О всех созданиях, лучших и умных

— Да, я уже понял, что он ненавидит лично тебя, и что он конченая сволочь, я тоже понял, учитывая, что он уже сделал и что планирует, но зачем городить огород с заложниками? Столько лишних сложностей. Ну, то есть, какой смысл, зачем вообще это делать? — недоумевает Лестрейд, взъерошив ладонью седые волосы. — Потому что я не единственный, кому бывает скучно, — вяло отвечает Шерлок. Получив вторую подсказку от Мориарти, Шерлок и Джон поспешили в Ярд, потому что — хотя Google и менее доступные широкой публике базы данных Шерлока предоставили им разбросанные факты о деле (имена, даты, причастные стороны) — из-за таких факторов, как огромное богатство семьи Стоунеров и их вытекающее закономерное желание конфиденциальности в делах, Шерлок не смог обнаружить вообще ничего обличающего. Даже источники Майкрофта, которых ненадолго отвлекли от охоты на Мориарти, предоставили крайне скудную информацию. После смерти Джулии Стоунер (генерального директора, председателя правления и владелицы пятидесяти одного процента акций «Недвижимость Сток Моран») её семья просто замяла дело и жила дальше. — От этого точно не заскучаешь, приятель, иначе я не стал бы одним из членов твоей почетной гвардии. — Я об этом не просил, — рычит Шерлок. — Совершенно верно, не просил. Всегда пожалуйста. — Это не моя вина! — Понятно, что не твоя, но, черт возьми, сколько еще раз следует ожидать подобного? — мрачно спрашивает Лестрейд. — Семтекс и снимки. Это имеет прямое отношение к моей трудовой занятости, знаешь ли. Так что же, во веки веков, аминь, пока мы не поймаем засранца? Или он поймает меня первым, думает Шерлок. Но Джону это не понравится. Поэтому он ничего не отвечает и отворачивается. — Хм, — говорит Джон, ёрзая на сидении у стола Лестрейда. Бросает взгляд на Шерлока, меланхолично разглядывающего болезненно-серое лондонское небо из окна офиса. Шерлоку видно отражение Джона. — Ну, учитывая пять маленьких, этих, сушеных семян чего-то?.. — Косточки, — Шерлок рассматривает отвратительные блики света в идеально чистом оконном стекле, молитвенно соединив ладони у подбородка, пальцы сведены в изящные параболы, успокаивающие ум наилучшим образом. — Косточки апельсина. — Да, точно. Шерлок думает, что Мориарти выслал их как предупреждение, своего рода обратный отсчет. — Отсчет до?.. — До заключения Мориарти на оставшуюся жизнь в самую глубокую и темную тюрьму планеты. Если доживет, — жёстко отвечает Джон. — Чертовски верно, — поспешно соглашается Лестрейд. — Короче... тот факт, что заложника пока нет, надо полагать, не значит, что уже скоро не начнет припекать. Ну ладно. Шерлок... — Факты, факты, факты! — рявкает Шерлок, разворачиваясь к ним. — Когда под рукой нет глины, из чего лепить кирпичи? Я уже давно должен решать загадку, а вы... — Эй, успокойся, Диммок принесет дело с минуты на минуту, он за ним пошел, — Лестрейд выставляет ладони. — И раз он вел следствие, его воспоминания пригодятся тебе больше, чем любая из наших бумажек. Скользкие типы эти Стоунеры, насколько я слышал. Не говоря уж о самом Ройлотте. Лично не встречал, знаю только то немногое, что просочилось в газеты, но, похоже, сукин сын еще то хамло. Шерлок закрывает глаза. У него нет фактов. Скоро зазвонит мобильник, и он уже должен был продвинуться в игре гораздо дальше, его ум трепещет в готовности к действию, но нет ни одного факта на обработку; его ум как гоночный автомобиль с воющим двигателем: обороты растут и растут, а он остается в стартовых воротах. Почему Мориарти дал ему фору? Почему? Для забавы? Может, его заклятый враг наблюдает за ним прямо сейчас, прячась в осветительных приборах и ящиках стола, смеясь над готовностью и бессилием Шерлока? Всё это царапает, как коготки маленьких грызунов по коже. Шерлок бесполезно стоит посредине отчаянно