***
— Да уж, каждый день бы с такими красавцами работать… — пропела одна из девушек, аккуратно поправляя свой мягкий синий свитер. Ты стояла у стены, чуть поодаль — почему-то девочки еще не воспринимали тебя, как свою в коллективе, а ты немного стеснялась — ещё ляпнешь что-то не то, так и вовсе засмеют. По этой же причине ты не ходила после работы пить с ними соджу да есть говяжьи потрошки, хотя очень хотелось. — Да… Только я не хочу работать с Джисоном-щи в следующий раз, — подняла палец вверх одна из визажисток. — Он слишком юморной, постоянно болтал с соседом. Поэтому мне кажется, что у него все тени растряслись… — Госпожа вечно даёт самых лучших не нам… — ворчит первая, искоса посматривая на тебя. — Но повезло, что некоторые ничего особенного не представляют. И надеюсь, что и госпожа скоро это заметит. — Да, повезло!.. — Ага, надоело быть у госпожи в немилости, пока выскочки получают самое лучшее. — Но они же все довольно милые… — тихо говоришь ты. — Чего сказала? Молчи давай! — одна из девочек поворачивается к тебе. — Не видишь — профессионалы разговаривают! Ты глубоко дышишь, стараясь успокоиться и не подавать виду, что до слез обидно слушать такие комментарии, зная, что говорят про тебя; так еще и задевают таких хороших парней. Делаешь еще один вдох и замечаешь знакомую светлую шевелюру, обладатель которой бодрым шагом идёт прямиком к вашей скромной компании. Феликс выглядит как цыплёнок, отбившийся от стаи. Отбившийся, но очень довольный. Ты вздыхаешь ещё раз, слыша краем уха, как девочки весело захихикали, предвкушая милую встречу с очаровательным айдолом, словно бы пять минут назад не обсуждали его команду у них же за спиной. Но очаровательный айдол не доходит до них, останавливаясь аккурат рядом с тобой. У визажисток отвисает челюсть. Ты же стоишь в полнейшем ступоре, от страха не в силах пошевелить ни руками, ни ногами. Но отмираешь на секунду-другую, осознав, что это не личная и даже не массовая галлюцинация. — Вам что-то нужно, Феликс? — вежливо спрашиваешь ты. — Зачем так официально? Мы же ровесники. — Но вы ведь… — Забудь! — быстро говорит он. — Я очень проголодался, а никто из парней не хочет идти со мной есть кимпаб… — сокрушенно говорит парень. На фоне один из мемберов, самый мощный и накачанный, кричит о том, что он вообще-то тоже не против сходить поесть, в особенности — кимбап. Но Феликс как будто бы не слышит его. — Ну так что? — А, ну… — в голове ничего не укладывается. Визажистки цокают и отворачиваются, видимо, думаешь ты, они не любят кимбап. — Тогда я знаю один хороший ресторанчик неподалёку. — Отлично! — И ты пойдёшь… так? — смотришь на него и пробирает на смех — парень стоял перед тобой при полном параде, не смыв макияжа и не сняв концертный костюм. — Вот же балда, — смеётся Феликс, ударяя себя по лбу. — Пять минут и я готов! — Тогда я подожду у входа, — визажистки цокают ещё раз. — Может прекратите женихаться? Даже если ты и зацепила какого-то там айдола, это не причина так себя вести!.. И вообще — он слишком худой! — и девушки кучкой уходят в сторону гримёрок. Одна толкает тебя в плечо, но тебе уже глубоко наплевать на их комментарии. Ты лишь пожимаешь плечами — наверное, они и в самом деле воротят нос от кимбапа. Но это совсем не проблема — значит вам больше достанется. Улыбка и не думает сходить с губ — и ничего он не худой, а выглядит как самый настоящий принц. — Приди в себя, дурочка… — прижимаешь ладони к разгоряченным щекам. — Вот же… Придумал… Кимбап. Да, точно, кимбап. И только! На кимбапе и закончим.***
