Особое доверие

      Есения прислонилась щекой к стеклу автомобиля и с тоской смотрела на сменяющийся пейзаж. Девушка сидела на заднем сидении, находясь в полудрёме, тогда как отец и брат на передних о чём-то тихо переговаривались. Ёся слишком хотела спать, чтобы вслушиваться в их разговор.       Недавно, Александр Сергеевич, отец Ёси и Матвея, заявил, что наконец им одобрили развод с матерью детей, которую лишили родительских прав. Отец семейства принял решение перевезти детей в родной дом в тайге, потому что работает без устали все рабочие дни, практически лишая себя сна. А в тихом посёлке с детьми ничего не могло случиться, он это знал.       А потому он вёз их туда, чтобы дети обжились, а сам собирался уехать на следующий день, чтобы продолжить работать и приезжать к детям на выходные. Обоих такой расклад устроил, они ничуть не расстроились, ибо к такому уже привыкли.       Матвей, который был на год старше Есении, всячески пытался поддержать сестру, хотя та не нуждалась в поддержке, и не испытывала по поводу переезда ровным счётом ничего.       В семье Стрелкиных очень любили необычные имена, хоть и у отца Есении имя было Александр. Маму девушки звали Санна, и непонятно, как ей дали такое имя.       Из полудрёмы девушку вывел какой-то стук в колёсах и резкий толчок.       — Извиняюсь, это кочка, — сразу ответил Александр, словно предвидев негодующий вопрос дочери. — Мы почти приехали.       Действительно, средь деревьев в глухой тайге показался дом, вполне уютный с виду. Сонно моргнув пару раз, Есения попыталась смахнуть остатки сна. Всё-таки ехали они очень долго, и приехали только ближе к ночи, так что Стрелкина успела устать.       Они остановились, и вышли из машины. Ёся вышла последняя, тихо вздыхая и разминая затёкшие конечности. Всё тело ныло от долгой поездки, и всё, о чём мечтала Есения, это кровать.       — Порядок завтра наведёте, посуда вся имеется, — коротко ответил отец семейства. — Если не голодные — доставайте постель и спать.       Так как Матвей усомнился в том, что в посёлке, пока ещё для детей безымянном, есть круглосуточный магазин, то они благоразумно по пути закупились продуктами, которые Александр принялся раскладывать по холодильнику и шкафам.       Матвей остался помочь отцу с сумками и продуктами, а Есения схватила свой рюкзак с самым необходимым, а так же пакет с постельным бельём, и отправилась искать комнату.       На втором этаже спален оказалось всего две, так как ещё две находились внизу. Есения заняла самую дальнюю.       Зайдя, она увидела неплохую комнату. Обычные белые обои, не ободранные, а вполне сносные. Большая, почти двухместная кровать с тумбочками по бокам. Большой шкаф и трюмо с зеркалом. Сразу понятно, что здесь жила женщина.       Ёся хлопнула по матрасу, проверяя насколько он пыльный, и была удивлена, что пыли было меньше, чем она ожидала. Завтра она прочистит матрас хлопушкой, но сейчас она слишком хочет спать, а потому наспех заправляет кровать, умывается и переодевается в пижаму, и лишь затем ложится.       На новом месте, даже с учётом смертельной усталости, уснуть девушке всегда было тяжело, и дело было не в страхе, а в потоке мыслей, что забредали ей в голову на ночь глядя.       Спустя около часа бессмысленного осматривания потолка и постоянно сменяющихся поз, девушка плюнула на попытки заснуть и поплелась на кухню, стараясь ступать на скрипящие ступеньки как можно тише.       Не включая света, Есения взяла стоящий на столе, видимо оставленный отцом, стакан и налила воды из графина. Ёся присела на стул и уставилась в окно, задумчиво подпирая голову кулаком, и иногда попивая воду из стакана.       Послышались тихие шаги, а значит на кухню вошёл Матвей, папа так тихо не ходит даже ночью.       — Тоже не спится? — интересуется старший, садясь на против и чуть морщась от звука, который издали ножки стула, скользящие по полу.       — На новом месте всегда так, ты же знаешь, — не поворачивая головы, говорит Стрелкина, чуть хмурясь.       — Вид здесь красивый, — задумчиво, будто даже не сестре говорит Матвей. — Я помню, что приезжал сюда на лето, мне тогда тринадцать было.       