***
Она изучает криптонский по крупицам. Это сизифов труд: нет ни учителя, ни учебника, ни руки помощи, пока Лена пытается разобраться во временах, порядке слов и спряжениях, каждым слогом соприкасаясь с неведомым миром мëртвой планеты. Несмотря на весь собранный Лексом материал, некоторые части криптонского языка находятся за пределами еë понимания, за пределами любой концепции человеческой культуры и технологий. Но Лена Лютор не из тех, кто уклоняется от вызова. Этот проект похож на любой другой, только на этот раз по всему еë столу разбросаны стикеры, а стены покрыты угловатыми криптонскими буквами. Она роется в архивах Лекса, пока не находит запись: торжественный, бесстрастный голос, достаточный, чтобы получить представление о произношении. Она создаëт программу для помощи с переводом, начинает составлять словарь и произносит слова из него в пустых комнатах, запинаясь на иностранных звуках, пока у неë не получается правильно. Это не навязчивая идея — она бы отказалась от неë; не попытка завоевания, как у Лекса; а нечто более мощное: любопытство исследователя, жажда неизмеримого богатства знаний на кончиках еë пальцев. Она не хотела бы признавать, что за еë высокими целями скрывается кое-что ещë: тихая надежда на то, что фраза «я тебе не враг и хочу быть твоим другом», возможно, для ушей Супергёрл прозвучит на криптонском языке более правдоподобно.***
Когда Лена в первый раз реально заговаривает на криптонском языке, всë идëт не так, как она себе представляла. Ей хотелось бы, чтобы они были на знакомой ей территории — в офисе L-Corp, в еë пентхаусе, везде, где она могла бы чувствовать себя в безопасности и держать ситуацию под контролем. Супергёрл бы улыбалась, как всегда, ветер бы развевал её волосы… Вместо этого Супергёрл выдëргивает еë вращающийся вертолёт из воздуха в безопасное место после того, как приспешник дражайшего брата Лены изо всех сил старается погубить еë. Прижимаясь к сиденью и дрожа, всё, чего может желать Лена, — это чтобы она не выглядела как тряпичная кукла, прошедшая отжим. Однако Супергёрл даже не смотрит на неё, распахивая дверь вертолëта: её первое беспокойство вызывает пилот, потерявший сознание при ударе. Секунда отвлечения героя, подаренная Лене, чтобы попытаться собраться с мыслями. — Супергëрл. — Еë голос звучит запыхавшимся и дрожащим, далëким от ледяного спокойствия Лютор, но этого достаточно, чтобы привлечь внимание героя. Глаза блондинки вспыхивают, такие же голубые и яркие, как летнее небо, и необъяснимым образом сердце Лены начинает биться быстрее. Она почти забывает свой родной язык, не говоря уже о нескольких криптонских словах, которые хочет сказать, старательно придерживаясь формального «Вы», но всë же, запинаясь, произносит: — Вы спасли мне жизнь. Спасибо. Это встречается полной тишиной. Супергёрл просто смотрит на неё, широко раскрыв глаза (в шоке? в гневе? — Лена не может сказать), и на мгновение Лене кажется, что она, возможно, только что совершила худшую оплошность, разрушив любые отношения, на которые могла надеяться. Затем Супергëрл улыбается, и мир становится немного ярче. — Всë это часть работы, мисс Лютор. — Еë голос теплый и нежный, и в реальной жизни он чуть более проникновенный, чем ожидала Лена. Она не осознаëт, что задерживает дыхание. — Извините за не особо плавное приземление. Всё это похоже на сюрреалистичный, почти как в лихорадочной горячке, сон: Супергёрл всего на расстоянии вытянутой руки от неë, вся такая правильная и галантная, отпускающая шутки, словно между ними не стоит и тени брата-убийцы Лены, страдающего манией величия. О таком она и мечтать не смела. Лена хочет сказать ей всë это, хочет, чтобы Супергёрл знала, что она на грани того, чтобы расплакаться, услышав, как герой Нэшнл-Сити так просто произносит «Лютор», а не выплëвывает это, будто яд. Но затем пилот стонет, Супергёрл бросает на Лену извиняющийся взгляд, и в мгновение ока оба Супера улетают — вверх, вверх и прочь. Минуту спустя, когда еë охранники вбегают на вертолëтную площадку, они обнаруживают Лену, всë ещë пристëгнутую к своему креслу, с прижатыми к груди руками и необъяснимо улыбающуюся.***
