Аберрация

      Квартира встречает девушку пугающей тишиной. Свет в коридоре выключен, мужской обуви в коридоре нет, и слава богу. Аня тихо щелкает замком двери, направляясь к единственному источнику света — дверь со встроеным стеклом привлекает внимание блеклыми лучами. — Анют, — сразу доносится до слуха, когда девичья голова заглядывает за прикрытые двери. — Будешь кушать?       Аня мысленно оценивает обстановку. В воздухе висит целый вагон не заданных вопросов и гнетущая, уже порядком надоевшая, напряженность. Как бы мать не обращалась к Ане, пугливый взгляд той выдает её с потрохами. — Нет, не буду.       В голове проскакивает тяготящая мысль: последний раз нормально ела она примерно три дня назад, когда Саша насильно впихнула в Аню бульон. Живот в любой момент может предательски заурчать, что выдаст Аню перед мамой окончательно.       Она не успевает ретироваться с кухни, как замок входной двери резко поворачивается. Аня, в ступоре пялится вперед, чувствуя хватку за предплечья сзади. Бежать некуда, а что от неё хотят она искренне не понимает.       На пороге появляется отец с огромным серым чемоданом. Мысль, о том что родители куда-то уезжают закрадывается в голову, из-за чего Аня непроизвольно тянет улыбку, моментально отряхивая себя. — Анют, — осточертетлое прозвище вызывает напряженный вздох. Отец возводится перед Аней угрожающей статуей, зажимая в тиски с обеих сторон. Мама спешит продолжить: — мы с папой решили, что тебе нужен отдых, — карие глаза распахиваются в удивлении, пока из-за спины долетает стальной, прокуренный голос. — Ты поедешь к бабушке, в общем.       Мужчина впереди ободряюще кивает, и растягивает губы в самой отвратной улыбке. В подтверждение недавне сказаниях слов, отец толкает чемодан вперед, за что тот врезается прям в ноги, ничего не понимающей и шокированной — Ани.       Задавать вопросы, а ещё хуже — оспаривать решение родителей, ровно смертельному приговору. Поэтому, Аня с честью принимает такой вброс. Она горделиво тащит вещь впереди себя, скорее заходя в комнату.       Дверь бесшумно щелкает, и это работает на Аню как спусковой крючок: слезы ручьем стекают с глаз, которые сейчас заполнены отчаянием и некой внутренней болью. Аня бы никогда не посмела оставить Сашу одну, она бы никогда не приняла решение уехать куда-то без неё. Хочется верить, что Саша это понимает, но как Аня будет оправдываться перед Трусовой, если вообще будет, неизвестно. В прошлой жизни — Щербакова стопроцентно была звездой известного всем фильма «Хатико», потому-что иначе не объяснишь, почему ей так сильно удалось привязаться к Саше. Жалко, что родители шатенки и подумать не могут, что Аня готова на всё ради Саши, а Саша, в понимании Ани, во всей этой истории второстепенный, но самый трагичный персонаж.       Она простая — без закидонов и больной привязанности, каким-то чудом лихом связалась с, такой маленькой и несмышленой Аней. А Щербакова со всем аппетитом, каждый раз глотала слащавые речи о любви, не решаясь ответить взаимностью. Теперь-то Аня понимает, что зря. Надо было признаваться и предупреждать Сашу с первого же искоса-брошенного-взгляда.       Сложно бросать человека — который за пару месяцев, оказал всю возможную поддержу мира. Это будто оставлять сразу по несколько шрамов на обеих руках. Будто терять кислород, и очень долго мучатся, пытаясь вдохнуть хоть немного воздуха. Это как, в конце концов — мятная жвачка для сладкоежки.       Тихие всхлипы режут умиротворенную тишину в помещении, а руки так и норовят сжать тело до посинения, дабы хотя бы немного притупить душевную боль.       Пальцы Ани скользят по экрану телефона, в попытках набрать Саше сообщение. Та подолгу не отвечает на входящие, а на улице не до конца стемнело, что наводит Щербакову на безумную мысль.       Пожарная лестница удачливо оказывается рядом с окном Ани, это дает, какое-никакое преимущество в осуществлении придуманного плана. Аня уставши плетется к форточке, и несмотря на усталость, уверенно протягивает две ноги через подоконник. Благо, людей снизу нет, значит, на сей раз обойдется без полиции. Руки крепко хватаются за перила, а ноги суетливо переступают с ступеньки на ступеньку. Старая лестница неприятно скрипит, навеивая страх падения, но сейчас все мысли далеко от собственной безопасности. Все, о чем только способна думать Аня, это как бы быстрее добраться до последней геолокации Саши.       