***
Командир Хань присутствовал на завтраке и сидел прямо напротив него, отчего их взгляды пересекались каждый раз, стоило Чэнлину поднять голову. Он старался держать спину прямо и съесть хоть что-нибудь, но, как назло, кусок в горло не лез. Уже второй день мальчик чувствовал на себе взгляд этого человека и не знал причин такого пристального внимания. Вообще взгляды чужих людей стали для него обыденностью, жалостливые, презрительные, обвиняющие... Целый спектр эмоций он вызывал у чужих людей. Чэнлин не хотел к себе такого внимания. Взгляд же командира Ханя почему-то отличался, он был более пристальным, изучающим и теплым? Чэнлин и сам не понимал, почему взгляд и прикосновение этого человека вызвали в нем такую реакцию. Когда после завтрака господин Хань откланялся, Чэнлин не сразу отвел взгляд от его удаляющейся фигуры. Тогда ему казалось, что он не встретит больше этого человека. Он был благодарен сестре Сян и брату Цао за их поддержку. Если бы они его не отвлекли, он бы продолжил думать об этом странном человеке. Чэнлин желал сосредоточится на изучении боевых искусств, и взгляды странного незнакомца не должны его волновать. Но вот уже несколько дней он не может выкинуть его из головы. Командир Хань плотно занял его мысли, что, даже занимаясь в своих комнатах, Чэнлин непроизвольно рисовал на пергаменте черты его лица. В первый раз это вызвало такое смущение, что он сразу отложил кисть не в силах продолжать. За несколько дней это превратилось в привычку, вспоминать резкие и суровые черты лица, пристальный взгляд, бледные губы и единственное прикосновение, которое вызвало дрожь. Чэнлин не был настолько невинен, чтобы не понять, что это была за дрожь, все же братья успели ему кое-что рассказать и даже показали пару секретных свитков, так что Чэнлин понял, какую именно реакцию вызвал у него командир Хань. Только осознавать это было очень неловко и неожиданно. Дома ему никто не нравился в таком ключе, а потом стало не до этого. Школу разрушили, его семью убили, и он оказался, по сути, никому ненужным. Дядя Вэнь и дядя Чжоу спасли его и защищали от неприятностей на протяжении всего пути к поместью Санбай. Там же они его и покинули. Правда, рядом остались сестрица Сян и брат Цао. Только этим четверым людям он мог в какой-то степени довериться. «Командир Хань немного похож на Наставника...» – задумался Чэнлин, вспомнив, как тот встал между ним и дядей Шэнем. Он ведь так и не поблагодарил его за это. Он лишь мог надеяться на новую встречу с этим человеком. Судьба исполнила его желание буквально на следующий день, а точнее ночь. Но в своей излюбленной злой манере, когда в его комнату проникают две странно одетых женщины с оружием в руках. Он был сразу оглушен едким дымом, но все же заметил, что охраны возле его комнат нет, как и не видно патрулей. Видимо, у кого-то из его дядюшек сдали нервы. Чэнлин почувствовал, как они взлетают и едва коснувшись земли, продолжают лететь дальше. Сознание медленно покидало его, и что-то подсказывало ему, впереди не ждёт ничего хорошего. Похитители приземлились на опушке леса, и даже дух перевести не успели, как тут же со всех сторон в них полетели стрелы. Чтобы увернуться, Бодхисаттве и Архат пришлось отпустить мальчика и отступить. Чэнлин начал падать, но тут же оказался в чьих-то крепких руках. Перекрестный огонь не давал наемникам и шанса приблизится, но затягивать бой никто и не думал. Хань Ин, удерживая парня за талию, свободной рукой кинул им под ноги шумовые бомбы, и прыгнул вверх. Точно так же поступили и его люди, поднимая между ними и двумя наемницами дымовую завесу. Чэнлин на грани сознания понимает, что