После этого они не встречаются несколько недель. Возможно, это к лучшему. Супергëрл занята спасением города, а Лена тонет в заботах о том, чтобы удержать новорожденную L-Corp на плаву, ежедневно воюя с членами правления, инвесторами и общественностью, не желающей признать, что какой-либо Лютор может оказаться лучше предыдущих. Времени совершенно нет. Однако есть бесстрашный репортëр-новичок Кара Дэнверс, которая воплощает в себе всë, что должно до смерти раздражать Лену: еë солнечным характером, пастельными кардиганами и непоколебимой мягкостью. Вместо этого Лена обнаруживает, что она необоснованно очарована, — настолько, что невольно улыбается, когда улыбается Кара; переворачивает небеса и землю, когда Кара просит лишь о небольшой услуге; открывает перед ней двери, которые были бы закрыты для любого другого. Позже Лена узнает, что в криптонском языке есть слово для обозначения таких непостижимых актов безумия, вызывающих презрение упорядоченного, логичного общества к эмоциональному порыву. Можно было бы грубо попытаться перевести это как «томление от любви».***
Когда Супергëрл наконец приземляется на еë балконе, это происходит поздно вечером, на следующий день после того, как они останавливают банду на благотворительном вечере Лены. (Она всë ещë греется в славе этого — не в светящихся заголовках и аплодисментах гостей, а в гордом взгляде Супергëрл. За сообщением от Кары: «вау, ты была великолепна!!!» следуют пятнадцать сердечек.) На этот раз всë идеально: героическая поза, нежная улыбка, развевающийся плащ — так сказочно, что Лена делает быстрый глоток виски, чтобы успокоиться, прежде чем сможет улыбнуться и поздороваться. — Вы полны сюрпризов, мисс Лютор, — говорит Супергëрл вместо приветствия, глядя на неë таким пристальным любопытным взглядом, что Лена близка к тому, чтобы покраснеть. — Знаете, я никогда не слышала, чтобы на криптонском говорили с земным акцентом. Ирландский? — Когда Лена отвечает отрывистым кивком, улыбка Супергëрл становится шире. — Невероятно. Тогда Лена действительно краснеет, и еë сердце подскакивает к горлу. — Я подумала, вы рассердились… — Рассердилась? — Супергëрл в замешательстве хмурится. — Нет, конечно нет. Удивилась, безусловно. — Она на мгновение замолкает, отворачивая голову, и когда она снова смотрит на Лену, в еë глазах тихое, задумчивое выражение. — Но вы показали мне, что я могу доверять вам, мисс Лютор. И я верю, что вы используете это во благо. — Так и будет. — Лена ни на секунду не задумывается, прежде чем сказать это: это непреодолимое желание проявить себя перед Супергёрл, заслужить похвалу за то, что она хорошая. «Я хочу этого, с тобой» вертится у неë на кончике языка на чистом, правильном криптонском языке, но сейчас, без оправдания выброса адреналина, она по-странному стесняется говорить их, как будто это было бы дерзостью, незаслуженной близостью. — Обещаю. Слова по-прежнему звучат слишком интенсивно, слишком серьëзно. Неподобающе для Лютора. Улыбка Супергёрл становится шире, немного озорной. Она протягивает руку со словами: «Скрепим это рукопожатием, мисс Лютор?», и еë рукопожатие тëплое и крепкое, но в то же время такое нежное, и Лена думает, что мечты, в конце концов, могут сбыться.***
Лена впервые слышит криптонский язык в реальной жизни не от Суперов и не от их врагов. Это раздаётся от милой, обычной Кары Дэнверс, уютно устроившейся на диване Лены. Это такой мимолëтный момент, что он мог бы ускользнуть от еë внимания. В новостях сообщают о каком-то пришельце, бесчинствующем в центре города, «задержанном в прошлом году, а теперь сбежавшем из-под стражи DEO». Костяшки пальцев Кары белеют, когда она сжимает ручку. А затем раздаëтся тихий резкий звук, настолько похожий на судорожный вдох, что Лена сначала даже не воспринимает его как слово. Ей требуется секунда, чтобы распознать это, смутное ощущение чего-то знакомого будоражит еë мозг. Затем Кара уже встаëт на ноги, краснея и бессвязно извиняясь, что «я нужна в CatCo», и Лена кивает и улыбается. Через пять минут новости уже гудят о быстрой и жестокой победе Супергëрл, и Лена, свернувшаяся калачиком на диване, держит в руках кардиган, случайно оброненный за дверью еë кабинета, и наслаждается ощущением, когда Кара Дэнверс произнесла криптонский эквивалент словосочетания «тьфу ты». (Полчаса спустя она вычищает каждую секунду записей с камер наблюдения L-Corp, на которых видно, как Кара на суперскорости выбегает из еë офиса.)***
