Вода живая и мёртвая

Было около восьми часов вечера. Володя – студент первого курса географического факультета сидел на привале в чаще леса и перекусывал приторным походным батончиком, сидя рядом со старым деревянным крестом. Он уже третий день шёл вдоль русла реки Живицы, надеясь вскоре найти её устье. Парень приехал сюда две недели назад, когда местный учёный Вячеслав Святославович запросил себе в помощники у университета одного из студентов, и Володю вместо общей практики направили к нему в маленькую, но живописную деревню Ворота. Деревня расположилась прямо по берегам Живицы и благодаря ей приобрела холмистый, изрезанный волнами ландшафт. На холмах стояли частично заброшенные старые избы с огромными дворами, через реку был перекинут красивый и крепкий деревянный мост, а на самом высоком месте по всем традициям возвышалась староверческая церковь с обрушенной крышей. В деревне было так спокойно и красиво, что Володя постоянно удивлялся, почему ещё никакой юркий бизнесмен не построил здесь базу отдыха. Когда-то Ворота была густо заселена, но с каждым десятком лет всё больше народу уезжало из лесной глуши. Те, кто остались, рассказали студенту много страшных историй об устье реки, на поиски которого Володю отправил Вячеслав Святославович. Студент помнил, как ему сулила смерть Татьяна Ивановна – местная староста и как ей поддакивал её муж, имени которого Володя никак не мог запомнить, как смеялся над ним старый пьяница и как, наконец, пугали бабушки своих приезжих на каникулы внуков. Устье Живицы было самым любимым предметом местных для создания страшных историй, в которые они отчаянно верили. Похоже, только Вячеслав Святославович считал всё это выдумкой и поэтому отправил Володю в поход. К тому же дал ему задание обязательно собрать образцы воды из устья. Студент хоть и был довольно суеверен, но фанатичную веру деревенских всё же считал недостатком образования, а также хотел впервые за две недели заняться чем-то, кроме разбирания растений, приносимых Вячеславом Святославовичем откуда-то из леса, поэтому без раздумий согласился. В конце концов, он был ещё и заядлым походником и авантюристом, всю жизнь мечтал найти клад, а устье, которого нет на картах, приравнивалось у него к настоящему сокровищу. Пускай даже оно и окажется, скорее всего, маленьким тухлым озерцом. После непродолжительных сборов три дня назад Вячеслав Святославович отправил Володю в поход, не проводив и даже не покормив. Парень слышал, как учёный, как только закрыл дверь, ушёл в свою лабораторию, где целыми днями что-то булькало и вспыхивало. Володя предполагал, что это было, ведь среди растений он нередко наталкивался на коноплю, но учёный всегда был трезв и выглядел гораздо, гораздо моложе своих сорока лет, так что студенту оставалось только гадать, кому в деревне он мог её продавать. Довольно быстро Володя спустился к реке и пошёл вдоль русла. День тогда был тёплый и солнечный, несмотря на раннее утро пели птицы. Когда Володя вышел из деревни, после небольшой опушки начался сухой, сладко пахнущий сосновый бор. Идти было легко и приятно. Полдня парень беспрерывно шёл по песчаному берегу Живицы, но часам к четырём бор резко сменился глухим и тёмным ельником, в котором не было почти никаких звуков. Солнце пропало, скрытое вековыми деревьями, песчаный берег сменился глиной и мхом, тут и там стали попадаться поваленные стволы деревьев. К тому же налетели сотни комаров, и Володе пришлось задыхаться под тонной антикомарина. Парень начал быстро уставать и часто останавливаться. Но Живица тоже как будто бы устала нести свои тяжёлые быстрые воды, и русло стало стремительно уменьшаться. Каждые пару часов оно становилось меньше в два раза. К концу третьего дня похода от огромной двухсотметровой реки остался лишь небольшой ручеёк, петлявший между странными невысокими холмиками, обросшими бледным жёстким мхом. Воздух на холмиках был густой и тяжёлый, скрип мха под ногами Володи в наступившей вдруг полной тишине звучал слишком громко и неестественно. Парень обычно любил подобные места: они успокаивали и расслабляли, но здесь витало ощущение кладбища. Володе стало не по себе. Из-за гнетущей атмосферы он даже не заметил, как перед ним вырос огромный деревянный крест. Крест был православный, старый, покрытый трещинами, больше двух метров в высоту. По дереву струились надписи, можно было разглядеть схематично вырезанного Христа и голову Адама под его ногами. Володе стало совсем неприятно находиться в этом месте. Видимо, он пересмотрел слишком много фильмов ужасов. Если подумать, то, возможно, здесь раньше шли бои, и тогда и крест, и кладбище, и холмы были более чем объяснимы. И страхи местных, быть может, тогда связаны с прошедшей войной. Володя пообещал себе расспросить Вячеслава Святославовича. Успокоившись, парень сел возле креста, надеясь, что это никого не оскорбит, и решил поесть. И вот он уже минут пятнадцать отдыхал, доев батончик и облокотившись на свой тяжёлый походный рюкзак. Володя взял с собой только его, набив до отказа. На холмах было довольно прохладно, поэтому парень был рад, что лёгкую чёрную куртку он надел на себя, а не запихал в самый низ рюкзака. Возле креста на картах заканчивалась река. Володе предстояло самому их продолжить. Вряд ли идти придётся более часа, что сильно расстараивало, но зато и до болот в тридцати километрах отсюда он не дойдёт. Восстановив силы, Володя встал, с кряхтеньем закинул рюкзак за спину и прошёл крест. За ним мельчали холмы.