А сколько нам лет?

       Дул лёгкий северо-восточный ветерок, светило яркое солнце, и на небе не было видно ни единого облачка, в то время пока она шла к ангару номер один. Представьте себе такую ситуацию: вас останавливает незнакомая женщина, всучает в ваши руки какую-то записку и уходит, растворяясь во времени и пространстве. Содержание записки может ввести вас в ступор или даже в лёгкое раздражение, может в удивление или если у вас совсем всё плохо, то и в разочарование, но всё это уже зависит от вашего характера. От вашего, но не от характера той, кому было адресовано данное послание. «Жду тебя в ангаре номер один. Твой Аноним.» Вот и всё, что написано на клочке бумаги. Хотя нет, в правом нижнем уголочке был нарисован улыбающийся смайлик, и вы только на этом моменте понимаете, от кого данное послание. Она же сразу узнает кучерявый, как и сам отправитель, почерк и манеру общения, а именно неожиданная краткость и конечно же подпись. «Твой Аноним.» Кто ещё мог прислать эту бумажку кроме него? Что же ты задумал на этот раз, хитрюга, — в почти детском восторге и разгорающимся любопытстве, как при ожидании подарка на Новый год от Деда Мороза думает она, не замечая того, что улыбается и всё ещё сжимает записку в руках. Через несколько минут она уже находится на месте назначения. Взору её предстаёт такая удивительная и неожиданная картина: Соколова Екатерина, дочка руководителя их группы, великого и даже в некотором роде страшного человека, стоит рядом с новичком-пожарным, и явно чему-то очень сильно удивляется. И почему он не на учении, — вдруг она спыхивает подобно карельским лесам в летнюю пору, пребывая в состоянии крайнего удивления и лёгкого негодования. Всё-таки Катя является ей не чужой, а даже весьма очень даже неплохой подругой, и сразу же чувствуется некая обида на Соколову, поскольку та не рассказала о своих похождениях, даже не давала намёка на то, что у неё появился ухажёр. Девушка обещает себе, что обязательно разберётся с этим. И вскоре узнает, или по крайней мере ей кажется, что она узнает его, зеленую шапочку и солнечные очки. Нагловатый мальчуган с именем на букву «Р»... Как же его там звали? Хотя, чёрт с ним, — решает она, наблюдая за молодыми людьми со стороны. Ох ты ж мать моя святая макаронина, — вновь удивляется она, наблюдая романтический момент. Вскоре появляется тот, ради которого Юлия бросила обед. Увидев Максима, новобранец как-то дёрнулся, словно опасаясь, что тот может доложить Алексею Соколову. Наблюдая эту сцену, девушка ловит себя на том, что опять улыбается и даже машет рукой. — Ба! Какие люди и без охраны! — восклицает она, когда Шустов наконец подходит к ней. Через мгновение Ястребову уже заключают в кольцо тёплых мужских рук, и та тут же, ни на секундочку ни колеблясь, обнимает друга в ответ. — Мы не виделись всего-навсего час, а обнимаемся так, словно расставались на месяц. — усмехается она. — Зачем же Вы послали столь загадочную записку, мой дорогой Аноним? — Да так, я просто новую песню выучил. Я, значит, сидел, занимался искуством с прекрасными дамами, и вдруг вспоминаю про список песен, которые Вы, Юлия Дмитриевна, соизовили составить. — бархатным и таким родным голосом отвечает он. — Ну и бросил я этих богинь и к тебе пошёл. Глаза девушки тут же загораются огнём совершенно детского восторга. Только он, Максим Шустов, способен моментально возращать её в детство. Только ему подвластно настроение пожарной, только он может так радовать её одним своим видом. И больше никто не может, ещё не родился, не родился и не родится такой человек, такая личность, способная так сильно влиять на Юлю. — Ты... Ты правда выучил? — немного заикаясь спрашивает она, чувствуя, что сейчас начнет прыгать подобно ребёнку от счастья. Он ушёл с репетиции для неё, подумать только. — А Чичерину учил? А... А Комарово? — Ради твоей счастливой мордашки можно сделать всё что угодно, — произносит он, легко и беззлобно щёлкая подругу по носу, слегка наклоняясь к девушке, поскольку та была намного ниже пожарного, — хочешь конфетку? У меня сейчас есть свободные полчаса, можем посидеть где-нибудь, я тебе исполню новые песни, и ты сама узнаешь, что я учил. Протянув свою руку, она ожидает получения обещанных конфеток. И тут же Максим достает сладость, а Ястребова в который раз удивляется неограниченным запасам конфет у своего кучерявого друга. Юля вдруг оборачивается на какой-то странный шум и случайно, даже машинально дёргает друга за рукав, словно взгядом говоря: «смотри что