В ресторане ты поначалу чувствуешь себя неуютно. Это было не очень популярное место, где в основном сидели милые старики да старушки, решившие устроить себе будничное свидание на пенсии. По стенам вился плющ, а дубовые столики совершенно очаровательно пахли — а значит, атмосфера располагала к приятной беседе. Феликс сразу потащил тебя куда-то в угол, за столик между круглым окном и старой антресолью, словно был здесь не в первый раз и знал каждый закуток. Здесь вас было почти не видно и не слышно. И здесь Ли смог полностью выдохнуть, спокойно сняв капюшон серого худи и чёрную маску. — Здесь очень хороший кимбап, — замечаешь ты, жестом указывая женщине на то, что вам нужны две порции. Феликс кивает, и ты слышишь, как урчит у него желудок. Хихикаешь. Он немного стыдливо улыбается, словно боится показаться тебе с неправильной стороны. — Тебе, наверное, неудобно? — С чего бы? — Ну, ты ведь меня едва знаешь и вообще… — не знаешь, как намекнуть ему на то, что это тебе вообще-то некомфортно — ты айдолов-то до работы визажистом видела только по телевизору, да и то исключительно на выходных или по праздникам. Боязливо оглядываешься, словно за ширмой прячется какая-нибудь фанатка Феликса, готовая пустить тебя саму на кимбап. — Еда сближает, — подмигивает Феликс, но, кажется, он понимает, о чем ты говоришь. — Извини, если доставил неудобства. Те девочки сильно достают тебя? Мне показалось, что они те ещё занозы. — Не то что бы… — ты жаловаться не привыкла. — Просто они более умелые, чем я, вот и привыкли дразнить тех, кто младше… И вообще, мне кажется странным, что ты позвал меня сюда. Разве ты не мог поесть с кем-то ещё? Наша старшая, Арым, очень любит кимбап… — бьешь напрямую. Ты не любила недосказанностей, поэтому решила разузнать всё сразу, чтобы не напридумывать себе ничего лишнего. Ли знает, ты, конечно, догадалась, что кимбап — лишь глупый предлог и еда вообще тут не причём. Бабушка всегда говорила, что если сердце сладко ëкает рядом с человеком, то это точно тот самый, тот, с кем ты сможешь связать свою жизнь. И сегодня его сердце впервые ёкнуло. — Знаешь, ты так здорово меня накрасила, — всё не унимался Феликс, а ты изредка неловко поглядывала за снующей туда-сюда официанткой. — Мне показалось, что у Чанбина вообще лицо было оранжевое из-за тона, а у меня… — ты уже не понимаешь, что он говорит, потому что смотришь только на его лицо. Макияж смылся, на щеках — небольшой румянец, который всегда бывает после снятия макияжа. А ещё на щеках — они, его веснушки, которые тебе так понравились. Очаровательные, милые, целая россыпь из прекрасных пятнышек на его щеках и носу. Замечаешь веснушку в виде сердечка и умиленно улыбаешься. Феликс продолжает о чём-то воодушевленно говорить, но вскоре замечает твой туманно-влюбленный взгляд. Склоняет голову набок. — Задумалась? — Веснушки, — перед вами приземляется огромная тарелка с ароматным кимбапом. А ты уже и не соображаешь, что говоришь. — Ой… То есть… Улыбается. — Тебе они что, так нравятся? — Да, очень… Они делают твоё лицо милым. Мне кажется, что это кощунство — вот так жестоко замазывать их. Вновь смеётся. — Их не всегда замазывают, если честно… Но… Значит, теперь ты будешь красить меня, чтобы их не замазывали вообще никогда. Впадаешь в ступор, едва не подавившись кимбапом, начиная закашливаться. Морская капуста встаёт где-то поперёк горла и боишься, как бы она неловко не вылетела, испортив вообще всю атмосферу. Феликс смотрит на тебя прямо. И ты уже никак не можешь отвести взгляд. Ли предложил проводить тебя до дома, и заодно прогуляться ещё где-нибудь, будучи ещё полным энергии невесть отчего, но ты так вымоталась, запуталась и устала, что единственное, чего тебе хотелось — прийти домой как можно раньше и завалиться спать, даже не раздеваясь и не умываясь. — Наверное, работа с мемберами выматывает, — с пониманием кивнул Феликс, пока ты неловко переминалась с ноги на ногу. Он выглядел так, будто бы хотел сказать ещё что-то, но все слова застряли где-то в горле, как та злополучная морская капуста. Он молча постоял ещё несколько секунд, а затем всё-таки сказал то, что хотел. — Тебе