скучной комнаты, а Джулия Стоунер два года назад умерла, и он сгорает от желания узнать почему. По крайней мере, дворец разума восстановился после шокирующе крепкого сна и готов к началу нового дела. Даже если в данный момент всё остальное невыносимо. Солнечный свет из окна кабинета Лестрейда проникает сквозь закрытые веки, но если Шерлок немножко повернет голову к темноте, он сможет вернуться туда, где был этим утром. Шерлок выкатился из кровати, полупроснувшийся, с сонными глазами, вглядываясь в СМС. Но, несмотря на привычку ненасытно поглощать криминальные сводки, невзирая на эффективность библиотеки дворца разума и каталожной системы поиска, которую Шерлок начал применять с двенадцати лет, он не смог вспомнить почти ничего о Джулии Стоунер из «Недвижимость Сток Моран» — только то, что она умерла и смерть была признана естественной. Джон моргал, тоже просыпаясь, одновременно почесывая ногтями грудь под хлопчатобумажной футболкой и зевая, прикрыв ладонью рот. Потягиваясь, он выпрямил ноги, и Шерлок осознал, что спал между ними — сначала в теплых объятьях, с ладонями на глазах и у рта, а потом просто свернувшись на боку и прижавшись к груди Джона, приподнятой на подушках — в течение почти семи часов без перерыва. Беспрецедентно. Растягивая затекшие мышцы, Шерлок осознал, что, невзирая на неудобную позу — а может, благодаря ей — он чувствует себя не стеснённым содержимым собственной головы. Словно заночевал в доме соседа и должен возвращаться по лугу, через забор, на холм и по тропинке, чтобы добраться до своего дворца. Поразительно. Прижав пальцы к глазам, Джон невнятно кивнул в сторону мобильника в руке Шерлока. — Еще одно? — Разумеется... в заголовке речь идет о смерти. — Знаешь что-нибудь об этом? — Абсолютно ничего. Дотянувшись до анальгетиков, стоящих около пистолета, Джон, морщась, всухую проглотил таблетку. Сердце Шерлока болезненно сжалось. — Все в порядке? — Да, нормально. Все еще саднит, но жаловаться не на что. Я помогу тебе с делом, только сначала поставлю чайник. Но Джон не сдвинулся с места. Сидел, потягиваясь, разминая плечи и грудь, возвращая взгляд Шерлоку, и казался неописуемо чем-то довольным. Утренний свет перекрасил его в подсолнечно-золотистого — маленького короля, сидящего на троне из подушек. Шерлок вспомнил прошлую ночь и почувствовал, как сердце опять сжалось. Вспомнил, как перекосилось спокойное лицо Джона и как оборонительно крепкие пальцы вцепились в ладони Шерлока на ковре. Вспомнил, что был жесток к Джону, как бы непреднамеренно это ни было. Осознание болело в груди, как химический ожог, несмотря на то, что Джон вчера ранил его чувства точно также неумышленно. — Ты сказал, что хорошо себя чувствуешь, — занервничал Шерлок. — Что? — Джон опять зевнул. — Но ты не пошел ставить чайник, — уточнил Шерлок. Именно поэтому он избегал сна любой ценой, вспомнил он. Сон приводил к тому, что Шерлок начинал делать обычные человеческие вещи, например, утверждать очевидное, а Шерлок вовсе не был обычным человеком. Усмехнувшись, Джон облизнул губы. — Точно. Как раз собираюсь. Прошла еще минута тишины. — Ты выглядишь... — начал Шерлок. — ...довольным как слон? — Это ты мне скажи. Отбросив одеяло, Джон, босой, в футболке и пижамных брюках, приблизился к голому, часто дышащему Шерлоку, не выпускающему из руки мобильник. Какое-то время Шерлок ожидал, что Джон его обнимет. Этого не произошло. Джон лишь поднял руки и, как скульптор, оценивающий мраморную глыбу, провел ладонями вдоль голого торса Шерлока, не касаясь кожи. Это длилось несколько секунд, и к концу Шерлок ощущал себя уже не каменной глыбой, но законченной работой — обнаженной фигурой на осмотре у коллекционера. Нет, не коллекционера. Художника. Знающего, а не оценивающего. Нет. Наверное, и то, и другое. — Я уже понял, что ты не знаешь страха, не считая