Тогда была жива бабушка, которую оба отпрыска Стрелкиных очень любили. Но по какой-то причине родители считали, что Есения слишком мала, чтобы тоже ехать к бабушке на лето. Тогда Матвей поехал один. И к концу лета, буквально на руках брата бабушка и умерла. С тех пор, Матвей туда не ездил, а дом был заброшен.       — Не напоминай, — морщится Есения, для которой смерть любимой бабушки была детской травмой, порой до сих пор её достающей.       Брат решил сменить тему, так как в комнате повисло напряжённое молчание, от которого обоим становилось некомфортно, и начал рассказывать разные истории из этого посёлка.       — Спасибо за ночь, сестрёнка, — Матвей шутливо поклонился в реверансе. — Но я хочу спать, аривидерчи.       Есения усмехнулась порой проявляющемуся детскому поведению у, казалось бы, такого серьёзного старшего брата.       Внешне они были очень похожи, ибо гены отца оказались сильнее, наверное поэтому отца они любили больше. Оба имели кудрявые чёрные волосы, оба имели веснушки. Но нос девушки был более курносый.       Глаза Матвея были как у отца — тёмно-синие, тогда как Есения неожиданно для всех родилась с очень светлыми глазами. Первые полгода её жизни глаза были почти белыми, и лишь с возрастом обрели свой оттенок.       Ёся читала о таком, и знала, что такое явление очень редкое, но возможное. Её глаза были светло-серые, и имели слегка лиловый оттенок. Такие она видела лишь в одном зарубежном мультфильме, привезённым как-то матерью из Японии. Вроде бы, оно называлось «аниме», но Есения не могла утверждать точно.       Из-за милого внешнего вида, тонкой и светлой кожи, её называли куклой с идеальными чертами лица. Её всегда задевало такое сравнение, ведь она не кукла, а живой человек!       Характером Есения была более спокойна, нежели её шебутной брат. Но злилась она сильно, и порой теряла над собой контроль, заводясь с пол-оборота, хотя обычно имела хороший самоконтроль.       Устав размышлять, Ёся почувствовала, что её наконец клонит в сон, и промыв стакан, отправилась спать.       Проснулась она неожиданно поздно, уже к обеду, а всё из-за влетевшего в комнату с ноги брата, который после завалился на Есению, придавливая ту своим весом.       — Просыпайся, мелочь, — задорно говорит Матвей. — А то я заколебался убираться с отцом, нам помощь нужна.       — Уже встаю, — заворчала сонно девушка, недовольная таким пробуждением.       Когда Ёся стояла в ванной и чистила зубы, Матвей стоял над душой и что-то воодушевлённо рассказывал.       — Здесь в деревне всё так просто! — он хлопнул в ладоши.       — Ты о чём? — сплюнув зубную пасту в раковину, спросила девушка.       — Помнишь, мы как-то пытались тебя в конце четверти в другой класс перевести? Тогда нас часто вызывали и ругали, отговаривая, и мы еле-еле добились своего, — тараторит Стрелкин. — А тут запросто приняли посреди четверти, мы же для них нечесть откуда взялись! Папа утром ходил документы наши в школу подавать, завтра ходить начнём.       Ничего не ответив, Есения пожала плечами и просто выгнала брата из ванной, продолжая утренние процедуры. Переодевшись, позавтракав, Есения начинает помогать с уборкой, вытирая везде пыль и расставляя вещи.       Закончили они только к концу дня, изрядно устав. Отец семейства рано ушёл спать, так как ему завтра утром надо было рано ехать в город, а потому дети ещё с вечера с ним попрощались.       Уснуть в этот раз Ёсе удалось легче, и от того проснулась она рано. Собрав принесённые вчера отцом учебники в рюкзак, девушка надела простую белую рубашку, а сверху чёрный сарафан, достающий ей до середины бедра, как и положено. Под воротником вместо галстука была аккуратно завязанная в бантик чёрная ленточка, а на ногах простые кеды.       Брат, неожиданно даже для себя, тоже проснулся рано, а потому они сразу же отправились в школу. Обуви отца уже не было, как и его вещей, зато лежала записка и две связки ключей. В записке говорилось, какой ключ от какой двери, а так же пожелания удачи и внушительная стопка купюр.       Убрав деньги в ящик стоящего в коридоре шифоньера, дети вышли. Вчера, после завершения уборки, Матвей нашёл в себе силы просмотреть окрестности, вспоминая где что находится, а потому старший вёл сестру в школу, чтобы та запоминала дорогу.       