А правда, зачем?
Я не помню…
Как можно не помнить такой простой вещи? Это было всего полтора года назад, если не меньше. Почему я не помню? Может… -Может ты включишь свет? - резкий голос вклинился в мысли не давая закончить фразу, — Не видно ни черта! Жалобно простонав в подушку, я высунулся из своего кокона. Ты как всегда вовремя, Чуя. -А зачем тебе свет? Всё равно скоро спать, — я смог увидеть силуэт, который как обычно сидел на своем излюбленном подоконнике. Холодно же, наверное. -А может я поговорить хочу? У нас кстати есть одна очень важная, незакрытая тема! Хотя сейчас эта тема уже сидит в закрытой комнате, — Рыжеволосый коварно улыбнулся, видимо представляя его мучения, — и да, мне обязательно говорить со светом, — ещё до того как я хотел ответить, Чуя опередил мои мысли. -Да ладно, ладно, — встав на колени и оперившись о холодное изголовье кровати, я дотянулся на ощупь до выключателя, включая свет. Привыкшим к темноте глазам, явно не понравился такой ход, — Ну, давай, что же тебя не устраивает? — снова сев и облокотившись о стену, я многозначительно посмотрел в голубые, такие красивые и когда-то живые глаза… При этой мысли, в груди снова появилась серо-голубое чувство. -Так, сначала хватить хандрить! - видимо на моем лице отразилась эта эмоция и это логично, ведь Чуя был единственным при ком я не скрывал своих настоящих чувств…- А не устраивает меня этот странный тип, что живет с нами! Нет, серьезно, кем он вообще себя считает?!— говоря это, Чуя яростно жестикулировал руками, он всегда так делал, когда был чем то недоволен. -Что-что, но он точно не страннее меня и вообще, тебе никто не нравится, кого подселяется к нам. -Так делай что обычно и всё! Я уже хотел ответить, что то на подобии «Конечно» или «И так уже собирался», но почему то, мне не захотелось этого говорить, и потому открыв рот, я закрыл его обратно, оставив собеседника без ответа. На такое действие, Чуя посмотрел на меня с напряжением, как бы понимая, что это не означает ничего хорошего. -Только не говори…— уже было начал Чуя, но я его перебил. -Я как раз хотел об этом подумать! — в моём голосе проскользили нотки строгости. -Да что тут думать?!— Накахара тоже начал заводится от, явно не нравившейся ему ситуации, — Просто выгони, чтобы он думал, что это его решение, как обычно ты делаешь! Зачем здесь ещё что то решать?! — он повысил голос и теперь это не понравилось мне. -А ты не думал, что мне может быть одиноко? — говорить громко я не мог, ведь стены тонки, могли услышать, потому говор мой был тихий, но эмоции передавал хорошо, добавляя ко всему этому ещё выражение лица и всплески в глазах, — Только ко мне кого-нибудь подселяют и ты сразу же говоришь его выгнать и в итоге я большую часть времени сижу здесь в одиночестве, и…- перебивать друг друга у нас видимо традиция. -А, то есть меня ты человеком не считаешь? На этой фразе я сразу же замолк, растерянно смотря перед собой. Чуя сказав это, тоже продолжать говорить не стал, выжидающе смотря на меня. И этот взгляд сработал. Снова. Умерив пыл, протяжно выдохнув, я, наверное, пытался оправдается. -Ты же знаешь, я не это имел в виду. -А что тогда? - его не устроил мой ответ, — Не может быть одиночества, когда с тобой всегда кто-то есть!— и это звучало логично. Я искренне не знал, что сказать. Мне не хотелось расстраивать Чую, но и избавляться от Федора тоже. Эх, ладно, если не знаешь, что делать, просто перенеси это на потом. Кто-то бы сказал, что это прокрастинация, но нет, это просто неумение делать выбор и страх брать на себя ответственность. -Всё хватит, -ещё одна попытка достучатся или хотя бы отсрочить неизбежное, — Мне нужно время подумать, точка. Поэтому, пожалуйста, отстань от меня на время. Хорошо? — я с надеждой взглянул на Чую. Немного поколебавшись, он дал ответ. -Ах, ладно, что с тобой ещё делать, — он закатил глаза, но всё-таки согласился. -Ну вот и решили, спасибочки! — хлопнув в ладоши и улыбнувшись, на этом разговор был приостановлен. Выключив свет, я больше не услышал привычного голоса. Он всегда держит обещания. Вновь погружаясь в приятную темень, я лёг на постель. Сил думать не было, ничего не хотелось делать, потому мне оставалось только лежать и ждать, когда привычные прохладные руки убаюкают меня под свой похоронный марш, который был мне вместо колыбельной, примерно с одиннадцати лет, ведь именно тогда началась цепочка событий, которую я бы не хотел проживать вообще никогда. Лучше бы тогда я умер.⟥────────✤────────⟤
