Оттого лишь, что сильно люблю

— Соболезную вашей утрате, лорд Болтон. Рамси рассеянно кивнул. — Ваш отец был достойнейшим человеком, с которым не стыдно иметь дело. Рамси натянуто улыбнулся, зная, что Бейлиш никогда не считал его отца таковым. Этот вездесущий пересмешник раздражал — прежде всего своей показной правильностью, — но именно его стоило благодарить за их брак с Сансой, поэтому Рамси из чувства какой-то странной признательности согласился принять его в Винтерфелле. — Может быть, вина? — предложил Рамси. Он привычно обернулся к двери, на секунду забыв, что сегодня приказал Вонючке не показываться на глаза. — Спасибо, — все так же сдержанно ответил Бейлиш, — я, пожалуй, воздержусь. — Надеюсь, в следующий раз вы не совершите такую оплошность. Бейлиш улыбнулся, но уже спустя несколько мгновений улыбка пропала. — Вы писали, что у вас есть ко мне разговор, — сказал Рамси, — говорите. — Не совсем разговор. Я приехал к вам с просьбой, лорд Болтон, — эта фраза прозвучала совсем серьезно, и Рамси насторожился. — Я бы хотел увидеть леди Сансу. Он сказал это так просто, так спокойно, как будто это было чем-то совершенно обычным. Как будто бы он не просил чего-то неуместного. — Это на-аглость, ло-орд Бейлиш, — растягивая слова, произнес Рамси, — вы хотите сказать, что вы посетили нас сейчас, только чтобы увидеть мою жену? Вы понимаете, что я могу расценить это как оскорбление? — Прошу прощения, и в мыслях не было вас оскорбить, — поспешно ответил тот, и Рамси, поймав быстро промелькнувший в его глазах страх, понял, что теперь полностью властен над гостем. — Знаете, лорд Бейлиш, — едко сказал Рамси, — я бы на вашем месте трижды подумал, прежде чем приезжать с такой просьбой. Мы с вами не слишком уж хорошо знакомы, но у вас должно быть понятие манер. — Прошу прощения, — повторил Мизинец, — но, лорд Болтон, я привез леди Сансу по просьбе вашего отца, и мне по-прежнему небезразлична ее судьба! — Я пообещал вам, что никогда не сделаю ей больно, — напомнил Рамси. — Для вас ничего не значат мои слова? — Прекрасно помню, но… — Довольно, лорд Бейлиш. Это всё, за чем вы приехали? Бейлиш молчал, подбирая слова и явно не собираясь сдаваться. Когда он только-только привез Сансу в Винтерфелл, Рамси сразу увидел, как сильно тот не хочет отпускать ее, как сильно хочет видеть ее рядом с собой, возможно, даже в своей постели, и его было невозможно осуждать за это. Но нужно было показать Бейлишу, где его место, — показать, что Рамси никогда не отдаст никому то, что принадлежит ему по праву. Впрочем, и показать Бейлишу счастье, которое он упустил, — тоже не самое скучное, что можно вообразить. — Я попрошу привести леди Сансу, — сказал Рамси, — мне ведь не надо пояснять, почему вы не сможете увидеться с ней наедине, правда? …Санса осторожно, буквально на цыпочках, вошла в комнату и остановилась напротив них. — Здравствуй, моя любовь, — улыбнулся Рамси, — ты сегодня прекрасно выглядишь. Санса улыбнулась в ответ — Рамси привычно залюбовался ее волосами, ее грудью, подумал о свежих синяках на коленях, скрытых под платьем. — Лорд Бейлиш выказал желание увидеть тебя, — пояснил он. — Здравствуйте, лорд Бейлиш! — кивнула ему Санса. — Мы так давно не виделись… — Все не было времени посетить Винтерфелл, — виновато сказал Бейлиш, — леди Санса, как ваша замужняя жизнь? Рамси ответил за нее. — Думаю, не сравнится с теми временами, когда она была женой карлика-Ланнистера. — Ты прав, мой дорогой. Рамси довольно улыбнулся: было приятно наблюдать, как тускнеют глаза Бейлиша. — Я люблю леди Сансу, — твердо сказал он, чтобы заставить Бейлиша угаснуть еще больше, — и леди Санса любит меня. Вы совершили лучший в вашей жизни поступок, привезя ее сюда. Спасибо вам. Он быстро бросил взгляд на Сансу, мысленно приказывая: «Улыбайся». Приказ тотчас был исполнен, и Рамси нарочито медленно поднялся, подошел к Сансе и поцеловал ее в губы — жадно, хищно. Отстранившись от нее, он обернулся. — Приятно было увидеть вас в Винтерфелле, лорд Бейлиш. Всегда ждем вас в гости. Жалкий Бейлиш все смотрел, смотрел на Сансу, словно обмениваясь с ней невидимыми сигналами. Боль, поселившаяся в его взгляде, делала его лицо еще более серьезным, до смешного серьезным. Рамси определенно нравилось, как простыми действиями, вложенными в саму человеческую природу, можно так легко добить соперника, словно бы копьем на поле боя.

