Два года со дня смерти Наруто и Саске.
Сакура с трудом пошевелила режущими от боли глазами и увидела взволнованное лицо Наруто. Его губы двигались. Будто в замедленной съемке. Очевидно, парень что-то говорил, но куноичи не слышала ровным счетом ничего. Словно саван, её окутала липкая пустота. Последнее, что Харуно четко могло вспомнить – она стояла перед дверным проемом, а за ним бушевала гроза. Дождь сплошной стеной обрушивался на Конохагакуре. Вдали светлячками горели окна домов, над которыми возвышалась оградительная стена. Сакура помнила, как не хотела перешагивать через белый порог. Она заранее представляла, как промокнет до нитки в первые же несколько минут своего пребывания в настоящем прошлом. Придется снова призраком скитаться по лесу в поисках сухого укрытия. Потом стучать зубами от холода всю ночь. Затем неделю напролет неподвижно сидеть в позе лотоса и жадно поглощать природную энергию. А сколько боли ей предстояло пережить… Наруто ободрительно улыбнулся подруге, а Саске одарил её нежным взглядом. После – черная, как уголь, пустота. Сейчас дождя не было. Даже колючая трава под её скулой сухая. Харуно часто моргала, пытаясь избавиться от пелены перед глазами. Вслед за обеспокоенной физиономией Наруто появилось ничего не выражающее, бесцветное лицо Саске. Он помахал рукой перед глазами Сакуры и снова что-то спросил. Она попыталась встать, но конечности, казалось, налились свинцом. Невозможно даже пальцем пошевелить. Сакура ума не могла приложить, почему в голове царил такой обескураживающий беспорядок. – Ты меня слышишь? – донеслось до девушки откуда-то совсем издалека. – Моргни два раза, если слышишь. О да. Разве что моргнуть было сейчас по силам Сакуры. Она так и сделала. Учиха в ответ облегченно выдохнул. Наруто так обрадовался, что едва не сбросился в пляс. Интересно, что произошло с ней на этот раз? Снова заболела и чуть не померла от горячки? Или вытворила что-то из ряда вон выходящее, будучи в отключке? – Мы думали, что у тебя мозги закипели, даттебайо! – выпалил Узумаки и шумно выдохнул. – Ты лежала с открытыми глазами больше двух дней и не реагировала ни на что, – пояснил Учиха. – Ты всё это время была в сознании? Сакура моргнула один раз, надеясь, что товарищи по команде поймут закономерность. Два раза – «да». Один раз – «нет». Учиха понял. – А сейчас ты можешь пошевелиться? Да какой там пошевелиться?! Сакуре даже думать было сложно! Узумаки очень точно описал состояние подруги. Пожалуй, у неё, действительно, что-то вскипело в голове. Если не мозги, то серое вещество так точно… Она снова моргнула один раз, а затем закрыла глаза. Их жгло от сухости. – И что нам делать? – насупившись, с нотками паники в голосе, спросил Узумаки. – Пока не знаю… Сакура пыталась собрать мысли в кучу. Они втроем должны были оказаться в лесах Конохи, недалеко от деревни, ровно за неделю до нападения Шина. Если она пролежала в траве два дня, значит, в запасе оставалось плюс-минус пять дней. – Сакура-чан, пробуй разогнать чакру по телу, – предложил дельную мысль Узумаки. Девушке больше ничего не оставалось, кроме как прислушаться к совету блондина. Гонять чакру по чакро-каналам оказалось очень приятным занятием. Это ощущение было сродни тем, как кровь начинает поступать в пережатую конечность. Правда в случае Сакуры онемение не спешило так быстро отпускать тело. Прежде, чем Харуно смогла пошевелить пальцами рук, прошло больше восьми часов. И еще сутки, чтобы она смогла подняться на четвереньки, вытащить из рюкзака еду и утолить невыносимую жажду. – Что со мной произошло? – было первое, что спросила Харуно, как только к ней вернулся контроль над голосовыми связками. – Полагаю, твоё физическое тело не выдерживает перемещений во времени и пространстве, – замогильным голосом поделился своим мнением Учиха. – У тебя осталось два четких чёрных томое и одно серое, – грустно добавил Наруто. Сакура машинально подняла руку к лицу и коснулась кончиками пальцев левого века. Глаз не щипал, не болел и вообще не беспокоил, что было абсолютно не свойственно ему. – Думаю, чувствительность вернётся, – заключил Саске. – Надеюсь, ты ошибаешься, – тихо промычала Харуно, облокотившись о кору близстоящего старого дуба.***
