***
00:30
До выхода оставалось полчаса. Чонин переживал безмерно, всецело. Тело подрагивало от мысли, что ему сегодня, возможно, снова придется столкнуться с озверевшими. Ему всего семнадцать, но на свои года он уже слишком хорошо познал законы жизни. Подросток, что мыслит явно не на свой возраст, что выживает, а не живет, подросток, что не готов так рано встретиться лицом к лицу со смертью, хоть он видел ее не в первый раз. Ян Чонин — родился у, мягко говоря, ужасных родителей, коим было абсолютно плевать на своего ребенка. Его использовали, разве что, как грушу для битья, большего, как считали его родители, достоин он не был. Интересно, по их мнению, чего они сами были достойны? От постоянного алкоголя, смешанного с различной наркотой, оба родителя скончались прямо в квартире. Отца нашел с разбитым черепом, валяющимся прям на пороге, а мать в тот же день умерла от передоза метадоном. Все это видел ребенок на протяжении тринадцати лет изо дня в день. После его забрала к себе тетя, которая, в общем-то, пыталась восстановить израненную психику ребенка, но удалось это не полностью. Тем не менее вырос Ян вполне адекватным, умным не по годам и очень даже хорошим человеком. Спустя три месяца апокалипсиса на одной из вылазок, когда они вдвоем с тетей искали хоть что-то, что сошло бы за еду, женщина погибла от разорванной артерии, что бесцеремонно разгрызла ходячая падаль, и (на тот момент шестнадцатилетнему) подростку, как брошенному котенку, пришлось скитаться самому, находя себе хоть что-то для выживания. Спасением стал Минхо, который в панорамное окно на девятом заметил мальчика, еле идущего собственными ногами по среди улицы, и решил взять какую-никакую опеку над ним. В центре абсолютно каждый косвенно сталкивался со смертью, каждый знал, насколько она жестока и предательски неизбежна, и каждый осознавал, что вряд ли будет какой-то хэппи энд в этом всем. Они умрут либо от озверевших, либо со временем от голода — продукты не бесконечны, а запасы никто не пополняет, вряд ли они до старости так выдержат. Каждый понимал, что привычный им мир мучительно сходит с ума, медленно, словно растягивая удовольствие, избавляясь от людей. Каждый понимал, что это смертельный приговор для мира, для них. Было чертовски страшно. Просто невозможно, а сделать абсолютно ничего нельзя, и хоть убейся, ничего не изменится. — Будьте все время начеку, не сильно доверяйте Дистрикту. На помощь, если что, мы молниеносно не придем — машина одна, — хоть все и знали, все же решил повторить печальный факт Минхо, пока парни надевали наушники. — И каждые полчаса выходим на связь. — Если вдруг ощущаете что-то неладное, то о своих догадках сразу сообщаете. И перед входом в помещение напомните Дистрикту, что пульт, который может стать их конечным приговором, все еще находится у нас, — Хан был практически полностью уверен, что такой упрек не сработать ну просто не может. Хотя, возможный блеф со второй стороны — не исключается. — Хорошо, — сказал Чан. — Прощаться не будем — еще увидимся сегодня, — отсалютовал Сынмин, направляясь к лестнице, что вывела бы их в так называемый гараж. — Увидимся, — повторил за ним Ли старший. Громкое «надеюсь» осталось не озвученным. Никто не желал повторять недавний опыт, ошибки стали просто непростительны.***
Дорога заняла тридцать минут, так как расположение Дистрикта было на границе третьей и четвертой зоны, помещение прям на берегу канала. Данный факт доставлял больше трудностей — нужно быть максимально осторожными, ведь чем ближе зоны, тем больше озверевших. Так что ехали они довольно медленно. Вскоре им открылось небольшое здание, что немного подсвечивалось. Немного, чтоб лишних тварей не привлечь, а подсвечивалось, чтоб совсем не потеряться в бездонной тьме. На вид строение достаточно странное и загадочное из-за необычного проекта постройки, но Кристофер знал его вдоль и поперек. Это было его первое помещение, что непосредственно строилось под фирму. Первое и самое любимое, именно в нем закладывались все основы будущего успеха Чана, именно в нем прошли самые достойные года жизни. Естественно, Крис не хотел, чтоб Дистрикт их предавал, а еще