***
Амен кожей чувствовал неладное — в зоне досягаемости назревает опасность. Меж лопаток появилось зудящее чувство. За углом слышалось копошение: женский голос явно чему-то противился и мужское бормотание. Амен стал свидетелем картины: знакомая девушка с прикрытыми глазами отвернулась от мужчины, закрывавшего её от посторонних глаз, который прижимал её к стене. У неё не хватало сил отпихнуть от себя заведенного мужчину, но с ракурса эпистата этого видно не было. Услышав знакомый голос, что пыхтел и озвучивал ругательства, Амен уже не удивился, когда увидел именно её. Приглашение помочь ему не требовалось — он самостоятельно решил вмешаться. Если черноволосый — её клиент, Амен захотел лишить её его на сегодня. Хмыря неожиданно отстранило. Эвтида осела наземь и держала уже вытащенный припрятанный нож. Обычная девушка, если убьет человека в два раза сильнее себя, привлечет слишком много внимания: не шезму ли она? Будучи беззащитными во время выполнения своих заказов, шезму были вынуждены тренироваться защищать свою жизнь, если на неё покусятся. Умение серьёзно владеть оружием — особенно среди юных дев — это редкий и вызывающий много вопросов навык. Краем глаза она увидела мелькнувшую спасенную раннее собаку. А рядом с Рэксом — псом — знакомое белое одеяние. Эва отвернулась, приходя в себя. В глазах ненадолго потемнело, а рядом раздавались звуки мужских ругательств и глухого стука от крепких ударов. Раздалась оглушительная тишина. Эва подняла вновь сфокусированный взгляд и встретилась с его острым взором. — «Чем только я так богов прогневила?» Амен взял её за предплечье и повёл в сторону их домов, властно сжимая. Она не поспевала за его размашистым шагом, отчего мужчина почти волок её. — Я могу идти самостоятельно! — Эва надменно дернула плечом, где только что была его ладонь и обиженно прикоснулась к краснеющим следам от мужских пальцев. — Тогда вперед, — он взмахнул рукой, указывая на дорогу. Приближаясь к их временному поселению, Амен направился в свои покои и она замешкалась: стоит ли ей последовать за ним? Он не приглашал, но многословием никогда не отличался. В храме Гермополя однажды он уже двинулся молча, призывая пойти за ним, из-за чего она едва не потеряла уважение, если бы осталась на месте. — Что ты стоишь? Не пристало мне обсуждать это на улице, где много лишних глаз и ушей. Эва прошла за ним, остановившимся среди роскошно обставленной залы. Её завороженный взгляд впитывал добротно украшенные покои, из-за чего она едва не столкнулась с его могучей грудью. Амен покачал головой разочарованно хмыкнул: — Все-таки проститутка… — Ч-что?! — взъелась она. — Лгунья, так ещё и жадная. — И где же я соврала? — Почему не идешь в публичный дом? Там тебя будет защита от подобных ему клиентов, — отрезал он. — Или надеешься зарабатывать самостоятельно, чтобы не терять удерживаемый домами процент заработка? — Я не проститутка, — зеленые глаза яростно сверкнули. — Эвтида… — утомленно начал мужчина. Ему ни к чему выслушивать оправдания падшей женщины, что хочет обелить свою репутацию перед Верховным Эпистатом. — Четыре из пяти наших встреч состоялись после заката, — он поднял вверх указательный палец, жестом заставляя её закрыть рот, пока он не закончил высказывание. — Это порочная закономерность. Благородные девы не шляются по подворотням с сомнительными мужчинами. Договаривая, Амен перевел взгляд в ту сторону, откуда они оба пришли в его покои, задумавшись о несчастном избитом. Последнее предложение стало спусковым механизмом. Эва взорвалась и не смела скрывать свой гнев — напротив: пусть он увидит её безумие. Эва чувствовала себя облитой помоями, её достоинство опустили до уровня плинтуса, а честь — уязвили. Хуже оттого кто это сделал. Её щёки вспыхнули от повысившегося давления, а брови недобро сошлись к переносице. — Вообще-то это он напал на меня! — повысила голос девушка и потянулась к рядом стоящему столу, в секунду замахнулась — и о грудь эпистата разбилось глиняное блюдо ручной работы, что стояло на подложке на столике. Мужчине удар — что слону дробина и его белесая бровь выразительно взлетела вверх, как и край его верхней губы, немного оголяя клыки. Эва бросила