редких... химических сбоев, — сухо сказал Джон. — Но представь на секунду, что ты обычный человек и что больше всего на свете боишься самого себя. Что окажешься в ситуации, в которой из тебя без предупреждения выплеснется нечто безумно опасное, и ничто тебя не ужасает сильнее, чем то, в кого ты превращаешься. Вместо того, чтобы бояться чего-то, что имеет смысл, понимаешь? Вроде убийцы-психопата, например. Ты меня не вылечил, мне не лучше, кошмары по-прежнему будут сниться, и я до полусмерти боюсь причинить тебе вред. Но я благодарен, что ты не позволил... хм... моим проблемам контролировать ситуацию вместо меня. Они — властные твари. Я умею выполнять приказы, как и любой солдат, но как же бесит, когда мной командуют. Есть разница. И, честно говоря, меня тоже достало спать одному. Шерлок стоял, онемев, глядя на ладони Джона, ласкающие не касаясь, бесконтактно огибающие мышцы, благоговейно и недоверчиво, словно их владелец никогда не изучал медицину. Эти не-касания покалывали кожу, как электростатика. Внезапно забеспокоившись, он взглянул на кровать. — Нет, — бросил Джон весело. — В тот раз я был счастлив как свинья в грязи, когда ты говорил, что делать. Я испытал изумительный оргазм, а ты, как ты и говорил, не мерзавец*. Ну. Обычно. [ *Прим.перев.: игра слов. Wonker — 1.онанист; человек, занимающийся онанизмом. 2.мерзавец, мерзкий тип. ] — Что ты делаешь? — прошептал Шерлок. — Сейчас? Ничего. У нас дело нераскрыто. Позже? — Левая ладонь Джона обхватила бицепс Шерлока, а правая легла прямо под изгиб ягодицы, так крепко, что у Шерлока сбилось дыхание. Приблизившись, доктор покрыл ключицу Шерлока едва ощутимыми поцелуями. — Я собираюсь вынуть… из тебя… душу. Шерлок удивляется — непрестанно, как удары собственного сердца — что может означать это обещание, когда речь идет о таком, как он, дефектном экземпляре. — Ладно, извините, извините, — объявляет детектив-инспектор Диммок, спешно заходя в кабинет, неровно балансируя папкой с документами и контейнером с четырьмя картонными кружками кофе. Дверь за ним захлопывается. — Здесь все, что мы обнаружили: то немногое, что удалось. Кто-нибудь хочет ко... — Кофе наши проблемы не решит, — шипит Шерлок, выхватывая папку у Диммока и игнорируя предложенную кружку. — Ну, одну из моих точно решит, — признает Лестрейд, протягивая руку. — Ладно, детектив, рассказывай с самого начала. Разобьём засранца в пух и прах, да, Шерлок? Шерлок молча листает страницы отчёта, морально подготавливаясь к пустословию Диммока. Он не ненавидит детектива Диммокa, совершенно точно не так, как ненавидит Андерсона или вибрирующее "р", с которым Салли Донован произносит слово "фрик". Диммок раздражает, но не потому, что злобен — он просто ужасающе зауряден. Диммок носит хорошие костюмы, думая, что выглядит в них умнее. Вместо этого, в костюмах он выглядит так, словно компенсирует ими недостаток таланта, что является чистой правдой, разумеется, поэтому обессмысливает весь замысел. У него прямые заурядные волосы и натренированно-отрешённое выражение — он полагает, что с ним выглядит мудрым, но в действительности кажется просто равнодушным. Челюсти Диммокa всегда раздраженно сжимаются, когда Шерлок что-то говорит, и что хуже всего, ямочки на его чопорном, неуверенном юном лице располагаются под очень неправильными углами. Это сводит с ума. Шерлока мучает желание взять голову Диммока, вылепить заново и объяснить богу, где тот ошибся. Диммок встает в свою «позицию для доклада», расстегивая куртку, чтобы поставить кулаки на бедра и выглядеть более компетентным. Снова отвернувшись к окну, Шерлок закатывает глаза. — Это было одно из моих первых дел в должности детектива-инспектора, — начинает Диммок. — И оно было каким-то тухлым, должен признать, хотя и ничего не удалось найти. Ну, вы знаете, чувствовалось, что что-то