Твои письма

«Мы похоронили его за домом. Около заброшенного цветочного ларька...» - Коряков, что там у тебя под партой? Я поднял глаза с едва заметным смущением. Вместе со мной - еще двадцать человек. Захотелось провалиться сквозь землю, но я не подал виду. - Некрасиво, Ирина Сергеевна, - отозвался я в обычной своей манере. - А как же прелюдии? На лице преподавателя застыла полуулыбка, не предвещающая хорошего. Отовсюду послышался заливистый смех, но строгий удар по столу пресек на корню этот цирк. Лисий взгляд прошелся по бесстыжим лицам и остановился на мне. Я с усилием отвел глаза от злющей физиономии и заставил себя натянуть фирменную улыбку. Не первая моя выходка. - Удивляюсь, как ты дожил до девятого класса, Илья, - с разочарованием загнусила она, глядя строго, но с опаской. - Вы все должны понимать, какая на вас лежит ответственность! Скоро вам сдавать первые экзамены... Казалось бы, простая фраза, но она заставила вздрогнуть от необъяснимой обиды. Под скрипучий голос, читающий нотации, я опустил голову. Извините, Ирина Сергеевна, но вы меня не поймете. Дрожащей рукой я продолжил с исступлением царапать кривые строчки на мятом листе бумаги, поглядывая время от времени на соседку-сплетницу, косящуюся на мои руки под партой: «Дворняжку. Его звали Арчи. Еще до конца не верю, что это произошло. Машина на большой скорости вылетела во двор, водитель пытался скрыться от полиции. Так я и лишился своего единственного друга. Это произошло месяц назад, а для меня будто вчера...» Отец прав. Я тряпка. Я мельком пробежался глазами по тексту и дописал послание: «Мне одиноко. Может, будем одинокими вдвоем?» - и в конце черкнул номер своей квартиры. «мое счастливое число - одиннадцать». Школьный звонок оглушил меня своим внезапным истошным ревом. Под грохот стульев и крики одноклассников я стал загребать в рюкзак вещи с парты. Соседка по парте пулей умчалась от меня к своей компании, сделав недовольное лицо - настолько ей в тягость было сидеть со мной. Губы сами собой дрогнули в нервной улыбке. Даже немного обидно. Совсем чуть-чуть. Из-за пересмены в коридоре было не протиснуться. Я будничными жестами стал расталкивать локтями в ребра охающих школьников, краем глаза оценивая погоду. За мокрыми стеклами окон темнело небо, и стягивался отовсюду черный дым грозовых облаков. Блистала зловещими зигзагами молния. Эта погода заставила вспыхнуть с новой силой кошмарные воспоминания на задворках сознания, которые я желал забыть. Чудом оказавшись у лестничной клетки, я, потерянный, спустился в вестибюль. Гардеробщица окинула меня своим обычным взглядом, полным раздражения. Я ведь, в конце концов, любимый ученик каждого работника. Я двинулся к выходу, накидывая на ходу потертую парку, уже было открыл тяжелую деревянную дверь парадного входа, как... Тяжелым толчком меня повалили прямо на пол у крыльца, в лужу грязи. В стороне я услышал мерзкое ржание подростков. Что-то придавило меня к холодному мокрому бетону. Унизительно. Все было как в тумане. Секунды тянулись вязкой смолой... - ой, это же Илюша, - услышал я знакомый голос. И наконец все прояснилось. В нос после осознания ударил характерный запах сирени. На расстоянии вытянутой руки от меня лежал учебник биологии за седьмой класс. Я увидел, что не даёт встать: на мне лежал парень. С нескрываемым раздражением я скинул его с себя, словно смахнул надоедливую мошку с плеча, и посмотрел на свою компанию. - Илья, прости, - сказал Вова, подав мне руку, - мы не знали, что это ты шел. - Ладно, - сквозь зубы ответил я, без видимого успеха пытаясь оттереть грязь. Белая копна волос дернулась. Я ощутил, как злой взгляд стал прожигать спину, и обернулся к лежащему школьнику. На его лице багровел синяк, а голубые глаза глядели с вызовом. Даже унижения он старается переносить с достоинством. Его взгляд... он каждый раз заставляет меня продрогнуть изнутри. Я опустил глаза ниже, на поджатые губы, темное пальто, синяки на костяшках пальцев... - Как же ты бесишь меня, Коломиец, - зарычал на него я, делая вид, что злюсь на него, а не на себя, - какой же ты жалкий... и мерзкий. Иди, выращивай свои цветочки, только держись от меня подальше, ублюдок малолетний. Навалилась какая-то злая усталость. Только теряю время со стаей гиен, моральными уродами позади меня... Я дал волю своему бессмысленно гневу. Тем более... лишь этого от меня и ждали. Пинком я отбросил учебник семиклассника куда-то в другой угол холла. Моя компания блаженно захихикала, когда к школьнику подбежала девчонка и с укором посмотрела на нас. Я не знал, как ее зовут, помнил только, что это была его одноклассница. Грация и нежное благородство. Аж блевать охота. Несется на помощь, как только видит на горизонте несправедливость. Та еще выскочка. Бегает за ним и заступается, но видно невооруженным глазом - она ему не интересна. Или это мне одному так кажется?.. - Хватит, вы уже достали постоянно над ним издеваться, - сказала она так громко, чтобы услышал охранник, и стала помогать подняться Коломийцу. Ее зеленые глаза зловеще сверкнули. Моя компания замялась и отступила. - Ты как, Денис? - Нормально, - донесся утробный голос. Он поднял голову, но во время разговора с ней смотрел не на благородную спасительницу, а мне в глаза. Я притих и стал кусать губы. Уже и не помню, как меня занесло в эту шайку. Почему я вообще стал издеваться над людьми? Мама бы не одобрила такого поведения... А если перестану, то начнут травить, как Дениса. С этими мыслями я покосился на его уходящий силуэт. Он все еще глядел на меня горящими глазами, словно пытался высмотреть дущу в моих зрачках, пока не ушел за угол. - Кыш, Коряков, - сказал охранник, как будто бы выросший из-под земли. А компании моей и след простыл. - Опять к директору у меня отправишься. Ишь чего, над маленькими издеваться удумал, я бы тебе такую порку устроил!,.. Я выбежал из школы домой. Дождь не щадил: хлестал меня, будто наказывал за жестокое поведение. И я, едва дыша, смотрел в мутную пустоту темного неба. Ноги вязли в осенней грязи. Видно сам дьявол тянул меня в преисподнюю. В густеющем тумане тонули тонкие березки, готовые надломиться. Проходящие мимо люди были для меня невнятными размытыми тенями, и я шел в этой мгле, пока не открыл знакомую облезшую дверь. Из кармана я с детским волнением извлек клочок бумаги и еще раз прошелся глазами по написанному мною тексту. «Мое счастливое число - одиннадцать,» - перечитал я, уже с улыбкой. Я и не заметил, как стал суеверным. Нумерологией уже интересуюсь... Я забросил письмо в одиннадцатый почтовый ящик. Остается только ждать. Неизвестно, чего. И кого.