ему пытаются всунуть в рот, что-то горькое. Собирая остатки сил, он сопротивляется и с рыком кусает руку незнакомца прежде, чем потерять сознание... Возвращается оно к нему с треском горящего хвороста и ароматным запахом рыбы. Отдалённо он слышит голоса и только спустя мгновение узнает их. — Наставник? Дядя Вэнь?... — А-Сюй, кажется, твой глупый ученик пришел в себя. — Вижу. Чэнлин, услышав родные голоса, резко вскочил, за что тут же поплатился сильной болью в голове. На этот раз его поймал Чжоу Сюй, поддержав за плечи и усадив обратно. — Не торопись, ты был отравлен. – Цзышу похлопал ребенка по спине, протягивая тому бурдюк. Только когда Чэнлин утолил свою жажду и голова перестала болеть, он понял, кто рядом с ним. — Учитель, дядя Вэнь, вы спасли меня? – он радостно улыбнулся и кинулся в объятья Цзышу. — Глупыш, зовешь его учителем, а меня дядей будто я моложе его, - усмехнулся Вэнь, видя, как бледность исчезает с щек ребенка. — Вообще-то, я старше, – фыркнул Цзышу, похлопав его по плечу, он мягко отстранил от себя ребенка. – Спасли тебя не мы. — Господин Вэнь, я нашел… – знакомый голос командира Ханя заставил Чэнлина повернуть голову. Мужчина держал в руке пучок трав, а левая кисть была перебинтована. – Я нашел необходимые травы. Молодой господин Чжан, я рад что вы пришли в себя. — Командир Хань, – Чэнлин кивнул головой и прижался ближе к учителю, который почему-то пристально за ними наблюдал. Появление этого человека смутило его. – Что, что с вами случилось? — Глупыш, ты совсем ничего не помнишь? – дядя Вэнь пристально посмотрел на него, будто ответ был более чем очевиден. — Я…меня похитили, а потом… – Чэнлин попытался вспомнить, и у него это даже получилось. Он снова посмотрел на командира Ханя, а точнее на его кисть. Дядя Вэнь как раз в этот момент развязывал бинт, чтобы обработать и перевязать рану. «Укус…это я его укусил?» – Чэнлину стало плохо, когда он увидел, как опухло место укуса. — Простите. Простите меня! – он уже хотел встать на колени, чтобы просить прощение, но учитель и командир Хань его остановили. — Вам совершенно не за что извиняться, - Ин подавил в себе улыбку, настолько искренним было раскаянье младшего. – Я пытался дать вам противоядие, от парализующего газа, вполне естественно, что вы приняли меня за угрозу. — Не переживай об этом Чэнлин, – Цзышу похлопал его по плечу. – Для Ина это пустяковая рана, главное, что ты теперь в безопасности. — Пустяковая? А-Сюй, твой ученик до крови ему руку прокусил, – усмехнулся Вэнь, завязывая бинт. – Это даже впечатляет. — Правда? – Чэнлин и сам не заметил, как начал смеяться. Он понимал, что дядя Вэнь хотел просто пошутить над ним, но именно сейчас ему стало невыносимо сдерживать собственные эмоции. – Хоть в чем-то мои навыки не настолько плохи… Смех и слезы, безобразная истерика которую он устроил на глазах взрослых не делала ему чести. Но, кажется, его не собирались за это ругать. Наоборот, дядя Вэнь пересел поближе к нему и обнял его. Хань Ин тактично отвернулся, отчасти понимая причины такой истерики. Цзышу со вздохом отставил бутыль с вином в сторону, жалея, что у него нет никаких успокаивающих трав с собой. Чэнлин понемногу успокаивался, чувствуя теплые потоки энергии, которыми делился с ним дядя Вэнь. — Полегче? – дядя Вэнь обеспокоенно осматривал его лицо, подав ему свой расшитый платок. — Да, – Чэнлин благодарно кивнул, он даже не осознавал, как соскучился по дяде Вэню и учителю. – Простите, я помню ваши слова наставник, просто я…мне нужно столько вам рассказать. — Не спеши, давайте сначала поедим. – Предложил Вэнь Кэсин, и Чэнлин кивнул. Он был эмоционально