больше не хотел взрывать любимое здание. Ой как не хотел. Строение представляло из себя трехэтажный корпус необычной формы, а фасад был полностью сделан из панорамных окон. Казалось бы, слишком мало места для филиала охранной фирмы, но мало кто знал, что основные корпуса — места «жизни» находились под землей. Еще четыре дополнительных этажа вниз, на одном из которых Дистрикт и организовал лабораторию, а еще на каком-то одном был заперт Альфа, что сто процентов метался в страшных агониях из-за своего положения. Существо являлось разумным, значит, понимало все в точности. Значит, как минимум догадывалось, что будет с ним происходить. — Мы приехали, — только припарковав машину и заглушив двигатель, произнес Лидер в наушник. «Как встретитесь с Дистриктом, сообщите,» — произнес Минхо. А ждать-то особо было не надо, ведь сразу на парадном входе стоял человек. Разобрать, кто именно это был, — невозможно. Глухая тьма обволакивала все, а яркий луч фонаря разрезал ее поперек, слепя прямо в глаза. Усомниться, что человек явно ожидал именно их, смысла не было. Никто, кроме них, приехать сейчас не мог. — На входе стоит человек с фонарем, явно Дон Мин, — сообщил самый младший в центр. «Удостоверьтесь, не подходя близко,» — попросил Минхо. Он-то явно уверен не был. — Ким Дон Мин, — резко крикнул Сынмин, кажись, забывая, что звуки лишние, вообще-то, для озверевших как клич. — Именно я, — согласился стоящий у дверей. Они там все похоже о безопасности забыли, раз кричат на пол улицы. Ким Дон Мин — знакомый Кристофера. Фактически, он ученый, что до апокалипсиса работал над изучением заболеваний, занимался различными разработками лекарств, от рака в том числе, теперь же — работает над новым, никому невиданным вирусом, что так усердно убивает мир, а также над вакциной от превращения в безмозглую падаль. По виду — обычный мужчина лет тридцати, может тридцати пяти, среднего телосложения. Вроде и добрый, но себе на уме — какую-то невиданную вещь все же сотворить мог, так что близко подпускать его никто не собирался. Да и Дон Мин сам это понимал — был явно неглуп. — Проходите, — быстро среагировал тот, замечая, как парни направляются в его сторону. — Это он. Мы заходим в здание, — оповестил Чонин, идя с парнями к дверям. Видно, сегодня его роль — связываться с центром. Бан Чан следит за общей ситуацией, Сынмин будет занят консультацией, а Чонин будет оператором — распределение вышло само собой. «Хорошо, через пятнадцать минут выйдите на связь,» — выдал уже Хан. Так как сегодня они контактируют с людьми и находятся на чужой территории, лучше участить выход на связь. — Хорошо. — Добрый вечер, — начал ученый, только они перешагнули порог и закрыли дверь за собой. — Сразу приступим к делу или немного пообщаемся? — предложил довольно странно тот. — Сразу к делу, — сказал, как отрезал, Сынмин. — Что вы хотели со мной обсудить? — Хотел обсудить вакцину. Пройдемте в мой кабинет, там наглядней. Кабинетом называлась лаборатория, что находилась на втором этаже под землей. Это была довольно большая, полностью изолированная комната с белыми, как мел, стенами — чуть нагнетающе. Ни окон, ни лишних дверей заметно не было, но достаточно много стеллажей, различных столов и приборов присутствовало. Холодный свет ламп придавал больше ощущения психиатрической больницы, нежели кабинета исследований. Запах больницы резко ударил в нос, только переступив порог, — неудивительно, начисто продезинфицированное помещение не могло пахнуть по-другому. Этого и следовало ожидать, им ведь даже бахилы на входе сюда выдали. Здесь было видно, что рабочее место принадлежало явно не свинье, а реальному ученому-практику. — Я наслышан, что у вас есть средство, что замедляет развитие превращение. Полагаю, Бензилпенициллин? — Верно, и как же вы догадались? — удивился, но лицо держал — профессионал. — Три недели назад вас загнали в угол и, по-видимому, ранили. На месте я обнаружил практически пустой шприц, но капли для исследований было достаточно, — пояснил ученый. Он явно был готов к такому вопросу, а вот Сынмин к данному ответу — не очень. — Вы вкололи ему вчера дозу? — обратился уже к Лидеру, наполовину