неловко со мной? — А? — сначала не поняла ты. — Неловко? Нет, нет, просто… — Я, наверное, очень много болтаю… Прости за это, пожалуйста! Каждый раз, когда я хочу быть загадочным и тихим, какая-нибудь дурацкая шутка всегда всплывает в голове… — Нет, нет! — продолжала мотать головой ты, как заведенная. — Не в этом дело, просто… — заметно начинаешь нервничать, но стараешься виду не подавать. Папа всегда говорил, что в любых взаимоотношениях главное честность с первых секунд. И именно поэтому он в первую минуту знакомства с твоей мамой сказал, что совсем он не миллиардер под прикрытием, а только начинающий дизайнер. И спустя два года они поженились. Тебе же вообще не было нужды этого говорить — по тебе сразу было понятно, что деньгами ты не соришь. Но всё-таки собралась с духом. — Мне немного неловко, потому что я чувствую нашу разницу, понимаешь? Ты — айдол, у тебя миллион фанаток и фанатов по всему миру, тебя любят и ценят. А я просто стажёр, визажист, которых айдолы часто считают обслуживающим персоналом… И поэтому… — выдала ты как на духу, но под конец от уверенности и следа не осталось, потому что Феликс посмотрел на тебя, как на сумасшедшую. — Разве я так выгляжу? — А? — Мне казалось, что я не похож на такого… айдола… — грустно добавил он, и тут ты поняла, что сама осталась в дураках — неужели ты просто побоишься наконец-то быть счастливой? Если оттолкнешь его сейчас просто потому, что он добился больше, чем ты, в вашем возрасте, значит признаешь, что девочки с работы правы и твой труд яйца выеденного не стоит. Поэтому берешь себя в руки, а заодно — и его руку в свою. — Прости, если я… Пару секунд Феликс оторопело смотрит на тебя, затем на ваши переплетенные руки, затем снова на тебя. Ты неловко улыбаешься, понимая, какой идиоткой ты себя выставляешь, но Рубикон перейден и теперь отступать уже точно некуда. Позади тебя — дверь в твою маленькую съемную квартиру, впереди — красивый парень. Так что ты выберешь? — Но это не означает, что я струшу. — Значит?.. — Это мой номер телефона, — неловко всучиваешь ему бумажку с аккуратными цифрами (номер был припасен именно для такого случая), быстро чмокаешь парня в щеку и ловко ускользаешь за дверь. — Напиши мне вечером! Пока, Феликс! Наблюдаешь за ним из окна и хихикаешь — пару секунд айдол молча пялится на бумажку в своей руке, затем краснеет и осторожно вбивает номер в контакты. Затем хмыкает, краснеет пуще прежнего, пинает кончиком кроссовка камень у дороги. Выдыхает. Краснеет ещё. Смотрит на дом, улыбается, поджимает губы и тихонько машет на прощание в закрытую дверь. — Я позвоню… Не люблю писать сообщения! Краснеешь. А спустя пять минут он действительно звонит.***
— Ты же не любишь латте! Это воровство чистой воды! — возмущается Феликс, пока ты пыхтишь и усердно пытаешься распробовать то, что взял он. Морщишь нос. Ли смеется. — Эй! — Скорее воровство латте… Я просто хочу понять, почему он тебе так нравится, — закатываешь глаза ты. Замечаешь, как бариста пристально смотрит на парня и щурит глаза; девушка начинает усерднее вслушиваться. Настораживаешься. Затем переводишь взгляд, и с ужасом видишь у нее на груди милый значок с Ббокари. Понимаешь, что нужно сматываться как можно быстрее, пока бариста не рассмотрела подробнее лицо твоего парня, не сложила два плюс два и не раскрыла ваш страшный секрет. Хватаешь его за руку, успевая расплатиться своей карточкой быстрее, чем Феликс своей, и пулей вылетаешь из кофейни вместе с ним, прокричав скомканное «до свидания!» напоследок. — И что это было, а? — смеется он, пока ты настойчиво натягиваешь ему кепку чуть ли не до подбородка, попутно пытаясь загородить его всем телом, чтобы мимо проходящий дедушка не узнал его. Феликс продолжает хихикать. — Ты видел у нее на груди значок? А что если бы она тебя узнала?.. Страх какой! — Я уже привык… Эй, ты