Дачные гоблины

      В доме по соседству ничего не происходило. В доме под Сумином, впрочем, тоже, как и у него самого на чердаке. После всех утренних приключений, обсуждений и препирательств тишина казалась странной и подозрительной. Минджэ удалось убедить всех, что они не должны привлекать к себе внимание и гнев соседа шумом, так что все вели себя настолько прилично, насколько возможно. После обеда, на удивление, даже нормально приготовленного Сеыном и Юджуном, все кроме Сумина разошлись по комнатам. Он, по приказу того же Минджэ, отправился дежурить на чердак, прихватив телефон, блокнот с карандашом, книжку, наушники, три пачки чипсов, колоду карт, старую газету с нерешенным кроссвордом, бутылку воды и губную гармошку. Почти все из списка ему бы не понадобилось, если бы можно было просто взять с собой Джиншика, но Минджэ запретил. Сумин хотел спорить, но лидер пообещал на два дня оставить их в покое, так что он ограничился только парой карикатур на Минджэ в блокноте. Потом составил детальный план на два свободных дня и долго думал, удастся ли впихнуть в это плотное расписание поход на речку. По всему выходило, что даже если удастся, то позже придется иметь дело с обиженным Ечаном, который спал и видел как сходить на рыбалку; расстроенным Юджуном, потому что Ечан успел и его заразить этой идеей; Сеыном, вредничающим из-за расстройства Юджуна; потом Сеын нажалуется Хантеру… И так дальше по списку, пока Джиншик не расстроится, что они вот так взяли и всех обидели. Сумин перечеркнул пункт с речкой и закрыл блокнот вообще. Понаблюдал ещё немного за соседним двором: пару раз выходил Минхо – забегал в соседнюю пристройку за стулом, потом за матрасом; выходил и Хёнджин, переодетый в какие-то цветастые штаны и короткий халат, но он просто бесцельно шарился по двору и несколько раз трагически говорил что-то в камеру телефона.       Сумину и это быстро надоело, особенно с учётом того, что происходящее было не слишком уж интересно. Он отвернулся от небольшого окошка внизу двери, видимо, сделанного для кота, и открыл книгу. Книга оказалась сборником детективных рассказов среднего пошиба, и Сумин вскоре отложил и ее. Он разрывался между губной гармошкой, на которой не умел играть, и раскладыванием пасьянса, в чем тоже был не очень хорош, как от окошка раздалось тихое: “Пс-с-с”. Сумин выглянул и улыбнулся – на лестнице стоял Джиншик и озирался по сторонам.       – Открой дверь, – попросил он и пригнулся, чтобы открывающаяся дверь безопасно прошла поверх его макушки, а потом быстро влез на чердак и выдохнул, – ура.       – Минджэ ведь запретил, – пробормотал Сумин. Он был рад его приходу, но у Минджэ были причины их разделить и вполне обоснованные.       – И что? Тем более, он не знает, что я здесь, я… – Джиншик замолчал, забавно сморщил нос, резко отвернулся и чихнул. – Пыльно тут. Так вот, я угрюмо ходил по дому, потом объявил, что ухожу в лес, обошел улицу и пролез через дыру в сетке, – договорил он и развел руки в стороны, гордо улыбаясь.       Сумин покачал головой:       – Странно, что с тобой никто не увязался. Или ты очень драматично уходил?       – Настолько драматично, насколько смог. Хлопнул дверью, калиткой, и уходя, бубнил о том, что Минджэ тиран – для Хантера, он опять влез на яблоню.       – Ну и ладно, что он нам сделает? – вообще-то Сумин мог хоть сейчас перечислить все способы, которыми Минджэ мог отомстить за непослушание, но если выбирать между местью Минджэ и скукой, то Сумин выбирал первое.       – О, гармошка, – Джиншик забрал у него инструмент и пару раз дунул.       – Ты умеешь играть?       – Вообще нет, – и в подтверждение этого следующий звук, произведенный с помощью гармошки, оказался настолько ужасным, что Сумин выхватил ее из рук Джиншика и запустил в дальний конец чердака.       