебе так близко и не тормошил полумертвых бабочек в животе.       — Все песни, которые я буду петь со сцены… Я буду петь для тебя. Только… смотри на меня с первых рядов. Всегда смотри.       — Всегда буду, — ты тепло улыбнулась. На сердце неожиданно стало так легко и хорошо, что, казалось, еще секунда и взлетишь куда-то под потолок. Все ужасы прошлого словно были перекрыты его ласковой улыбкой, его искрящимися глазами и очаровательным голосом. Хёнджин предпринял еще одну смелую попытку взять тебя за руку и не прогадал — ты крепко-крепко стиснула ее, словно его рука была последним оплотом, соединяющим тебя и этот мир; словно без него ты снова упала бы в яму постоянных унижений и страха; мир стал ярким, красочным, блестящим.       Как и сам Хван Хёнджин.       — Давай встречаться.       Ты удивленно подняла голову. Сейчас он выглядел совершенно очаровательно, даже с разбитой губой, с фингалом под одним глазом и с родинкой под другим. Трейни улыбнулся тебе.       — Давай.       Неожиданно на твоих губах ярко отпечатался вкус крови с его разбитой губы. В голове все смешалось окончательно — тебя не колебало ничего: ни то, что окно открыто и вас видят все дети в школьном дворе, ни то, что Хёнджин, вообще-то, хулиган и ему положено смирно сидеть в учительской, ни то, что, возможно, ты целуешься с будущей легендой музыки. Значение имели только ваши переплетенные руки и чувства, которые вы разделяли на двоих; которые вы бережно хранили столько лет в сердцах, чтобы сегодня наконец-то позволить двум окошкам открыться.       Открыться, чтобы впустить свежий воздух в легкие.

***

      — Скоро обратно в Корею! — связь была ужасно плохая, но ты все равно видела его счастливое лицо — для тебя этого было вполне достаточно. Было немного странно, и ты до сих пор не могла привыкнуть — Хёнджин звонит тебе с другого конца света, из Америки, куда их закинул новый мировой тур; по нему фанатеют миллионы, а его желтые носки сушатся у вас на балконе. — Скучаешь?       — Мы тебя ждем, — ты помахала в камеру аккуратным Джиниретом, у которого была одежда на все случаи жизни — сейчас ты одела игрушку в очаровательную синюю рубашку, а на белые лапки надела розовые носочки, которые заботливо связала для плюшевого хорька твоя мама. Хёнджин засмеялся. — Пока тебя нет, сплю с ним… Знаешь, он хотя бы не крадет у меня одеяло!       Вновь рассмеялся. Ты умиленно пискнула — ну какой же он милый! Сейчас, прокручивая в голове все события в твоей жизни, ты понимаешь, что ошибалась множество раз — терпела унижения, не отвечала хулиганам, получала неуды и двойки. Но решение начать отношения с Хваном Хёнджином на последнем году старшей школы навсегда останется самым лучшим и самым правильным решением за всю твою жизнь. Вторым же правильным решением был переезд в вашу теперь уже общую квартиру. А третьим… кто знает.       — Где следующий концерт? — ты лениво перевернулась на другой бок. — В Сеуле же? — спросила, словно у тебя не было брони, из-за которой не спала несколько часов, мониторя сайты.       — Последний будет в Сеуле. Ты ведь придешь?       — Ну разумеется, — Хван хихикнул, довольно плюхаясь в автобусное кресло. — Мне иногда кажется, что я работаю только на ваши билеты, — закатила глаза и весело засмеялась. — И на карточки! Почему ты такой дорогой? — надула щеки.       — В следующий раз попрошу сделать моей девушке скидку, — хмыкнул. В кадре появилась взлохмаченная макушка и покрасневший нос.       — Сынмин-а! Ну что, задал им там жару?       — А то! Обязательно посмотри потом нарезки с концерта, — еще пару секунд Хёнджин боролся с Кимом, но в конце концов телефон перекочевал в руки младшего мембера. Сынмин помахал тебе, продолжая, как ни в чем не бывало беседовать с тобой, словно не совершил ограбление несколько секунд назад. — Кстати, Хёнджин почти порвал куртку и все чуть не увидели…       — Достаточно! — ты заулыбалась, когда вновь увидела на экране надутые щеки Хвана. — Ничего я не рвал!       — Подлый лжец! — глухо раздался другой голос, ты узнала в нём голос Минхо. — Постыдись! — послышался громкий взрыв смеха. Хёнджин осуждающе посмотрел на парней.       — Как дела у матушки? — Хван отвернулся, нацепил наушники, сделав вид, что первый раз в жизни видит этих обалдуев. — Как лечение? Я вчера звонил врачу Чи, он сказал, что новые препараты пошли на ура. Она тоже вполне бодренько разговаривает.       — Да, — ты почувствовала, как глаза слегка намокли — Хёнджин, когда узнал о диагнозе твоей матери, ощутил ответственность не только за тебя, но и за неё. Пока вы учились в школе, то ходили вместе ее навещать, когда врачи видели необходимость в ее нахождении в больнице. Иногда трейни ходил один, приносил матери бесчисленное количество ее любимых персиков, а она называла его не иначе как «мой талантливый зятёк». Когда Хёнджин дебютировал как айдол, стойко вынеся все испытания, он втайне от тебя оплачивал дорогое лечение мамы в больнице (ты быстро об этом узнала); она всегда смотрела на него по телевизору, гордо рассказывая соседкам, что этот красивый молодой человек — парень её единственной дочери!       — Ну ты чего? — скуксился он, смеясь. — Всё же хорошо.       — Да… Всё хорошо… — ты почувствовала, что еще секунда — и точно разревешься от любви к нему. Хёнджин подарил тебе самое настоящее счастье, открыл для тебя мир по-новому, заставил твои глаза заново сиять.       Долгое время ты привыкала сначала ко взглядам в школе — ну и ну, такая замарашка как ты и сияющий принц Хван… пара? Слухи о тебе прекратились так же внезапно, как и начались; школьный совет на время распустили, чтобы набрать новых участников, а Джухёка, после того, как он публично принес тебе извинения, ты больше никогда не видела. А затем уже и не думала о проблемах и вовсе, потому что Хёнджин слишком часто звал тебя на учебные свидания в милые кофейни.       Затем привыкала ко взглядам в университете — Хёнджин не согласился скрывать ваши отношения, а потому по мере возможности встречал тебя после пар (и некоторые особо внимательные фанаты сумели-таки разглядеть его в толпе). Несведущие одногруппницы засыпали вопросами, где же ты отхватила такого красавчика? На вид точно супермодель! А ты и сама не знала ответ на этот вопрос. Может, всё-таки судьба?       На работе привыкать особо не приходилось — все были так заняты отчетами да распитием соджу по выходным, что на сплетни у твоего отдела почти не оставалось сил. Да и ты строго-настрого запретила Хёнджину появляться в офисе — теперь его сияющее лицо было почти на каждом билборде, и ты точно не выкрутилась бы, вздумай коллеги засыпать вопросами о парне.       Когда у Хвана выдавалась возможность лишний раз остаться дома, ты утаскивала его на диван смотреть очередную дораму про любовь. Хёнджин был большим активистом в таких делах, правда его рот почти никогда не затыкался и тебе приходилось бегать каждые пять минут на кухню за попкорном или чипсами, чтобы айдол не мешал просмотру.       — Почему главная героиня не может остаться с ним… — сокрушенно вздыхал он каждый раз. — Главный герой же такой непонятливый! Почему она всегда делает первый шаг?       — Чего? А мне наоборот тот не нравится, — фыркнула ты. — Он ведет себя так, будто ему все обязаны. И что, что она его судьба? Она, вообще-то, тяжело больна… А у него ни грамма сочувствия!       — Но он же осознал, что любит её!       — Почти в конце дорамы? Он холодный и грубый!       — Тебе что, не нравятся грубые парни? — засмеялся Хёнджин, сгребая тебя в охапку. Ты завизжала, когда вы оба свалились на пушистый белый ковер, запутавшись в длинных ногах айдола. Кками проснулась и недовольно смотрела на вас из угла. — А?       — Если бы нравились, я б с тобой не встречалась.       — Вот как, — улыбнулся Хван, убирая волосы с твоего лба. Кончики его волос щекотали тебе нос.       — Ты тяжелый!       — Это всё сила моей любви к тебе!       Вы снова рассмеялись.       Несмотря на внешнее спокойствие, Хёнджин был самым настоящим огоньком, заводилой в компании; такого прилипчивого парня ты не встречала никогда в жизни. Казалось, что он умрет, если не прикоснется к твоей коже или не возьмет за руку в толпе. Его тактильность возводилась в абсолют, стоило хотя бы появиться в его поле зрения.       Тебе никогда не было с ним скучно — айдол знал миллион тем для разговора и всегда в красках описывал все свои впечатления с выступлений и фан-встреч. В вашей квартире то тут, то там стояли статуэтки-сувениры самых разных размеров; фотокарточки из многих уголков планеты были распиханы по всем углам. Общие фотографии, сделанные в маленьких будках, всегда висели на самых видных местах. Половину Хёнджин утащил к себе в бумажник и на студию, хотя ты упорно сопротивлялась — всё еще стеснялась того, что встречаешься с такой звездой.       Но когда вы оставались наедине, то ты забывала о том, что Хван Хёнджин так известен во всем мире. Для тебя он был твой милый Джинни, который громил кухню и обсыпал всё мукой, когда готовил; который всегда закидывал на тебя ноги ночью и забирал одеяло, похрапывая на всю комнату; которого по выходным невозможно было разбудить даже пушкой; который спамил тебе в личные сообщения даже когда находился в туре, даже когда ночевал в общежитии или дома у родителей; который ужасно расстраивался, что не может открыто лайкнуть твое очаровательное фото в социальных сетях; который покупал тебе куриные крылышки каждый вечер, когда уставала на работе; с которым вы решали все проблемы мирно и спокойно, давая друг другу время отдохнуть и прийти в себя; с которым у вас были парные подвески-звездочки, ведь он был твоей искрой, твоим волшебством, твоей Бёль.       Твоим Джинни.       Вы оставались друг для друга настоящей поддержкой. Если кто-то падал, то рука второго всегда ловила и крепко обнимала, не давая вновь упасть. Даже если оба стояли у глубокой пропасти. И даже если было так тяжело, что обоим хотелось плакать.       Его сильно ранили уже утихшие слухи-обвинения, но ты всегда приходила в ярость, едва коллеги вновь начинали мусолить эту тему. Хёнджин вырвал тебя из среды постоянного унижения и вечных слез по ночам; Хёнджин подал тебе руку, когда твои собственные опустились. Обсудив это однажды, тему скандала вы больше не трогали — айдолу было достаточно того, что ты не оттолкнула его во время перерыва, осталась с ним. Просто позвольте друг другу исцелиться. Дайте немного времени.       — Джинни, — ты аккуратно заправила ему волосы за уши, слегка задевая пирсинг. — А поехали на Чеджудо… Помнишь наше кафе на берегу? А милых старушек, продающих ожерелья?       — Конечно, — айдол ласково погладил твою щеку. — Кафе, где ты пролила на меня пиво, когда пыталась поцеловать?       — Так, забыли! — ты заткнула ему рот ладошкой. Хёнджин рассмеялся. Ты вновь с умилением взглянула на него — такой комфортный, что сам напоминал Джинирета — светлый и плюшевый. — Споешь мне на закате?       — Обязательно. А ты в таком случае… останешься со мной навсегда?       — Конечно, — вновь мягко обняла Хёнджина, прижимая еще крепче и чувствуя, как вкусно пахнут мягкие волосы. И он обнял тебя в ответ, переплетая ваши руки в милом, только вам понятном жесте. Из полуоткрытого окна свежей струйкой потянулся сеульский ночной воздух.       Может быть, это еще одно твое лучшее решение?       Ты улыбнулась своим мыслям, крутящимся в голове озорной вереницей.       Хван Хёнджин — вот оно, твое самое лучшее решение.