что, боишься того, что нас увидят вместе? — Ну… — тянешь, осторожно присаживаясь на скамейку. Феликс тут же усаживается следом. Иногда тебе казалось, что в серьезные моменты он как будто бы терял всю свою зрелость и начинал ребячиться специально, чтобы ты не чувствовала себя так одиноко. — Если честно, мне неловко… — Вот уж не думал, что ты меня стесняешься!.. — Ли шутливо запрокидывает голову назад. Но замечая твой не на шутку встревоженный взгляд, парень перестает смеяться. — Да не в этом дело! — отодвигаешься на другую сторону скамейки, наблюдая, как пожилая пара играет со своим маленьким щенком-биглем. — Просто… что если о нас прознают журналисты? У тебя тур скоро, разве тебе нужны пустые слухи?.. — Ну и что? — смеется Феликс, придвигаясь к тебе ближе, обнимая за плечи, плюща свою щеку о твою. Светлые волосы щекочут тебе нос и ты тоже начинаешь смеяться — никогда не можешь совладать с его обаянием. — Пусть пишут о том, какая милая и красивая у меня девушка. Я только рад подтвердить такое! — Ну нет… Если узнают, то нашей спокойной жизни придет конец… А фанаты? — встрепенулась ты, чуть не ударив Феликс в челюсть. Тот ойкает и вновь смеется. — Ты о них подумал? — Мои фанаты самые понимающие и отзывчивые, вот увидишь! Тебя они примут! Ты открыла было рот, чтобы поделиться еще парочкой переживаний, но тут же замолчала, когда Феликс вновь обнял тебя, утыкаясь, как ребенок, куда-то в шею. — Хотел бы я забрать все-все твои тревоги себе… — Чтобы вообще лопнуть от них? — посмеялась ты. Ли хмыкнул. — Ну уж нет, лучше пусть они останутся при мне… — ты крепко задумалась, продолжая исподтишка наблюдать за счастливой пожилой парой. Малыш-бигль запутался в собственных ногах и, разозлившись из-за этого на старика, попытался укусить его за ногу. Ты улыбнулась. — Интересно, почему нам все время попадаются счастливые пожилые пары?.. — спросила ты вслух, но совсем-совсем тихо. — Может потому, что нам суждено прожить вместе счастливую жизнь?.. — так же тихо ответил Феликс, но ты уже почти не слушала его, растворившись в легком ветерке да доносимых им отрывках фраз старичков, глубоко уйдя в свои мысли. Почему ты вообще согласилась с ним встречаться? Не помнишь точно, как произнесла то самое заветное «да», когда парень спросил; как в ответ обняла его — все воспоминания словно смешались в один большой комок из счастья и комфорта. Но знаешь наверняка — эти отношения нужны были тебе, как глоток свежего воздуха. Родителям ты и словом не обмолвилась — если б они узнали, то ничего хорошего ждать точно не стоило — они были людьми старой закалки и считали работу айдолов не более, чем пустой суетой с экраном телевизоров да глупым сотрясанием воздуха. Так почему он? Почему именно он? Аккуратно повернулась к Феликсу, замечая, что он тоже крепко задумался, рассматривая пару старичков, играющих с биглем. Склонила голову, умиленная улыбка сама собой расползлась по твоим сжатым губам. Ты и не заметила, как расслабилась, вытянула ноги и глубоко вздохнула, словно готовясь отвечать самой себе на свои же вопросы. Какой же он всё-таки красивый. Несмотря на миллион покрасок, его волосы всё равно мягкие и шелковистые — сейчас они светлые, цвет почти выцвел и Феликс совсем похож на милого цыпленка; такая ровная линия челюсти и подбородка; очаровательный нос, и, конечно же, миллионы-миллиарды веснушек, которые так тебе понравились еще при вашей первой встрече. Феликс не из тех, кто относится к людям вероломно и снисходительно, но всё-таки первым предложил тебе встречаться. И всё же… В отношениях с Феликсом тебе не нужно было надевать какие-то маски, чтобы понравится ему, его друзьям или семье. Не нужно было врать и придумывать нелепые оправдания, чтобы не идти сегодня гулять в парк или смотреть боевик в кино. Не нужно было специально кашлять в трубку, чтобы Ли примчался