Мальчик из Космоса

      Станция "Герта" пленила Келуса с первого взгляда.       Ну, не совсем с первого, он "видел" её и до этого. Но тогда она была одним из миллиардов космических построенных разумными объектов, бороздивших просторы космоса.       А сейчас она была первым космическим объектом, на который он сам ступил.       Келус не мог отвести полного восхищения взгляда от белого сверхпрочного металла, из которого состояла практически вся станция, нежно поглаживая холодную гладь самыми кончиками пальцев.       Дань Хэн закатил на это действие глаза, не видя в этом ничего особенного. По его скромному, не озвученному, мнению космические станции с Лофу Сяньчжоу были намного красивие.       Март Семь защипела на него и справедливо предположила, что их новый друг наверняка никогда подобного не видел.       Келус, услышав это, хмыкнул, но не прекратил восхищённо поглаживать холодный металл станции.       В его сердце к "Герте" навсегда останутся нежные чувства, как к первому месту, в котором он оказался, которое он мог бы изучить и узнать, как к драгоценному первому прибежищу после его низвержения.       Но его восхищение было вызванно не этим.       А тонким слоем благословения, которое тонкой вуалью покрывало всю станцию.       Дань Хэн буркнул себе под нос, что если работники станции увидят Келуса, зачарованно поглаживающего стену, то нарекут его местным дурачком. И, помолчав несколько секунд, ещё тише добавил, что справедливо.       Март пнула его под колено и тот шикнул уже на неё.       Причина их переругиваний не обращала на них ни малейшиго внимания, полностью отдав себя изучению тонкого слоя благословения совершенно не видимого людскому, и не только, глазу.       Келус, рассматривая созвездия благословения состоящего, как он с удивлением, граничищем с трепетом, выяснил, из более мелких благословений, мог даже похвалить создателя за эту тяжёлую и хропотливую работу, пускай он рассматривал лишь малую её часть, но даже этих пары видимых на холодной стене мазков было достаточно, чтобы понять насколько великолепно всё остальное полотно.       Первым Келус заметил, то, что если бы не его божественное начало он бы вообще не заметил это благословение. Оно сладко звенело, сливаясь с гудением станции, с шумом непрерывных шагов и непрекращаемой работой, любовно вплетаясь в станцию, в её жизнь и в жизнь всех, кто на ней обитает. Подобные ему, даже приблизившись, не смогли бы заметить столь тонкую работу, да и не обратили бы достаточно внимания, чтобы приглядеться к невидимым всем кроме их душ рисункам созвездий поближе. Остальные же существа, судя по Март и Дань Хэну, не могли видеть этих узоров, и Келус с лёгким сердцем принял, что эта станция благословлена каким-то Эоном.       Каким-то "мёртвым" Эоном.       "Живым" Эонам нет нужды в столь тонкой работе, ведь никто из смертных не смог бы увидеть их благословение, только если бы они сами этого не захотели. Они бы сделали это ярче, громче, пестрее; они бы сделали из этого собственническую метку, показывающую всем и каждому на просторах всленной, что эта станция бороздит космос под их началом. Эоны любят показывать своё превосходство, своих последователей, а если не их самих, то сам факт, что они у них есть, что о их существование знают и это не изменится, пока хотя бы один из последователей его Пути дышит.       Даже IX, не смотря на свои нигилистские взгляды подвержен этому. В конце концов, не смотря на его убеждённость в общей бессмысленности всего сущего, его имя знают, его существование волнует умы разумных во всей вселенной.       (Келус, на самом деле, недолюбливает IX. Не достаточно, чтобы возжелать его исчезновения, но достаточно, чтобы убрать каждую частичку себя от того места, где возжелал "перетерпеть" вечность Эон Небытия, и где ничего никогда не рождается и ничего никогда не умирает.       IX убеждает себя и всю вселенную, что их существование бессмысленно, но это вызыввет у Келуса лишь звонкий смех, который он раньше не мог издать, только чувствовать каждым атомом своего бесформенного существа, как звёздная пыль, будто по старой памяти, превращается в сверхновые, в основе которого такая же звонкая Ярость, ведь не смотря на все его громкие слова о нём знали. Его имя шептали с почтением, его желали понять и изучить, ему поклонялись. Келус знал тех Эонов, которые считали всё это бессмысленным, которые родились в безвестности, прожили и умерли, так и не оставив ни одного своего следа в людских историях и сердцах.       Видимых следов.       