Somebody else

      — Забери меня.       Кавех схватился свободной рукой за край раковины и вжался щекой в экран телефона, вслушиваясь в тишину.       — Ты же не собирался возвращаться до завтра.       Голос Аль-Хайтама померещился записью с пережеванной плёнки старой кассеты. Видимо, связь здесь ни к чёрту. Кавех запрокинул голову и устало прикрыл глаза. Выдохнул. Повторил спокойно и тихо:       — Приедь и забери меня.       Аль-Хайтам сбросил звонок, ничего не ответив — Кавех знал, он выскажет всё недовольство при личной встрече. Но главное, что приедет. Сунув мобильник в задний карман джинс, Кавех приблизился к зеркалу, рассматривая собственное отражение. Ему не нравился поплывший от выпитого алкоголя взгляд и раскрасневшееся, будто после долгого бега, лицо. Он приложил ладонь к зеркалу, оставляя отпечаток, а затем, отшатнувшись, побрёл к двери.       Неоновый свет растекался по углам; музыка ударила в уши волной; в сторону выхода, смеясь, прошли две хорошеньких девушки и Кавех позавидовал их приподнятому настроению. Пройдя мимо небольшого танцпола, обогнув несколько чересчур активно размахивающих руками человек, он вернулся к своему месту возле бара. Бармен повертел в руках бутылку виски, вопросительно взглянув на Кавеха, но тот в ответ лишь покачал головой.       Отправив своё местоположение в сообщении, он провёл по запотевшему стакану кончиком пальца и стал делать то, что больше всего ненавидел — ждать.       Громыхающая битами в грудной клетке песня закончилась, переключившись на другую. Кавех узнал её с первых нот, но узнавание оказалось неприятным. Одни песни лучше не слушать, когда в тебе достаточное количество алкоголя, чтобы не пуститься в дикий танец, другие — чтобы не заплакать. Вот эта была как раз из второй категории.       Мэттью Хили продолжал петь о расставании, Кавех невольно повторял хорошо знакомые слова песни в голове, как внезапно рядом выросла фигура Аль-Хайтама.       Развернувшись на барном стуле, Кавех запрокинул голову и по-дурацки широко улыбнулся.       — Поехали домой. — Голос Аль-Хайтама вытеснил меланхоличного Мэттью Хили из мыслей.       Кавех поспешил протянуть руки, чтобы ухватиться за край растянутой домашней толстовки.       — Ты так торопился, — подметил он, разглядывая растрепанного Аль-Хайтама с ног до головы, — странно, что не в домашних тапочках примчал.       — Если ты позвал меня, потому что тебе скучно, то я ухожу. — Без какой-либо эмоции сказал Аль-Хайтам, но Кавех тут же вскочил со своего места, захлебнулся просьбой, провёл руками по рёбрам в мимолетном порыве и желании обнять.       Игравшая на фоне музыка била по костям. Мэттью Хили уже давно допел «Somebody else» и теперь звучало что-то надрывно-весёлое и незнакомое. Спокойный Аль-Хайтам, одетый в спортивные штаны и застиранную толстовку мятного оттенка, казался единственным, кто по-настоящему мог удержать на себе внимание Кавеха. Он, спрятав руки в карманы джинс после неловкого прикосновения, теперь набрался решимости, чтобы взглянуть на Аль-Хайтама и снова не найти в его выражении лица ничего, кроме равнодушия.       — Поехали домой.       Голова ещё несколько минут звенела музыкой, игравшей в баре, а от ночной прохлады кожа тут же покрылась мелкими мурашками. Кавех забрался на переднее сидение чёрного хэтчбека, что Аль-Хайтам купил совсем недавно, и уставился в окно, оперевшись локтем о дверцу.       Аль-Хайтам сел следом, настроил зеркало заднего вида, и бросил короткий взгляд на Кавеха. Тут же угрюмо потянулся к нему и сердце Кавеха почти успело выпрыгнуть между рёбер куда-то наружу, но Аль-Хайтам лишь резко потянул за ремень безопасности. Раздался тихий щелчок. Кавех смотрел на Аль-Хайтама, тот смотрел в ответ. Оба молчали.       