с кипой лекарств или чтобы выпросить парочку-другую комплементов, когда красиво подобрала платье для вашего свидания — он всё знал это и без твоих слов и намеков. Но иногда ты чувствовала, что Ли опекает тебя сверх меры — иногда он был слишком дотошен и скрупулезен, словно бы ваши отношения были для него еще одной работой, в которую он старался вкладывать столько же сил и энергии. Ты постоянно успокаивала его, что ничего страшного не случиться, если вы не увидитесь один день и он должен отдыхать с друзьями тоже; ты еле как внушила ему, что не разлюбишь, если не будет каждые пять минут названивать, как это было в самом начале отношений; не разлюбишь, если не будет всем и каждому показывать, что вы — пара. Сидит в автобусе по утру — надо позвонить и пожелать доброго утра, смывает сценический макияж — надо обязательно помахать рукой на виду у всех визажисток. Переводишь взгляд на свою руку и видишь аккуратный голубой браслетик из бисера, на котором была прицеплена малюсенькая фигурка Ббокари. «Твой биас?» — с пониманием спрашивали каждый раз клиенты, а ты лишь с хитрой улыбкой кивала. «Почти. Любовь всей жизни». Клиенты смеялись, говоря, что это интересная, но невыполнимая мечта. А тут ни сколько не врала и точно уж не считала цыплят до того, как они вылупятся. Тем более, что один цыпленок у тебя уже был. Отношения с Феликсом были твоими первыми отношениями — семья, работа, дом, семья, быт, всё по кругу, и это не давало тебе даже и подумать о том, каково это — находиться в счастливых и здоровых отношениях. Даже в школе ни с кем не встречалась, усердно работая для поступления — так, лишь иногда ходила на прогулки. А Феликс не просто показал, но и дал ощутить, каково это на самом деле, когда о тебе заботятся не потому, что от тебя что-то нужно, а потому что просто хотят позаботиться. Ты была низкоуровневым персонажем в отношениях, поэтому все время боялась сделать неправильный выбор и разрушить все, что вы двое строили так упорно и старательно; кирпичик за кирпичиком выкладывая сначала фундамент, потом каркас, а потом уже и обустраивая дом внутри — тоже очень-очень аккуратно, с большой нежностью подходя к мелочам и деталям. Во время первого поцелуя тебе показалось, что сошла с ума. Это было ваше десятое по счету свидание, и ты понимала, что дальше тянуть нельзя — иначе пропасть, иначе точно сорвешься и упадешь. Феликс не догнал сразу, что ты собираешься сделать, поэтому взяла все в свои руки и немного неумело и скомкано схватила его за воротник серого худи да и поцеловала так, словно до этого проделывала такое миллион раз. Ёнбок же не растерялся ни капли — и вот вы сидите на пороге твоей квартиры и целуетесь так, словно вы обычные школьники, совсем недавно признавшиеся друг другу в чувствах, а не взрослые люди — айдол и его визажистка. На губах у тебя потом долго оставался привкус его гигиенички со вкусом яблока и что-то сладкое, чего уловить ты не могла. Вы почти всегда были заняты работой, поэтому видеться часто как прежде не выходило — сейчас вашей обычной рутиной стала переписка в мессенджере да странноватые разговоры по телефону вечером. Феликс ежеминутно отправлял тебе тучи самых разношерстных фотографий: вот милое селфи с Ббокари, вот непонятное селфи, где видно только его ноздри и немного челку, вот фотография жующего Хана, вот ягодицы Бан Чана, которые заняли всё фото, вот очаровательное фото с закулисья, вот он корчит рожи с Хёнджином и Чонином. Ты даже создала специальную папку на телефоне, которую назвала «не знаю, кто это» с сердечком рядом. Съезжаться вы пока не торопились — почему-то тебе казалось, что вы слишком молоды и зелены для этого решения. Ли не спорил, но постепенно твои вещи по неизвестным причинам стали оккупировать его квартиру, а сама ты стала проводить там куда больше времени, чем на собственной