Келус нежно лелеял память о них, о безкорыстных Высших Душах, которых некому оплакивать, которые не хотели оставлять свой след на истории этого мира, считая это быссмысленным, но продолжающие исполнять свой долг и нести тяжесть своего Пути и ответственность за каждого ступивщего на него или моливщего о единичной милости.       Он лично провожал каждого из них, одиноких и незаметных, окутывая своей божественостью, поя им панехиду, звучащую самой прекрасной скрипкой, которую тут же подхватывала вселеная, даря им хотя бы напоследок знание, что они были замечены, они были важны, они были любимы.       Они не будут им забыты.       По сравнению с ними IX лишь ленивый сгусток пустоты, одиночества и безверья, который не желает оставлять свой след в этой "бессмысленной" вселенной, но при этом так по смертному боящийся не увидеть её конец и исчезнуть в безвестности до этого.       У него были все возможности оставить свой неповторимый след на полотне вселеной, но он решил отдать все нитки смертным, позволив им вышивать узоры и за себя тоже.       Келус был владельцем этого полотна.       И он не мог простить такого пренебрежения к его самой дорогой картине.)       Так что с практически стопроцентной вероятностью это "мёртвый" Эон.       Но остаётся вопрос: кто именно?       С начала вселенной Эоны вознасились и нисподали и понять кто, найти того, чей след мог бы подойти этим рисункам забытых грёз будет довольно сложно.       Могло быть довольно сложно, если бы Келус не был Келусом.       Он смотрит своими глазами, что светятся мириадами потухших звёзд, и видят, то что недоступно больше никому, вспоминая, перебирая, подбирая того, кто бы мог украсить целую станцию своей силой, хропотливо нанося слой за слоем на каждую новую деталь, моля вселенную о удаче, о мире, о покое на этом забытом всеми, но не ими, корабле.       Всматривался в рисунки созвездий, что украшали каждый сантиметр станции изучая их, наслажаясь ими, думая, кому под силам нанести их с такой упорностью и красотой.       Он смог оторваться от них только, когда Март схватила его за руку и потащила за собой, вещая, что они опаздывают, и что они обязательно вернутся к этой стене позже. Дань Хэн, прокладывающий им самый короткий путь к Главной контрольной зоне, попытался незаметно пометить эту стену на карте, но Келус, который оставил невидимые рисунки созвездий намного легче, чем его компаньоны ожидали заметил зелёный круг на карте в месте, где они сейчас были.       Это вызвало у него улыбку, которой он незамедлительно поделился со своими новообретёными товарищами. Март ответила ему такой же яркой улыбкой, не совсем понимая как простая стена может вызвать столько счастья, но её друг был рад, поэтому она тоже была рада! Дань Хэн же догадался, что его действия оказались раскрыты, поэтому повернулся к ним с Март спиной и устремился к месту встречи быстрым шагом, чуть ли не используя ветер танцующий вместе голубым огнём вокруг его ног, надеясь, что с такого далёкого растояния человеческому глазу не будут видны его покрасневшие кончики ушей.       Человеческих глаз у Келуса и Март не было.       Поэтому они заговорчески переглянулись и в унисон захихикали, поспешив за их смущённым компаньоном.       Рука, державшая руку Келуса, была тонкой и холодной на многих уровнях мироздания. Но от её прикосновений каждая мёртвая звезда в памяти Келуса оживала и снова освещала вселенную.       Пока они шли, он слушал Март, бодро вещающую обо всём, о Звёздном Экспрессе, о станции Герта, о Эоне Сохранения, лишь в пол уха, изучая благословения на других стенах, полах, дверях, механизмах. Они украшали собой всю станцию, и тогда Келус понял, где на самом деле ему выпала честь оказаться       Он был в доме "мёртвого" Эона.       Был в месте, которое тот выбрал, чтобы провести свою смертную вечность.       Келус изучал повторяющиеся рисунки созвездий, начав понимать, что они довольно однообразны.       Все они были благословениями защиты, удачи и мира.       "Благословляю твой путь на мирное возвращение домой" шептал пол, по которому он шёл, ступая по рисунку млечного пути.       "Благославляю тебя на защиту от всех невзгод выбранного тобою пути" напевал рисунок созвездия потеряной ткачихи сияющий незримо на дверях, ведущих на очередной склад мимо котрого они прошли.       "Благославляю твой корабль на мирный путь, не знающий опасности" громогласно вещало неразрущимое стекло, честно показывающее всю бесконечность и опасность космоса, гордо защищая зрителей от него самим собой, покрытое рисунками миллионов созвездий, как второй кожей.       Всматриваясь в них, читая их, узнавая их, Келус не мог не узнать Эона стоящего за ними.       Он знал в чей дом пришёл и у кого будет просить разрешения остаться.       