Смесь ненависти и плоти

Антон не помнит, что произошло после того, как он взял сестру на руки. Его снова вернули в то темное и бесконечное пространство, где он находился до этого. Но если в тот раз он мог только наблюдать за происходящим, то сейчас он сам участвовал во сне. Он где-то уже видел такой конец...Точно. Это был альтернативный вариант при выборе в доме Деда Мороза, если бы он взял конфеты. Кажется, его не пугают бегущие за ним и кружащие над ним звери. Он уже видел и знает, чем это кончится, а значит бояться ему нечего. Вместо испуганной гримасы, что он видел в тьме, он выражал настойчивость и бесстрашие. А возможно даже безэмоциональность. Он не видел своего отражения, но он вполне бы поверил, если бы ему сказали, что он выглядит как Зайчик.... Но вместо уже знакомой считалки все звери резко остановились. Вместо знакомой дьявольской фигуры он увидел знакомую маску лисы и хвост. Алиса снова стала прежней маленькой девочкой, что и была. Но вот ее лицо сейчас не выглядело неудовольтворенным. Скорее наоборот. Она была чуть радостная и с, как чувствовал мальчик, лёгкой улыбкой под маской. — Зайчик... — от своей же кличи в горле застыл лёд, а говорить своим голосом стало невозможно.— Ты принес нам хорошее кушанье. Совушка даже начала лепетать от счастья — ладони сжались так сильно, как только могли. Но на удивление это был не страх, а гнев. — Но я надеюсь, что ты понимаешь кое-что... Мы не отделаемся от тебя одной лишь половиной пони. — Никчемные животные, вы своими грязными лапами посмели тронуть нас. Из-за вас мы мертвы! — голос вновь сорвался на нечеловеческий. В глазах загорелись белые зрачки, отображая скорое нападение. Хоть сам Антон и не был хищником, но прямо сейчас чувствовал себе им. — А вот здесь ты поспешил с выводами, Зайчик. Ты ещё жив. Иначе ты бы уже лежал в земле и разлагался, как и другие трупы — гнев мгновенно заменило замешательство. Он буквально видел, как из него вылилась вся кровь в лесу, его предсмертные галлюцинации, и как его внутренние органы вырвались со своих мест, как он мог не умереть? Голос вернулся на человеческий. — Тогда где я был? Это не наш лес, а с моими ранами я жив лишь под аппаратам жизнеобеспечения. — пока он говорил, все звери вернулись обратно, превратились в милых детей с масками. — и то не на долго. — Мы не знаем где ты на данный момент. — охнула сова и затрясла перьями. Смотря в ее глаза сразу было понятно, — Лжешь. — голос бегал в разные стороны, разрезая стенки горла. Из него вновь потекла кровь. Его тело вновь сломило судорогой и болью. Руки сами потянулись под школьную форму, его белая рубашка начала окрашиваться в багровый. Под кардиганом с рубахой находилась целая куча бинтов. Они уже потихоньку слезали и также медленно становились из красного в более темный. Как будто он сейчас не был во сне. — Зайчик, ну тебя ведь только спасли, зачем же ты сам себя гробишь? — сейчас голос лисицы отозвался на веках болезненно, и при этом, он так же мог потерять сознание. Но ведь это было невозможно, умереть от потери крови во сне. Он ведь был во сне? Во тьме по маленьким частям начал проявляться мелкий свет. Он был похож на свет надежды, что прямо сейчас не ослеплял, а спасал. — Веррррно! — прорычал Волчонок. Его хвост начал буквально летать из стороны в сторону. Прямо сейчас, для Антона он выглядел уже в разы страшнее, чем тогда, в замке. Нет. Он не мог отключиться во сне. Вложив все свои оставшиеся силы, он вновь приобрел тень животного. — Лохматые твари, что вы хотите от нас?! — силы быстро покидали его, но при этом он мог здраво мыслить, пока его тело просто умирало на его глазах. Оно впервые за долгую тьму почувствовало боль. — Тоша, твои любимые друзья не оставят тебя без сладостей! Мы дадим тебе время восстановиться... Мы же не изверги! — голова девочки подпрыгнула от поддельной радости. Такими прыжками она добралась до школьника. Взять того своими когтистыми пальцами, та сжала ему щеки. Через сильною боль он почувствовал, как с его щеки стекала