делают!» А смотреть было на что. Алексей Соколов спускает Катю на руках, казалось бы взрослую девушку, и уже гонит в столовую обедать, а сам он направляется к «зелёной шапочке.» — А вот меня на руках никто не носит. — обиженно шепчет девушка, пока она вместе с Максом старается как можно тише и осторожнее покинуть ангар, при этом не попадаясь на глаза разъярённому начальнику. А то мало ли, и им прилетит, чего не хочется ни ему, ни ей. Слова Ястребовой на несколько мгновений повисают в тиши воздуха, а после её подхватывают на руки. В янтарных глазах девушки тут же загорается ярый детский восторг и радость, неомрачённые тяжестью бытия и жестокостью существования, и она опять чувствует себя маленькой девочкой, не знающей никаких бед и проблем, горше упавшего на пол мороженого и плохой погоды за окном. Словно бы её отец всё ещё жив... Девушка не позволяет себе скисать и портить такой прекрасный момент. Руки друга лежат на её талии, крепко удерживая лёгкое тельце подруги, и вдруг Максим крутанул её в воздухе, пользуясь рассеянным видом маленького, но такого дорогого для него человека. Ястребова невольно запищала от захлестнувших эмоций вперемешку с легким испугом, вызванным неожиданными действиями спасателя. — Сколько нам лет, напомни мне пожалуйста, мой дорогой друг? — слова сами собой выходят из глубин подсознания и тут же оглашаются. — На вид не больше четырнадцати. — серьёзно заявляет парень, опуская девушку на асфальт. — Пошли уже сядем где-нибудь, для кого я готовился? С видом Чеширского кота, Максим аккуратно берёт подругу за руку, собираясь отвести на то место, где они познакомились. И в этот момент девушка понимает, почему все удивляются их взаимоотношениям. В самом деле, мы ведём себя как парочка... Парочка никогда не повзрослеющих дураков, мы словно две подружки-сплетницы, — мысленно заключает она, принимая тёплую ладонь друга, неосознанно переплетая пальцы. Но нам можно, — мысленно и чёрт знает зачем оправдывается Юля, — мы же знакомы не один день, и даже не месяц. Так что какая разница, как мы себя ведём, так ведь? — Эй, кто там впал в тяжёлые раздумья? — вытаскивает из пучины мыслей Шустов, протягивая вторую, свободную руку с леденцами, — ты так и не успела взять. Конечно, когда твой отец пожарный — это тяжело и страшно. Каждый раз, когда он уходит тушить леса и спасать жизни, ты боишься за него. Как бы это отвратительно не звучало, но это именно так и является чистой правдой, на всех его выездах, на всех и каждом мне было абсолютно наплевать на других людей, даже на тех, что были с ним в одной команде. То было лето две тысячи девятнадцатого, третье июля. Мы ждали возращения папы, накануне вечером удалось поймать связь с группой спасателей и даже немного поговорить. Моя мать тогда ещё работала в диспетчерской, казалось бы, вся жизнь нашей семьи протекала на «Авиалесохрана.» И вот, самолёт приземлился, они, герои, выходят, но нет никакой весёлости и прежней решимости в их лицах, напротив. Они все страшно устали и упали духом, искренне мучаются тяжелым бременем, муками совести. Тяжелее всего сообщать о смерти товарища семье, друзьям, близким погибшего. Я отлично помню, как по их лицам всё поняла. И тогда я, ещё двадцати четырёх лет отроду, но всё ещё оставшись ребёнком внутри, встретилась лично со смертью, но уже в более зрелом и осознанном возрасте. И это было не известием о смерти какого-то незнакомца, нет, это был папа. Тот самый папа, улыбчивый, весёлый и страшно добрый папа, что теперь больше никогда не обнимет, не поцелует, не поднимет на руки и не станет кружить, как в детстве. Теперь никто не оставит шоколадку и записку с извинениями на столе. Не помня себя, я тут же исчезаю в поиске уголка, где я могу перестать себя сдерживать. И плевать на всё. Забегаю в какой-то ангар и приземляюсь прямо на пол рядом с вечно пустыми бочками «огнеопасно», и тут же содрогаюсь в рыданиях. Не знаю сколько времени я так просидела, пока ко мне не подошёл какой-то молодой человек. Я же моментально вытираю глаза, тщетно и безнадёжно стараясь привести себя в порядок, словно бы ничего не произошло, но вскоре я понимаю, что это была одна из самых глупых идей в моей жизни. — Эй, что случилось? — спрашивает неизвестная мне личность, ласково взяв за плечо. — Я могу чем-то помочь? Хочешь, обниму, должно полегчать? Я же молчу. Но через секунду не выдерживаю и бросаюсь в обьятия неизвестного. И плевать, что я этого человека впервые вижу, я чувствую, что за такого человека, что решил подойти к незнакомой