В коридоре их уже ждала директриса, на вид строгая, но очень добрая женщина. Она вежливо общалась со Стрелкиными и кратко показывала школу. Объяснила, кто в каком классе учится и в каком кабинете у них должны быть уроки. Недавно прозвенел звонок на урок, а потому экскурсии никто не мешал.       Проводив Матвея, директриса пошла вместе с Ёсей в её кабинет. Отворив дверь, она жестом показала девушке стоять на месте.       — Десятый класс, а ну тихо! — послышался строгий голос учительницы. — Здравствуйте, Анастасия Валерьевна!       — Лилия Павловна, — директриса удостоила её одним кивком. Женщина строго осмотрела класс, и дождавшись тишины, заговорила. — У вас новенькая — Стрелкина Есения Александровна. Заходи, — она махнула рукой.       Есения зашла и начала осматривать свой новый класс, который с интересом осматривал её с ног до головы.       — Лилия Павловна, можно вас? — говорит директриса, и обе женщины уходят, а девушка так и остаётся стоять посреди класса, под неловкое молчание.       — Эй, Стрелка, — послышался гнусавый голос, принадлежащий толстому парню, лицо которого было в гнойниках и прыщах, от чего Есения ощутила прилив тошноты. — Ты где свою Белку потеряла?       — Белка поджидает тебя за углом, алкаш малолетний, — язвительно, что непривычно для терпеливой Есении, отвечает девушка.       — Ах ты, сука! — он гневно сжал пухлые руки в кулаки.       Он хотел добавить ещё что-то, но в класс вошла учитель.       — Я поговорю с твоей бабушкой насчёт твоего поведения, Семён, — Ёся мысленно делает пометку об имени этого идиота. — Есения, я твой классный руководитель — Лилия Павловна. Садись на последнюю парту первого ряда, — она ласково, но не теряя строгости коснулась предплечья девушки. — Предпоследняя парта занята.       Когда она проходила между рядами, неожиданно из второго ряда вылезла нога, желая подставить ей подножку, но девушка вовремя её заметила и переступила.       — Есения, а Есения, — тянет Семён. — А почитай-ка нам Есенина? — он гнусно хихикает, а Стрелкина ощущает рвотный позыв.       — Иди нахуй, — девушка ответила так тихо, чтобы услышали только он и близсидящие ученики.       — Ну тебе пиздец, Стрелка, — говорит Семён, оборачиваясь, когда девушка уже села, и проводит большим пальцем поперёк шеи, изображая угрозу отсечения головы.       — Ну-ну, — хмыкает Есения.       Урок литературы проходит для неё незаметно, а всё потому, что девушка была увлечена рассказом. Литературу Есения очень любила.       На следующем уроке ни сидящие за партой спереди парты Есении, ни сосед Есении не объявились.       Математика была понятна для Ёси, но сам предмет она терпеть не могла, а потому чуть ли не застонала от обречённости, когда учитель вызвал её к доске, дабы испытать и проверить знания новенькой. Получив четвёрку, гордая собой девушка села на место.       Остальные уроки прошли скучно, и на большинстве она почти спала, но кое-как выжила до конца учебного дня, чувствуя себя словно выжатый лимон.       Матвея всё не было, а ждать его сил не было, поэтому Есения, кое-как запомнившая дорогу, решила попытать удачу и дойти до дома самой.       У гаражей, недалеко от школы, её окликнули. Она догадалась, что это Семён, а потому, подавив отвращение, она поплелась на зов.       Рядом с Семёном стояли три парня. Один из них был бурятской внешности, со странно выбритыми висками, и в спортивном костюме неизвестной ей фирмы. Рядом с ним стоял достаточно высокий, по сравнению с остальными, парень в спортивном костюме Адидас синего цвета, с тёмными лохматыми волосами. Телосложение, кое-как видневшееся из-под костюма, указывало на то, что он спортсмен. Рядом стоял на вид приличный парень, среднего роста, в очках и с белыми кудрявыми волосами. Все трое за спиной Семёна курили, без особого интереса наблюдая за действиями девушки.       — Чё надо? — она вздёрнула подбородок, поправляя упавшую лямку рюкзака.       — Извиняйся за базар, крыса, — шипит Семён.       — Не буду, — Есения хмурится и злобно смотрит на стремительно краснеющего от гнева толстяка. Он схватил её за ворот рубашки, почти разрывая его, и прошипел в лицо, обдавая смердящим запахом, от которого захотелось блевать.       — Извиняйся, шлюха! — рычит тот.       — Свинья! — злобно отвечает девушка, пытающаяся ударить Семёна. В итоге она харкает и плюёт ему в лицо. — Пошёл нахуй!       — Ах ты…мерзкая сука! — толстяк отстраняется, вытирая лицо рукавом кофты, т в следующий миг в лицо девушки прилетает огромный кулак с печаткой.       От силы удара и от боли, Есения падает на землю, помимо всего прочего, ударяясь головой о стену гаража. В глазах темно, в ушах словно вода, а Есения как-будто в вакууме.       Издав мучительный рык, девушка чувствует, что от падения в груди спёрло дыхание, и она не может сделать вдох. Семён успевает добить её, пнув ногой в живот, от чего из глаз девушки непроизвольно брызнули слёзы боли.       После этого она ничего не слышала и не видела, от боли на короткий миг потеряв сознание. Всё-таки ублюдок бил сильно. Очнулась она лежащая на холодной земле от того, что кто-то вылил на её лицо воду.       Открыв глаза, она поняла, что видит мир мутно и нечётко. Как только картинка проясняется, Есения жмурится от боли, и видит перед собой белобрысого парня, что обеспокоено вглядывался в её лицо.       — Болит? Встать можешь? — говорит парень.       Стрелкина чувствует, что дыхание постепенно пришло в норму.       — Больно, — хрипло отвечает девушка и чуть кивает.       — Бяша, — подзывает кого-то парень. В следующий миг, Есения видит перед собой того самого бурята, успев разглядеть у него отсутствие двух передних зубов.       — Чё, на?       — Помоги поднять её, она сама не встанет.       Оба парня осторожно подхватывают Ёсю под руки, помогая встать, и как только Стрелкина оказывается на своих двоих, то чувствует, как её слегка мутит.       Есения видит, что высокий парень в синем костюме избивает Семёна.       — Извини, мы не знали, что так выйдет, — зачем-то извиняется белобрысый.       — Бабурин не по понятиям поступил, на. Мы на девчонок руки не поднимаем. Думали, просто разборка будет, на, — хмуро отвечает бурят, а Стрелкина замечает его странно-забавную привычку говорить «на». И отмечает для себя, что фамилия ударившего её долбоёба — Бабурин.       — Я Антон Петров, это Бяша, — говорит Антон, держащий её под руку.       — Тебя как звать, красавица, на, — ухмыляясь, говорит Бяша.       — Стрелкина Есения, — отвечает девушка, чуть улыбнувшись комплименту.       — Значит так, Стрелка, — говорит подошедший парень-спортсмен. — На свинью не лезь, он на наркотиках, и не такую хуйню сделать может, — строго чеканит тот, хмурясь и указывая пальцем на девчонку. — Лучше не трогай его, а то силу не рассчитает и убьёт. Идти можешь?       Парни отпустили её, и Есения, убедившись, что может стоять и идти, кивает.       — Хорошо. Проводим тебя, показывай, где живёшь.       Ёся опять кивнула, и поплелась в сторону дома, чувствуя, как от ударов живот каждый шаг отдаёт сильной болью, а лицо от удара печаткой горело огнём.       — А как его зовут? — поравнявшись с Бяшей, хрипло интересуется девушка.       — Ромыч Пятифан, на, — отвечает, улыбаясь, Бяша.       Есения лишь кивает. Оставшийся путь до дома они провели в тишине. Вскоре показался дом девушки.       — Постарайся больше так не влипать, — говорит Антон, улыбаясь. — Пока!       Парни машут Есении, а Рома лишь хмуро смотрит ей в глаза, ничего не говоря и не выпуская рук из карманов.       — Спасибо вам большое!       Дверь за Ёсей закрывается, и она, кряхтя, словно старуха, поднимается к себе в спальню, сразу же со всей возможной аккуратностью ложась на постель.

***

      Просыпается Есения от взволнованного голоса брата и лёгкого, почти невесомого касания плеча.       — Ёська, проснись! — на глазах старшего чуть ли не слёзы.       Свет в комнате включён, а за окном темень, значит уже глубокая ночь, ну или вечер.       — Сука, я же всего-то на пару часов задержался, а ты уже влипла! — тараторит Матвей. — Ещё и дня без отца не прошло, а я уже накосячил, не уследил…       — Полно горевать, — отмахивается Есения. — Главное, что я жива. Урок усвоила, и нарываться больше не буду.       — Я тоже урок усвоил, — нервно улыбается парень. — Без меня со школы ходить не будешь!       Есения поднимает вверх руки в знак капитуляции, и улыбается. Они с братом вместе ужинают и ложатся спать. Не смотря на боль и протесты Матвея, Ёся всё же собралась идти в школу.