не так, но тогда мой стаж работы едва... — Детектив-инспектор, я захочу узнать историю твоей жизни, только если спилю себе все зубы напильником, — рычит Шерлок. Это намек на одно из писем Мориарти, но, нужно признать, удачный, и он больше не будет бояться, они договорились с Джоном, поэтому он выплевывает оскорбление, словно оно не вызывает в теле легкую дрожь. — Рассказывай об убийстве. Диммок смотрит в изумлении, когда Шерлок поворачивается к нему. — Откуда ты знаешь, что это убийство? — Неважно, — вздыхает Лестрейд, потирая виски. — Рассказывай. — Хорошо, — фыркает Диммок. — Нас встретила Хелен Стоунер, младшая сестра покойной и финансовый директор «Недвижимость Сток Моран». Сказала, что её сестра, Джулия Стоунер, генеральный директор, лежит в больнице, став жертвой грязной игры из-за прений по поводу дальнейшей судьбы фирмы. Похоже, что мистер Грэнт Ройлотт, их отчим, после смерти жены прибрал к рукам изрядную долю акций «Недвижимость Сток Моран» и жаждал выставить на продажу контрольный пакет, ссылаясь на экономический спад, из-за которого у сестер были те же проблемы, что и у всех на рынке. Пытался запугивать, угрожать, но они отказали, потому что не хотели разрушать компанию, основанную их матерью, не хотели продавать ее по кускам, и тогда Джулия Стоунер заболела. — Кто был наследником состояния Джулии? — проницательно спрашивает Лестрейд. — Семья, — быстро отвечает Шерлок, не отрываясь от бумаг. Что угодно, лишь бы помешать болтать Диммоку. — Стоунер была карьеристкой, предпринимателем, не замужем, на момент смерти была обручена в течение двух месяцев. Ее состояние отошло ближайшим родственникам... отчиму, Ройлотту, который теперь владеет почти половиной акций фирмы, и младшей сестре, финансовому директору. Сестра, Хелен Стоунер, управляет компанией, разумеется, просто потому, что унаследовала большую часть акций Джулии Стоунер. — Но это все равно мотив, да? Для отчима? А... что потом? — Джон садится на край стула, серьезный, готовый к действию; прядь светлых волос падает ему на лоб. — Ройлотт организовал покушение? И вы не смогли доказать, что это он? Диммок расстроенно вздыхает: — Нет. Джулия Стоунер просто... умерла. В больнице. Причиной смерти стал анафилактический шок. Джон моргает и склоняет изящную голову. — Сколько он длился? — Около двух часов, кажется. Чертовски не повезло, вот и всё. — На что у нее была аллергия? — Именно это сестра и сочла странным, да и мне тоже показалось подозрительным. У нее вообще не было аллергии. — Орехи? Соя? Пыльца? Пчелы? — Ничего подобного. Даже аллергического насморка никогда не было. — Ей ввели эпинефрин, разумеется? — Да, но недостаточно быстро, чтобы успел подействовать. Джон морщит брови и постукивает ладонями по бедрам. — Подожди, то есть она считала, что у нее нет аллергии, сестра чувствовала, что дело тухлое, а в итоге расследование просто... закрыли? Острые аллергические реакции могут наступать очень быстро, да, если иммунитет ни к черту, но что показало вскрытие? — Кто это? — Диммок обращается к Лестрейду, поправляя галстук, словно это должно прибавить его вопросу авторитет. Лестрейд лишь постукивает авторучкой по краю бумажной кружки с кофе: — Доктор Джон Уотсон, коллега. В некотором роде. Как и Шерлок — коллега. Своего рода. Это его сфера, медицина, продолжайте, доктор. Джон бросает на Шерлока взгляд, проверяя, заинтересован ли сыщик медицинским аспектом дела, чтобы не терять очень, очень ценное время зря. Шерлок видит его над папкой с документами, но не поворачивает голову, лишь приподнимает заинтересованно бровь и хмыканьем дает знак продолжать. Но в действительности он, скорее, абсолютно жаждет этого. Он не собирается упускать возможность увидеть доктора медицины* Джона Уотсона, ни за что в своей висящей на волоске жизни. Уставший, напряженный Джон Уотсон — мучительно прекрасное творение: промокший в грязи солдат, бьющийся насмерть за путь из ущелья, он рвется вперед, оставляя за собой кровавые следы. Наоборот, хладнокровный и в своей стихии Джон Уотсон — приходит к выводу Шерлок, преисполнившись ликования, от которого вырастают за спиной крылья, — это образец мирного, бескровного могущества. [ *Прим.