вымотан, но, наверное, впервые за последние недели чувствовал себя в безопасности. Пока он ел, учитель рассказал, как они с дядей Вэнем нашли его и господина Хань Ина, убегающих от Скорпионов. Это оказалась организация убийц, а похитителями были наемники высшего класса. Сам Хань Ин смог дополнить рассказ тем, что подслушал о готовившемся похищении и только поэтому смог так быстро перехватить убийц. — Думаю, молодому господину Чжану опасно оставаться в школе Юэян. – Хань Ин подкинул несколько веток в огонь. — Раз убийцы Скорпионов так свободно там разгуливают, это наводит на определенные мысли. – Вэнь задумчиво посмотрел на ребенка и улыбнулся, когда увидел тень беспокойства на лице А-Сюя. – Как поступишь, Наставник Чжоу? Цзышу лишь окинул Вэнь Кэсина недовольным взглядом, не желая тратить время на пререкания с этим говорливым мужчиной. — Моим дядюшкам нужен только Лазурный диск, а я сам недостоин даже их заботы. – грустно усмехнулся Чэнлин. Он не считал всех братьев отца такими уж ужасными людьми, но чувства, которые они питали к нему были разные. Дядя Гао был властным лидером и очень сильным. Его слова, что Лазурный диск дороже жизни его погибшей семьи, только сильнее ранили его сердце. Но они были более чем правдивыми, ведь если бы не этот осколок он сам был бы скорее всего мертв. Дядя Чжао относился к нему более мягко и заботливо, но…почему-то хотелось, как можно скорее уйти от этого человека. Чэнлин и сам не мог объяснить, почему дядя Чжао вызывает такие отрицательные эмоции. Глава Шэнь, его грубые подначки и неловкие попытки вызвать его на откровенный разговор только смущали и раздражали его. Попытки напоить его, чтобы у него развязался язык были настолько очевидны, и от этого тоже было грустно. Он посмотрел на командира Ханя, его присутствие здесь немного сбивало с толку, но, кажется, Наставник знает его, значит он может говорить открыто. Его рассказ слушали внимательно, и никто не решался его перебить. Он извинился перед учителем и дядей Вэнем за свое недоверие к ним. Он поблагодарил командира Ханя за спасение от убийц. Он рассказал им все, что знал из письма отца, и то, что Лазурный диск спрятан в его боку. — Глупыш, ты слишком сильно доверяешь людям, – Цзышу, слушая ребенка, мог только диву даваться его невинности и открытости. — Учитель, я… — Я благодарен тебе за доверие, которые ты оказал мне Чэнлин. – Цзышу поднялся и отошел на несколько шагов назад. – Ты зовешь меня учителем, но мало что знаешь обо мне. Я хочу отплатить тебе тем же. – Цзышу рассказывает ему, кто он. О его статусе главы Окна Небес и последнего выжившего ученика школы Четырех сезонов. Ошибки, которые он совершил, когда привел своих братьев на службу к принцу. Хань Ин был его подчинённым, который до сих пор является членом Окна Небес, которое он основал чтобы помогать принцу Цзинь. Чэнлин закусил губу, чтобы сдержать себя и не засыпать Наставника вопросами. Он заметил, как трудно далось учителю такое откровение. — Ты по-прежнему хочешь, чтобы я был твоим учителем? Чэнлин вскинул голову, не зная, какие подобрать слова, чтобы выразить свои эмоции. Он покачал головой и собрался. — Да! Я хочу, не смотря ни на что, вы – мой учитель. — Глупый, раз уж решил, заверши все как полагается,– дядя Вэнь подтолкнул его к учителю, и Чэнлин встал на колени, чтобы отдать полагающийся поклон. — Хорошо. Теперь ты первый ученик в шестом поколении. Я очень счастлив. Чэнлин поднимается с колен и видит, что наставник сказал правду, такие эмоции не скроешь. Они устраиваются на ночь, а утром Чэнлин принимает решение вернутся в школу Юэян, чтобы отдать союзу Пяти Озёр осколок Лазурного диска.***