Поэтому поспешил в Главную контрольную зону, таща за собой удивлённую, но полную этузиазма от его прыти девушку, и парня, испуганно икнувшего, когда он подхватил под руку и его тоже, ведя за собой без какой-либо видимой карты.       Он смотрел на рисунки созвездий, что вели его к сердцу станции благословениями, мольбами к самой вселенной о защите и укрытие.       Его взгляд тёк через людей, живущих на этой станции и даже не подозревающих в чьей милости они живут, с мёртвого благословения кого они могут без страха засыпать и просыпаться.       Кто, в акте божественного собственичества, создал миллиард меток-благословений на корабле "Герта", охраняя, защищая, оберегая не только все диковинки сокрытые в нём, но и всех людей, кто ступил на эту станцию и назвал её домом.       Он дошёл до капитанского мостика и увидел у главной панели розоволосую фигуру.       Она внимательно просматривала данные, чуть качаясь из стороны в сторону, жёлтый свет от огромной галаграммы планеты под куполом падал на её волосы заставляя их блестеть, будто бы под лучами мириад звёзд, смотрящих на эту станцию сквозь стёкла.       Келус уставился на неё, застыв, не решаясь сделать ещё шаг, подойти ближе.       Март, увидев его остановку и приняв её за нерешительность, решила взять всё в свои руки и, по крепче взявшись за руку своего нового друга, одарив его широкой улыбкой, испуская невидимый человеческим глазам свет, практически проокричала на всю Главную контрольную зону:       – Аста-а-а! Мы вернулись! С новым другом! – и подтолкнула не отошедшего от звуковой атаки на, как оказалось, довольно чувствительные уши Келуса вперёд с такой силой, что даже Дань Хэн, заранее почувствовавший неладное и, конечно, именно поэтому покрепче вцепившийся в их нового компаньона, выпустил его из своей хватки.       Келус проморгался, возвращая миру, по которому прошла тонкая, но тяжёлая звуковая волна, чёткость и посмотрел в лицо девушки перед ним.       Золотые глаза встретились с голубыми.       Рывок       Мир не остановился на одну бесконечно долгую секунду.       Не застыл под желанием одного из немногих существ способных двигаться в безвременье.       Не произошла перемотка, в которой прозвучал разговор, который ни одни вечно смертные уши не должны были услышать и запомнить.       Нет.       Мир продолжил двигаться с превычной ему скоростью и никто не смог заметить то, что поизошло в отрезке времени в миллион раз меньше, чем обычная секунда.       Никто не смог заметить, как глаза розоволосой девушки, известной как "Аста" вспыхнули силой самой вселенной, как физические глаза растеклись по всему её лицу, превратив её лик в отражение космоса, как жёлтый цвет, лежавший на её волосах, принял фому звёзд и трёх колец разных размеров, короновавших её голову, как пространство вокруг её тела, вокруг её оболочки, под жаром миллиарда звёзд, когда то сиявших в её плоти, начало плавиться, создавая брешь в самой реальности, пока она не шепнула несколько слов чем-то большим, чем просто ртом:       "Благословляю тебя на смерть, если ты причинишь кому-то на этом корабле вред".       Келус почувствовал, как вселенная прислушивается к эху давно ушедшего Эона, лениво раздумывая, оказать милость или нет, и как на его плоть попытались нанести новые узоры, наложив их на золотые шрамы-вены, только для того, чтобы они могли вспыхнуть и исчезнуть, не оставив ни следа.       Келус мог бы носить на своей коже созвездие смертника.       Но созвездие смертиника не желало пятнать белую кожу собою, коснувшись её, пробравшись прямо ему под кожу, поняв, что скрывается под ней и кому посмела угрожать его Госпожа.       Келус, в этом бесконечно малом отрезке времени, растянул губы в маленькой улыбке, которой научился у Дань Хэня: чуть поиподнял кончики губ, прикрыл глаза, смотря на опонента из под ресниц, и тихо выдохнул.       По его скромному мнению, это был универсальный способ показать любой сущности этой галактики, что у него нет дурных намерений.       Отрезок времени в миллион раз меньше секунды прошёл, и Аста улыбнулась быстро подоспевшей Март.       – Ещё один друг? Ты не можешь приглашать каждого понравившегося тебе человека, – на слове "человека" её голос исказазился, что было практически не заметно на общем сладком, нежно ругающем фоне. – на "Герту". Хотя, – губы молодой девушки, что на самом деле была необыкновенно далека от понятий "молодой" и "девушка" растянулись в чём-то насмешливом и немного издевающимся. – Это больше проблемы Химеко, чем мои, разве нет?       – Химеко точно разрешит его оставить! – уверено провозгласила Март, снова вцепившись в руку Келуса и прижав того к себе, испытывая странное, непонятное чувство потери.       (Она могла не помнить, кто она, но её тело помнило, её инстинкты помнили, что иногда в мире происходит то, что она не могла никак увидеть или доказать, только поверить, довериться себе, своему седьмому чувство, что не похоже ни на обоняние, ни на слух, и молиться, что бы это не принесло им несчастья.)       И, заговорчески прищурив глаза, кинула смешливый взгляд за спину, на одного конкретного чёрноволосого парня, сладко протянув:       – Он ведь такой хороший, правда Дань Хэн?~       Парень считал себя выше таких провокаций и ничего не ответил.       Что автоматически причислялось к тому, что он ничего не отрицал.       Март и Аста хитро переглянулись и захихикали.       Келус тоже хмыкнул, не совсем понимая, что могло вызвать подобную реакцую, но очень желая поддержать настроение.       Взгляд голубых глаз, в котором было слишком много граней и света, чтобы считаться человеческими, сново встретился с его, и существо перед ним, являющееся в настоящем времени девушкой, протянуло ему руку.       – Меня зовут Аста, я ведущий исследователь на космической станции Герта, – её голос был до смешного молод и энергичен, конечно, не в такой степени как у Март, но, с другой стороны, стоило ли сравнивать молодость голоса одного почти бессмертного существа с другим? – Я обязательно дам вам знать, если мне понадобится ваша помощь...       Благословения размерено сияли вокруг него, клянясь, обещая, что они исполнят свою роль и покарают любого, кто нанесёт вред станции и её жителям.       Но ни одно больше не пыталось залесть ему на кожу, так что Келус считал это победой и принятым между ними нейтралитетом.       Помощь ей – меньшее, чем он мог бы заплатить за разрешением остаться здесь.       – Не волнуйтесь, я думаю, вы еще услышите обо мне, – было сказано со смешком и заговорческим подмигиванием, но Келус услышал то, что было скрыто за словами и было прошепчено только звёздами и созвездиями, объявшими всю станцию.       "Я расскажу, тебе кто я".       Она не знала, кем был Келус и умерла достаточно давно, чтобы предположить, что все о ней забыли.       Не то чтобы она сильно ошибалась.       Просто Келус не в состояние кого-либо из них забыть.       Он взял её руку в свою и слегка сжал её, вопросительно посмотрев на Март, спрашивая, всё ли он правильно сделал.       Март Семь показала ему два больших пальца и просияла улыбкой, слегка осветившей комнату.       Келус гордо кивнул ей и вернул свой взгляд Асте.       Та смотрела на него терпеливым взглядом, продолжая держать за руку.       Он непонимающе уставился на неё, тоже не отпуская.       Март потянулась к его уху, встав для этого на носочки, и громко зашептала:       – Когда человек представляется, надо представиться в ответ.       Губы Келуса сложились в понимающие "о", и он добродушно произнёс:       – Келус, – а потом, поразмыслив секунду, добавил. – Непонятно кто неизвестно откуда. Приду к вам сам, если понадобиться помощь. Если повезёт, вы ещё не раз услышите обо мне.       И замолчал, сияя довольством от всего собою сказанного.       Аста пару раз моргнула, услышав такое представление.       Март тоже.       Дань Хэн в противовес им застыл и не моргал.       Первой не выдержала Аста и засмеялась, старательно прикрывая рот свободной рукой и всё равно издавая натужный хрип, из-зо всех сил сдерживаемого смеха. Её смех подхватила Март Семь и этот звонкий звук прокатился по всему помещению. Дань Хэнь закатил глаза к небу, моля Эонов о терпению, потому что, о, Лань, их теперь двое, и из-зо всех сил пытался стереть со своего лица даже намёк на улыбку.       Келус непонимающе, но радостно улыбнулся, продолжая держать Асту за руку.       И было в этом моменте что-то возвышенное.       Может это был молодой дракон, что проиграл бой с собственным лицом и позволил уголкам губ приподняться, пока его взгляд, как зачарованный был прикован к парню пахнувшему самой вечностью.       Может это было потерявшееся ядро, что кружило, хихикая, вокруг своего глупого друга, как планета, наконец нашедшая свою орбиту.       Может это был старый, как сам мир, Эон, который помнил ещё те времена, когда их называли Богами, и который не видел разницы между этими человеческими понятиями, но который сегодня узнал разницу между тем, что такое смеяться в одиночестве, и смеяться со своими друзьями.       А может это было равномерное сияние созвездий, объявших станцию "Герта" нежнейшей вуалью, пока "мёртвый" Эон Пути, защитница путешественников, торговцев и каждого, кто страстно желает вернуться домой, приветствовала в своём доме нечто настолько Великое, что даже она сама не могла это в полной мере осознать.       Кто может это знать, не так ли?