Рыжая макушка появляется в поле зрения за пару-десятков шагов от места назначения. Саша безмятежно сидит на лавке спиной к Ане, пока рядом с ней виднеется неизвестная блондинистая особа. Та о чем-то бурно рассказывает, с улыбкой во все тридцать два, на что Ане становится тошно.       Тело опять не может пошевелиться, а при малейшей попытке крикнуть что-то Саше, горло невыносимо-больно колет, не давая проронить и слова. Саша с той блондинкой и впрямь выглядят как пара; особенно, когда в глаза бросаются их, собранные в замок руки. Неизвестная все скачет вокруг сидящей Саши, но отпустить руки не смеет. Аня находит в этом некое… чувство злости. Именно оно сейчас вихрем распаляется в худощавом теле. Аня так и не может сдвинуться с проезжей части. Она все время наблюдает за взаимными прикосновениями, и понимает, что оказывается влюблена.       Аня не видит лицо Саши, но почему-то уверенна, что его сейчас украшает расслабленная улыбка. Не напряженная, как Аней, а умиротворенная.       Возможно Аня эгоистка. Она не отрицает — что является последней мразью, но когда кто-то позволяет вести себя так с её Сашей, руки начинают саднить от недостатка ударов. Кто бы то ни был, Саша не имеет права вести себя с ним так же, как она ведет себя с Аней.       Карие Красные глаза не сдерживают очередные слезы, только теперь слезы безысходности. Она плачет как сука от представившейся картины, но испортить момент не дает невидимая стена между телами. — Какая-то сумасшедшая пялится на нас уже десять минут.       Настороженный голос собеседницы заставляет Сашу лениво повернуть голову, что бы окинуть ту самую «сумасшедшую» взглядом.       В зеленые глаза первым делом бросаются до ужаса родные, но сейчас как никогда красные глаза. Безусловно, Саша замечает, что Аня плакала не один час, но также она замечает, что от привычно-любящих-карих-глаз, их отличает явная злоба. Её глаза так и кричат Саше: «предательница». И они не требуют объяснений. Скорее, они требуют здорового сна и сносной еды.       Ранее полна энергии Саша, теперь в состоянии лишь обойти лавочку, чтобы хоть немного сократить разделяющее их расстояние.       Не проходит и минуты, когда до слуха доносится продолжительный рев машины, а болезненную карюю оболочку не наполняет страх.       Саша видит все в замедленной съемке; вот, Аня с ужасом поворачивает голову, а в следующую секунду её податливое тело откидывается на пару метров вперед. Аня лежит как тряпичная кукла на холодной земле, к ней выбегает водитель красной иномарки, откуда то сбоку слышится разрывающий перепонки крик, а далее только толпа прохожих, что как горы закрыли вид на лужу крови, плавно растекающуюся по асфальту.       Блять.       Саша просыпается от сирены скорой помощи. И даже не одной.       К месту происшествия подъезжает две служебные машины. Скорая оперативно пытается переложить обмякшее тело на носилки, а два мужика в полицейской форме грубо допрашивают водителя.       Трусова, оклемавшись, подбегает к, уже практически готовой к отъезду скорой. Каждая секунда на счету, и Саша ненавидит себя за то, что тянет драгоценное время. — Я поеду с ней! — она орет на ухо бедному доктору. На глазах появляется бесящая пленка от слез, а тело ощутимо дрожит, поэтому Саше удается проскочить во внутрь автомобиля под сочувствующий взгляд медбрата.       Спутница рыжеволосой одинокой фигурой наблюдает за, достаточно неприятной картиной, будучи в ужасе. Авария произошла на пустом месте, даже не на повороте; что наоборот, доставило ещё больше хлопот.       Позже выяснится, что водитель был не в здравом уме.       Если бы смерть водителя подарила бы Ане малейшие шансы, Саша без раздумий убила бы его.       Но сейчас все мысли забиты далеко не местью, причем двое, в силу возможностей думают о чем то более существенном. Например: как бы выжить или не дать Ане умереть.       Мыслить здраво сейчас просто невозможно. Когда Сашин мозг в очередной раз воспроизводит неприятную картину, и последнее что она помнит, это взгляд Ани. Сейчас нельзя думать не о чем, кроме как о её состоянии, но тот взгляд не дает Саше покоя. Неужели, Аня считает Сашу предателем? Неужто, она сочла ту дружескую встречу за измену? Почему она прибежала туда и как вообще нашла Трусову? «Почему так много вопросов, а Аня не дышит, черт»       Стоп, что?