девушке чтобы помочь и утешить, потом, в скором времени, будут руки и ноги отрывать. Так и случилась наша первая встреча с Максимом. Большое несчастье, из которого получилось огромное, почти равноценное счастье. — Ой, подожди, звонят. — вдруг замирает Юля, доставая телефон, почувствовав лёгкую вибрацию смарт-часов на левой руке. Шустов моментально состроил максимально недовольную и оскорблённую мордашку, а сама девушка, взяв трубку, закатила глаза. — Алло, здравствуйте, это сосисочная? Да, нам пожалуйста с собой... — серьёзным тоном начала Ястребова. — Ну-ну, Сонька, не кипишуй. Эй, я ещё на твоей свадьбе должна погулять, спокойнее! Подойти? Ну, не знаю. Это срочно? А не многого вы вдруг захотели, мадемуазель? Мг, ладно, дай мне пять минут. Давай. Она позволяет воздуху покинуть лёгкие с излишним шумом и подходит к пожарному, что в момент разговора показательно отвернулся, подобным выражая свою обиду. — Ну ты что, правда обиделся? — спрашивает она. — Пошли, нас Сонька зовет, тебе вообще особое приглашение прилагается. Ну не обижайся! Хочешь конфетку? Не только у Максима всегда в кармане находятся леденцы. Но у этих конфет разница не только во вкусах, виде и марки производства, но и особой энергии. Конфеты Шустова совершенно другие, с волшебным вкусом, что моментально возращают тебя в детство, вызывая кучу приятных воспоминаний. Девушка протягивает руку с горстью карамелек, и парень тут же берёт все конфетки, моментально меняясь в лице. — Так уж и быть, дарую тебе своё царское прощение. — бурчит пожарный, поворачиваясь к Ястребовой. — Пошли уже к твоей «однодетной мамаше». — Эй, ты что, подглядывал? — Юля легонько толкает друга в бок, — не вкурсе, что неприлично смотреть в чужие телефоны? За легкой и совершенно беззлобной перебранкой молодые люди не замечают, как уже добрались до четвёртого жилого комплекса, где их дожидается "однодетная мамаша" в лице лучшей подруги Юли, Сони. Поднимаясь на второй этаж, Ястребова чуть не споткнулась на слегка кривой ступеньке, благо у Шустова очень хорошая реакция, и тот быстро поймал девушку. — Ого, вот это удача! Сегодня я поймал прекрасную сотрудницу «Авиалесоохраны» Ястребову Юлию Дмитриевну! А что будет завтра? — усмехается Макс, поставив пожарную на ноги. Та лишь тихо фыркает, смахивая упавшие на лицо короткие и шелковистые светло-каштановые волосы. — И вот она — вся благодарность! Вот и делай людям приятное, помогай им! — начинает драматизировать спасатель, недовольно покачав головой, сопровождая это бурной жестикуляцией. — Шел бы ты в театр, дорогой мой, или в кино, у тебя такой талант пропадает даром! — произносит Юля, в то же время отпирая дверь своей и Сониной квартиры. — Мам, я дома! Ну и где эта хозяйка года? Проходите, уважаемый, проходите. Чувствуйте себя как дома. Да Макс, заходи уже, не в первый раз же! Подумаешь, пол испачкаешь, вечером всё равно убираться! Квартира сотрудниц "Авиалесоохраны" представляет собой весьма уютную обитель, особенно для таких интересных особ как Соня и Юля. Если первая способна засорить жилье за считанные часы, то вторая может убраться так, что вы бы никогда не поверили в то, что сдесь когда-то было всё завалено коробками от пиццы, пакетами из « KFC», бутылками из-под Колы или Липтона и прочим добром. Где есть Юля, есть и идеальный порядок, и при этом без ярко выраженного фанатизма или ярого перфекционизма. Время от времени некоторые личности, такие как Серёжа, просят зайти девушку на часок-другой, дабы "попить чаю", а на деле провести генеральную уборку. На шум в коридоре вышла вторая хозяйка квартиры с бумажным стаканом, наполненным кофе, из одного из самых популярных фаст-фуд ресторанов «KFC.» — Мам, это Максим, мой парень. — ровным голосом отчеканила Ястребова, словно отвечала заученный на зубок ответ на вопрос, схватив Шустова за рукав желтой кофты. Максим удивленно посмотрел сначала на Юлю, потом на Соню, затем опять на коллегу. Соня, вместо какой-либо реакции, сделала глоток кофе. И лишь потом звонко рассмеялась, разряжая атмосферу, и вслед за ней засмеялась Юля. — Видел бы ты своё лицо, Боже мой! — захлебываясь в собственном смехе произносит Шевченко, вытирая проступившие на глазах слёзы. — Я хочу видеть лицо мамы твоей будущей девушки, когда она потащит тебя знакомится. Держу пари, Ангелина Николаевна оценит. Устремив свой взгляд в окно, девушка моментально стала серьёзнее. — Ладно, я вообще-то позвала вас не просто так. Пошли на кухню. — говорит она, делая очередной глоток бодрящего напитка.