Блять. Сейчас мои мысли состояли сплошь из русских матов. В голове снова будто били по церковным колоколам и сейчас я сидел в маленькой, одинокой, запертой комнате, с одной кроватей, тумбочкой и санузлом. Первые десятки минут я тёр виски и просто пытался прийти в себя, о чём то думать не выходило, все мысли были заняты болью и проклятьями на самого себя. Эта был самый ужасный план во всей моей жизни. Хотя, в прочем, это нечто, даже планом то назвать, язык не поворачивался. Через некоторое время, мне немного удалось устаканить мысли. Эх, видимо я буду находится здесь дольше предполагаемого мною времени. Надо хотя бы как-то оповестить кого-нибудь с работы. Только вот где достать телефон? Сказать всё так, чтобы ближайшие стоящие со мной люди ничего не поняли будет не проблемой. Вообще, по идеи, я имею право на звонок, только вот ставят ли здесь это право во что-нибудь? Ах, как сложно! Хочется уже просто ничего не делать и не думать, но это будет слишком скучно, так что потерпим. Мои мысли прервал звук открывающейся двери, и на момент в моей голове возникла мысль, «А вдруг это Осаму?», но я тут же её выкинул куда подальше, «Он просто не мог бы здесь оказаться, да и зачем ему это?». Вошедшим оказался охранник, он нёс поднос с едой, ну или тем, что вроде бы должно было быть ею, конечно это не Дазай. Пройдя в камеру, он поставил поднос на тумбочку, после чего развернулся и пошёл к выходу. Я опустил голову смотря в пол, ожидая услышать звук закрывающейся двери, но… его не было слишком долго. То есть, он не прозвучал тогда, когда должен был, даже с задержкой, это слишком. Резко вскинув и повернув голову моим глазам предстал Осаму стоящий в проеме двери! Но что и как он здесь делает? Охранник подтолкнул его в комнату, мол, пошевеливайся, нефиг так долго на месте стоять. -Что ты здесь делаешь? — первым же делом я спросил его, когда дверь захлопнулась. Ну конечно! Зачем охраннику было заходить в комнату, когда в двери есть специальное окошко для еды, только если бы он не хотел кого-то впустить! Мой мозг явно стал работать хуже. Только вот, с чем это может быть связано? -Я думал ты устроишь мне более радушный прием, — он пытался сказать это с улыбкой, но почему то она была какой-то вымученной. Дойдя до стены, Осаму просто скатился по ней на холодный пол и лег, раскинув руки в сторону, смотря в потолок. Он ничего не говорил и мне тоже не хотелось разрушать тишину, но любопытство взяло вверх. -Почему тебя пропустили ко мне? — тихо спросил я едва ли не шепотом. Громкие звуки сейчас были ни к чему. -А какая разница? — чуть-чуть повернув голову, Дазай взглянул на меня, ответив так же тихо, всё еще улыбаясь, будто потрепанная кукла. И снова тишина. И нет, она не была давящей, скорее… она просто была. В ней не было никаких чувств или красок, так же, как в этой комнате. Во всей этой палитре выделялись лишь тусклые, но имеющие цвет волосы Осаму и его глаза, одновременно пустые, но в них билось так много эмоций, что они были как цвета радуги. А если смешать все цвета, получится лишь грязно серый. Так и в его глазах, а значит и в душе. Я приверженец мнения, что глаза отображают душу или, хотя бы, приоткрывают к ней дверцу. -Хватит на полу лежать, холодный же, — вновь я нарушил молчание, смотреть на то, как он лежит на таком ледяном полу, было чуть-ли не физически больно для меня, — иди, хоть, на кровать сядь, — в подтверждение своих слов, я отодвинулся к спинке кровати. -Мне и так хорошо, — на этот раз он ответил сразу же. -И всё же я настаиваю, заболеешь ведь. Дазай всё еще неподвижно лежал, но, видимо, на этот раз, решил обдумать решение получше. Я следил за малейшими изменения его мимики и по ней я могу сказать, что, наверное, Чуя, или как там его, сейчас разговаривает с ним, но Дазай решил его игнорировать. Так, недолго полежав в раздумьях, Осаму всё-таки не спеша, и если мне не показалось, с болью встал, подошел к кровати, а потом взяв подушку сел на её место зажав мягкую материю между корпусом и ногами, которые он подогнул в коленях. -И что? Ты пришел сюда, чтобы просто сидеть в тишине? — я повторил его позу, только оперев локти о колени, выпрямив руки. -Да, я просто пришел сюда посидеть…- Осаму хотел дополнить фразу, но не решился продолжить. -И почему же именно ко мне? Он снова замолк, не отвечая, пытаясь найти ответ у себя в душе, но не вышло и он ответил. -Я не знаю, — Осаму сказал это явно тише и потерянно. Что же с тобой произошло? Мы сидели не говоря ни слова. Каждый был в своих мыслях. Я думал лишь о том, почему Дазая пропустили ко мне, вряд ли по доброте душевной. Не знаю о чем думал Осаму, но явно ни о чем то хорошем, раз даже его маска пошла трещинами, а сейчас он и вовсе смотрел в пол отсутствующим взглядом. Видимо ему пришлось заплатить немалую цену, дабы его допустили сюда. Только вот, зачем ты это сделал, Осаму? И тут он заговорил, пустым, бесцветным голосом и у меня такое чувство, что если бы не его такое состояние, он бы не сказал мне такого сейчас. -Знаешь, я хочу умереть, — и всё, просто констатация факта. Он всё так же не смотрел на меня, в то время как я впялил свой взгляд в него. Странно когда человек говорит тебе что он хочет умереть, конечно, по Осаму и не скажешь, что он хочет жить, но всё равно, непонятное ощущение. Ты не знаешь, что надо сказать на это и надо ли вообще, что-то говорить. -Тогда почему же ты ещё не умер? — Осаму на это лишь усмехнулся. -Наверное, я просто очень невезуч⟥────────✤────────⟤
