Счастье.

С самого утра у Тани не было и минутки свободного времени. И совсем не потому, что кто-то нагружал её работой, совсем наоборот. Просто девушке хотелось непременно самой всё проконтролировать, убедиться, что не возникнет никаких проблем в такой день. Хорошие ли подобраны лошади, приготовлен ли обед, привезены ли из города сладости, фрукты, а если уже доставлены, то куда их положили, не испортятся ли? И в этой её суматохе не было совершенно никакого смысла, опытные повара и конюхи прекрасно осознавали, какой важный сегодня день. Но Татьяна была так возбуждена и взволнована, что если бы и пошло что-то не так, она обвинила бы в этом себя одну. Наконец, уже в который раз убедившись, что всё сделано, Татьяна побежала в спальню сестры. Ольга стояла посреди комнаты напротив большого зеркала и напоминала скорее свежераспустившийся бутон белой розы, чем девушку. Татьяна восторженно задержала дыхание, разглядывая Ольгу. Нежная талия девушки из-за пышной кружевной юбки казалась ещё уже. А крупные рукава делали её фигурку чересчур маленькой, зато прекрасно подчеркивали красивые плечи и шею. - Какая же ты красивая. - мягко улыбнулась Татьяна, поправляя Ольге причёску, - Боишься? - Нет, не боюсь. Я только волнуюсь очень сильно. Волнуюсь, что споткнусь, что ещё какая-нибудь глупость произойдёт. Но это всё такое мелкое. Я на самом деле счастлива! Она помолчала, а потом спохватилась, вспомнив, что Татьяна ещё не одета. - Лиза, неси скорее платье и ленты, я вчера выбрала какие. Ольга очень хотела сама помочь сестре одеться в новое лёгкое небесно-голубое платье, но Татьяна ей этого не позволила, боясь помять наряд сестры. В маленькой церкви оказалось очень тесно от набившихся гостей: толстые помещицы, похожие на мотки разноцветных кружев и лент, прижимали к себе непоседливых детей, норовивиших поозорничать, а их мужья важно обсуждали жениха и невесту. Улыбка Ольги, смущённо-радостная не сходила с лица. И это же выражение передалось и Владимиру. Они оба мечтательно светились от счастья, окутанные запахом ладана и искрящимися пылинками, похожие одновременно на детей и ангелов. Не было ни вульгарности, ни скуки. Только чистая первая любовь. Любовь с запахом мёда, свечного воска и пудры. Когда выходили из церкви, Ольга была вся розовая от волнения и Владимир, садясь в повозку, украдкой вытер ей лоб. Он был полон бесконечного умиления и жалости к маленькому существу, с которым теперь был соединён перед Богом. Больше всего на свете ему хотелось сейчас же увести молодую жену далеко далеко. Туда, где блаженная тишина и прохлада дали бы ей возможность отдохнуть. Но следовало ещё принять гостей за свадебным ужином. Татьяна никогда не любила большие и шумные праздники и старалась избегать их. Но сегодня был день двух самых дорогих ей людей, поэтому она старательно участвовала в разговорах, шутках и танцах. Не очень умело, но со всем присущим ей очарованием, девушка развлекала гостей, часто отвлекая всё внимание на себя, чтобы Ольга и Владимир могли спокойно побеседовать между собой. Девушка старалась не думать о том, что совсем скоро ей придётся расстаться с Ольгой. Когда-нибудь это должно было случиться, и всё-таки светлая тоска непроизвольно сжимала сердце. И каждый раз, Татьяна с ещё большим усилием начинала веселить и шутить, чтобы только заглушить свою грусть. На свадьбу из Петербурга приехала старая, богатая тётка Алина Петровна. Невооружённым глазом было видно, как её тонкие, даже холодные манеры отличались от местных порядков. Ей все выражали своё почтение, но компанию в беседе составила только Прасковья Ларина. Кузины весь вечер вспоминали былое время, улыбались и плакали украткой. Ближе к ночи, Алина Петровно низко наклонилась к собеседнице и предложила: - Вот что, моя милая, привози ко мне свою Татьяну. Здесь разве можно найти хорошего мужа? Так и останется в девушках. А уж я позабочусь о ней, через год, а то и раньше Татьяна уже будет невестой.