Резко захотелось плакать: ком в горле, появившийся ещё в баре из-за лишней выпивки и хорошо знакомой песни, теперь мешал спокойно дышать.       Когда Аль-Хайтам вырулил с парковки, то внезапно спросил:       — Разве ты не собирался на свиданку сегодня? Почему у тебя вид побитой собаки?       — У меня?! — Кавех выпрямился как по струне. — Имей совесть, хотя бы подбирай выражения раз видишь, что мне плохо.       — Так ты скажешь что произошло?       Кавех откинулся обратно и снова уставился в окно, наблюдая за проплывающими мимо огнями ночного города.       — Мы встретились, но… как-то не заладился разговор. Он продолжал намекать, что пора бы нам свалить в ближайший отель и постоянно пошло шутил. — Кавех выдохнул. — Можешь назвать меня неудачником, разрешаю.       Аль-Хайтам задумчиво замолчал. Мотор тихо гудел и по радио играла какая-то спокойная, очень старая песня, прекрасно подходившая для поездок на машине в это время суток.       — Я вот не пойму, — сказал Аль-Хайтам, въезжая в знакомый квартал. — Ты умный и привлекательный, талантливый человек. Как ты умудряешься каждый раз находить идиотов, которые тебя только расстраивают?       Кавех, до этого пережив не одно землетрясение в грудной клетке, мог поклясться, что не был готов к такому толчку земли как этот. Будь он одним из многоэтажных зданий, окружавших их, тут же рухнул бы прямо перед Аль-Хайтамом. В носу вдруг защипало и в горле будто застряла сливовая кость. На несколько секунд стало невозможно дышать и Кавех поспешил сильнее отвернуть лицо к окну.       — Идиот был только один, — Справившись с нахлынувшими эмоциями, ответил он, невесело усмехнувшись. — Остальные с ним никогда не сравнятся.       Стоило машине затормозить, Кавех тут же дрожащими пальцами попытался справиться с ремнём безопасности. Чужие слова будто разом выветрили весь алкоголь, оставляя после себя только чувство горечи.       Коробка лифта медленно тащилась наверх, белый свет ламп слепил усталые глаза, и Кавех, уставившись в отражение, вдруг заметил на себе задумчивый взгляд.       — Если размышляешь над тем, кто же тот идиот, — Он бросил взгляд на электронное табло с меняющимися цифрами. — То это ты.       Женский механический голос объявил номер этажа и двери разъехались. Кавех тут же бросился в коридор, ища там спасения от ничего не выражающего чужого лица. Лампочка, висящая над головой, мигала с треском, ключи затерялись в каком-то из карманов, будто в кроличью нору провалились. Голова закружилась от резких движений и Кавех упёрся лбом в прохладный металл, вжимаясь во входную дверь всем телом.       — И телефон в машине оставил.       Кавех медленно повернул голову, всматриваясь в тёмный дисплей смартфона, на котором бликами вторилось мигание потолочной лампы.       «Что, даже не спросишь что я имею в виду?», подумал Кавех прежде чем выхватить телефон из чужих рук.       — Открывай, не знаю, где мои ключи.       — Почему ты назвал меня идиотом?       — Я всегда называю тебя идиотом.       — Да, но не в таком смысле.       Кавех сделал шаг назад, ощущая, как всё ещё опьянённое сознание едва за ним поспевает, чувствуя, как противно начинает зудить где-то в гортани. Невысказанные слова превращались в беспомощный выдох. Что же он должен теперь сказать? Как же всё объяснить?       — Что ты хочешь от меня услышать? Если ты всё это время не замечал, что я к тебе чувствую, то теперь-то смысл распинаться.       