студии. Однажды, когда ты в очередной раз осталась у него на ночь, пришлось взять какую-то кофту из его гардероба, чтобы спокойно пойти на работу. Коллега долго-долго всматривалась в тебя и наконец, чуть не опрокинув на тебя палетку с тенями, спросила, где ты взяла кофту, как у Феликса Ли. Ты ничего ей не ответила, пообещав никогда больше не брать вещи мембера и ночевать только у себя дома. И только. — Ну что, домой? — он подал тебе руку. Ты улыбнулась, кидая последний взгляд на милую пожилую пару, которая теперь смеялась вместе и выглядела еще счастливее. Но обещание ты так и не сдержала. Но был один неопровержимый плюс, который делал Феликса просто незаменимым парнем во всех отношениях — его доступное для твоих кистей лицо и безграничная любовь к тебе. Чтобы продвигаться по карьерной лестнице тебе нужно было долго и усердно тренироваться в макияже, а Ли прекрасно понимал, что теперь ты точно не захочешь красить кого-то другого. Коллеги знали о том, что ты встречаешься с очень красивым парнем и завидовали черной завистью тому, что двадцать четыре на семь имеешь у себя дома личный тренажер в дегустации новеньких теней да тонального крема. Ты никому не рассказывала о том, кем именно является твой парень и родители долгое время думали, что он какой-то чокнутый фрилансер-певец. Феликс говорил, что ты пока не готова представить его родителям, несмотря на уже большой срок ваших отношений, и ты была с ним отчасти согласна. — Вот так… — подвела белым нижнюю стрелку. Ёнбок скукурузил нос и чихнул. — Феликс! Всё разлетится же! — Прости, — он виновато опустил голову. Каждую такую практику айдола так и подмывало поцеловать тебя куда-нибудь в кончик носа, но ты каждый раз стукала его по лбу кисточкой и ехидно ухмылялась — вот же, даже не верится, что бьешь звезду мирового масштаба. Хмыкаешь вновь — а звезда-то и не против покалечиться, готов тебя раззадорить еще больше, чтобы получить, наконец-то, не тычок в бок, а мягкий поцелуй в нос. — Как дела в студии? — Потихоньку, — аккуратно подводишь губы. Он вновь хихикает. — Ликси! — Извини-извини! — Если будешь также хихикать перед концертами, я не смогу нормально тебя накрасить! Да и люди что-то заподозрят! Тебе не нужны глупые слухи и осуждения, что встречаешься со своим же стаффом. — Не говори так, — расстроенно надувается Ли. — Я только рад всем рассказать о нас. Я давно очень хочу сделать официальное заявление… Мне безумно хочется тобой похвалиться всему миру. Ведь ты такая талантливая! Мне хочется, чтобы миллионы людей узнали твой талант к визажу, увидели твои золотые руки! Чувствуешь, что вот-вот и точно разревешься от его слов. Все парни, которых ты встречала никогда не говорили тебе ничего подобного; всех интересовало только твое лицо, твоя фигура и твоя внешность. Феликс же действительно интересовался твоими увлечениями, расспрашивал и гордился так, словно сам придумал какой-то новый дизайн. Он был рад, если ты горела своим делом, как и он горел своим; он готов был поддержать тебя во всех начинаниях; он постоянно тратил деньги на дорогие палетки теней и новые помады; из своих путешествий на показы мод всегда привозил новые образцы и каждый раз сетовал, что не может взять тебя с собой; за это ты чувствовала себя должной и просила его прекратить разоряться из-за тебя. Ёнбок же в свою очередь считал, что ты все прекрасно компенсируешь своей любовью и прекрасным корейским произношением, который он впитывал, как губка. Вы оба учились друг у друга чему-то новому, всегда развивались и шли за руку вместе. Даже если дорога была полна острых камней, царапавших ноги до крови. — А слухи? Уволь, но я тебе такой судьбы не хочу… Я бы тоже очень хотела прокричать на весь мир, как люблю тебя, но твои фанаты… Феликс вздохнул. — Тогда накрась меня получше, — странно улыбнулся он. — Тогда и фанаты будут любить меня