перев.: в оригинале Dr. John Watson, M.D. M.D. — (сокр. от лат. Medicinae Doctor) доктор медицины — высшая научная степень для терапевтов и хирургов. Термин характерен для Северной Америки, в Британии обычно не используется. Возможно, автор проводит ассоциацию с героем сериала.] Нимб, который застилал Джона прошлой ночью, когда Шерлок рассыпался на части, угрожает вернуться в любой момент с удвоенной силой. Джон практически светится от вновь обретенного ощущения собственной полезности и уверенности в себе. Благодаря мне, думает Шерлок, даже если из-за безумного заклятого врага, и позволяет себе почувствовать бесстыдное счастье, пусть лишь на мгновение. — Вскрытие не дало однозначного ответа, — признает Диммок. Когда он выведен из равновесия, его лоб покрывается хаотичной сеткой морщин. Сейчас тому причиной стал Джон, от чего Шерлок испытывает пьянящий восторг. — Ее нервная система и дыхательные пути полностью отключились, что могло быть вызвано сильным ядом… или, как написано в заключении, аллергеном. — Видишь ли, это не... — Джон терпеливо вздыхает, левой ладонью потирая затылок. — Сколько лет было Джулии Стоунер? — Сорок один, — мгновенно отвечает Шерлок из-за папки, меряя шагами кабинет. — Боже. Не скажу, что невозможно, но крайне маловероятно, чтобы у взрослого в возрасте после тридцати пяти неожиданно начался приступ аллергии. Не так это легко — прожить жизнь, не встретившись с медоносной пчелой. Ладно, что было аллергеном? — Не знаем, — беспомощно говорит Диммок. — Ну, конечно, ясно же, что ядом это быть не могло: и с чего бы следователю, предупрежденному о грязной игре, подозревать яд, куда вероятнее, что это какой-то крепкий орешек отправился на смертельную миссию, — бормочет Джон, вытягиваясь на стуле. Шерлок поднимает на него взгляд, не способный сдержаться, даже если бы хотел. Он, несомненно, любит этого маленького, почти невыносимо замечательного ветерана так сильно, что теряет контроль над моторикой. Но выражение лица Джона определенно стоит этого тревожного открытия: подчеркнуто беспечно он разглядывает стол Лестрейда. — Она была одна в своём угловом офисе*, — разумно замечает Лестрейд, потягивая кофе. — Это я точно помню. Там больше никого не было. [ *Прим.перев.: Corner office — угловой офис с большими окнами в размер двух смежных внешних стен. Угловые офисы считаются элитными, чаще всего их занимают руководители высшего ранга.] — Это ни хера не значит, — фыркает Джон. — Значит, когда камеры показывают, как она сидит себе спокойно, а потом встает из-за стола и грохается на пол. Мы вообще ни хера не смогли найти. Я понимаю, о чем вы, доктор, но офис был идеально чист. Если бы из головы убитой торчал отравленный дротик или обвилась ядовитая змея, Диммок бы заметил и, я уверен, рассказал бы об этом мне, — Лестрейд подмигивает своему сотруднику. — А ядовитый газ? Вряд ли я здесь единственный, кто знает, что такие вещи существуют? — Ничего, — Диммок качает головой. — Я тоже об этом подумал. Взяли пробы воздуха. Идеально чистые. — Этот офис был в штаб-квартире «Сток Моран», так? — Верно. Улица Южной Колоннады, район Кэнэри-Уорф. — Тайна запертой комнаты, — задумчиво говорит Джон. Смотрит прямо на Шерлока. У него пристальный, полный беспокойства взгляд. — Ты... ты говорил, что их обожаешь. Так ты написал в СМС. Перед... хм... всем этим. — Я действительно их обожаю, — признает Шерлок. — И как тебе эта? — До сих пор? — размышляет Шерлок. — Примерно девять баллов. — Ты