взгляд на его губы. — «Красиво скалится, да зубы обломает об меня» — Ты… — процедил он и запнулся, подбирая оскорбление. — Ты с чего вздумала, что это сойдет тебе с рук, — он махнул рукой на разбитое блюдо на полу. — Оттого он тебя и принял за распутную девицу — ни язык ни руки не держишь в узде, — он вновь открыл рот, но его грубо перебили: — Я не шлюха! — прошипела Эва, глядя исподлобья на Амена, поразившегося неприкрытой дерзости. Наверное, только она могла смотреть на него снизу вверх так, будто на самом деле смотрела сверху вниз. Она потянулась и замахнулась следующим предметом, к сожалению Амена оказавшимся у неё в руке. Мужчина сделал широкий шаг вперед, не смотря под ноги: случайным движением он задел край стола и тот перевернулся. Мужчина бровью не повел. Эва успела только вздрогнуть, провожая взглядом стол и все предметы, летящие с него на пол, как мужская ладонь угрожающе сомкнулась на её шее. Амен слегка приподнял девушку, сделал ещё шаг и с силой прижал её к стене, и оперся на шероховатую поверхность свободной левой рукой. — Не вижу ничего, что указывало бы на обратное. Эва забыла о существовании таких понятий как субординация и чувство самосохранения. Ею овладело жгучее чувство несправедливости и желание отстоять себя, даже если зато придётся биться буквально не на жизнь, а на смерть. Мало того, что она едва не пострадала от сумасшедшего мужлана в переулке, теперь мужчина, что вызывал в ней интерес и оттого происходящее обиднее, порочил её честь, укоряя за то, кем Эвтида никогда не являлась. — Тогда почему ты за меня заступился?! Вероятно, ему не следовало хватать её за шею, потому что её глаза налились красным цветом и он ослабил хватку, опасаясь, что задушит её. Он пристально рассматривал бушующий шторм эмоций, развернувшийся в зелени её лихорадочно заблестевших глаз. — Гадко, когда такие услуги оказывают просто на улице. Эву облило горячей волной ярости и стыда. Её руки затряслась. Девушка на грани, чтобы не выцарапать ему глаза. Эва рыкнула, сжала оставшуюся в руке статуэтку и ударила о его плечо. Верблюд разлетелся на осколки, как и его предшественница-тарелка. Она незаметно удержала в руке крупный осколок, сжав его в кулак. Неприятно колется, но для защиты пойдет. Её ножом, спрятанном в поясе на ноге, угрожать эпистату даже она не рискнёт, а осколок вроде и безобиден вовсе. Амен сумел сдержать лицо ровным, даже не поморщился от удара. Хотя было явно заметно, что ему неприятно. Его глаза очень недобро сверкнули. Мужчина прилагал усилия, чтобы держать себя в руках, глядя на явно читающееся желание в её взгляде прикончить его. Одно его неловкое движение — и он просто убьёт ее, случайно сломав шею. Он даже не мог ей больше ничего сделать: несмотря на статный рост девушки, она обладает хрупким телосложением — типичный эктоморф — один взмах его тяжелой ладони и душа её покинет её тело. Эва в его случае ничем не помогала — напротив: всё осложняло то, что взбешенная женщина не собиралась униматься, испытывая его иссекающее терпение. — Горбатого могила исправит, видят боги, Эвтида, ты день за днём старалась выводить меня из себя, — он распалялся сильнее с каждым словом, часто дыша. — Ты своего добилась, — прорычал он. Её сердце ёкнуло. В голове пронеслось оробело: — «Доигралась» Он налетел на Эву, отчего она испуганно вскрикнула, схватил за руку и поволок в сторону тахты. Он швырнул её без тени сомнения, что она не ударится — мебель военачальника была мягкой. Незаметно для него она подложила рукой фарфоровый осколок под себя. Увидит — им же сам и прирежет. Не успела она пискнуть, как он оказался сверху, прижимая брыкающуюся девушку к кровати лицом вниз. Для её телосложения она резво и почти успешно оказывала сопротивление, если бы он только не был тяжелее неё и сильнее как минимум в два раза. Он почти сел на её ягодицы, контролируя распределение своего веса. Амен взял её за мечущиеся руки и привязал по одной к основанию тахты, пока она с силой старалась ударить пятками по его спине, отчего он раздраженно шипел. Откуда у него под рукой возникли жгуты — Эвтида не успела подумать. Её сковал доселе невиданный ужас. Он же не будет её бить? Или ещё чего похуже? Он