Хань Ин понимал, глава Чжоу потребует от него объяснений. Ночью, пока Чэнлин спал, ему удалось поведать главе о своих подозрениях и плане. Ин понимал, нужно рассказать больше, чтобы не получить первый гвоздь за свое предательство. Вот только все, о чем он мог сейчас думать – это как Чэнлина встретят в школе Юэян. Перед глазами все еще была сцена того, как глава принимает поклон мальчика. Мастер Чжоу выглядел таким счастливым, он, пожалуй, никогда не видел его таким. Как ни странно в нем не было зависти или обиды к Чэнлину, ведь тот добился того, чтобы глава Чжоу взял его в ученики. Хотелось бы ему иметь такую же настойчивость и очарование, чтобы заслужить честь стать учеником поместья Четырех Сезонов. Но чего нет, того нет! Вместо этого он стал безжалостным клинком Окна Небес. Наверное, это его и спасло от мгновенной смерти от рук мастера. Тот выслушал его, позволил его людям скрыться в заброшенном поместье Четырех сезонов – этого было более чем достаточно. Ин присел за чайный столик, задумчиво поглаживая место укуса через бинт. Рана уже не болела, да и была пустяковой по сравнению с теми, которые Ин получал на своей службе в Окне Небес. Раньше он никому бы не позволил оставить на своем теле отметины, намеренные, но этот укус…ему хотелось, чтобы он остался подольше. Пока они были вместе у костра, Ин опять не мог отвести взгляда от Чэнлина. Он и правда старался сдержать себя, ведь рядом был мастер Чжоу, уж он-то всегда читал его, как открытую книгу. Господин Вэнь тоже вызывал к себе много вопросов, но спрашивать о нем мастера Чжоу Ин не осмелился. Все его внимание было сосредоточенно на Чэнлине и его реакции на рассказ мастера. Юноша слушал очень внимательно, и, не сомневаясь, доверился им снова даже узнав кто он и мастер Чжоу. «Как в одном человеке, может уживаться такая детская вера в людей и упрямство, достойное уважения?» – Ин не был достаточно близко знаком с мальчиком, чтобы судить о его характере, но то, что он уже видел, вызывало в нем интерес. Ин подумал, что юноша даже не понял, что он тоже охотился за Лазурным диском и по сути нарушил приказ по личным мотивам. Его искренняя благодарность была неподдельной и, что уж греха таить, приятной. Наверное, так и смотрят на грешников святые чистым, незамутненным взглядом, готовые принять любой твой промах и грех? Мысли, взгляды, желание прикоснуться – все было сосредоточенно только на Чэнлине. Ин никогда не обманывал себя и четко понял к чему ведет подобный интерес. Другой вопрос: поняли ли это мастер Чжоу и сам Чэнлин. — Ин? – голос Цзышу и легкая поступь отвлекли Ханя от размышлений. Тот пришел один, без своего спутника, и выглядел спокойно. «Значит они проводили Чэнлина в школу и благополучно вернулись», – подумал Ин, чувствуя, как снова волнуется за мальчика, который вряд ли сможет сам за себя постоять. — Глава Чжоу, – Хань Ин склонился в глубоком поклоне, проговаривая про себя просьбу, с которой должен обратится к нему. — Присядь, – Цзышу сам сел напротив, окидывая своего бывшего воспитанника строгим взглядом. – Ин, я хочу, чтобы ты хорошо подумал над тем, что тебя ждет, если ты сейчас предашь Окно Небес. Сейчас у тебя есть шанс вывернуть все в свою пользу, но, если ты останешься со мной, пути назад не будет. — Глава Чжоу, вы спасли меня, когда я был еще ребенком. Вы обучали меня боевым искусствам, хоть и не приняли официально меня в ученики. – Ин пытался говорить спокойно и твердо. Он прекрасно знал об огромном грузе вины, который мастер Чжоу взвалил на себя. – Когда вы приняли меня в Окно Небес, свои клятвы я принес именно вам, а не принцу Цзинь. Вы покинули пост главы, и я прекрасно