Джиншик скривился:       – Согласен, лучше не надо, – он лег на живот так, чтобы через отверстие в двери было хорошо виден соседний двор, и спросил: – Там происходит что-то интересное?       – Надеюсь, скоро начнет, – ответил Сумин и улегся рядом. – Понаблюдаем.       Наблюдать пришлось не очень долго. Оправдывая надежды Сумина, вскоре из дома вышел Минхо с корзинкой и Хёнджин с бокалом пива и в огромной соломенной шляпе.       – А я тебе говорю, что не буду! – раздраженно сказал Минхо, очевидно, продолжая разговор, завязавшийся еще в доме.       Сумин с Джиншиком затаили дыхание и подвинулись как можно ближе к окошку, чтобы лучше слышать.       – Все говорят “Я не буду”, а ты возьми и позвони.       – Нет.       – Позвони.       Минхо швырнул корзинку на грядки, сбив несколько помидорок на землю, отобрал у Хёнджина пиво и отхлебнул добрую половину.       – И что я ему скажу?! – воскликнул он.       – Для начала можешь извиниться.       – Не смеши меня.       – Выпей еще, – Хёнджин подтолкнул руку Минхо с бокалом, тот выпил, но вдруг закашлялся.       – ТАК! Я понял, ты хочешь напоить меня, чтобы я ему все-таки позвонил!       – С чего ты взял?       – Ты только что сам это сказал.       – Мы на чьей стороне? – спросил Джиншик.       Сумин задумался. Если Минхо сам начнет совершать поползновения в сторону участкового, то им не придется запариваться, но для начала все равно нужно избавиться от козы.       – Пока не понятно, посмотрим по ситуации.       А ситуация оказалась следующая: Минхо наотрез отказывался звонить Хану, Хёнджин сбегал в дом за добавкой пива и упорно пытался влить его в Минхо, пользуясь тем, что он занят сбором овощей. Получалось с переменным успехом, но, так как все же получалось, к тому времени, как корзинка наполнилась, он отпирался уже не так уверенно. Потом они отошли к крыльцу, продолжая обсуждение, но с чердака сложно было что-то разобрать. Тут Хёнджин залпом допил оставшееся в бокале пиво, занюхал морковной ботвой и сдернул с головы шляпу:       – Почему ты такой упертый?! – заорал он.       – Потому что ты предлагаешь какую-то хрень! Не буду я отправлять ему фотки баклажанов!       – Думаешь, он про обычные баклажаны? – Сумин сам подозревал, что нет, но судя по тому, что он уже узнал о соседе, он вполне мог оказаться не прав.       – Вряд ли, он обычные баклажаны даже в инстаграме показывал, так что сомневаюсь, что у него с этим проблемы, – ответил Джиншик и перевернулся на спину. – Надоело. Тем более баклажаны мне неинтересны.       – Вообще?       – Чужие неинтересны, – исправился Джиншик. – И следи за соседом, а то, если ты что-то важное пропустишь, Минджэ меня потом привяжет, чтоб к тебе не сбегал.       – Веревкой Сеына из травы? – усмехнулся Сумин, но повернулся обратно к окошку и обратил все свое внимание куда следовало.       Хёнджина во дворе больше не было, а Минхо выносил что-то из пристройки. Это оказался мангал и Сумин присвистнул:       – Блин, шашлыки.       – Хорошим шашлыком козу не испортишь, – глубокомысленно заметил Джиншик.       – Вообще-то “Хорошим баклажаном дружбу не испортишь”.       – Это твоя пословица, а я про ту, из-за которой коза на Хантера обиделась. И вообще хватит доставать меня с этими баклажанами! – возмутился вдруг Джиншик и отодвинулся.       – Если тебе надоело, что я тебя достаю, то просто не отказывайся. К тому же, как сказал Минджэ…       – Минджэ сказал, чтоб ты один тут сидел.       – Ладно, молчу.       – Вот и пра-а-а-АПЧХИ! – Джиншик шмыгнул носом, но потом сразу же чихнул еще три раза подряд. – Нет, ну эта пыль… – сказал он, когда наконец смог это сделать, и принялся вытирать выступившие слезы.       – Это не пыль, это я.       Голос, мрачный и зловещий, как утреннее настроение, заставил Сумина вздрогнуть и отползти подальше от окошка в двери. Минджэ маленький, вдруг умудрится в него протиснуться?       – Джиншик, руки в ноги, поварешку в зубы и иди готовь ужин, – сказал Минджэ, зыркнув при этом на Сумина. Он отодвинулся так, чтобы его даже видно не было, но Минджэ просунул в отверстие руку и погрозил ему пальцем: – Скажу Чонхуну и он запишет тебя в книжечку!       – Он сам пришёл то… – выпалил Сумин, но не успел договорить "только сейчас", потому что Джиншик вскочил на ноги, глянул на него похуже, чем Минджэ, и сказал:       – Минджэ, бегом нахуй с лестницы, потому что я сейчас открою дверь.       Минджэ, судя по звуку, сполз по лестнице очень быстро и не зря – Джиншик пнул дверь ногой и сам стал спускаться, при этом раздражённо пыхтя. Сумин вспомнил про диван в гостиной и поёжился – он был неудобным.       – Да я не…       Он попытался оправдаться, но в ответ услышал только пугающее:       – Ща-а-ас я вам, блядь, приготовлю.       Сумин, сидя на чердаке, полагал, что будет томиться неизвестностью какое-то время, пока ужин не будет готов и ему не швырнут тарелку с несъедобной кашей, приготовленной специально для него, но не думал, что услышит еще и сам процесс готовки. То, что стук раздается с кухни, он не сомневался, но не мог понять, что же Джиншик там делает.       Минут десять спустя дверь тихонько открылась, и на чердак влез Минджэ, а за ним внезапно Сеын с Джунмином.       – Мы тут с тобой посидим, – шепотом пояснил Джунмин, устраиваясь на полу и подтягивая колени к груди. – На всякий случай.       – Что там происходит?       – Джиншик готовит, – ответил Сеын и вздрогнул. – Отбивные.       – Чем он мясо отбивает? У нас нет молотка.       – Кулаками, – Минджэ наконец подал голос, но продолжал таращиться в одну точку.       Сумин глянул на свои запасы: если растянуть, то чипсов ему могло бы хватить на несколько дней. С водой было сложнее, но в целом, если тоже экономить… Правда, все осложнялось наличием еще трех человек на чердаке.       – Сумин, иди решай проблему! – взвизгнул вдруг Джунмин и принялся толкать его к двери.       – Побесится и успокоится. Рано или поздно.       – Лучше рано, чем поздно, – заметил Минджэ, но быстро закрыл рот, встретившись взглядом с Сумином.       – Это вообще ты виноват, – напомнил Сумин.       Минджэ натянуто засмеялся:       – Ну, кто старое помянет…       – Опять тайская пословица?       – Нет, вроде другая какая-то.       – Но надо же что-то сделать! – Сеын ударил ладонью по колену, но сразу притих, чтобы именно его и не заставили что-то делать. – А то скоро…       Дверь тихонько скрипнула и над порогом появился сначала большой черный пакет, потом голова Ечана.       – Ты чего? – удивился Джунмин.       – Чё-чё, кабачки твои спасаю, – проворчал Ечан, проталкивая пакет дальше на чердак. – Кто его вообще разозлил?       – ОН! – одновременно воскликнули Сумин и Минджэ, указывая пальцем друг на друга.       Ечан осуждающе посмотрел на обоих и влез внутрь.       – Как там обстановка вообще? – спросил Сеын, двигаясь ближе к стене и освобождая место между собой и Джунмином.       – Да я даже не знаю, как объяснить…       – По шкале от “Юджун съел его шоколадку” до “Сеын…” – начал подсказывать Минджэ, но Ечан его перебил.       – Уровень “Сумин, иди включай кондиционер”.       – Да я ж ничего не сделал, – простонал Сумин.       – Может, в этом и проблема, – Джунмин задумчиво вертел в руках кабачок и постепенно за овощем стали следить все.       Молчание затягивалось, стук с кухни вроде бы прекратился, посреди соседского двора одиноко стоял мангал, но тоже было тихо. Тут дверь снова открылась и компания на чердаке увеличилась – добавились Хёну и Юджун с миской крыжовника.       – Ты где это взял? – спросил Сеын, когда новоприбывшие расположились.       – Что? Ты про маленькие арбузики? У соседа, – объяснил Юджун и подвинул миску в центр.       – Мы же договаривались ничего у соседа не пиздить, – Минджэ напомнить напомнил, но и от предложенного крыжовника не отказался. – Но раз уж все равно сперли…       – Ну вообще да, план был как раз подбросить ему, а не наоборот, – поддакнул Сеын, тоже закидывая в рот пару ягод.       Хёну закатил глаза.       – Мы проверяли проход на участок соседа, если вам так станет легче. Но, как я вижу, крыжовник в горле и так не встал.       Минджэ подавился, откашлялся и уже собирался выдать какую-то очередную лидерскую речь, но дверь открылась снова и залез сначала Хантер. Потом он повернулся, наклонился вниз и через пару секунд затащил на чердак пятилитровую бутылку с водой. А следом за бутылкой появился еще и Чонхун.       – Ясно, раз вы тоже тут, то, видимо, придется просить политического убежища у Минхо, – мрачно сказал Сеын.       – Докладывайте, – Минджэ приосанился и попытался выглядеть очень важной птицей, а не испуганным воробышком, которым казался до прихода Чонхуна.       Сумин отвернулся и тихонько посмеялся, хотя в целом было, конечно, не до смеха.       – Я сидел на яблоне, слышал стук из дома, но не придал значения, – начал Хантер. – А потом Джиншик вышел за ворота с топором и начал колоть дрова, ну, те, которые Минджэ с Чонхуном там оставили. Когда дрова подходили к концу, а его злобное бормотание нет, я как-то запереживал, что он начнет рубить яблоню, на которой я сижу. Так что я слез, пошел узнавать, в чем дело, и во дворе встретился с Чонхуном.       Чонхун просто кивнул, подтверждая вышесказанное.       – Ладно, что будем делать? – Минджэ задал вопрос, который, в общем-то, волновал всех. – Мы ведь должны еще и ночью козу к соседу отвести.       – Точно, коза, – заволновался вдруг Ечан и поднялся на ноги.       – Нет, ты не притащишь сюда козу, – Джунмин дернул его за футболку и усадил на место.       Все снова замолчали и задумались. Сумин старался стать единым целым с балкой и дышал потише, Минджэ спрятался за Чонхуна, Джунмин пересчитывал кабачки, Хантер опять пересчитывал пальцы на руке Хёну… Тут Сеын хлопнул в ладоши, всех испугав, и сказал:       – Кто-то должен это сказать и так выходит, что обычно этот кто-то – я. Сумин, иди разберись.       Сумин отклеился от балки и вздохнул. Сеын был прав: в таких случаях разбираться посылали его, даже если виноват бы кто-то другой. А тут и виноват, вроде как, был Сумин, так что…       – Удачи, – Юджун улыбнулся и протянул ему на прощание ягоду крыжовника.       – Да-да, мы тут сами за соседом последим, – закивал Минджэ, подталкивая его к выходу.       – Если что, кричи, – добавил Чонхун, когда Сумин уже спускался по лестнице.       Сумин на самом деле не слишком переживал, просто хотел оттянуть этот момент, чтобы Джиншик уже сам успокоился. Да и причина казалась какой-то слишком мелкой, не стоящей всех этих усилий. Впрочем, он мог что-то не так понять или не заметить, так что в кухню Сумин вошел без страха, но немного с опаской.       – Ну наконец-то, – Джиншик улыбнулся и помахал ему лопаткой. – Я думал, они тебя побыстрее выгонят.       Сумин подошел к плите, но, вопреки ожиданиям, не нашел там никаких отбивных, только жаркое в большом казане, где мясо было нарезано кубиками. Он взял лопатку у Джиншика, выловил небольшой кусочек и попробовал.       – Вкусно, – Сумин отложил прибор, повернулся к Джиншику и стер какое-то пятно с его щеки. – И зачем ты все это устроил?       – Чтоб Минджэ больше не доставал.       Сумин усмехнулся и покачал головой.       – План хороший, но мог бы хоть меня предупредить.       – Тебе Ечан должен был намекнуть.       