больше. И тебя не тронут. Ты в ужасе посмотрела на парня. — Ликс, зачем ты так? Стэй любят тебя любым. — Не все, — покачал он головой. — Мне много раз говорили, что с макияжем мне куда лучше. Многим не нравятся пигментные пятна, мои губы и вообще… Ты закрыла ему рот ладошкой. Затем довольно растянула его щеки в улыбку. Феликс рассмеялся. — Дурашка! — Значит, они не настоящие фанаты. Запомни… — ты серьезно погрозила ему пальцем. Ёнбок хихикнул. — Какая ты грозная, ангел мой. — Не перебивай, Ббоки! Ты прекрасен любой. Тебе не нужно ни худеть, ни краситься, чтобы нравится стэй или мне. Тебе не нужно изнурять себя диетами, не нужно портить свою кожу. Ты никому ничего не должен, и тебе нужно просто-напросто быть счастливым!.. А насчет меня… Я не боюсь негатива в свою сторону. Когда мы раскроем наши отношения, они могут сколько угодно травить меня и выплескивать весь свой негатив, но я не позволю им задеть тебя. Слышишь? Я буду защищать тебя и любить столько, сколько нужно, и даже больше. Феликс забирает кисть из твоих рук и аккуратно берет твои ладони в свои, ласково переплетая пальцы. Ты поначалу смущаешься, а потом расслабляешься, позволяя этому ласковому цыпленку положить голову тебе на грудь, обнимая так крепко, словно еще секунда — и мир затрещит по швам, если расстанетесь хотя бы на секунду сейчас. — Что за прилив любви? — смеешься ты, хотя прекрасно знаешь, какой же твой Ликси на самом деле тактильный. Словно если не дотронется хотя бы до мизинца, тут же упадет замертво от недостатка любви и физического контакта. — Даже не верю, что мне так повезло… — прошептал он. — Бабушка… — тяжело сглатывает. Ты гладишь его по волосам в знак утешения. — Она всегда была права. — В чем? — Она верила в родственные души. И я поверил после того, как мое сердце чуть не расплавилось при виде тебя. И я так благодарен тому вкусному кимбапу! Ты обняла его еще крепче и рассмеялась, чувствуя, что вам двоим нужно либо хорошенько выплакаться, чтобы выпустить пар и привести чувства в порядок, либо поцеловаться. Одно из двух. А можно и всё сразу.***
— Девочки, работаем усерднее! — госпожа Хан постучала длинными красными ногтями по столу, поторапливая и без того нервных визажисток. — Юра! — девушка аж подпрыгнула, чуть не выронив блеск для губ из рук. — Что ты делаешь с бедным Феликсом-а… Он же даже не твой подопечный, — госпожа скривила губы, посмотрев на тебя, стоявшую без дела и помогавшую Юре. — Юра, иди помогай Хигён колдовать над Минхо-а, Ёнбоком-а есть кому заняться. Юра недовольно надула губы, ты же обменялась с госпожой Хан странными взглядами. Женщина хитро улыбнулась. — Но почему, госпожа Хан? Что я сделала не так? — обиженно поинтересовалась Юра. — Потому что… Запомните, девочки, — тут и айдолы навострили уши. — Вы не будете считаться профессионалами, пока между вами и клиентом не будет никакой химии. Только будучи полностью вовлеченной, вы сможете добиться хорошего результата. Вы должны гореть им. Делом, я имею в виду, — госпожа подмигнула тебе, замечая, как ты покраснела. — Когда вы поймете, что чувствуете радость от процесса, значит — вы достигли успеха. — Я сделаю все в лучшем виде, госпожа, — ты поклонилась. Феликс незаметно сжал твои пальцы. Ты, как ошпаренная, отняла руку. Ли надулся. Ты улыбнулась. — У неё всё получится, — улыбнулась старшая, Арым, и ты в шоке посмотрела на нее и остальных девочек. — И мы тоже в неё верим. Вы же её знаете — всё будет либо на высшем уровне, либо никак. — Я не сомневаюсь, — довольно, как сытая кошка, улыбнулась госпожа Хан. — У моей лучшей ученицы всё получится, как надо, — ты в немом шоке встала, как вкопанная, — госпожа Хан никогда никого открыто не хвалила. Девочки улыбнулись, а ты ошарашенно смотрела на Феликса светившимся от счастья взглядом. — Будь послушным, Ёнбок, и она сделает из тебя короля этого