знаю цену этому уходу. Если вы думаете, что я достоин наказания, то я готов принять от ваших рук первый из семи гвоздей на Три Осени. — Я больше не глава Окна Небес и не в моей власти выносить такие приговоры, – Цзышу покачал головой, прекрасно понимая мотивы своего воспитанника, как и решение идти своим собственным путем. – Хорошо, если таково твое решение, поступай как знаешь. — Глава Чжоу, позвольте мне быть рядом с вашим учеником в школе Юэян и защищать его. Цзышу не ожидал от Хань Ина такой просьбы, и даже подумал, что ему послышалось. Еще ночью, когда они с Вэнем столкнулись у школы Юэян и увидели, как мальчика похищают ассасины Скорпиона, они оба без раздумий кинулись за ними. Правда вмешиваться не пришлось, Хань Ин со своими людьми отбили мальчика у Скорпионов и успешно скрылись использовав шумовые бомбы. Ситуация выглядела забавной и абсурдной, за Чэнлина разгорелась какая-то немыслимая борьба. Его не успела похитить одна организация убийц, как появилась другая и делает ровно тоже самое. Цзышу, преследуя отряд Хань Ина, надеялся на мирные переговоры со своим бывшим воспитанником, а никак не на откровение, что те защищали мальчика и хотели передать ему лично в руки. Хань Ин и его люди просили его защиты, и, даже осознавая в тот момент, что жить ему осталось от силы пару лет, Цзышу не смог отказать. Как и перестал сопротивляться судьбе, которая сталкивала его с наследником Чжан слишком часто. Он не смог отступиться от этого дитя, так не ему выговаривать Ину за безрассудные решения. — Помочь тебе с маской? – усмехнулся Цзышу, и Ин улыбнулся и кивнул, поняв, что мастер согласен на его помощь в защите своего первого ученика. Вечерние сумерки опустились на Юэян, и волнения уходящего дня потихоньку улеглись. Вернувшись в школу, Чэнлин узнал, что его похищение все же было замечено, но, увы, никто не смог догнать ассасинов. Дядя Гао с утра начал допросы, явно желая узнать имя предателя, но никакого результата не добился. Чэнлин своим появлением остановил допрос сестры Сян и был рад, что не поддался своему трусливому желанию остаться с шифу и дядей Вэнем. Все же сейчас его место здесь, раз уж он решил отдать этот проклятый осколок. После обеденной трапезы он просит дядю Гао уделить ему время и принести в зал чашу с водой и острый нож, а также позвать доверенных лекарей. — Пусть они останутся за дверью, пока мы не закончим, – Чэнлин прямо смотрит в глаза главы Пяти Озёр, не замечая, как тот слегка бледнеет. – Вы ведь не хотите, чтобы кто-то видел, как я отдаю его вам! — Хорошо, – Гао Чун отдал распоряжения слуге и попросил позвать Шэня, чтобы он присутствовал. Всего на пару секунд, но взгляд мальчишки стал прямо как у Юйсеня, безжалостным и холодным. Но это было так мимолетно, что глава Пяти Озёр думает, что ему показалось. Гао Чун, смотря на мальчика, до сих пор вздрагивал от их сходства, словно сын его названого брата призрак, посланный ему в наказание. Чэнлин встает на колени и развязывает пояс, чтобы распахнуть одежды. Видя его перебинтованный бок, они, кажется, начинают понимать, где именно отец мальчика спрятал осколок Лазурного диска. Гао Чун и глава Шэнь так же понимают, что собирается делать Чэнлин, когда он берет нож и срезает сначала бинт, а потом вспарывает и саму рану. И конечно никто из них не позовет лекарей или не поддержит его, чтобы он хотя бы не упал от боли. Если для них дороже этого стекла нет ничего, пусть так. У него на плечах гораздо больше ответственности, чем этот осколок с его кровавой историей. Теперь у него есть Наставник, который укажет ему путь и поддержит. Лекарей конечно позвали и даже помогли дойти до