сказал, что только серийный убийца лучше, чем тайна запертой комнаты, — вспоминает Джон с сожалением, потирая глаза. И Джим Мориарти подарил её мне, как на заказ, чтобы заинтриговать меня, чтобы меня восхитить — тот же самый больной ублюдок, что планирует использовать полостной ранорасширитель, чтобы раздвинуть мне ребра и попробовать кусочек моего сердца, подарил мне чудесный подарок. Почти не желая того, Шерлок вспоминает утро. Губы Джона закончили описывать меандр по ключице Шерлока и отправились вниз по грудине к ямке над мышцами пресса, едва прикасаясь, но не щекоча. Левая рука провела по бицепсу Шерлока и под ним, затем по спине вокруг плечевого пояса, ногтями по коже, в то время как правая ладонь, соскользнув вниз, обхватила ягодицу детектива мягким, собственническим хватом. — Я, ах, — сказал Шерлок и молча обругал себя за бессмысленный лепет. Даже если в этом не было его вины, не совсем так. Это была вина Джона. Это Джон высекал серии искр с помощью только рта и ладоней. — Должен заметить, что вынуть из меня душу способом, который, как мне кажется, ты имеешь в виду, невозможно, принимая во внимание мои личные ограничения. — Неверно. Стреляешь без приказа. У тебя нет ограничений, — выдыхает Джон в его грудину, пробуя её кончиком языка и краешками узких, таких узких губ. — У тебя есть предпочтения. Боже, Шерлок, они у всех есть. Я предпочитаю, чтобы на меня не срали и не переодевали пушистым зверьком. Мы на равных, ясно? — Это совершенно другое. Я — асексуал. — А я Рак. Седьмое июля, точно Рак... или знаки зодиака ты тоже удалил? У тебя, кажется, какое-то странное отношение к Солнечной... — Ради бога, у меня нет предпочтений, что за идиотская терминология, речь о моей сексуальной ориентации, которая... — Не исключает секса. Что мы и доказали. Научно. — Джон ухмыльнулся в ямку на шее Шерлока, одновременно двигая большим пальцем по пояснице. Когда в итоге прикосновение прекратилось, Шерлок резко втянул воздух. — Ты же любишь науку. Нет, в жопу, ты обожаешь науку. И ты... хм. Ты сказал, что решил мне доверять, да? Ты уже несколько дней гениально доминируешь, и, боже, это самая эротичная вещь на свете, но нужно, чтобы ты доверял мне так же, чтобы прошлая ночь больше не повторялась. Окей? Шерлок облегченно вздохнул. Вот, значит, о чем идет речь. Не о чувствах. Просто о... более неопрятных видах сексуальных отношений. Не о чем беспокоиться, ни в малейшей степени. Шерлок эксперт в обсуждении условий. Они за считанные секунды завершат этот разговор и смогут вернуться к несомненно преждевременной кончине Джулии Стоунер. — Да, я доверяю тебе, разумеется, ты можешь меня трахнуть, если хочешь, — ответил он, прослеживая лопатки Джона пальцами той руки, которая не стискивала телефон. Джон замолчал и взглянул вверх, между бровями появилась озадаченная морщинка. — Я... я уже трахаю тебя. Все это время. Ну, хм, так, чтобы ты был в курсе. С того момента, когда ты начал мной командовать. — Нет, я не говорю об альтернативных определениях секса, я о том, что если ты действительно хочешь меня трахнуть, тебе можно. Я не говорил этого раньше, не было повода. Но я доверяю тебе. И я уже занимался этим. Неоднократно. Таким образом, если хочешь, я не против. Переступив с ноги на ногу, Джон выпустил сквозь зубы воздух, лицо его приняло терпеливое выражение. — Окей. То есть, так ты мне рассказываешь, что тебе нравится стимуляция простаты? Кстати, это нормально, совершенно нормально. — Знаю, что нормально, но, господи, нет, — поспешно ответил Шерлок, вспомнив свой первый раз, когда ему казалось, что он расколот топором от ягодиц до мозга, — но если не глубоко... — Тсссс, — посоветовал ему Джон с улыбкой, возвращаясь к шее Шерлока и нежно посасывая. — Заткнись, Шерлок. Стой спокойно. Я правда просто... Боже, ты самый безумный и