повернув корпус. — Да, — четко. — Хорошо, — немного раздраженно вздохнул. — И что теперь? — Вы же понимаете, что она не останавливает превращение, а лишь замедляет. Заменяет одни приступы боли иными. Это фактически самообман. — Верно, самообман. Но лучше умирать, чувствуя боль в суставах, а не парализацию мышечных групп. — Но что, если я скажу, что теоретически знаю, что взять за основу, — с загадочной ухмылкой произнес ученый. Всех парней это пиздецки удивило, но показывать радость они не спешили. Он ведь знает только теоретически. — И как же? — с каким-то даже вызовом спросил Крис. — Вы знаете, что мы поймали Альфу, и наверняка догадываетесь, что я его уже исследовал. Во время после укуса, когда ферменты из пены начинают размножаться в крови, выделяется много антител. Если их правильно изъять и сохранить в былом состоянии, то можно создать вакцину. — Ты хочешь сказать, что уже зараженная кровь любого озверевшего спасет от заражения? — довольно странно. А когда они вообще перешли на «ты»? Ладно, не самый важный вопрос. — Как-то так, но спасет не сама кровь, а только рабочие вещества. — Любой озверевший или только Альфа? — этот вопрос интересовал Чонина больше всего. — Только Альфа. — Почему? — в медицине Крис был не силен. — Альфа-зараженные — мутировавший вид. Их умственные способности не разрушаются, как у обычных, только немного меняются — слабеют и выделяют другие приоритеты, но тем не менее они думают. Проще говоря — они находятся в более-менее человеческом сознании, но в теле озверевшего, что не разрушается так стремительно. — Ты пробовал? — поинтересовался Сынмин. Если да, то все больше это схоже с правдой. — Создать — да, но еще не проверял. — И как ты хочешь проверить? Ты ж не будешь делать это на живых людях? — с опаской спросил Чонин. Смотреть, как на людях ставят опыты, он точно не собирался. — Мне придется пожертвовать одним из членов Дистрикта. — Так нельзя, это абсурд, — спокойно протестовал Сынмин. Чонин в уме сейчас взорвется от непонимания спокойствия Кима. — По-другому никак. Тем более я знаю, кто это будет — этот человек заслужил, — плохое оправдание. — В течении какого времени вакцина удаляет вирус? — Два часа после инъекции. Быстро довольно, — немного выдержав паузу, Дон Мин продолжил. — Одна доза готова, мы можем сейчас опробовать. — Это бесчеловечно, — Чонин явно не хотел, но странно, что Чан отмалчивался. — Рамки человечности уже буквально размыты, — он оправдывается, что ли? — Нам надо обсудить это, — теперь не странно. Его точка зрения была слишком важна сейчас, так что обсуждения были просто необходимы. — Конечно, я оставлю вас на пять минут. Надеюсь, этого хватит, — согласился ученый, поспешно оставляя парней. — Мы не можем проводить эксперименты над людьми, — противился младший. — Это немыслимо. — С нами или без нас он это сделает. И мы его никак не остановим. Если же это произойдет сегодня, и кто-то из нас будет присутствовать, то ничего не утаится. Мы своими глазами увидим реакцию организма — раз, поведение Альфы с загнанной в угол жертвой — два, — Ян хотел было что-то сказать, и только открыл рот, как его перебивают. — Я понимаю, что ты смотреть не хочешь, и не будешь, но как бы по-зверски это не звучало — в данном опыте больше плюсов, чем минусов. — Я пойду с ним один, а ты, — указал пальцев на Чана, — останься, пожалуйста, с Чонином. Его нельзя оставлять одного. — Хорошо, расскажешь потом все, что сможешь понять. И через три часа мы должны отсюда уехать, — сразу предупредил. — Я успею, — кивнул Сынмин, подходя к двери. — Проводим опыт сейчас, я пойду, а они останутся тут, — коротко и ясно докладывает он ученому. — Может, они пройдут в гостевую? Зачем им торчать тут? — Где она? — спросил Чан. О расположении друг друга знать обязательно. — Сразу на входе, там безопасно. — Хорошо, мы направимся туда, а Сынмин с тобой, — согласился Кристофер, переводя взгляд на Дон Мина. Тот же кивает и делает довольную улыбку. Он рад, что кто-то согласился с ним на проведение такого ужасного опыта. — Я догадывался, что такую возможность ты не упустишь, через минуту Альфу отстегнут от стены, а в его комнату впустят жертву. Ты