алая жидкость, что пачкала его лицо. — Когда ты снова будешь готов, мы будем ждать нового мяса. — обхватив его лицо уже другой рукой, она схватила освободившийся его волосы и потрепал по ним. — Мы надеемся на тебя Зайчик. В ушах вновь запела знакомая песня и считалочка. Глаза вновь начали смыкаться, заставляя адскую боль уйти. Последний вздох был решающим в этой темноте. Воздух, что наполнял его лёгкие — это то все, через что он прошел. Последние слова в его жалкой жизни —недо крик, что был длинный, как будто сам носитель этого голоса падал вниз. В отражение белого цвета сверху, в которое он не мог попасть. — Сдохните! СДОХНИТЕ ЛЖИВЫЕ КУСКИ ДЕРЬМА! СГОРИТЕ ДО ТЛА И НИКОГДА НЕ СМЕЙТЕ ТРОГАТЬ МОЮ СЕМЬЮ! *** Аппараты и другие вещи впервые за долгое время начали свой распев, целители засуетились, а вошедшие в больничное крыло Гарри, Рон, Гермиона и Невилл, что сейчас лежал на руках у троицы в мелких ожогах только усугубляли положение. Мальчики тут же засуетились и не знали, стоять ли им и ждать помощь или самим разобраться, что здесь происходит. Глаза тут же уставились на забежавшего в помещение декана Грифиндора. Она заметалась и также бросилась за шторку, но буквально через секунду, видимо заметила детей и говоря: "Все на выход!" она поспешно уволокла всех за дверь. Сама она вернулась к той самой злосчастной шторке. — Как там его зовут? Петров? — Рон задумчиво потер переносицу, пока остальные ребята в недопонимании смотрели на только что закрывшуюся перед их носом дверь. — Антон, Рон! Петров — это его фамилия, когда ты уже запомнишь? — воскликнула Гермиона и чуть ли не подлетела к Уизли вместе с раздраженным лицом. Вроде бы уже несколько дней попровляет его, а он никак не запомнит. — Ну мы же не проходим какое—то важное заклинание, чтобы мы его наизусть знали? —Гарри в это время не смог справиться с нагрузкой в виде Невилла и они вместе свалились на пол. А пока они оба лежали друг на друге, мимо них пробежали еще несколько сотрудников из министерства. — К тому же преподаватели сами сказали, что он никто, ведь его просто нет в этом мире! — видимо рыжий решил разбавить этот разговор шуткой, но за это тут же получил по макушке. — Сколько раз я говорила не говорить об этом, как о каламбуре? — Ребята, — наконец Поттер поднял голос. — У нас до сих пор идет урок и есть раненный ученик! Что будем делать? — вздохнул избранный и подошел в своим друзьям. — Нас все равно не впустят в больничное крыло, так—что у нас есть уважительная причина не идти на занятие Снейпа. — А вот я бы пошла на занятие, лентяй! — вновь забунтовала девушка и уперла руки в бока. — Ребят, и без вас тошно. — теперь голос подал лежащий на полу раненный Невилл. Сейчас он был в центре внимания окружающих. — Может просто поговорим?— дверь вновь затряслась, а к ней теперь подлетел Дамблдор. Полностью сосредоточенный и слегка напуганный. Теперь он занял первенство на сцене. Все взгляды упали на него, а дети вокруг чуть ли не накинулись на Альбуса. Кажется он сам был не в меньшем шоке и недопонимании, чем дети. — Профессор Дамблдор! Что происходит? — не переставал допрашивать Гарри, пока директор лишь бросил на него грустный взгляд и не проронив не слова ушел за дверь. Вновь после закрытия дверь в коридоре повисла тишина. У Гарри отпали все вопросы к профессорам, Рон сидел и в страхе смотрел на пробегающих мимо пауков, Гермиона просто сидел и думала, что делать, а Невилл и без того напуганный продолжал лежать на полу. Наконец Рон опять решил начать разговор с небольшой шутки — Ну спасибо хотя бы, что Снегг не пожаловал! — и видимо его шутка даже заставила слегка улыбнуться Гарри, но счастье их было не долгим. — Вы прекрасно владеете прорицанием, мистер Уизли. — к коридору подошёл жуткий кошмар всех студентов Грифиндора. Мурашки прошлись по телам троицы и Невилла, уже представляя будущие минус двадцать очков с каждого ребенка, что находился здесь, но преподаватель, как и предполагалось по предыдущим, вошёл в логово целителя и пропал там. По