комнат. Быстро остановили кровь, прочистили рану, аккуратно зашили и перевязали. Заварили чай с травами, и боль через какое-то время утихла. Еще несколько дней назад такое равнодушие дядей очень его расстраивало, но почему-то сейчас было по-другому. Может, потому что он еще помнил, как тепло обнимал его дядя Вэнь и как ласково Учитель погладил по голове, когда принял его поклон. Случайно его взгляд тогда упал и на командира Ханя, и ему показалось, что тот был за него очень рад. Чэнлин аккуратно перевернулся на здоровый бок, пытаясь успокоить собственное сердце. Этот человек опять занял его мысли, а ему, наверное, стоит поспать до ужина. Посещать тренировочные занятия ему запретили, но можно почитать о техниках дыхания. Хотя, наверное, стоит обсудить эти техники с шифу. Чэнлина разбудили негромкий стук и просьба слуги открыть дверь. Когда в его комнату вошло двое мужчин, Чэнлин насторожился. Один и правда выглядел как здешние слуги, простая одежда, прическа и в руках поднос с едой и лекарственной мазью. Но стоило посмотреть ему в глаза, как Чэнлин стразу его узнал, а значит второй… — Шифу! – Чэнлин радостно обнимает старшего, который замаскировался под ученика школы Юэян. – А, дядя Вэнь не с вами? — Глупый, разве это сейчас важно, – Цзышу отстранил от себя ребенка, прислушиваясь к его пульсу. Мальчик не выглядел так уж плохо, но все еще был бледным. Лао Вэнь был прав в своем беспокойстве за это дитя. – Тебе нужно хорошенько поспать и как следует поесть. Твой дядя Вэнь сделал для тебя мазь, Хань Ин будет тебе её передавать, а так же присмотрит за тобой, пока я не заберу тебя после Совета героев. — Хорошо, я же обещал вам и дяде Вэню не попадать в неприятности, – Чэнлин улыбнулся, все еще настороженно поглядывая на стоящего в тени Ханя. — Молодец, – Цзышу похлопал мальчика по плечу и прислушался к голосам на улице. Ему следовало бы уйти, все же охраны в школе было чересчур много. – Ничего не бойся, мы рядом. Наставник очень быстро ушел, и Чэнлин остался с Хань Ином один на один. Он почувствовал себя смущенным этим фактом, а еще тем, что старший продолжает смотреть на него так внимательно. – Я благодарен вам за помощь, командир Хань, – Чэнлин закрыл плотно двери и повернулся к нему лицом, прижимаясь к ним. «Он слишком насторожен, и, кажется, нервничает», – Ин раздумывал, что он может сказать ему, чтобы мальчик начал ему доверять. — Молодой господин Чжан, сегодня вы стали учеником мастера Чжоу, – Ин поставил поднос с ужином на стол. Готовую мазь он отнес к чистым бинтам, которые были оставлены лекарями. – Поздравляю вас и прошу зовите меня Хань Ин. — Хань Ин, – тихо повторил мальчик, наблюдая за старшим, тот двигался плавно, избегая открытого окна. Когда все ставни были закрыты и свечи зажжены, он сумел собраться с мыслями. – Спасибо вам за поздравления, я…прошу, зовите меня Чэнлин. — Хорошо, Чэнлин,– Ин сейчас был благодарен всем тренировкам мастера Чжоу по контролю над своим телом. Румянец на щеках младшего был более чем очарователен, что держать свои руки под контролем помогла только выдержка. — Приступайте к ужину, а я пока подготовлю бинты к перевязке... — Брат Хань, – Чэнлин отошёл от двери и решился приблизится к мужчине. Его голос звучал тихо, чтобы никто не заподозрил, что он не один. – Вы разделите ужин со мной? «Он слишком мил...» – Ин сделал глубокий вздох, надеясь, что наваждение отступит. Он согласно кивнул, опасаясь, что голос подведёт его. Закончив с бинтами, он сел за стол рядом с Чэнлином. Ели они молча, но если бы кто-то описывал эту трапезу со стороны, то мог бы назвать ее игрой в гляделки. Стоило Хань Ину посмотреть на