Я лежал в холодной, маленькой ванне, так, что мои ноги были подогнуты в коленях, руки лежали на бортиках, голова опрокинута, коричневые волосы намокли, как и вся одежда, глаза бездушно смотрели в потолок, а из вскрытых вен текла кровь, окрашивая воду в красный, капая на пол. Ненавижу этот цвет. Удивительно, но физической боли не было и это радовало. Ненавижу боль. Из левой руки выпало окровавленное лезвие, ударившись о плитку, издавая приятный тонкий звук. Может быть из-за воды, а может быть из-за крови, точнее её отсутствия, мне было холодно. Наконец-то не жарко. Всё тело было тяжёлым, что и пальцем не пошевелить. Будто на Юпитере. В горле пересохло и такое чувство, что там вот-вот прокатится перекати-поле. Уже как три года я думаю о смерти, о том, чтобы она быстрее пришла. Раз ты не забрала меня тогда, я приду к тебе сам… До этого времени, до четырнадцати лет, я не решался свести счеты с жизнью, обыкновенный страх. Я даже не знаю, чего боялся, но теперь не боюсь. Сейчас была весна. Апрель, двадцать первое число, понедельник, две тысячи четырнадцатого года. Скоро должна зацвести сакура. Когда я выбирал как умереть, я долго не мог решить, изящная сакура или тесная ванна. Как уже понятно, мой выбор пал на второй вариант. Мне не хотелось, чтобы на моё тело глазели неизвестные мне люди. По моему, это очень интересно, что в один момент погибает один и рождается другой. С одной стороны это так просто, но с другой… ах, не знаю, как описать. Видимо мозг уже наотрез не хочет думать. А жаль. Сейчас такой прекрасный момент для этого. На душе, в кое-то веки, так спокойно и гладко, что хочется просто лежать, думать и ещё раз лежать, и ещё раз думать. Лежать то, я лежу, но второе действие, голова выполнять больше не хочет. Ну, с этим я уже ничего не сделаю. Потолок перед глазами начал плыть и двигается, из-за чего пустой желудок начало слегка выворачивать, ещё и запах собственной крови повсюду. На самом деле он довольно противный. Картинка постепенно начала чернеть, веки тяжелеть, а значит я вскоре отправлюсь на тот свет, если он есть, если его нет, тогда я просто умру. Уже готовый, при параде, отдаться в тощие, бледные руки смерти я услышал голос. И господи, лучше бы это был голос моей покойной матери. -Осаму? — из прихожей, на остатки сознания, вклинился голос. Это был Чуя, чёрт его дери. Он прокричал моё имя пару раз и, понятное дело, ничего не услышав, пошёл меня искать. Надеюсь я умру до того, как ты выиграешь в прятки. Шаги к ванной становились всё ближе, сознание моё улетало всё дальше. И вот, когда я почти отключился, дверь открылась. -Блять, Осаму, ебанат! — я уже почти не слышал его и почти ничего не чувствовал, и не видел. Я уже почти умер! Дальше я ничего не помню. Да, вроде бы потом, Чуя начал заматывать мне раны, далее были голоса, громкие звуки, видимо приехала скорая, а дальше ничего, скорее всего дали наркоз. Я будто спал и понимал, что сплю, но не мог контролировать сон. Была просто пустота и я уже понадеялся, что спасти меня не успели и дали благополучно умереть, но нет, моим мечтам не суждено сбыться. Медленно и болезненно я начал приходить в себя, не спеша открывал глаза, из интереса где я сейчас вообще прикладывая для этого все силы. Было довольно темно, сейчас наверное вечер или очень раннее утро, слегка прохладно, тело вновь тяжёлое, будто на Юпитере. Рука в зоне сгиба болела. -Блять, слава всем богам и демонам, ты очнулся! — и снова ты. Сидишь сейчас здесь и разговариваешь со мной шёпотом, ведь в палате мы явно не одни. -Не знал, что ты веришь в бога, — на моё едкое замечание сказанное хриплым голосом, Чуя лишь грозно на меня посмотрел, но говорить ничего не стал. Горло было словно растение в пустыне. Справа, на стуле, сидел Чуя, зло, но с беспокойством смотря на меня. Он глубоко вздохнул и медленно выдохнул. -Воды налить? — ещё не услышав ответа, Накахара уже встал, дабы отодвинуть тканевую шторку, пойти в коридор, где, наверное, стоял кулер и принести мне воды. И секунды не прошло, как он вернулся. Подождав пока я привстану и дав мне этот пластиковый стаканчик, он вновь сел и просто молчал, даже не смотря на меня, а я хотел или чтобы Чуя ушел, или умереть, дабы не испытывать такой стыд. Зачем ты тогда пришёл? Почему просто не позволил мне умереть? Стакан я так и держал в руке не сделав ни одного глотка, просто смотрел на водную гладь, деформируя её, когда сжимал пластиковые стенки. Почему ты не дал мне умереть? Почему лишил возможности встретить свет желаемого мира? Почему ты не дал мне просто сдохнуть?! В груди начал быстро образоваться бордовый камень, который сдавливал легкие и сердце не давая нормально вздохнуть. Я ненавижу тебя за это, но никогда не скажу тебе этого вслух… -Пей давай, — Накахара смотрел на свои руки, перебирая пальцами. Он явно выглядел нервно, — в общем, сейчас слушай внимательно, — этого мне ещё не хватало. Вы дадите мне когда-нибудь сдо…отдохнуть? — Сейчас придёт, вроде это наш школьный психолог, и он придет к тебе, — твою мать. Я ненавижу нашего школьного психолога. Не было какой-то определенной причины, он просто мне не нравился, — я не знаю, как на этот раз ты будешь выкручивается и надо ли тебе это вообще, но одно сказать могу точно, — он наконец-то поднял свой взгляд голубых глаз на меня, — от его занятий ты точно больше не отделаешься. А теперь честно, если ты