будешь на это смотреть или уже после? — направляясь на самый верхний этаж, спросил. — Буду смотреть. — Отлично. Наблюдать за Альфой, с точки зрения эксперимента, было интересно, но по отношению к человеку — ужасно. Озверевший вел себя не обычно: сначала не кидался, а забился в угол, словно это его укусить хотели; чуть позже начал медленно приближаться к жертве, пытался понять ее запах, вглядывался в каждый сантиметр, но не нападал. Подопытный уже было подумал, что зомби его вообще трогать не станет, но у того планы свои имелись, точнее, желание напиться кровью — жажда. Жажда поглощает разум зараженного, управляет им, показывает, что единственный способ удалить ее — укусить, распробовать кровь. Жажда заставляла совершать все те действия, что были проделаны — все убийства, все муки и отчаяния были на воображаемой совести гребанной жажды. Ни один зараженный не выдерживал ее напора, а некоторые даже и сопротивляться забывали — просто шли на поводу, надеясь, что кровь поможет, задобрить желание. Но кто ж знал, что жажда та еще сука — только усиливается, с каждой каплей растет в геометрической прогрессии, а останавливаться даже и не думает. Альфа ни секунды жалеть вгрызться не будет, не огорчится — просто физически не сможет. Вгонит зубы так глубоко, как только сможет, и будет ему плевать какая часть тела жертвы попадет под раздачу. А тому везет, если можно так сказать, укус приходится не в глотку, а в руку. Запястье горит, пена смешивается с кровью, подселяя в нее новые бактерии, как старушка селит новых жильцов в квартиру — схема идентична до ужаса. Старушка берет деньги, а ферменты — жизнь. Однако ферменты пока не осведомлены, что их, возможно, убьют в скором времени, если вакцина все же будет действовать. — Уводите его, быстро в лабораторию, — в микрофон, что соединяет Дон Мина и «рабочих», произносит. Скорость сейчас довольно важна — чем быстрее вколоть, тем больше вероятности, что пациент выживет. В принципе, все, как и при обычной болезни, эта только более ужасна и в разы непредсказуема. Вакцину, разработанную на антителах самого Альфы, вводят в вену. Шприца, емкостью в пять единиц, должно быть вполне достаточно. Ключевое слово — вполне. Уверенности, что все сработает не было ни у кого, но надежда, как всегда приятно, становилась на ее место. Через час станет ясно — превратится ли жертва или нет, а через два-три после анализа крови выяснится действенность вакцины. Для жертвы время будет идти мучительно медленно, а страх будет сковывать тело разом с сознанием — неприятно, но иначе невозможно. Для смотрителей время будет идти так же долго, но менее болезненно. Весь час зараженный человек вопил от боли, метался в агониях, стоял на перекрестке реальности, иллюзий, мучений и покоя. Ощущения странные, выматывающие. Ужасающие. Как же хорошо все однокоренные со словом «ужас» описывали их реальность. Все производные и синонимы идеально подходили под их жизнь. Постоянные крики Тэяна, сегодняшней жертвы, пускали холодок по спине, а жар в груди — противоречиво это, неприятно. Хорошо, что совесть еще не проснулась и не закатила скандал, иначе все пошло бы коту под хвост. Мозг понимал, что то, что они делают, — ужасно, чувства присутствовали, но эмоции… Их будто заморозили, а отогревать не шибко спешили. Может, это и к лучшему? Неотрывное наблюдение, анализ ситуации и неплохой вывод — все, что они получили за час. Жертва не превратилась, значит, все же какой-то эффект произошел — какие-никакие успехи присутствовали. Анализ покажет точно, что произошло. В ожиданиях результатов проходит еще один час, менее волнительный, но все же час. Сынмин даже вздрогнул, когда в комнату пулей залетел Дон Мин с фразой «получилось». Такое не радовать не могло, но единственное, о чем сейчас твердило сердце, — что попросит Ким Дон Мин за лекарство. Не может он просто так раскрыть настолько великую тайну. Документ гласил, что ферменты были заморожены. Это сложно понять, а еще сложнее объяснить, но негативный эффект они не наносят. Вообще ничего не наносят, их будто как бомбу обезвредили, или как пистолет, который разрядили, — угрозы не несли. Остались антитела, что успешно