коридору пронеся звук удара человеческого тела об пол. Невилл грохнулся в обморок. *** Абсолютно никто в огромном помещении не понимал, что происходит. Целители носились вокруг трясущегося блондина и судя по всему вначале, что-то вкололи ему, а затем начали пытаться наложить на него заклинания. Но ничего не помогало, пульс уменьшался, а лёгкие мальчика не могли справиться даже с мелким вздохом. Естественно, вокруг них также носилась профессор Макгонагалл, но к сожелению ничем дельным помочь она не смогла. — Знаете, сэр, — начал было в пол голоса преподаватель зельеварения с неодобрительным тоном и лицом. — Я хотел зайти к вам сегодня и поговорить на счёт общения с мальчиком, когда он очнётся, ведь мы не знаем его языка, поэтому я хотел посоветовать вам хорошего лингвиста, ведь я думаю, что накладывать заклинание для того, чтобы ребенок нас понимал в таком состоянии не стоит. Но к сожалению медики говорят, что он может не дожить и до следующей ночи. Похоже, школе придет конец, профессор Дамблдор. Руки предательски задрожали, намекая, что директор поник, а Снейп смотрел туманным взглядом в пустоту. Это. Полный. Провал. Убийство в школе — это ужасное портфолио, особенно, если оно произошло в больничном крыле. Хотя есть кое-что, что точно хуже этого — убийца в школе. Сейчас идёт повторение событий прошлого. В школе начинается полный хаос — остолбеневшие дети, смерть школьников, последующее открытие тайной комнаты. Все это — прошлое, что пришло в настоящее и пытается вновь навредить школе. Наконец, подросток ослаб. У него потихоньку начал падать пульс, а за ним начался фонтан крови изо рта мальчика, прямо в маске. Макгонагалл, тут же схватила блондина и попыталась снять с него маску и другие аппараты, а затем отчистить дыхательные пути, как вдруг мальчик перестал дышать. Сразу стало понятно. Мальчик не протянет и часа, и под звуки шагов целителей и преподавателей, он больше не проснется. Снейп глядел, на подошедшего через минуту декана, чье лицо отражало безысходность, а по ее лицу стекали капли пота и слез. Видимо, за прошедшие дни она успела привязаться к мальчику. Каждый ее день буквально содержал встречу с ним. Это действительно было грустно. Терять кого-то, кого ты вроде не знал, но при этом видел каждый день, а глаза уже предоставили надгробие в виде черной таблички. Слез стало только больше. Макгонагалл действительно было больно. Вроде незнакомый мальчик, но плакать хотелось так, чтобы наплакать целый океан. Возможно именно из-за этого к директору тихо подошла мадам Помфри, и с грустью прошептала: "Минут пять-десять. Не больше". Эти пять минут пошли в отчаянии. Никто не думал, о куче проблем, закрытии школы или смерти невинного парня, который даже не будет похоронен на родной земле. В мыслях была одна большая черная дыра, в которую засасывало все мысли. Когда все аппараты практически перестали издавать, хоть какие-то звуки, а половина всех целителей просто встала на против уже мертвого мальчика, декан Грифиндора зажмурилась, что было сил, лишь бы не видеть бедного подростка. Сразу после взгляд переключился с одной белой макушки, на другую. А что будет делать измученная сестра школьника, когда проснется и не обнаружит его? Как только громко она будет плакать и рыдать... Пульса нет. Он не дышит. Кожа похолодело. Глаза никак не реагируют на свет, и все и так стало понятно. Мальчика можно было уже выключать от всех магловских устройств. Заклинания больше не действовали, а персонал и преподаватели склонили головы перед блондином. Маги из министерства тоже были в их числе. Дамблдор впервые за долгое время потёр свои очки-полумесяцы. — Я думаю каждый из нас знает, к чему привела его смерть. Я сообщу ученикам об уезде завтра утром, как о рано начавшихся каникулах, чтобы они смогли попрощаться со школой и собрать свои вещи. Прошу вас, не рассказываете ничего ученикам. Вся информация, что покинет эту комнату будет рассчитываться как предательство. Тело мальчика прикройте чем-нибудь черным. Сегодня попрошу людей из министерства, лесника и деканов Слизерина и Грифиндора собраться в моем кабинете ближе к шести часам вечера, чтобы обсудить место захоронение мальчика.