не будешь туда ходить, я силой буду запирать тебя в его кабинете! На это заявление уже я страдальчески вздохнул. Меня и до этого пытались запихнуть в кабинет школьного психолога из-за бинтов на руках, но тогда удалось отмазаться, в этот раз, мои шансы равны примерно… дайте подумать… нулю, они равны нулю, ещё и с минусом. -Не знаю когда точно он придёт, так что пока можешь поспать, — голос Чуи был явно грустным, видимо я его разочаровал, — только пакет с кровью не сбей, — взглянув сначала на левую руку, я увидел трубку. Так вот почему рука болела, — Уходить я не собираюсь, а то опять что-нибудь учудишь, — бесцветно хмыкнув, Чуя вновь замолчал. Вернувшись в лежачее положение, я, как и посоветовал Накахара, снова погрузился в сладкую негу раздумий бытия. Но не было ни снов, ни чувств. Пустота. Как и в моей душе на этот момент. Или то, что от неё осталось…⟥────────✤────────⟤
-И что это значит? -Это значит, что каждый раз меня кто-то спасал, — внутри было пусто и пыльно, что не вздохнуть, но разговоры с Федором будто слегка убирали этот слой грязи, но этой пыли было так много, что и жизни не хватит, чтобы очистить всё. Состояние было ужасное. Может быть я зря это сделал? Какой прок от того, что я сейчас здесь? Я ведь, вроде бы, должен убрать его из свой жизни, так почему же мне хочется быть с ним? Быть или не быть, вот в чём вопрос. Один против, другой за, чью же сторону мне выбрать? И снова я не знаю. Это чувство безысходности, что живёт внутри, было на столько привычным и настолько сильно оно впиталось в мою плоть, что мне кажется, если убрать его из меня, я не смогу даже просто существовать. Зачем я здесь? -И сколько раз? — Зачем ты это спрашиваешь? Неужели тебе правда интересно или это простая вежливость для поддержания разговора? Нет, ты не из таких людей кто будет любезничать с другими. Тогда почему и что тебе интересно? -Четыре*. Фёдор хмыкнул. -Смешно. -Думал хотя бы в четвертый раз получится, было бы красиво, — на лице моем снова возникла уставшая улыбка, как и у моего собеседника. * В Японии не любят число четыре, т.к оно похоже на слово смерть. На Японском четыре- Shi(四), смерть- Shi(死). Молчание. Пауза. Время всё осмыслить. Интересно, из-за чего Фёдор здесь? В смысле, из-за какой болезни. У меня понятно, шизофрения, а у него? Хотя, что мне мешает спросить? -Почему ты здесь? -Из-за убийства, — голос ровный, словно кусок отполированной стали. -Да это понятно, болезнь какая? — не верю, что ты сразу меня не понял. -Психотическая. -Ах, ну ты серьезно? — меня это ни капли не взбесило и вообще не затронуло, но образ я поддерживаю уже автомате. Достоевский тихо посмеялся, совсем недолго, пару смешков, но слышать это было на удивление приятно… -Ладно, ладно, — он помахал рукой, как-бы давая знак, что спектакль окончен, — галлюциниоз у меня, просто сразу говорить было бы скучно, — всё это время мы рассматривали стены, пол, свои руки, а сейчас он повернул голову ко мне на три четверти и взглянул на меня. Конечно, это ничего не значит… даже не знаю, как и что думать… -Ты вроде бы не похож на заядлого алкоголика, — если мне не изменяет память, эта болезнь обычно встречается у сильно пьющих людей, Фёдор явно непохож на такого. Хотя, может быть, мои глаза меня обманывают? Этот вариант тоже нельзя исключать. -Я же не сказал «алкогольный галлюциниоз», эту болезнь можно, так сказать- Фёдор покрутил рукой и посмотрел на верх, думая, как продолжить фразу, — заполучить и другими способами. -И как получил ты? — честно, мне правда было интересно. -Если мы играем в «вопросы», то ты явно нарушаешь правила, — Достоевский слегка прищурил глаза, — один вопрос, один ответ, — я на такое заявление только усмехнулся и далее попытался скопировать его манеру речи. -Ну, как скажешь, задавай свой вопрос, — мне самому было любопытно, что он выкинет. -Ты убивал людей? Эх, на самом деле довольно ожидаемо, но тоже весьма интересно. -Ну, раз я здесь, то, думаю, можно сделать выводы, — пожалуй сначала начнем немного издалека. -Не считай меня за дурака, — мне показалось или он даже немного обиделся от такого заявления? Продолжать он не стал. Наверное подумал, что я и так его пойму. Я понял. Ацуши здесь, но он не убивал, — И плюс мне хочется услышать ответ из твоих уст, а не додумывать и строить догадки. -Эх, ладно, уговорил, — и тут я ненадолго задумался, как кратко описать мою ситуацию не раскрывая всех подробностей, — Давай сначала уточним, что именно мы считаем убийством? -Интересное начало, — беседа явно стала приятнее, — ну, думаю, в нашем случае, это когда по твоей вине умер человек. -Тогда в таком случаю я убил, сейчас скажу, — я уткнулся головой в подушку пытаясь точно вспомнить число, — восемь человек. -И сколько раскрыли? — Здесь уже я хитро посмотрел на него. -Ноль. -Да? — Федор протянул гласную, как-бы воспринимая мои слова за шутку, — тогда почему же ты здесь? — после этой фразы его выражение лица быстро поменялось, а в глазах можно было прочитать осознание, — Задавай. -Вижу ты быстро соображаешь, — думаю моё лицо сейчас было похоже на ту скобочку которую пишут после предложения*, — хочу