Саске оказался прав. Четвертый и пятый день Сакура потратила на медитацию, собирая природную энергию и восполняя свои силы. Вместе с ними возвращалась треклятая чувствительность. Ломила каждая клеточка тела. Левый глаз, не переставая, болел. – Нужно выдвигаться в Коноху уже сегодня, если мы всё еще планируем предупредить папу о Шине! – напомнил ранним утром шестого дня Наруто. И это вместо доброго утра. Саске сидел рядом, но беспокойное мнение Узумаки никак не прокомментировал. Он только смотрел на бледно-зеленое, измученное лицо Сакуры и ума не мог приложить, что же им теперь делать. Учиха с опозданием подумал, что они серьезно просчитались, когда взяли про запас какую-то жалкую неделю. Ладно Наруто – он в целом не самый дальновидный и мудрый человек на свете. Да и с Сакуры взятки гладки. После их смерти она вообще мало походила на психически здорового и адекватного человека. Но у Учихи-то где была голова в это время? Почему он даже не подумал о возможных непредвиденных трудностях? Почему не настоял на том, чтобы прыгнуть в это измерение хотя бы за месяц до нападения Шина на Коноху? Учиха целиком и полностью винил одного себя. Вот только было поздно пить боржоми, когда печень отказала. Заставлять Сакуру в таком состоянии идти в Коноху, где за любое небрежно сказанное слово её могли запрятать за решетку, – не самая разумная идея. Да и Минато сейчас мог находиться где угодно. Изначально ведь они с точностью до секунды планировали момент потенциальной встречи Намиказе с Сакурой. Теперь же поезд ушел… – Думаю, имеет смысл потратить оставшиеся два дня на восстановление сил, – поникшим голосом отозвалась Харуно. – А потом действовать по обстоятельствам. – По обстоятельствам?! – вспыхнул Наруто. – Когда на кону стоят жизни моей мамы, Ируки-сенсея, Саске и Итачи?! Интересно, что Узумаки не упомянул своего имени. Но сделал это не из-за надуманного геройства. Он забыл про себя. Жизни друзей и родителей стояли у него на первом месте. – Прости, Наруто, – едва сдерживая слёзы горечи и вины, прошептала Харуно. – Бо́льшего я предложить не могу…***
Сакура облачилась в теплый, черный плащ, подаренный ей Итачи. За месяцы скитаний по чужим землям он изрядно потрепался, но всё равно оставался любимой вещью Сакуры в её скудном гардеробе. Однажды Конан застала Харуно за шитьем. Подруга латала дыры своего плаща и любовно его разглаживала, словно это был не кусок старой ткани, а нечто священное, некогда принадлежащее богам. За месяцы пребывания в Амегакуре но Сато Сакуре предоставили с десяток новых плащей. Но ни один из них не согревал её так же, как старый добрый, прощальный подарок Итачи Учиха. Девушке казалось, что вместе со своей личной вещью тринадцатилетний щедрый мальчишка поделился с ней собственной удачей, силой и… судьбой. Возможно, он был и навсегда останется единственным человеком на свете, который понимал её и приносимые ею жертвы. Сакура натянула на голову капюшон и взвалила на плечи полупустой рюкзак. Последний тоже принадлежал Учихе и выглядел не лучше плаща. – Если будем так часто останавливаться на привал, то не успеем вернуться в Коноху вовремя, – тихо сказал Саске и двинулся дальше по вытоптанной лесной тропинке. – Это не привалы, а пятиминутки, – сухо отозвалась Сакура. – Или предлагаешь справлять нужду прямо в штаны? – Саске-теме просто завидует тебе, Сакура-чан, – подмигнул Наруто. – Он-то в туалет два года не ходил. Вот в нём дерьмо и кипит, даттебайо! Учиха цыкнул, но не обернулся. Уголки губ Сакуры потянулись вверх. Умел же Узумаки разряжать атмосферу! Она переглянулась с блондином. Тот хоть и улыбался во все тридцать два зуба, но его голубые глаза выражали только печаль. Девушка торопливо отвела взгляд и спрятала лицо за капюшоном. Через час они добрались до Канчи Кеккай, а еще через полчаса вышагивали вдоль оборонительной стены Конохагакуре. Они сверили время и продолжили путь. Обогнули деревню и направились прямиком в тайное место, где Кушина Узумаки должна была родить сына. Команда номер семь шла буквально по следам специального отряда шиноби, который сопровождал мать Наруто на роды. Ночь была тихой, безветренной и теплой. Ей не верилось, что через какие-то считанные часы на деревню обрушится ненависть никому неизвестного Учихи Шина. Команда номер семь остановилась недалеко от хижины, за дверьми которой пятью минутами ранее пропала Кушина, Бивако и еще двое членов АНБУ. Сакура полагала, что шиноби-телохранителей должно быть больше, поэтому предпочла сохранять приличную дистанцию между собой и охранниками. Теперь оставалось только приготовиться к грядущему сражению. Сперва Харуно вытащила из рюкзака маленький свиток и распечатала