смогли бы обезвредить еще ферменты, так что повторного заражения без дополнительного укуса быть не может. Отлично. — Отлично, эксперимент окончен успешно. Можем возвращаться к Кристоферу, — радостно произносит ученый. Бан Чан резко встал, стоило только двери открыться, а за ним подорвался Чонин — всем не терпелось узнать результаты. Бан Чану со стороны вакцины, а Чонину со стороны человечности. Странно, но он порой сам не понимал, как после всего пережитого осталось столько эмпатии к людям, а еще — как у таких поганых родителей родился он. Невиданные загадки. — Результаты удачны, — решил не тянуть Дон Мин. — Вакцина создана. Но у меня есть пара условий. Все стоящие рядом как по команде сделали недоумевающий взгляд и метнули его на ученого. Сейчас они будто кожей учуяли угрозу со стороны Дон Мина, конечно все это время было мнимое предчувствие, но сейчас в разы глобальней. — Никто, кроме меня и вашей группы, ни при каких обстоятельствах не должен узнать о вакцине. Ни Дистрикт, ни Левантер. Если они узнают, то уже не остановятся. Они сотрут всех с лица земли, уничтожат все. Мир не восстановится. Больше не будет ученых, кто сможет дойти до этого. Мне стоило не мало усилий, не мало времени. — Но некоторые из твоих людей знают об этом, — не понял Чонин. — Они не успеют никому ничего сказать, и Тэян в их числе. — Ты убьешь их? — Я убью и вас, если хоть слово произнесете. И смерть будет не из легких, уж поверьте, — строже в этот раз произнес. — Но, — выдержав довольно долгую и завораживающую паузу, дополнил: — Я дам вам инъекций столько, сколько надо. — И какова же цена? — вклинился Сынмин. Вопрос его долго волновал, и вот наконец на него будет дан ответ. — Мне нужны гарантии безопасности. Отдайте мне пульт, — без конкретностей, но абсолютно все поняли, о чем идет речь. Да уж, такой цены никто явно не ожидал. Пульт являлся и их гарантией безопасности тоже, и если они ее лишатся, то худо будет. Уверенность в миг исчезнет. А сомнения в каждом шаге приплывут со скорость света, пугая до чертиков. Хотя, чего они хотели? За все в жизни надо платить. Вакцина по сути являлась вторым шансом на жизнь, за такой цена быть низкой просто не может. — Я не могу принять решение сам, мне нужно обсудить, — ответил Чан, хоть здание и его, но подвергнуть опасности такими самостоятельными действиями он может всех. — Хорошо, время у вас будет. Сколько нужно доз? — Шестнадцать, — быстро ответил Сынмин. По две дозы на каждого, распыляться на других готов он не был. Да и зачем? Зачем жалеть других? Никто не жалел их, никто не помогал — все сами, значит, и они могут забить на других. Вот она — суть прогнившего на сквозь мира. Единственная суть, что действительно имеет неоспоримый смысл. — Хорошо, — довольная ухмылка, — две недели. Я сделаю за две недели, и ровно столько времени у вас есть на подумать. Через две недели сможете приехать с пультом и без проблем забрать, нет — значит, нет, — ухмылка переросла в улыбку. Договор заключен, не на крови, конечно, но заключен. Даже не договор, а сделка — обязательства с двух сторон. Но ни одна из сторон не была ни в выигрыше, ни в проигрыше — Кристофер получал вакцину, но рисковал безопасностью, Дон Мин — получал пульт, но раскрывал тайну лекарства. У каждого свои преимущества и свои потери. Риск присутствует всегда — неизменный закон жизни. Дорога обратно заняла чуть меньше времени, или же им так показалось, ведь каждый был погружен в глубокие раздумья. От решения зависела не одна жизнь, подобное нельзя решить наобум. Они обсудят все вечером, обговорят все «за» и «против». Каждый выскажет свое мнение, которое по-любому разойдется, однако окончательное решение принимает Кристофер. И вот еще одна тяжелая ноша. Ноша, которую несет Лидер за спиной, — он не может подвести, не может ошибиться, не может дать слабину, ведь если увидят, что сильнейший пал, то остальное ждать не заставит себя. Нельзя. Он главный, он несет за всех ответственность, отвечает за каждую жизнь, ведь все доверились, положились. По всем понятиям он априори не может подвести. Не может и постарается не допустить ни одной ошибки, должен выдержать, выстоять. Должен.