«Нет иного рассвета, чем в нас»

«И с самым ранним солнца лучом Стань же кем суждено»

      С обрыва открывался потрясающей красоты вид на столицу. Тристиан вспоминал, как, казалось, ещё совсем недавно отсветы зари скользили по бревенчатым стенам редких домиков первых поселенцев, путались в высокой луговой траве, вкрадчиво задевали воды Тернистой и Шумной рек, что сливались в одну, впадая в Клыководье.       Чутким ухом жрец улавливал тихое журчание речного потока у подножья холма и то, как ветер-озорник с тихим шелестом забирается в изумрудно-зелёные кроны деревьев из фруктового сада, разбитого неподалёку. Нос щекотали запахи разнотравья, разбуженные горячим солнцем Дезнуса. Он ощущал, как свет мягко касается его лица, и представлял, как прямо сейчас солнечные блики весело бежали по леденцово-красной черепице Ратуши, забирались на шпиль сторожевой башни и, будто невесомая кисть в руках отмеченного благословением Шелин живописца, окрашивали позолотой аккуратно распаханные квадраты засеянных полей. Его мысли прервали приближающиеся шаркающие шаги, в которых узнавалась походка Сказителя.       — Прости, что нарушаю твоё уединение, – извиняющимся голосом начал старец. Цепкие узловатые пальцы опустились жрецу на плечо, сочувственно сжимая его. – Я размышлял о случившемся с тобой. Что-то внутри меня понимает и разделяет твою боль, будто бы я и сам мог стоять за великими, но пугающими свершениями. Только призраки прошлого ускользают от меня, – Сказитель сокрушённо покачал головой. – Быть может, если ты поделишься со мной своими историями, складка времени разгладится и позволит мне заглянуть за завесу минувшего?       В ветвях старой раскидистой яблони заливался соловей. Мимо с гудением пролетел мохнатый шмель и опустился на тёмно-зелёный плащ Тристиана. Жрец несколько мгновений молчал, после чего с присущей его голосу теплотой отозвался:       — Спрашивай, и пусть божественный свет Саренрэй рассеет мрак неведения и поможет тебе вновь обрести утраченное.