из него свиток побольше. Похожий на тот, что приволок с собой Наруто в сражении с Пейном. По словам Узумаки, только с его помощью можно было призвать своего клона вместе с накопленной природной энергией. Свиток был тяжелым. Сакуре всерьез подумала, что после него у неё пару дней будет болеть спина. Однако это были необходимые меры, ведь Риннеган попросту не функционировал. Надеяться на силу Додздюцу было бессмысленно. Глаз почти не подчинялся ей. Даже видел с «перебоями». А если Харуно концентрировала в нём чакру, то он наливался кровью и заставлял кости черепа трещать по швам. Саске не мог найти объяснение этому странному явлению. Команда номер семь с тяжелым сердцем приняла решение отказаться от способностей Риннегана в бою. Его стоило поберечь… Затем Харуно создала двух клонов и вместе с ними взялась за медитацию. Наруто и Саске, не говоря ни слова, ушли в ночь.***
– Ближе не подходи, – проговорил Саске, выходя из кустов. – Там с десяток членов АНБУ и уйма ловушек. – Наруто пошел к Кушине? – уточнила Сакура. Уходили парни вдвоем, а вот вернулся только один из них. – Да. Неудивительно. «Родительский» вопрос всегда стоял очень остро для впечатлительного Наруто. Он ведь почти до самой своей смерти толком не знал, кто он такой и был ли любим своими кровными родственниками. – Шин нападет на Кушину сразу после рождения её сына, – сказал Саске. – Наруто будет там. Сакура кивнула. – Саске-кун, – неуверенно позвала парня Харуно, но не решилась посмотреть на него. – Как думаешь, когда всё закончится, мы… заведем детей? Учиха не ожидал такого вопроса прямо в лоб, но сделал вид, будто совсем не удивился. Да и над ответом долго думать не пришлось. – Да. Сакура не удержалась и счастливо улыбнулась, представляя, какой, наверное, забавной будет выглядеть, будучи беременной. – Ты хочешь мальчика или девочку? – продолжала Сакура разговоры о безоблачных мечтах. – Наверное, девочку. – Ого… – Что? – Разве ты не хочешь наследника для продолжения рода? – Хочу наследницу, – отозвался брюнет и подошел вплотную к Сакуре. – Как тебе имя Сарада? – Замечательное. Он был всё тем же прекрасным семнадцатилетним парнем. Интересно, заметна ли сейчас разница в их возрасте? Жаль, что никто не мог оценить этого со стороны.***
Печать черными, липкими чернилами вытекала из живота Кушины. Струилась сквозь пальцы и большими вязкими каплями исчезала в желтой сухой траве. Белки глаз красноволосой прекрасной девушки были испещрены алыми пульсирующими сосудами. Харуно чувствовала витающий в воздухе запах крови и смерти. Где-то вдали Шин сражался с Минато. Доносились взрывы и неясные крики. Темное, ночное небо озаряли ослепительные вспышки. Недалеко от умирающей Кушины и растерянной Сакуры в траве дуром кричал новорождённый малыш. Над ним, дрожа всем телом, склонился Наруто с широко распахнутыми лазурными глазами. – Я не знаю, что делать… – прошептала Сакура, безрезультатно пытаясь залечить черную дыру прямо в животе Кушины. – Я не знаю ни одной запечатывающей техники… – Знаешь, – грубо осёк её на полуслове Учиха, заглянув в её разномастные испуганные глаза. – Используй силу Бога Смерти. Призови его и подчини Ренниганом. Кушина находилась в каком-то пограничном с безумием состоянии. Болевой шок. Помимо черноточащей раны в животе, девушка стремительно теряла кровь из-за разрывов влагалища. Из ран, рта и глаз сочилась чакра Девятихвостого. – Я не хочу, – всхлипнула Харуно. Если девушка воспользуется Печатью Бога Смерти, то потеряет половину третьего томое и, возможно, лишится жизни. Хотя смерть не пугала девушку так сильно, как боль, которая ждала её после использования Риннегана. – Прошу, только не это… – По бледным щекам заструились слезы. – Сакура, если ты сейчас не остановишь высвобождение Кьюби, он вырвется на свободу и убьет огромное количество людей. Разрушит Коноху. Разрушит наши жизни. Снова. Харуно захлебывалась в слезах. Тело колотила крупная дрожь. Кушина едва ли что-то понимала. От того, чтобы не провалиться во тьму блаженного небытия, её удерживало только Ирьендзюцу Сакуры. – Ты должна. Должна? Кому? Ради чего? Перед лицом Её Величества Боли Сакуре было безразлично, что станет с этим миром. Зато ей было не всё равно, что станет с ней после того, как исчезнет еще одно томое. Останется ли от неё хоть что-нибудь, когда они закончатся? Сможет ли она сохранить свою душу после всего этого безумного путешествия? – Давай, черт тебя дери, Сакура!