***

В камине тихо потрескивал огонь — Рамси время от времени чувствовал волны его тепла. Сидя на привычном месте отца, он мысленно рисовал на стене карту Семи Королевств. Он никогда не хотел обладать Железным Троном — разве что в детстве, когда они с Мирандой воображали себя королем и королевой, сносящими головы заговорщикам и предателям. Теперь же он понимал, что в его положении — положении бывшего бастарда — ему достаточно и Севера, который теперь принадлежал ему и его Сансе. Его немного тревожил Джон Сноу — но в то же время было понятно, что даже если тот когда-нибудь захочет взять Винтерфелл, то ему не хватит ни людей, ни лошадей. Армия Болтонов крепла: несмотря на опасения Рамси, ему все еще удавалось держать соседние дома в страхе даже после гибели отца. И как бы отец ни спорил — страх в конце концов оказался самым действенным средством против бунтарей. Только перед лицом смерти люди начинают цепляться за любую возможность жить, становясь жалкими и ничтожными. Страх искажает разум, заставляет действовать по-иному — единожды познавший страх уже хоть раз, но сломлен. Рамси почти засыпал у камина, думая о Сансе, гладил себя по плечам и животу, представляя ее руки. Да, он был одержим ею, да, он отвлекался от дел, как говорил отец, — но теперь он мог назвать ее своим главным и единственным делом. Скоро у них будет ребенок — а может быть, Санса уже носит его под сердцем, — и их семья наконец станет совершенной. Такой, какая ему нужна. Внезапное неприятное воспоминание вернуло его к реальности. Он подумал о той девице, которую незадолго до свадьбы с Сансой, во время поездки к Сервинам, он взял в каком-то грязном сарае, где она пряталась от его воинов. Это не принесло ему почти никакого наслаждения — он делал это скорее чтобы показать всем, что каждый человек из непокорного дома поплатится за свое непослушание, будь то даже женщина или ребенок. Сейчас же вдруг подумалось: а что, если пройдет еще несколько месяцев, и у ворот замка появится сверток с плачущим младенцем? Рамси отогнал от себя эти мысли. Даже если такое когда-нибудь случится — он не будет столько милостив, как был когда-то его отец. Рамси мысленно пообещал себе избавиться от ребенка быстро: он не хотел, чтобы по его вине кто-то повторил его судьбу. Прерывистое дыхание за его спиной разом вырвало Рамси из полусна. — Вонючка, — устало сказал он, — что опять… Мгновение — и он ощутил холод металла на своей шее. Что это? Бунт? Окончательное сумасшествие, все же постигшее его раба? Или внутри Вонючки еще осталось воспоминание о Теоне Грейджое — вряд ли, но возможно. Если так, то в ближайшее время надо будет заняться этим и окончательно вырезать это воспоминание. Но это потом — сейчас же Рамси видел краем глаза, как у Вонючки дрожит рука, и опасался, что эта дрожь может сыграть с ним злую шутку. — Ты не можешь даже ровно держать нож, Вонючка, — снисходительно сказал Рамси. — Положи его и не больше никогда так не делай. Он почувствовал, как рука, готовая вот-вот перерезать ему горло, немного расслабляется. — Теон, нет! Рамси вздрогнул. Санса. Он изо всех сил отрицал то, что происходило, ему хотелось верить, что она просто захотела привлечь его внимание подобным способом, что он все-таки смог воспитать ее так, чтобы ей было спокойнее жить, а ему — приятнее проводить с ней время. Он бы очень хотел, чтобы это было правдой. — Душа моя, если ты чего-то хочешь, — не нужно… — Заткнись, — голос Сансы сорвался, и Рамси улыбнулся: даже такие слова звучали приятно из ее уст. — Захотела разогнать скуку? — весело спросил он, а затем холодно приказал: — Убери нож, Вонючка. — Теон, пожалуйста! Он убьет нас обоих, если ты сдашься! — вскрикнула позади него Санса. Рамси с горечью подумал: ему уже давно следовало понять, что Санса не стоит того, чтобы делать для нее что-то хорошее, чтобы менять свою жизнь ради нее, чтобы любить ее. Вслед за этими мыслями пришло внезапное понимание: именно сейчас он, кажется, может поплатиться за свою глупость. Ладно, эта тварь Санса. Но Вонючка не ослушается его. Он не посмеет. — Кто такой Теон? — нарочито удивленно спросил Рамси. — Здесь только Вонючка, который всегда будет предан своему хозяину. Ведь так? Он аккуратно, как только мог, приподнял голову и, к своему ужасу, увидел в глазах нависшего над ним человека глаза Теона. Тот взгляд, который он так долго искоренял, так долго уничтожал, чтобы оставить от понятия «железнорожденный» лишь воспоминание. Санса, кажется, что-то говорила за их спинами, подбадривала Вонючку пойти против него, кажется, она подошла ближе, но Рамси уже не ничего слышал. Это будут последние слова в ее жизни — пусть дурочка наговорится вдоволь. А Теон — Теон все равно ничего не… Голову Рамси резко дернуло куда-то вбок, и все утонуло в обжигающей боли. Последним, что он увидел перед поглотившей все тьмой, была изящная рука Сансы, сжавшая сверху кисть Теона и сделавшая последнее движение ножом.