поменять свой вопрос, — снова театральная пауза для накаления обстановки и время для чтения эмоций на лице собеседника, на лице Федора была лишь заинтересованность, — Сколько человек ты убил? — глаз за глаз, зуб за зуб. *Речь идёт про эту скобочку) Достоевский не спешил ответить на этот вопрос. Он скорее был похож на дикое животное, которое думает, стоит ли доверять человеку свою душу… -Не знаю. -Как это ты не знаешь? — как можно не помнить у скольких отнял жизнь? -Попробуй догадаться почему, — что ж, вызов принят. Если рассуждать логически почему он может не помнить… Из-за болезни? Я не очень хорошо знаком с галлюциниозом и тем более не с алкоголическим и не уверен, что он мог вызвать провалы в памяти. Но он ведь рассказывал про убийство той бабки, получается он помнит себя и что происходит вокруг во время приступа? Ах, у меня нет статистики, я не могу сравнить. Ладно, какие ещё есть варианты? Если перед нами чего-то много, мы перестаем вести этому счет. А ведь это было очевидно. -Ты убил так много, что сбился со счёта, — я не задал это как вопрос, я сказал это как утверждение и по тому, как размерено Федор качал головой вверх-вниз, мне стало понятно, что я оказался прав, — получается я сейчас сижу в одной комнате с серийным убийцей? -Ну, видимо, что так, — в ответ на такой сложный и пугающий для большинства людей вопрос, он лишь просто пожал плечами, не пытаясь оправдаться или привести что-то в ответ. Одинокая, холодная комната без окон, с минимальной обстановкой и двумя пустыми людьми в ней, если их ещё можно так называть, при этом не нарекая на себя кару Божью и гнев его. Каждый сидит у себя в голове, пытаясь из неё проникнуть в чужую. Без цели, без намерений, только ради убийства скуки вокруг и может быть из личного интереса. Смотря друг на друга, задавая друг другу вопросы, они получают ответы от другого, но это, почему-то, откликается внутри у них. Внутренности их прогнили, душа давно сожжена, а разум продолжает пытать себя сам, не давая своему хозяину спокойной жизни, которой у них не могло быть ещё с самого их рождения в ночь без звёзд, в ночь под небом, под которым нет судьбы. -Оба мы с тобой грешники, — спокойно и тихо произнес Достоевский. Я согласно кивнул в ответ⟥────────✤────────⟤
Хотел бы я и дальше продолжить обсуждать наше бесконечное ничего вместе с Осаму, но мне нельзя забывать, что мне всё ещё нужно что-то делать дабы сбежать. Поэтому я решил спросить у того, кто здесь явно дольше меня. -Кстати, случаем ты не знаешь можно ли как-то от сюда позвонить? — мой тон не поменялся, в отличии от намерений. -Эх, неужели наша беседа так быстро подошла к концу? — поверь я тоже не в радости от этого, но меня обязывают… даже не знаю что или кто. -Мы всегда сможем её продолжить, если захотим, — я специально сказал такую слащавую и неправдоподобную фразу, дабы посмотреть за реакцией собеседника и по лицу Осаму было видно, что он, как и я, считает эти слова глупыми, детскими надеждами, поэтому я дополнил, — ну, или пока мы рядом или пока кто-то из нас не умрёт, — уже на этом он согласно кивнул головой, улыбнулся и встал с кушетки, положив подушку на её законное место. -Ну, думаю я смогу устроить тебе телефонный разговор, только вот…- Осаму хитро прищурился, — что я за это получу? Конечно я ожидал чего-то подобного и очень жаль, что мне совершенно нечего предложить кроме как шанса, которого может быть и нет, выбраться от сюда. Что ж, придется играть по его правилам, снова… -Увы, но у меня с собой ничего нет, — я встал с кровати вслед за собеседником, — что-же я могу тебе предложить? -Ответь мне на вопрос который после нашей беседы гложет меня всё сильнее, — Осаму пошел в сторону к двери, повернувшись ко мне полу-боком. -У меня есть другие варианты? -Ну, если они есть у тебя, — он подчеркнул последнее слово голосом, — то тогда, конечно, я выслушаю. Но можешь ли ты мне предложить что-то более весомое чем мой вопрос? -Зависит от вопроса, -я положил так и нетронутую еду на подносе на пол, чтобы не мешала, и сел на тумбочку пока мы продолжали небольшую словесную игру. Дазаю это тоже явно было по душе. -Вот задам, а там уже подумаешь, — Осаму заглянул в окошко в двери, а затем снова обратил свой взгляд на меня, — Точно не знаю, как правильно его задать, так как ответ может, и скорее всего будет, выходить за рамки нормы, и назвать то, что я хочу сказать, тем, чем оно является, может быть некорректно. -Меня конечно восхищает твоё умение так долго выражать одну мысль, но может быть всё-таки закончишь? — разговоры с Осаму и вправду напоминали поход в театр одного актёра, где каждое слово впитывается в твой мозг и я не соврал, когда сказал, что меня это восхищает. -Эх, не любишь ты мои игры, — наверное, самому Дазаю такое представление поистине нравится, ведь скорее всего я один из немногих в этом месте, кто может поговорить с ним на его уровне, а не на много уровней ниже, — Так вот, мой вопрос звучит так, кем ты работаешь? У обычных людей такой вопрос будет и звучать обычно, но думаю в нашем случае всё на много интереснее. Я усмехнулся. Интересная выходит