привлекательный... я не могу дождаться этого вечера. Словно дорога куда-то похуже, чем в ад, была вымощена благими намереньями, а в сопроводительные документы закралась ошибка: Ох, простите-извините, мы не хотели в вас стрелять и поджаривать вам мозг, когда вы хотели что-то сделать для человечества — такого рода ошибка, но в итоге разобрались, и моя чертова компенсация — это вынуть из тебя душу. — Сейчас что, действительно самое подходящее время для... — О, гениально, я всё ждал, когда ты задашь этот вопрос, вместо того, чтобы просто решить, что я бездельник. Джон отодвинулся, не убирая руку со спины Шерлока и положив ладонь ему на щеку. Казалось, в комнате похолодало, по меньшей мере, на три градуса. Словно судьбоносный ветер промчался по Бейкер-стрит, принося с собой неотвратимые перемены и призывая к далекой славе. Глаза Джона, только что полуприкрытые и страстные, превратились в два суровых синих океана. — Ты и я — мы победим, — жёстко говорит Джон. — Будем умнее, отважней и лучше него, ясно? Потом проживем наши жизни, как сами того пожелаем. Но я не буду смотреть, как он превращает тебя в марионетку, и я не позволю тебе забыть, что он приучал тебя годами... годами, Шерлок… как ты это назвал несколько недель назад — выработанный в детстве условный рефлекс на что-то там…? Шерлоку удалось кивнуть, невзирая на шок: — На угрозу боли и смерти. — Точно, и вся та чушь, что ты загонял про рептильный мозг и животные реакции... До меня понемногу дошло, что ты не пытался меня разозлить. Джим Мориарти провел десятки лет, мучая тебя, как кот — мышь, и то, что теперь это игра, хотя раньше было насилием, не означает, что теперь это не насилие, и я не позволю чокнутому ушлёпку с дерьмом вместо мозга считать, что он может включать тебя, как долбаную заводную обезьянку, и смотреть, как ты танцуешь для него, не позволю, если смогу — ради тебя, или ради себя, или ради любой из невинных жертв этого полного дерьма шоу. Ты усвоил всё, что я сейчас сказал, Шерлок Холмс? — Да, — выдохнул Шерлок. — Теперь, ты готов разбираться с захватом заложника, пока твой коллега ставит чайник? — Да, — сказал Шерлок, начиная улыбаться. — Изумительно, — ухмыльнулся Джон, целуя его плечо. — Ты изумителен. Ты это знал? — Ты все еще собираешься вынуть из меня душу вечером? Ухмылка Джона сделалась хищной. Ястребиной. Она... беспокоила меньше, чем должна была. — А ты как думаешь? В тусклом свете кабинета Лестрейдa Джон глядит на Шерлока, одна подвижная бровь приподнята. Он прав, понимает Шерлок. Это восхитительная тайна запертой комнаты, замысловатая и животрепещущая; непостижимый подарок от несомненного недоброжелателя. Того, кто хочет есть кусочки Шерлока на обед. — Я учитываю источник, — клянется Шерлок Джону, возвращая взгляд на папку. — Обещаю. — Очень надеюсь, мать твою, — мягко отвечает Джон. Мобильник Шерлока звонит. Еще раньше — сразу по прибытии в Ярд — они подсоединили его к прибору слежения и к телефону Лестрейда. Поэтому, видя, что номер не определён, Шерлок выдыхает, бросает папку на стол и медленно подносит телефон к уху. Лестрейд кивает, подготовив своё соединение. Диммок кивает вслед за Лестрейдом, пытаясь казаться причастным. Позорнейше проваливается. Джон смещается вперед и бросает на Шерлока взгляд, который говорит: сделай его, приятель. Лицо Шерлока не меняет выражения. Однако чувство паники отступает, сворачивается в себя и исчезает, и Шерлок нажимает кнопку ответа. — Алло? Долгие секунды тишина на другом конце линии звенит у него в ушах и в динамике телефона Лестрейдa. — Это ничего, что ты пошел в полицию, — уверяет его гротескно дрожащий мужской голос. На мгновение закрыв глаза, Шерлок заставляет себя не терять концентрацию. Удивленно обнаруживает, что это не проблема. Так вот зачем Мориарти дал мне фору. Хотел увидеть, обращусь ли я за помощью