Чэнлина, как взгляд того тут же опускался, сосредотачиваясь на еде. Словно он сам только что не наблюдал как ест старший. — Мне следует рассказать о вас сестре Сян и брату Цао? – Чэнлин отложил палочки для еды, поскольку молчание между ними затянулось. — Не сейчас, – Ин сложил пустую посуду на поднос и отнес её к дверям. — Чем меньше знает обо мне людей, тем надёжнее твоя защита. — Правда? – Чэнлин подумал, что это немного странно. Он видел сестру Сян, когда вернулся, и на обеде она была. И после того как его рану первый раз обработали, она тоже заходила. Вечером он обычно ужинал в ее компании, а сейчас она не пришла. Может дядя Вэнь вызвал её к себе? — Она может принять тебя за угрозу, брат Хань, если не будет знать о тебе. — Не беспокойтесь о деве Гу, ее предупредят. Следующим пунктом была перевязка и, честно сказать, Ин не был уверен, выдержит ли её. Взяв себя в руки, он повернулся именно в тот момент, когда Чэнлин снимал себя верхний слой ханьфу, болезненно при этом морщась. — Я помогу, – голос Хань Ина прозвучал так близко и неожиданно, что Чэнлин вздрогнул. Он вскинул голову и посмотрел на старшего. Теперь он понял, что именно его смущало. На лице Хань Ина была маска, которая стерла резкость скул, округлив щеки, кожа была смуглой, шея толще. Все в Чэнлине протестовало против этой маски. Она портила всю красоту брата Хань Ина. Теперь он понимал, почему дядя Вэнь стремился узнать истинный облик Шифу. Ин помог избавится младшему от одежды и принялся аккуратно снимать бинт. Рана выглядела опухшей и все же кровоточила. — Неужели вы самостоятельно вспарывали себе живот? – Ин даже не мог представить, сколько сил потребовалось мальчику, чтобы пережить такое. — Дяди были там, и лекари ждали за дверьми. – Чэнлин не хотел об этом вспоминать. Если вспомнит, наверняка приснится кошмар. – Я не сильно пострадал. Ин едва сдержал себя от резкого высказывания. Он нанес мазь на бинт и промыл рану от крови. Делая перевязку, он старался сосредоточится только на деле. Не думая, как близко к нему находится полуобнажённый юноша, который до сих пор думает, что такое отношение его дядей к нему это нормально. Закончив, Хань Ин накинул на его плечи пао, чтобы тот не простудился. Чтобы убрать беспорядок и отнести грязную посуду на кухню, Ину потребовалось не более получаса. Наступило время отбоя, но Чэнлина совсем не клонило в сон. Ин погасил свечи и собирался занять место в тени у дверей, на случай незваных гостей. — Три части Лазурного диска сейчас здесь, – Чэнлин сразу понял, зачем командир тайного подразделения убийц прибыл в школу Юэян. — Вы могли бы забрать их и спокойно уйти. — Я знаю, – Ин почти не расстроился из-за того, что мальчик догадался о его приказе. – Но мне теперь это не нужно. У меня появилось более важное дело. — Что может быть важнее Лазурного диска, – горько улыбнулся Чэнлин радуясь, что темнота скрывает его эмоции. Только вот Ин прекрасно видел в темноте и слышал тоже хорошо. — Чэнлин. — Что? — юноша не успел увидеть движения старшего. Он сам сидел на кровати, а Ин только что был у дверей и вот он перед ним, стоящий на одном колене, и смотрит в глаза с таким осуждением, что все внутри переворачивается от волнения. — Ты считаешь что Лазурный диск превыше твоей жизни? — Нет...