roommate

Ты возбуждена.  В течение последних двадцати минут все, о чем думала — это о том, чтобы насаживаться на член до тех пор, пока не почувствуешь его у себя в горле. Ты прикусываешь нижнюю губу зубами, чувствуя, как твои пальцы снова бесполезно скользят по клитору. Это отупляющее удовольствие просто недосягаемо, поскольку твои пальцы не могут нащупать нервный узел, который заставляет тебя петь словно прелестная певчая птичка.  Если бы Чайлд был здесь, он смог бы заставить тебя кончить за считанные секунды. Ты наслаждаешься воображаемой сценой: он стоит перед тобой, одетый только в темные джинсы, в которых вы видели его выходящим из дома сегодня утром. Его рубашка брошена где-то в комнате, так что ты можешь видеть каждый шрам на его широких плечи и подтянутом животе.   “Чайлд”, - ты лихорадочно стонешь у себя в голове. В конце концов, он дома, в соседней комнате, и ты не хочешь разрушать ту робкую дружбу, которую вы недавно установили. Ты хотела Чайлда с тех пор, как познакомилась с ним, но вы только сейчас дошли до того минимума, чтобы быть дружелюбными соседями по комнате. Ты не можешь сейчас все испортить.   Независимо от того, как сильно тебе хочется повалить его на диван, который вы выбрали вместе, и кататься на нем до тех пор, пока у тебя не подкосятся колени, ты знаешь, как важно, пусть и отсроченное, удовлетворение. Такие вещи требуют времени.  Глаза снова закатываются, когда ты думаешь о его бледном животе, таком же белом, как брюхо акулы. Хочешь укусить его. Хочешь оставить на нем след, идеально имитирующий зубы. Одна только мысль о том, чтобы выставлять его напоказ с отпечатками твоих клыков, заявляя, что он твой, сводит с ума. Трудно подавить тихий вздох, когда пальцы касаются клитора, посылая искры. “Его пальцы были бы намного толще и длиннее”- думаешь ты, облизывая губы. Он мог наполнить тебя так, как ты хотела, так, как тебе было нужно. Вместо этого довольствуешься первым медленным нажатием пальцев, когда — Дверь распахивается. Вскрикиваешь и натягиваешь одеяло на свое обнаженное тело.  — Тебя учили стучаться? - гневно огрызаешься, пытаясь скрыть свое смущение. Твое сердце бешено колотится в груди, как от страха, так и от желания. Под тонкими одеялами, покрывающими твое тело, с твоей дырочки капает смазка на простыни. Не ожидала, то тебя прервут, отчаянно хочешь вернуться к дрочке.  — Посмотри на это, - приказывает Чайлд, указывая рукой на свои брюки. Он заметно возбужден, его член натягивает клетчатую ткань пижамных штанов.   — Что за хрень?   — Ой, не надо, — рычит он, приближаясь к тебе без особого стыда. Он слишком смелый для этого, всегда таким был. Чайлд не испытал бы смущения, даже если бы это ударило его по лицу. Это была одна из вещей, которые тебе в нем нравились. Тебе хотелось бы, чтобы сейчас у него было немного больше стыда.  — Возьми на себя ответственность за то, что ты сделала, — говорит он, срывая с тебя простыни.   — Что я сделала?   — О, ты что, прикидываешься невинной?   — Я не понимаю, что ты имеешь в виду.   — C меня достаточно, — выдавливает он сквозь тик в челюсти. Вы никогда не видели его таким раздраженным — не злым, а недовольным.    Таким возбуждённым.  — Меня тошнит от того, что ты всю ночь трешь свой клитор и не можешь кончить. Ты до сих пор не знаешь, как трахнуть себя?   — Я...  Он еще не закончил. — Я слышу тебя сквозь стены, маленькая шалунья, как ты извиваешься, стонешь и просишь, чтобы о тебе позаботились. Ты знаешь, сколько раз мне приходилось тайно дрочить из-за тебя? Не больше.  Ты никогда раньше не видела его такой властной стороны.   — Я собираюсь показать тебе, как заставить себя кончить. Ты примешь это как хорошая девочка, которой, я знаю, можешь быть для меня. Договорились?   Он садит тебя между своих ног. Ты вздрагиваешь, пытаясь уже притянуть его руку к своему влагалищу. Ты готова к этому. Ты практически можешь ощутить тупое удовольствие от прикосновения кончиков его мозолистых пальцев к твоему клитору, но вместо этого он держится уверенно. Он даже не пытается, но он превосходит ваши усилия.  — Милая глупышка, — воркует он. — Я еще даже не начал, а ты уже не можешь говорить?  — Пожалуйста, — хнычешь ты, прикусив губу до крови. — Ты нужен мне.  