Аль-Хайтам повертел связку ключей в руках, затем всунул ключ в замочную скважину и открыл дверь. Подхватив Кавеха под руку, он завёл того домой, не обращая никакого внимания на ленивое сопротивление.       Кавех молча стянул кроссовки, так же молча стащил куртку с плеч, продолжая наблюдать за Аль-Хайтамом, когда тот резко обернулся и сказал:       — Прости.       Слово прозвенело в голове разбитым стеклом, пролетело свистом пули в паре миллиметров от уха. Кавех вздрогнул и замер. Тут же, спохватившись, постарался взять себя в руки. И, как ему самому казалось в тот момент, ничто его не выдало. Разве что дрожащие пальцы…       — Хах, за что это? — Кавех, откинув волосы за плечо, уверенно шагнул вперёд. — Какая-то из планет точно сегодня взорвалась.       Как оказалось мгновение спустя, хватка у Аль-Хайтама крепкая, а взгляд настойчивый. Кавех быстро вцепился в его запястье, продолжая дрожать, но теперь от одолевшей грудную клетку злости.       — Да что с тобой не так?       — Прости меня. — Повторил Аль-Хайтам, уже намного тише, но уверенней. — За то, что не заметил, что причиняю тебе боль.       До этого момента, когда Кавех представлял свою реакцию на такие слова, ему всегда казалось, что он весело рассмеётся или отмахнётся. Но всё, чего ему захотелось после услышанного сейчас, это убежать куда-нибудь далеко и спрятаться. Вытрясти из памяти полный сожаления взгляд. Забыть навсегда этот голос.       — Ты же не виноват, что не чувствуешь ко мне того же, что я к тебе, — голос дрогнул и Кавех поторопился прочистить горло. Хватка его ослабла и он опустил взгляд в пол.       — Я думал, что тебе нужен кто-то другой, поэтому ничего и не показывал. Ты же все время говорил…       — Да мало ли что я говорил! — В тишине квартиры голос отозвался едва заметным эхом.       Кавех потянулся вперёд, запинаясь о стоящий рядом кроссовок, но Аль-Хайтам остановил его, схватив за плечо. После сказал растерянно:       — Ты же об этом пожалеешь.       — Так позволь мне об этом пожалеть.       Аль-Хайтам, скользнув ладонью от плеча к шее, притянул Кавеха к себе и оставил на губах бережный поцелуй. В этот момент всё в душе и сердце сошлось, вернулось на свои места и обрело смысл. Дрожь пронеслась по плечам и лопаткам от прикосновения под рубашкой. Если ему и было суждено пожалеть об этом, то это будет самое прекрасное сожаление в его жизни.       Он схватился за толстовку Аль-Хайтама на спине, разорвал поцелуй, чтобы стянуть её и отбросить куда-то в сторону.       — Вау, даже так… — Усмехнулся Кавех, разглядывая в полумраке обнаженную кожу. Проведя руками снизу вверх, от боков к рёбрам.       — Некогда было собираться, ты чуть не рыдал мне в трубку.       — Не было такого!       Продолжать спорить у Кавеха всё равно бы не вышло, даже если бы он захотел: Аль-Хайтам, подхватив его за бёдра, приподнял над полом, вырвав из груди Кавеха удивленный выдох. Он тут же порывисто обхватил Аль-Хайтама одной рукой за шею и прижался ближе, соприкоснувшись лбами.       Комната снова сменила вектор. Сердце испуганно замерло на то мгновение, пока они падали на диван, а затем пустилось в бешеном темпе, стоило Аль-Хайтаму нависнуть сверху, долго вглядываясь в глаза. Кавех выставил перед собой ладонь, закрыв Аль-Хайтаму лицо.       — Не смотри так.       — Как? — Аль-Хайтам не спешил убирать чужую руку, вместо этого целуя пальцы.       — Вот как сейчас.       Рука Аль-Хайтама скользнула по животу и Кавех, замешкавшись, упустил момент, когда Аль-Хайтам снова приблизился к нему и поцеловал. Прикосновения сжигали все сомнения, и Кавех беспомощно вцепился пальцами в чужие предплечья, когда послышался звук расстегивающейся ширинки. Вжав голову в плечи, Кавех молил каждого из богов, чтобы Аль-Хайтам не опускал взгляд вниз, пока его руки стаскивают джинсы вместе с бельём.       — Ты дрожишь. — Заметил Аль-Хайтам.       Кавех почувствовал, как волна жара прилила к его щекам и попытался придумать ответ для отместки получше, но вместо этого издал лишь судорожный выдох, когда Аль-Хайтам обхватил его член ладонью. Он прикусил изнутри губу и шумно выдохнул через нос. Притянув Аль-Хайтама ближе к себе, он сдул прядь волос со лба и спросил:       — А ты разве не должен раздеться?       Когда остатки одежды были сброшены с них обоих как ненужный балласт, напряжение и неловкость Кавеха, вопреки его ожиданиям, лишь возросли. Он очень много раз представлял себе их с Аль-Хайтамом секс, но воображать всегда проще, чем быть откровенным, когда всё происходит на самом деле.       Было действительно много различий. Реальный Аль-Хайтам вел себя вовсе не грубо, как рисовало воображение: он медленно проводил руками по бёдрам и бокам, оставлял короткие поцелуи на шее и груди, несколько раз прикусил кожу и очень, очень много смотрел взглядом из-за которого разум Кавеха пускал предупреждающие огни.       — Ты что, скульптуру лепить собрался? Хватит меня гладить. — Кавех приподнялся на локтях, тут же оказавшись вновь на диванных подушках, потому что Аль-Хайтам рывком подтянул ближе к себе за талию.       — Почему нельзя? — Он прильнул щекой к худому колену.       — Не то чтобы нельзя… — Кавех замялся, чувствуя, как чужой стояк упирается ему в ягодицу. — Просто давай уже к делу приступим.       — Ладно. — Спокойно сказал Аль-Хайтам, усаживаясь между разведенных ног: — Но ты же не думаешь, что я в тебя сегодня войду?       Кавех изумленно округлил глаза, но потом тихо рассмеялся.       — Это что, признание? Я думал то, что сейчас происходит, всего лишь разовое мероприятие.       Вместо ответа Аль-Хайтам лишь придвинулся ближе, опёрся рукой возле головы Кавеха, другой обхватил их члены вместе. Кавех зажмурился и отвернулся, пытаясь справиться с подскочившим к горлу сердцем и сбившимся дыханием.       — Посмотри на меня.       Кавех закрыл лицо рукой, уткнувшись в сгиб локтя. Пробормотал сорвано:       — Не могу.       Он был уверен, что стоит ему хотя бы на секунду посмотреть в лицо Аль-Хайтама и даже на миг увидеть привычное спокойно-равнодушное выражение, то ему с этим не справиться. Нельзя было заблуждаться, но очень хотелось. Хотя бы так. Хотя бы на несколько минут ему хотелось представить, что всё происходящее значит чуть больше, чем есть на самом деле.       Аль-Хайтам, сначала замедлившись, вдруг внезапно нарастил темп. Кавех обхватил его ногами, сорвался на стон, вцепившись пальцами в обивку дивана. Аль-Хайтам тут же перехватил его ладонь и сцепил пальцы в замок, сжав так крепко, что Кавех невольно посмотрел сначала на их переплетённые руки, затем — Аль-Хайтаму в лицо.       И он понятия не имел, как теперь ему жить с этим выстрелом.       Потому что Аль-Хайтам, раскрасневшийся, с небольшой морщинкой между бровей от напряжения, вдруг едва заметно улыбнулся. Внизу живота тут же потяжелело и с губ Кавеха начали слетать рваные выдохи.       Он сдавленно вымолвил:       — Мне кажется я сейчас…       Аль-Хайтам, зажмурившись, несколько раз провел по их членам рукой прежде, чем Кавех почувствовал как мыщцы сократились и он кончил себе на живот. Аль-Хайтам кончил следом и, тяжело дыша, потянулся к Кавеху, нежно целуя в лоб.       — В следующий раз иди на свидание не с кем-то другим, а со мной.       Вместо ответа Кавех улыбнулся и притянул Аль-Хайтама для долгого поцелуя.