— Не меняя свой тон, он железно смотрел в окно, надеясь увидеть, хоть что хорошее. Надеясь увидеть светлый свет из будущего. — Так же завтра, если мисс Петрова не придет в себя нам придется отправить ее в больницу святого Мунго. Про ее будущее мы так же поговорим. Школа закрывается, настали тяжёлые времена, коллеги. Пусть огни Хогвартса вновь в скором времени начнут сиять! Все свободны.— под громкий, отчаянный голос все люди разошлись, у всех вновь началась обычная жизнь, что исчезнет уже послезавтра. Больничное крыло медленно покидали даже целители, ведь пока все здесь разговаривали об этой ситуации пришло время обеда. Вновь нужно натянуть спокойную атмосферу перед четырьмя столами, а как ее можно натянуть, когда прямо на твоих глазах умер подросток? Абсолютно никак. Хоть слезы профессора Трансфигурации сменилось на обычное спокойное, слегка безразличное лицо, чувства внутри остались. Такое яркое и безнадежное чувство... Страх. Прямо как в кукольном театре, где все куклы на ниточках, а выражение лиц у всех всегда одно и тоже. Вот прямо как сейчас, когда все сидели как обычно, а все остальное, что не было человеком вдруг стало совсем не обычным. Обстановка в зале была такая напряжённая, что кажется каждый слышал шепот за столом Грифиндора. — Что вы только что сказали!? — кажется теперь и Перси вмешался в передрягу львов. Теперь все, даже стол Слизерина знал о случившемся в больничном крыле, а ведь и Джинни сейчас сидела рядом с Гарри, все слушали только этих четверых. — Помнишь Антона? Он умер! Школа закрывается! — Рон вопил через весь стол Грифиндора, пока Гермиона молча пыталась по крыть его рот ладонью. — Рональд, тише! Помнишь, что сказал Дамблдор? Знаешь, что нам за это будет? — Ребят, Гарри и без вас плохо! — уже второй раз ворвался в разговор Невилл. — Рон ты сам сказал, что его там голодом морили и решетки на окна. А он ведь туда вернётся! — теперь полностью убитый горем Гарри просто смотрел, как все резко стали ему сочувствовать. А ведь это делало только больнее! Почему? Почему от простого приезда домой становиться так плохо, что хочется плакать. А все люди здесь...Почему никто не понимает его!? Почему все говорят слова сочувствия так... Как будто именно это они хотят сказать с улыбкой. Все эти улыбающиеся лица за столом змей... Руки сами тянуться, чтобы схватить кого-нибудь за волосы и избить до потери сознания и памяти... Постепенно крики дошли и до преподавательского стола, но никто никак не среагировал. Гарри же, то ли от отчаяния, то ли от безнадёжности, начал искать блондинистую голову Драко. В груди замерзало желание увидеть его не смеющимся со всеми, а хотя бы просто грубым и обычным. Но... За столом не было не Малфоя, не его друзей. Это было настораживающее, тем более если брать тот факт, что он всегда приходит во время. Как по взмаху волшебной палочки в помещение зашли все трое. Вот только было видно, что Драко не то что хромал, он ели ходил с помощью своих товарищей. Они что-то говорили ему, пытались поддержать и рассказать про все слухи и закрытие школы, но тот просто шел противоположном направлении. Естественно никто не обращал на них внимания, ведь сейчас вся внимательность была именно в разговоре. Как то странно был одет его недруг. Мантия, что висела на нем задом на перед, капюшон, который явно был здесь, для того, чтобы закрыть лицо хозяина. Его блондинистые волосы, которые всегда были зализанными, сейчас резко стали ещё белее, и настолько лохматыми, что казалось он пролежал несколько дней и не занимался волосами. Да даже не разговорчивость и бледное выражение лица выдавали в нем свою противоположность — Гарри Поттера. А плелся он, как слепой котенок! Здесь, что-то было не то. Последней каплей на обеде стал целитель, что прошептал, что-то Дамблдору и упал в обморок прямо на стол Пуффендуя. Что. Сейчас. Произошло.