Сумин вспомнил слова Ечана про кондиционер и вынужден был признать, что да, затупил, не догадался. Дальнейшее приготовление ужина прошло тихо и мирно, но, как и все хорошие времена, быстро закончилось. Правда, Джиншик еще предлагал испечь какие-нибудь пирожки, но возня с тестом затянулась бы до ночи, а им все еще нужно решить проблему с козой. Из открытого окна пахло шашлыками и было слышно негромкую музыку, так что Сумин примерно представлял, что происходит у соседа. С чердака новостей было немного, Минджэ только написал, что крыжовник и чипсы закончились, вода почти тоже. И как раз из-за воды попросил мириться активнее, потому что скоро мочевой пузырь пересилит страх. Он зачитал сообщение вслух, и Джиншик беспомощно развел руками, оглядывая кухню:       – Да куда еще активнее?       Сумин посмотрел на сухари, валяющиеся по всему полу, потому что они ими друг в друга кидались, затем на две сломанные лопатки, которыми Джиншик пытался перемешать подгоревшее снизу жаркое и приложил слишком много усилий. Также на стене красовалось большое алое пятно, но это уже Сумин не смог нормально открыть упаковку томатной пасты.       – Надо убрать, – поморщился он. – А то они решат, что ты пытался меня убить.       – Не вижу минусов, так они вообще перестанут к нам соваться.       – Нет, так Минджэ опять начнет строить из себя семейного психолога, а я отказываюсь слушать его нотации минимум до тех пор, пока мы не решим вопрос с баклажанами.       Джиншик задумался, потом вздохнул и вытащил веник из-за угла за буфетом. Сумин тоже посчитал вопрос исчерпанным и принялся оттирать пятно со стены. Еще через минут десять кухня была приведена в божеский вид, а стол относительно накрыт, и Сумин написал Минджэ, что они могут спускаться. Первым в кухню запустили Чонхуна, он осмотрелся, ненадолго задержав взгляд на пятне от томатной пасты, но потом кивнул и втянул Минджэ. Остальные вошли следом и расположились на привычных местах за столом.       – Как там сосед? – спросил Сумин. Он все еще считал его своей ответственностью, да и к тому же было немного интересно.       – Немного развеселился, но все еще отказывается куда-то звонить, – сказал Минджэ. – Хёнджин его уже достал с этим вопросом, так что он пару раз даже угрожал выгнать его спать в картошку.       – Пока не много выпили, но шашлыки уже почти готовы, так что, думаю, к часу ночи можно будет выдвигаться, – добавил Чонхун.       Операция не задалась с самого начала. В десять часов Минджэ разогнал всех спать, пообещав, что разбудит в час ночи. Сумин с Джиншиком решили даже не ложиться, а тихонько вылезли через окно и сидели под деревом в самом дальнем углу участка. Они планировали просто тихонечно поболтать, поиграть в покемонов и подышать свежим ночным воздухом, но большую часть времени пришлось отбиваться от мотыльков и сообщений Сонхва. Мотыльки слетались на свет от экрана телефона Джиншика, а у Сонхва видимо сработал инстинкт и срочно понадобилось узнать, как у них у всех дела. Но через пару сообщений стало ясно, что во всем виноват не инстинкт, а Минджэ, который успел пожаловаться на их “ссору”. Так что Сонхва быстро перешел к нравоучениям и пытался донести, что в отношениях главное терпение. Джиншик делал вид, что не понимает, о чем он, из-за чего поток сообщений не прекращался, пока Сумина это все не достало. Он отобрал телефон и записал для Сонхва короткое голосовое сообщение: “Поняли, приняли, проработаем”.       Прорабатывали не очень долго, потому что из соседнего дома раздался леденящий душу визг. Парни поднялись и, осторожно пробравшись в огород Минхо через дыру в сетке, попытались узнать в чем дело. Пока подкрадывались к освещенным окнам, выдвигали предположения – скорее всего визжал Хёнджин, вероятно, по таким же причинам, по каким у них верещит Джунмин: увидел паука, жука, мотылька или другую подобную живность. Но, оказавшись под окнами и притаившись, чтобы их не заметили, парни поняли, что оказались не правы.       – Он же теперь подумает, что я совсем больной! – кричал Минхо.       – Нет, он подумает, что интересен тебе, – пытался переубедить его Хёнджин, но Минхо его перебил.       – Это в какой вселенной фраза: "Жаль, что ты не пожарный, а то я горю" выглядит как искренний интерес, а не как идиотский подкат с издевкой?       – Во вселенной нормальных людей, а не тех, кто считает, что смотреть так, будто хочешь его убить, это флирт. Ну, то есть явно не в той, где живёшь ты, мистер "нет, он мне не нравится, но я вырву тебе глаза, если будешь долго смотреть".       Минхо на это ничего не ответил, только страдальчески простонал. Ненадолго стало тихо, но вдруг визг прозвучал снова, и теперь уже Сумин понял, что это и в первый раз был Минхо.       – Я уеду от тебя глухим, – пожаловался Хёнджин. – Чего орёшь?       – Он ответил, – ответил Минхо так тихо, что Сумин едва его услышал.       Хёнджин оживился, забыв обо всех своих жалобах:       – Ну что там, читай быстрее, а то я опять заберу твой телефон.       – Вам вызвать скорую, господин Ли? Или все-таки пожарных? – прочитал Минхо сообщение и рассмеялся. – Ладно, хотя бы не послал. Сейчас извинюсь и напишу, что номером ошибся…       – НЕ СМЕЙ! – заорал Хёнджин, отчего оба шпиона под окном вздрогнули от испуга. Дальше послышалась возня, сдавленное хрипение, мат, хлопок двери и победный возглас Хёнджина: – Сейчас я устрою твою личную жизнь! – Потом он, видимо, начал вслух проговаривать то, что печатал: – Участковый Хан Джисон, я хочу подать заявление на вас же за кражу моего сердечка. Приезжайте. Готово! Отправил.       – Я УБЬЮ ТЕБЯ! – заорал Минхо откуда-то из глубин дома.       Сумин подёргал Джиншика за рукав и, когда он обратил на него внимание, спросил шепотом:       – Что будем делать?       – Сначала молимся, потом идём за козой, – так же тихо ответил Джиншик и начал отползать от окна в сторону сетки.       Сумин обречённо покачал головой, но пополз следом, понимая, что плана Б у них нет, а оставлять козу у них ещё на сутки, чтобы Минджэ успел придумать этот самый запасной план, было опасно. Коза, к счастью, не слишком упиралась, и, как и позавчера, просто покорно шла туда, куда её тянули. Пришлось приложить немного усилий, чтобы убедить её пройти в узкую дыру в сетке, но усилия в основном прикладывал Джиншик, а Сумин только тихонько подбадривал:       – Давай, родная, больше энергии, шевели копытами!       Коза воодушевилась, но не настолько, чтобы радоваться вслух, так что первая часть операции прошла успешно. Оставалось только найти место, где её привязать, и уйти так же тихо и незаметно.       И вот тут начались проблемы. Едва кто-то из парней поворачивался к ней спиной и делал пару шагов, коза открывала пасть, угрожая загубить всю их операцию. Сумин предложил отходить очень медленно спиной вперёд, что они и сделали, каждый раз останавливаясь, а иногда даже немного возвращаясь, как только коза начинала беспокоиться. Но только Джиншик прошептал, что в целом все идёт неплохо, как за забором со стороны дороги мелькнул свет фонаря и послышался голос Хан Джисона:       – Зачем я вообще приехал в эту дыру?! – вопрошал он, не обращаясь ни к кому конкретному. Но до того момента, пока он вызовет Минхо и тот выйдет во двор, оставались считанные секунды.       – Коза, прощай, – выпалил Сумин и схватил Джиншика за руку: – Чаги, бежим.       Они едва успели добежать до прохода в заборе, вернуться на свой участок и прикрутить сетку обратно, как раздалось громкое "МЕ-Е-Е". Во дворе Минхо зажёгся свет, и пришлось очень быстро соображать, где прятаться, потому что если попытаться вернуться в дом через окно, их могут заметить.       Джиншик догадался быстрее и, резко свернув с грядки перца вправо, потащил Сумина к яме. Скатившись вниз, Сумин мысленно поблагодарил Юджуна за то, что выкопал такую удобную яму, и солнечную погоду за то, что земля в яме уже высохла. Война войной, но отстирывать вещи от грязи очень не хотелось, как и объяснять, почему они оба грязные, когда должны были в это время спокойно спать.       