я просто, – Чэнлин растерялся от строго тона старшего, кажется, он его разозлил. — Дядя Гао, сказал, что тайна Лазурного диска важнее моей жизни и жизни всей моей убитой семьи... — Бред! – Ин накрыл руки младшего, чувствуя, как они дрожат. Ему нужно успокоить Чэнлина. Нужно развеять его уверенность, что его существование никому не нужно. Чертов Гао Чун поумнее ничего не мог сказать! Ин в одно движение опрокидывает младшего на кровать и нависает над ним. Чэнлин смотрит прямо в его глаза, и Ин тоже не собирается отводить от него взгляд. — Нет ничего дороже жизни, ты не согласен? — Согласен, – прошептал Чэнлин. – Тогда, я для вас... «Этот мальчик слишком много болтает», – Ин усмехнулся. — Сейчас для меня нет ничего важнее твоей жизни, А- Лин, – тихо сказал Ин, наклонившись к самому уху Чэнлина. Хань Ин видел, как расширились от удивления глаза мальчика, а губы приоткрылись. От таких искренних и важных слов Чэнлин покраснел, стук собственного сердца оглушил его, а тепло от старшего мужчины, окутало его словно коконом. Ин прикрыл глаза, он действительно пытался сдержаться, но этот смущённый вид...это выше его выдержки. Когда к его губам прижимаются чужие, Чэнлин не сразу понимает, что Ин его поцеловал. Первые касания были мимолётны, словно Хань боялся его оскорбить. Мозолистый палец провел по его губам, чуть раздвигая их, и во взгляде Ина ему чудятся огонь и жажда. — Да...– шепчет Чэнлин и тут же оказывается в тесных и горячих объятьях старшего. Он целует его губы, обводит их своим языком. Эмоций так много, Чэнлин даже не сразу соображает, что не может дышать из-за затянувшегося поцелуя. Они оба тяжело дышат, когда Ин оставляет его губы в покое. — Ты драгоценен, А-Лин, не смей думать иначе, – шепчет Ин, а младший едва может соображать от нахлынувших на него чувств. Поцелуи переместились на шею, плечи и выступающие ключицы, которые так привлекли его внимание. Чэнлин вытягивает руку и дёргает за ленту, связывающую волосы, те распадаются по плечам. Чэнлин гладит длинные пряди, медленно переходя на лицо, оглаживает скулы, подбородок, не смело дотрагивается до губ. Ин начинает дрожать от таких поддразниваний. — Эта маска ...мне не нравится...– дыхание Чэнлин сбито, ему жарко, он хочет, чтобы старший продолжал целовать его, чтобы он прикоснулся к нему еще раз. — Ты ведь все равно узнал меня под ней. – улыбается Ин и ловит его ладонь в свою, целуя каждый пальчик, переходя к запястью, слегка прикусывает кожу. Чэнлин дрожит от нежности и возбуждения. Он глядит на старшего, который снимает свои одежды и откидывает их в сторону. Ему жаль, что все свечи погашены и он не может разглядеть его лучше. Зато может почувствовать его кожей, когда тот его прижимает к себе и целует. Пальцы сжимаются на сильных плечах, и собственные стоны Чэнлин слышит будто издалека. От каждого прикосновения чужих губ ему хочется кричать от удовольствия. Ин глушит все его стоны своими губами, и, наконец, дотрагивается до возбужденного члена Чэнлина. Громкий стон слетает с губ мальчика, и тот выгибается в его руках, прижимаясь ближе. Ин и сам не сдерживает собственного стона, когда усаживает мальчика на свои колени и соприкасается своим членом с его. Губы скользят по изгибу шеи, а ладонь сжимает оба члена вместе, скользя верх-вниз. Оргазм накатывает резко и почти одновременно. Чэнлин впивается ногтями в спину старшего и прикусывает кожу на его плече, дрожа всем телом, он пытается хоть как-то заглушить свой громкий стон. Внизу мокро и влажно, но так хорошо в объятьях старшего. — Ин-гэ, – шепчет Чэнлин, слушая тяжелое дыхание старшего. Он прижимается к его плечу, глаза слипаются, и он почти сразу засыпает на руках у мужчины. — Маленький зверек, – усмехнулся Ин, целуя уснувшего Чэнлина в висок. Он укладывает его на подушки и встает, чтобы намочить полотенце в чистой воде. Обтерев себя и Чэнлина, он укрывает его тонким одеялом, одевается сам и ложится рядом, прижав его к себе поближе. Этой ночью их никто не потревожит, а с рассветом наступит новый день.