ситуация. И вот снова я встаю перед выбором, ведь скажи я правду, это может иметь большие последствия, хотя, может быть, его слова свалят на слова сумасшедшего, но может воспримут в серьёз и тогда проблем будет больше, чем сейчас. Мне не известно точно, не расскажет ли он эту информацию кому-либо ещё. Ведь если подумать, как-раз таки из-за того, что он, вполне возможно, докладывает на других пациентов ему дают больше привилегий и поэтому его пропустили ко мне. Нет, это слишком рискованно, я не могу рассказать ему правду, а значит, придется придумать ложь. Но до этого я уже сказал слишком много и теперь обычная работа не может быть у человека, который не помнит скольких людей он убил из-за большой горы трупов за его спиной и перед ним. Получается, что единственный выход который я сейчас быстро могу придумать, это опустить свою должность до разумного максимума. -Что ж, вопрос и правда интересный, — когда врешь или недоговариваешь, самое важно самому поверить в то, что говоришь и вести себя как всегда, — но думаю ты уже понимаешь, что работа эта явно незаконная и я не могу до конца доверить тебе свой ответ. Ведь, от куда я могу знать, что ты не докладчик? — Дазая эта ситуация только забавляла. -Но как я смогу доказать, что это не так? -Расскажи почему тебя сюда пустили. На этих словах лицо Осаму никак не изменилось, но его взгляд… он стал холодным и убийственным. Видимо, это тема, о которой нельзя говорить. -Не могу, — руки он держал за спиной, но могу поклясться, что сейчас они были сжаты в кулаки. -Значит я не могу тебе верить. Если до этого, когда в камере образовалась тишина, она была спокойной и естественной, то сейчас она всё быстрее становилась давящей и отталкивающей. Оба сейчас думали, что можно сказать или предложить, чтобы поставить в тупик оппонента, а не вырыть яму самому себе. Видимо, Дазай придумал план действий первый. Или я решил посмотреть, что он будет делать, чтобы уже от его слов играть дальше. -Тогда могу предложить услугу тот-кто-даст-тебе-возможность-позвонить по доброте душевной, — ладно, этого я не ожидал. Неужели ему был интересен, или важен, только этот вопрос? — Ты согласен? -И в чём же подвох такой доброты? — Не может быть всё так просто. -Вижу совсем ты в людей не веришь, — и снова он надел привычную маску, — подвоха нет, — сначала оба молчали, но Осаму решил дополнить, — хотя нет, есть условие, — так и знал, что что-то да будет, — я буду слышать всё, что ты говоришь, — Даже если бы я захотел, чтобы он не слушал, я бы всё равно не смог бы его заставить, — Хотя в любом случае, вне зависимости от твоего ответа, я сделаю так как хочу, могу, если быть точнее, — как раз-таки то, о чём я думал. -Ну, раз так, то я согласен, — выбора у меня как не было, так и не стало. -Ты не согласен, а лишь вынуждаешь себя принять мои условия, снова, — ладно, это начинает меня бесить, ведь это правда, а раз правда, значит и злится нет смысла. Замкнутый круг. Дазай вновь повернулся к окошку в двери, высунул руку и громко окликнул охранников он стал ждать пока один из них дойдет, медленным размеренным, но твердым шагом к нашей камере. Я так и продолжал сидеть на тумбочке, как зритель, наблюдающий за своим же спектаклем. -Чего надо? — к нам подошёл человек среднего роста для японца и ни чем не примечательной внешность, черный волосы, узкие глаза, в принципе, как у большинства азиатов. Его слова пусть и звучали грубо, злости в голосе я не услышал. -Да так, просто скучно с этим идиотом сидеть стало, вот и подозвал ещё одного собеседника, — или он говорит это чтобы позлить меня, либо это часть его плана, а скорее всего и то, и другое, — как я смог увидеть, ты там сейчас с Сеиджи сидишь? — он хочет проделать какой-то трюк манипуляции или зачем он тянет? Охранник тяжело вздохнул, видимо уже уставший видеть попытки завести светский разговор. -Дазай, прекращай, надоел уже, — сейчас в голос влились нотки раздражения, — что тебе надо? -А ты об этом! — Осаму выглядел веселым и довольно жизнерадостным. Если он скажет, что никогда не обучался в актерской школе, я похлопаю ему и выдам собственный Оскар, — Да позвонить надо, вот и всё, — Что, так просто попросил и даже без какой-либо манипуляции?! Нет, у него точно ещё есть козыри в кармане. -Что, прям сейчас? Если да, то уж извини не могу, правила ты здесь лучше всех остальных знаешь. -Ой, да запишешь этот звонок на другое время, всё равно никто не проверяет, — следующая фраза была произнесена тише и даже с угрожающей долькой, — Ты ведь знаешь, что нам не стоит вызывать директора сюда по таким пустякам? После этих слов охранник явно начал сомневается в своих прошлых словах, но много времени не прошло, чтобы он принял окончательное решение. В руках звякнули ключи и через пару секунд железная дверь протянула высокий противный звук. -И как всегда спасибо, Джун, — Сказал Осаму, благополучно выходя из камеры. Как погляжу, Дазай, даже будучи заключенным, имеет власть над как-бы выше стоящими. У него точно есть какие-то связи с руководством больницы. Может быть он сын кого-то из верхушки? А может и правда докладывает. В любом