Кстати об этом – в комнате Минджэ и Чонхуна включился свет, значит, эти двое уже проснулись. А так как часы показывали всего лишь половину двенадцатого, разбудил их шум соседей. Коза продолжала блеять, а Минхо, Хёнджин и Джисон говорили одновременно и невозможно было ничего разобрать. Внезапно Сумин отчётливо услышал:       – Это соседские пацаны! Пойдём к ним, и я это докажу!       – Бли-и-н, Сумин, нужно вернуться в дом.       Джиншик выглянул из ямы, потом похлопал Сумина по плечу и вылез. Сумин и сам понимал, что когда сосед с участковым придут и свет включится уже в них во дворе, их в яме точно найдут. И тогда можно даже не начинать отмазываться и говорить, что к появлению козы у Минхо они не причастны. Сумин схватился за протянутую руку и тоже вылез. Они, пригнувшись, добежали до угла, и Сумин одним глазом посмотрел, что происходит в соседском дворе. Джисон стоял над козой и что-то записывал в блокнот. Минхо тихо что-то ему объяснял, указывая пальцем на их дом, а Хёнджин просто с интересом за этим всем наблюдал, попивая пиво через соломинку.       – Ладно! – воскликнул Джисон, захлопывая блокнот. – Идём к пацанам, но я не буду их арестовывать! Иначе в первую очередь придётся арестовать вас за ложный вызов.       – Он не ложный!       – Вы-то этого не знали!       – Но вы ведь все равно приехали, участковый Хан, – засмеялся Хёнджин. – Хотя знали, что вызов ложный.       – Джисон, арестуй вот его за кражу козы и нескольких лет моей жизни, потому что он явно хочет свести меня в могилу!       – Для вас участковый Хан. И нет, я не буду…       – Жесть, какие вы скучные, – Хёнджин поставил пустой стакан на землю и пошёл в сторону ворот. – Идёмте уже будить детей.       Сумин следил, пока все трое не выйдут за ворота, но в комнату через окно успел вернуться только Джиншик. На крик Минхо вышли Хантер с Сеыном и Сумин лишь надеялся, что они все останутся за воротами, а не будут разговаривать во дворе, из которого окно было видно ещё лучше. Но Минхо был очень настойчив и они все же вошли. Тут из дома вышли ещё и Минджэ с Чонхуном.       – Собери всех, будем опрашивать, – попросил Джисон.       – Они спят, молодым организма нужен сон, – Минджэ попытался не пустить его в дом, но быстро сдался. – Ладно, входите.       Сумин улучил момент, когда хлопнула входная дверь, и побежал к окну. Джиншик его ждал и помог перелезть через подоконник, но это была только часть проблемы. Голосов гостиной становилось все больше и он подозревал, что совсем скоро кто-то придёт и за ними.       – Сумин, опять менты пришли, выходите! – крикнул Минджэ и, судя по приближающимся шагам, шёл к их двери.       – Раздевайся, – прошептал Сумин, оборачиваясь к Джиншику.       – Что?       – Раздевайся, говорю, нам нужно алиби. И лезь под одеяло, – Сумин быстро стянул с себя футболку и забросил её под стол.       Тут в дверь уже постучали:       – Открывайте!       – Мы заняты! – крикнул в ответ Сумин, снимая штаны и швыряя их вслед за футболкой.       – Сумин!       – Я серьёзно!       Сумин посмотрел, чем занят Джиншик, но тот все ещё стоял у окна и цеплял сетку обратно к раме.       – Оставь её и лезь под одеяло! – тихо сказал ему Сумин, а потом уже громче спросил у Минджэ: – Что тебе нужно вообще?       – Чтоб ты дверь открыл, – это был уже голос Чонхуна.       – Можешь открывать, – услышал он шепот Джиншика, и, повернув защелку, приоткрыл дверь.       – И чем вы так заняты? – возмутился Минджэ.       – Ты сам сказал активно мириться! – крикнул с кровати Джиншик, а Сумин на этих словах приподнял брови и выразительно посмотрел на Минджэ.       – Эм, – поджал губы лидер, а потом махнул рукой. – Ненавижу вас обоих. Одевайтесь, только вас ждём.       Сумин закрыл дверь и, прислонившись к ней лбом, выдохнул.       – Теперь мне даже обидно, что мы не поссорились, чтоб активно помириться, – задумчиво проговорил Джиншик. – Ладно, пошли отрицать свою вину ещё раз.