вечера. — Конечно, — ты покраснела. — Прекрати… — зашептала ты, надеясь, что никто не грел уши на ваш разговор. — Какой макияж ты хочешь? — шепотом спросила у айдола. — У меня есть план от госпожи Хан и менеджеров, но я хочу накрасить тебя по-другому сегодня. Это опасная затея, но… — Я полностью тебе доверяю, — Феликс ласково улыбнулся тебе. — Делай, как хочешь ты сама. Я всё поддержу. Ты с шумом выдохнула и принялась за работу с полной серьезностью и с полной отдачей. На этот раз Ли был предельно серьезен, не хихикая и не пуская остроумные шуточки. И лишь изредка строил глазки, но на это ты лишь тихонько посмеивалась, наблюдая за госпожой Хан, которая, кажется, уже все поняла и лишь подсматривала за вами и твоими слаженными действиями. Сегодня действительно все шло как по маслу: кисти уверенно держались в пальцах, руки не дрожали нисколько, тени хорошо смотрелись на глазах, а аккуратные стрелки отлично подчеркивали выразительные глаза Феликса. Ты чувствовала, как процесс полностью захватил тебя и просто самозабвенно красила, напрочь позабыв о том, что на тебя смотрит куча людей, и даже сама госпожа усиленно следит за твоими действиями. — Ого… — Феликс повертел головой из стороны в сторону, вставая с кресла. Бан Чан обратил на вас внимание и показал большой палец — ты была невообразимо горда собой. — Ты такая волшебница… Я никогда еще не выглядел так хорошо. — Подожди, — ты аккуратно мазнула ему по шее блестками в виде мелких звезд. Ли широко улыбнулся. — Я хотела подчеркнуть твою природную красоту. Феликс хотел было еще что-то добавить, но госпожа его перебила. — Ты не замазала веснушки, — она склонила голову. — Почему? — Потому что… Потому что господин Ли красив с ними! — пылко ответила ты. — Я его визажист и я не посмею закрасить то, что делает его особенным и прекрасным. Мой долг — подчеркнуть его красоту макияжем, а не закрашивать тональным кремом его особенность. — Но план… — госпожа Хан загадочно улыбнулась. Ты знала, что она полностью на твоей стороне. Феликс осторожно взял тебя за руку. Коллеги в полном шоке вскрикнули, не в силах даже и слова промолвить. Госпожа не повела и бровью, продолжая торжествующе улыбаться. — Ты уверена? — Да. Это произведет фурор. Ты не сомневалась ни в нем, ни в себе — просто доверяла ему, как и он доверял тебе. Это не было слепым доверием — ты знала Ёнбока слишком хорошо, знала, что его чувства не измерить никакими средствами в этом мире. Феликс Ли выглядел так, будто он — самый настоящий ангел, сошедший с небес, чтобы даровать людям свет и радость. Его белый концертный костюм блестел так, что слепил тебе глаза, а светлые волосы были уложены так аккуратно, что до ужаса хотелось провести по ним и ощутить их мягкость. — Я думаю, сегодня на выступлении их ждет успех, — госпожа Хан задумчиво посмотрела вслед уходящим из комнаты шумным и возбужденным айдолам, громко обсуждающим сегодняшний концерт. Ты послала Ёнбоку теплую улыбку и получила в ответ такую же, полную любви и заботы. — Как думаешь? — Полный и ошеломляющий. Знаете, госпожа Хан… наверное, вы с господином Сонхёном теперь можете спать спокойно, — сказала и тут же смутилась, кончики ушей покраснели. — Я думаю, что нашла мужчину, который будет моим мужем. — Вот теперь я полностью спокойна, — женщина ласково улыбнулась и потрепала тебя по голове, словно добрая матушка. Ты вернула ей улыбку, полную неподдельной радости. — Веснушка достойный парень для тебя, — вы рассмеялись, приступая к уборке косметики, которая сегодня была особенно дорога тебе. Теперь действительно беспокоится больше не о чем ни тебе, ни Феликсу — ведь его лицо и ваши сердца в самых надежных руках. Ваши искренние чувства к друг другу не получится скрыть ни одним, даже самым стойким и плотным тональным кремом. Как и чудесные веснушки твоего искреннего и невероятного Феликса Ли.