случае, мне нужно быть аккуратнее в выборе слов… -Ты чего сидишь то? — я поднял голову и понял, что слегка задумался всё так же сидя на тумбочке, — Это мне что ли позвонить надо? -Стой, — охранник по имени Джун, вновь подал голос, — я думал это тебе надо позвонить, — пока они продолжали свой короткий диалог, я встал и направился к двери. -Да мне звонить то некому, — Некому? Если так, то это уменьшает, пусть и не на много, шанс того, что в больнице есть кто-то из родственников, а может он специально это говорит, чтобы я сделал выводы на его лже- И вообще, разве это что-то меняет? Охранник опять протяжно вздохнули и слегка отступил влево по коридору, давая нам пойти в сторону комнаты охраны пока он шел за нами. Так, не спеша, мы втроём шли по длинному белому коридору, в котором ещё и холодно было. Белая плитка, белые стены, лампы отсвечивающие белым, одежда на нас с Осаму белая. Всё скучное серое и однообразное, прямо как в России зимой, поздней осенью или ранней весной. От чего то это место кажется мне близким. Может быть из-за безнадёги, которая беспрерывно летает туда-сюда по коридорам и комнатам этой больницы. Или из-за людей окружающие меня, которые всё время в печали без просвета на светлое будущие. Хотя, в любом случае, лучше сидеть в оригинальном говне, чем в поддельном, поэтому желание от сюда сбежать я не оставлю. Мы дошли до стены с дверью и стеклянным окном, через него можно было увидеть комнату, где сидел, видимо, тот самый Сеиджи, сейчас он явно не выполнял свои обязанности наблюдать, так как смотрел что-то в телефоне. Охранник который нас сюда вел, открыл дверь ключ-картой и ждал пока мы зайдем внутрь. Осаму долго не думал и быстро проскочил внутрь, я же последовал его примеру. Когда мы зашли в небольшую комнату второй охранник лишь бросил на нас взгляд и вновь уставился в телефон. В помещении не было чего-то примечательного или особенного, стол на котором компьютер с записью камер видеонаблюдения, какие-то кружки, наверное из-под кофе, бумажки, папки и подобные вещи, к столу придвинуты два кресла, на вид не очень мягких, но может быть удобные. У дальней стены был шкаф и ещё один стол с разной техникой и ещё большим количеством папок и бумаг, на нём как раз и был долгожданный телефон, не сенсорный естественно, обычная коробка с кнопками и трубкой. То, что нужно. -Вот телефон, — Джун указал на устройство которое и так уже было мною замечено. Подойдя, я взял трубку и быстро набрал номер, что даже толком не рассмотришь какие цифры я набираю. Поднеся трубку к уху мне оставалось только ждать и надеется, что трубку возьмёт Сигма. Ожидание было не приятным. Сейчас на меня смотрели двое и трое слушали, что же я буду говорить, когда за тобой наблюдают ощущения не из приятных. Спустя пару гудков трубку наконец-то взяли. *Сейчас в диалоге будут использоваться три языка, английский не изменится, японский будет писаться обычным шрифтом, а русский вот таким. Надеюсь вы не запутаетесь. -Алло? — на той стороне прозвучал голос и увы это не был голос Сигмы, это был Гончаров, что в принципе тоже не плохо, — Кто звонит? -Это Раскольников,— Судя по лицу охранника Джуна, сейчас он пытается понять на каком языке я говорю, видимо скоро придется перейти на английский. -Ах это вы! Долго же не было от вас вестей,— Гончаров обладает не плохой памятью, но думаю лучше ему сказать, чтобы он записывал разговор, — У вас там всё в порядке? А то вы задерживаетесь. -Всё в порядке, — лучше скажу так, а то ещё мне не хватало чтобы сюда прислали кого-то, — записывай разговор. Охранник взял меня за плечо отрывая от моего диалога. -Говори на японском или английском, чтобы я понимал о чём ты, — сказав это, хотя скорее приказав, он отошёл от меня на прежнею дистанцию. -Передай это Сигме,— на всякий случай я сказал последнею фразу на языке, которые никто из находящихся в комнате не поймет. -Так, ещё одна фраза не на японском или английском и я отрубаю связь! -Да понял, я понял, — ну, как я и предполагал. Гончаров не очень хорошо понимает английский, но зато Сигма может свободно на нём говорить, в принципе, как и я, так что проблем из-за смены языка не возникнет. — About my rat, she's still at the hotel, but there's no need to worry, Sonya will come and take care of her herself and bring her back soon, so tell grandfather not to worry. My things are fine too, I didn't lose anything along the way, but you already know that. And do me a favor, keep an eye on the vostokom yourself for now. That's all, bye*, — понятное дело я не мог сказать всё прямо, но думаю Сигма без проблем поймет смысл сего сказанного. Не дожидаясь ответа Гончарова я повесил трубку. *Перевод (переводила в переводчике, если есть ошибки сообщите о них, пожалуйста)- «На счет моей крысы, она всё ещё в отеле, но волноваться не нужно, Соня придёт и сама о ней позаботится и в ближайшее время привезет обратно, поэтому передай деду чтобы не волновался. С моими вещами тоже всё в порядке, по пути ничего не потерял, но об это ты уже знаешь. И сделай одолжение, пока сам пригляди за востоком. На этом всё, пока.» Я обратно повернулся лицом