к тем же самым лицам, есть ли у меня постоянные связи в Ярде и кто они, и рискнут ли головами более одного раза, чтобы поймать сумасшедшего убийцу. — Кто говорит? — рычит Шерлок, чувствуя, как сокращается желудок, даже если мозг набирает обороты. — Снова ты? — Но не полагайся на них, — Шерлок знает, что мужчина с испуганным голосом читает с пейджера, который держит в ладони. — Ты умен. Очень умен. Я хотел станцевать с тобой танго, дорогуша, а ты превращаешь наш роман в клубную тусовку. Джон прикусывает верхнюю губу и хмурится с видом не столько удивленным, сколько убийственным. Статика в динамике телефона передает негромкий шум оживленного перекрестка, гудков автомобилей и еле слышных выкриков. Диммок и Лестрейд смотрят в ожидании, у Лестрейда на лице то же самое обеспокоенное выражение, которое появлялось во время дела с норвудским строителем. Немного поразмышляв над ответом, Шерлок хранит молчание. — Ты ведь не смеёшься над подарком, который я тебе приготовил, не так ли, солнышко? — спрашивает мужчина на грани слёз. — Карл смеялся надо мной. Так что я заставил его прекратить. Ни один из твоих приятелей в полиции не будет смеяться, когда я с ними покончу. — Ты украл новый голос, как я понимаю, — отвечает Шерлок, отказываясь хватать приманку. — Это касается только нас с тобой, — выдавливает аноним, который по сути беглый Джим Мориарти. Шерлок тяжело дышит через нос, пережидая накатившую волну отвращения, а когда открывает глаза, замечает, что Джон встал. Менее чем в шаге от него, почти прикасается, внимательно наблюдает за Шерлоком, сильные руки скрещены на груди, на черной куртке. Неожиданно, он выглядит очень по-военному. Это помогает. Шерлок выдыхает. Звуки уличного движения понемногу превращаются в какофонию. — Где ты? — спрашивает детектив. — Что это за шум? — Звуки жизни, Шерлок, — отвечает заложник еще более дрожащим голосом. — Но не переживай. Я... я могу быстро это исправить. Лестрейд показывает яростный, беспомощный жест. Диммок бледнеет. Джон покачивается с пятки на носок, очень спокойный. Шерлок не отвечает. Джон одобрительно кивает, лицо лишено выражения. — Первую загадку ты разгадал за девять часов, моя маленькая любимая умница, — подытоживает молодой человек. — На эту у тебя есть восемь. Разъединяется. Шерлок испытывает ужасное ощущение, что комната вокруг него преисполнилась суматохи, тогда как он остается неподвижным, как валун, застрявший на краю водопада. Джон косится на полицейских, но тоже не двигается. Сначала. Через несколько секунд он проводит пальцами по запястью Шерлока и снова скрещивает руки на груди. — Как я понимаю, ты допросил Грэнта Ройлоттa? — Шерлок слышит собственный голос откуда-то издалека. — Я не дочитал до этого места. Что он сказал? — В основном, сыпал проклятиями, иногда целился в мою голову бутылкой пива, — раздраженно отвечает Диммок. Лестрейд звонит своей команде, вызывая Салли Донован и невыносимого, невыносимого Андерсона. — Сказал, что я вонючий лжец, а его отношения с падчерицей были самые тёплые. Утверждал, что даже заплатил за ремонт её офиса. Это правда, кстати, я проверил. Глаза Шерлока широко распахиваются. — Что он сделал? — рычит Шерлок, резко поворачиваясь к Диммоку. Полицейский удивленно отшатывается прочь. — Он... сделал ремонт, — подтверждает полицейский дрожащим голосом. — Там не было ничего подозрительного, я проверил каждый дюйм, ты должен... К этому моменту Шерлок уже в нескольких ярдах за дверью кабинета, полы пальто развеваются. Джон рядом, следует его примеру. — Куда едем? — тихо спрашивает Джон. — Обыскивать смертельный офис, как я понимаю? — Во вторую очередь, — признает Шерлок. — А в первую? — Спасать жизнь мисс Хелен Стоунер, — отвечает Шерлок, игнорируя лифт и сбегая вниз по лестнице к выходу из Скотланд Ярда, перескакивая по две ступеньки за раз.