Когда он впервые ласкает твой клитор, ощущение настолько ошеломляющее, что твоя голова откидывается назад, упираясь ему в плечо. Твое тело резко дергается, словно наэлектризованное, руки хватают его за бедра. Он смеется над тобой, немного подло и немного с обожанием.  Одной рукой он осторожно раздвигает твою дырочку, чтобы полностью видеть её. Когда ты извиваешься, слегка униженная, разгоряченная и отчаявшаяся, его другая рука опускается на твой клитор. Боль настолько приятна, что твой мозг немеет от удовольствия. Он крепче прижимает тебя к себе, притягивает ближе, когда его рука снова опускается на твою мокрую киску.  В бреду ты задаешься вопросом, будет ли следующий раз. Позволит ли тебе перегнуться через его колени и подставить свою задницу для следующего шлепка, любовного истязания этими прекрасными жилистыми руками. Он хватает тебя за подбородок и снова привлекает твое внимание к себе.  — Детка, — воркует он, — смотри внимательно.     Вы двое наблюдаете, как он вставляет в тебя один палец. Его большой палец обводит маленькие круги вокруг твоего клитора, заставляя тебя хотеть большего. Ты хнычешь, сердце бьется у тебя в горле. Прошло всего около тридцати минут, но кажется будто прошли часы. Ты нуждающаяся, как кошечка в течке. Все, что ты можешь сделать - не давить на его руку, даже когда он медленно раздвигает тебя ножницами, добавляя второй палец.     — Посмотри на это, красавица, — тихо бормочет он. — Тебе действительно это было нужно, да?  Ты утыкаешься заплаканным лицом в его шею, чувствуя себя слишком обнаженной до самых нервных окончаний. Это горячо и унизительно, и ты хочешь, чтобы он продолжал называть тебя ласковыми именами, заставляя смотреть, как он трахает тебя пальцами.  Он балует тебя на секунду, утыкаясь носом в твои волосы, пока ты хнычешь у него на шее, закрыв глаза, так что твои чувства сводятся только к его запаху и осязанию. Влажный звук твоего влагалища эхом отдается в твоих ушах, когда он медленно, но верно подталкивает тебя к пропасти, которая когда-то пугала тебя.  Ты никогда не смогла бы достичь этого самостоятельно, всегда отстраняясь прежде, чем доберешься туда. Тебе показалось, что это чересчур, но это бесконечно расстраивает тебя. Непреднамеренное сдерживание сделало тебя такой податливой в объятиях Чайлда. Каждое движение его пальцев создаёт напряженный узел в твоем животе, готовый разорваться в любой момент.  — Открой глаза, — приказывает он, и ты слушаешь.   В данный момент ты бы сделала все, что он тебе скажет.  — Хорошая девочка, — напевает он. — Черт, посмотри на себя. Насколько сильно тебе это было нужно? Ты скулишь, не реагируешь и цепляешься за него. Чайлд испытывает прилив сложной смеси стремления защитить и в то же время развратить тебя. Он хочет обращаться с тобой нежно. Он хочет тебя ублажать. В прошлом ты никогда не была такой прилипчивой, но ему нравится, как милая девочка умоляет его, прижимаясь к нему.  Ты начинаете приближаться к той точке, от которой обычно отстраняешься. Это становится слишком напряженным. Ты боишься того, что произойдет, когда спираль раскаленного добела удовольствия в твоем животе наконец разорвется. Такое ощущение, что Чайлд безжалостно наказывает тебя, непрерывно играя с твоим клитором. Твои бёдра начинают сжиматься, когда он без усилий заставляет их снова раздвинуться.  — Это... Это слишком, - ноешь ты, изо всех сил вцепляясь руками в его плечи. - Слишком хорошо, я не могу, так хорошо.  — Все это время ты дрочила на меня, как маленькая шлюшка? Я знаю, ты справишься с этим, детка. Давай, покажи мне.  Ему даже не нужно просить. Когда ты, наконец, испытываешь первый оргазм за долгое время, твой рот приоткрывается, а голова откидывается назад в беззвучном крике, опускаясь ему на плечо. Ты напрягаешься так сильно, что Чайлд едва может пошевелиться, когда пытается трахнуть тебя во время твоего оргазма. Ты несешь чушь, когда кончаешь. Он перестает ласкать твою прелестную киску, когда твои ножки подергиваются от перевозбуждения. Ты в изнеможении прислоняешься к нему.  Послеогразменная ясность сбивает тебя с ног.  Итак.  — Итак, - говоришь ты. — Это неловко.  Ты медленно приходишь в себя, извиваясь у него между ног. Рука на вашем бедре поддерживает вас, не дает пошевелиться.  — Это неловко только в том случае, если ты сама так думаешь, — говорит он. — Я собираюсь заказать нам пиццу. Какую будешь?