к Осаму и охраннику. По лицу первого я смог понять, что он явно пытается расшифровать мои слова, а по лицу второго ясно, что переход на язык, на котором может говорить довольно большая часть планеты, явно ничем ему не помог. -Ну, как я понял, — Джунл говорил в сторону Дазая, — тебе звонить никому не надо, поэтому идёмте обратно. Он вновь открыл дверь пропуская нас вперёд, как заключенных и пошел за нами следом по коридору, но на середины пути до нашей камеры, хотя вообще она моя, почти из последней двери высунулась рука, которая начала махать привлекая к себе внимание и раздался незнакомый мне голос. -Эй! Дазай! Я знаю ты меня слышишь! — знакомый Осаму значит, — Я тоже хочу вместе с вами в одной камере посидеть! — лицо охранника на такое заявление стало ещё более уставшим, — Джун, я обещаю что ничего не натворю! Честно-честно! — сейчас я заметил, что у кричащего явно был акцент. Ещё один иностранец? Дазай хитро посмотрел на бедного, уставшего Джуна. -Сможешь сделать мне ещё одно, последнее одолжение? — Осаму состроил глазки и сделал умоляющий жест руками. Ещё бы на колени встал и была бы полная картина. -Уж прости, но на этот раз я точно не соглашусь, не в мою смену. -Ну пожа-а-а-алуйста! — в данный момент, Дазай подключил все свои актерские способности, — Мы честно-причестно обещаем, что ничего не натворим! И мы так давно не виделись. Ты же не собираешься разделять двух самых лучших друзей? У Джуна появились сомнения. Если он сейчас согласится, то он явно не подходит для работы охранником. -Ах, ладно, — совсем бесхребетный парень. Нас с Осаму обратно завели в камеру, а охранник пошёл за тем ещё одним сумасшедшим. Я вернулся обратно на кровать и Дазай сел на своё прежнее место, взяв в руки подушку. Долго ждать не пришлось, вот снова открывается дверь и в комнату залетает беловолосый парень с длинной косой за спиной. -Дазаюшка! — ещё один клоун или очень энергичный человек? -Так, ну всё, — через окошко к нам троим обращается охранник, — сильно не шумите и не смейте что-то натворить! — честно, чувствую, как будто я в садике каком-то, а не в психбольнице для заключённых. -А твоего лица я ещё не видел! — сейчас он обратился уже ко мне, — Тебя как звать? -Родион Раскольников, — конечно я представился ему своим ненастоящим именем. Когда я сказал своё имя, мне показалось или в глазах нового собеседника проскочила грусть? Но она так быстро пропала, что, может быть, у меня уже просто пошли глюки. -А я Коля, — вот значит как, это тот самый парень которого ранее упоминал Осаму, — и ещё кое-что. Не хочешь ли ты сказать мне своё настоящие имя? — неудивительно, что и он тоже сразу понял, что моё имя поддельное. -Пожалуй откажусь, — интересно из какой он именно странны? Проверю, сказав фразу на русском. -О, так значить перейдемо з японської на свою рідну мову? — украинец значит. И что он забыл в Японии? -Если вы оба знаете японский, — в разговор вступил Дазай, — может будем говорить на нём? Я вообще-то тоже хочу участвовать в беседе, — и он состроил грустную мину. -Ой да ладно тобі, я ж вчив тебе українському, — думаю вряд ли Осаму на столько хорошо знает украинский, чтобы понимать тебя. -Блять, Коля, ты научил меня только мату, я ничего не понимаю, что ты говоришь, — наблюдать за диалогом этих двоих становится всё смешнее. Думаю я так и хотел бы остаться в роли зрителя. Следующие несколько часов мы втроем просто говорили. С Колей у меня нашлось много тем для разговоров, как с человеком, который тоже приехал из страны, близкой к России. Если раньше, всего пару дней назад, я вёл беседы только с Осаму, то сейчас к ним подключился ещё один человек. По рассказам этих двоих я узнал, что знакомы они с того момента, как Дазая посадили в психушку. Они были соседями по коридору и вместе творили много всякой херни, они так и сказали, из-за этого часто на пару сидели в одиночных. В какой-то момент, сотрудникам и верхушке надоели их выходки и в итоге они расселили их по разным концам корпуса, чтобы наверняка. Из своего коридора, как известно, выйти нельзя, а потому встречались они только когда оба снова попадали в одиночные, или когда Дазай просто приходил навещать, как меня, несчастного украинца, которого заперли одного в камере. Про себя я много чего рассказать не мог из мысли о какой не какой безопасности, опять же на всякий случай, поэтому в основном я слушал их бесконечную болтовню на разные темы, серьезные и абсурдные. Честно, я давно вот так просто ни сидел и не общался в компании, предпочитая спокойное одиночество, бурному обществу, но сейчас я трачу тот заряд накопившейся энергии, которая хотела вырваться и уже хоть с кем-нибудь пообщаются. Хорошо, что этого заряда хватило до отбоя и охранники, которые пришли провожать двух моих собеседников обратно в их камеры, уже не могли так просто позволить им остаться, поэтому я вновь остался в один. И нет, это было не плохо, отдыхать от людей тоже надо и наверное я был даже рад, что эти два неугомонных клоуна, которые в паре друг с другом становятся ещё более сумасшедшими и шумными, наконец-то покинули меня. И в комнате вновь тишина…