В некотором смысле ничего не меняется. Они продолжают сближаться, периодически пересекаясь, как и раньше: и Кара, в костюме и вне его, медленно, неизбежно становится неотъемлемой, жизненно важной частью жизни Лены. Позже, оглядываясь назад, она очень отчетливо видит кадры их встреч: обеды (без костюма) в офисе, сидение на почтительном расстоянии на белоснежном диване, потом всë ближе и ближе, пока их бëдра и плечи не соприкасаются, и Лене даже не нужно наклоняться, когда Кара предлагает ей свой пельмешек. Поздние ужины у Кары, уютное тепло, столь подходящее ей и столь чуждое Лене, сводящее с ума ощущение тела Кары, прижатого к еë боку, с головой, положенной Лене на плечо. Кара (в костюме) в лаборатории L-Corp, исследующая гаджеты, которые Лена показывает ей с таким трепетом и гордостью, что даже краснеет. Крепко сжатая челюсть и расправленные плечи (в костюме и вне его), когда кто-то в присутствии Кары слишком резко произносит «Лютор» или слишком холодно смотрит на Лену. И медленно, неизбежно Лена влюбляется. (Она по-прежнему изучает криптонский язык, обнаруживая случайные отклонения, те иррациональные части речи, которые просто необходимо принять такими, какие они есть. Например, как то, что богиня на Земле может прятаться под видом самого обычного гражданина. Или как то, что Лену Лютор угораздило влюбиться в неё дважды.)***
Она не знает, когда это происходит, понимая лишь то, что в какой-то момент изучение криптонского языка превращается в изучение Кары. Лена начинает распознавать промахи Кары — всë то, на что раньше она не обратила бы внимания, и начинает понимать, что всякий раз, когда Кара устаëт или отвлекается и путает предложение или говорит что-то немного не так, когда порядок слов или фраза выходят совершенно неправильными, за этим скрывается ясная, лаконичная логика криптонского языка: правда, которую еë подруга изо всех сил старается скрыть. Это вызывает боль в сердце Лены. Она больше не заботится о том, чтобы произвести впечатление на героя или получить знания, которые не мог бы получить ни один другой человек, не жаждет славы или отпущения грехов. Она хочет лишь помочь, немного облегчить бремя на плечах Кары — встать перед ней и сказать ей: «я знаю, тебе не нужно скрывать». Но она не может. Это должно быть выбором Кары.***
Когда они впервые разговаривают по-криптонски, Лена уже знает всë. Она умеет бегло читать, писать и говорить на языке, может понимать даже самые древние тексты, способна вести беседу в самой официальной и красноречивой манере. Она знает, что влюблена в Кару Дэнверс. Это происходит так просто. В квартире Кары настолько тихо, что Лена может слышать каждый прерывистый вздох подруги. Она замечает бледность щëк Кары, дрожь еë рук, когда она расстëгивает рубашку, видит умоляющий взгляд в глазах, знакомый красно-золотой герб дома Эл и слышит то, что теперь распознаëт как аргонианский акцент: — Я так давно хотела тебе сказать. — Мгновение тишины. Сердце Лены подступает к горлу. — Меня зовут Кара Зор-Эл. За несколько месяцев до этого Лена думала о том, каково это — иметь всë, почти всë, к чему она стремилась, свободно предлагаемое: подлететь близко к солнцу и коснуться его, не обжигаясь. Теперь она знает — от этого у неë перехватывает дыхание, язык заплетается, слова «я знаю, я люблю тебя», которые она так хотела сказать, застывают на еë губах. Кара принимает еë молчание за что-то иное. Она падает на колени и цепляется за руки Лены лихорадочным, отчаянным прикосновением. — Лена. — На этот раз она произносит еë имя с криптонским акцентом, с более тяжëлой буквой «л». Как молитву. Сердце Лены немного ускоряется. — Скажи что-нибудь, пожалуйста. Руки Лены дрожат, или, может, это руки Кары, она не уверена: она видит только пламенный взгляд Кары, яркость алой буквы перед ней. «Надежда», — думает она, когда Кара нетерпеливо сжимает еë руку, и Лена чувствует, как в груди расцветает знакомое тепло. Это означает надежду. — Спасибо, что доверилась мне, — произносит она едва слышным шëпотом, но этого достаточно: лицо Кары озаряется облегчением, затем торжествующей радостью, и она тянет Лену за руку, поднося еë к губам для поцелуя, нежного, благоговейного. Лена тает. Она соскальзывает с дивана и опускается на колени перед Карой, их тела прижимаются друг к другу, между ними не остаётся ни пространства, ни притворства, дыхание Кары щекочет еë губы, когда Лена шепчет: — Приятно познакомиться, Кара Зор–Эл. Когда их губы наконец отрываются друг от друга, Лена узнаëт, как страстно звучит фраза «Я люблю тебя» на криптонском языке.