поднялся с неё и она облегченно выдохнула. — Тяжелый. Ты мне чуть хребет не сломал своим весом, — ей бы закрыть рот и смиренно ждать наказания или умолять о помиловании, но она не унималась. Амен вернулся с чем-то чёрным в руке, что она не успела разглядеть, когда он склонился к ней. Между её лопаток начало зудеть и спину окатило странным ощущением. Захотелось дернуть плечом. Она услышала движение — раздался громкий шлепок широкой ладони о её ягодицу. Эва вскрикнула от неожиданности и легкой боли — неясно от чего сильнее. — Я выбью из тебя дурь и всю твою спесь. И впредь прежде чем вновь начать пререкаться с высшим чином, вспомни этот урок. Он отошел дальше, скрывшись за пределы её зоны видимости. — Считай каждый удар, Эвтида. Сегодня их будет пять, — голосом он выделил день, давая понять, что сегодняшний инцидент станет первым, но вряд ли последним. — Уверен, этот урок придется ещё не раз повторить — Я… что?! Я не буду этого делать, — запротестовала связанная девушка. — Ты не в том положении, чтобы заявлять о своих желаниях. — Это унизительно. — Тогда молчи до посинения или скончания времен. Пока я не услышу счёт — удар не зачтется. Амен ударил и Эва смолчала. Удар плетью показался ей ожогом по сравнению с его рукой ранее. — Естественно, не считается, — он замахнулся вновь. — Один, — процедила она сквозь зубы. Желание молчать только ему наперекор мигом вытеснил новый удар. — «Пусть сколько хочет лупит меня, я не заплачу» Она и подумать не могла, что у эпистата могут быть такие жестокие наклонности. На протяжении своей жизни она не раз видела, как на улице публично происходили порки несчастных провинившихся и за себя всегда она была уверена: кто-кто, а Эва то уж точно не окажется в подобных обстоятельствах. Как минимум, благодаря своей пронырливости и острому языку, она считала себя в неприкосновенности — из любой ситуации она способна найти выход. Ну и хотя бы потому, что она девочка. Женщин изредка предавали подобным наказаниям, по крайней мере публично. Дети, рано оказавшиеся на улице, быстро и в совершенстве овладевают навыком выживания и всеми сопутствующими бонусами. — «Хорошо держится для того, кого явно высекают впервые в жизни» — подумал он, замахиваясь в последний раз с наименьшей силой. Эва и сама не знает насколько ей повезло, что Амен бьёт далеко не в полную силу. Она была вынуждена покорно отсчитать положенные удары. Ягодицы горели огнём. От натуги сдерживаемых рыданий она покраснела от шеи до корней волос. Грудь осыпало нервными розовыми пятнами. Что ей теперь делать: остаться лежать и хныкать или сорваться с места и бежать стремглав подальше от его дома? — «Ещё догонит...» — боязливо подумалось ей. Амен ранее не производил впечатление жестокого человека, и хотя даже сейчас она не стала считать его садистом, но первое впечатление о нём, как спокойном и невозмутимом человеке, в её сознании сейчас было полностью разрушено. Собственноручно им. Эва решила действовать так, словно ничего не произошло. Это уязвит его гордость. Он увидит, что после случившегося его авторитет в её глазах отнюдь не возрос. Клокочущее сердце отстукивало в висках, соображать рационально было сложно. Мужчина отошел от кровати, убирая плеть в ящик под полкой, которую ранее протирала Эва. Оборачиваясь обратно, он встретился с её злым взглядом. — И за что это было? — вызывающе спросила она. — Тебе не хватило? — Амен удивлённо поднял брови вверх. — Мне никогда не хватит, потому что такие методы на меня не действуют. — Я же не по голове бил, почему умом тронулась? — вновь начал распаляться он. — Потому что ты, мужчина, эпистат, сын и будущий отец, унизил девушку! Только и можешь самоутверждаться за счёт маленьких и слабых? Посмотри на себя: я не ровня тебе! Меньше, младше, слабее! Она подлетела к Амену почти так же, как он налетал на неё. Тяжелой рукой он хотел мягко остановить её, положив на смуглое плечо. Его рука обхватила её так, что большой палец был на ключице, а остальные дошли до её лопаток. Эва сверкнула острым предметом и прислонила острием к венам мужской руки, что сжимает её пелчо. Она на волоске от того, чтобы полоснуть его кожу и наблюдать, как все пять или шесть — «Или сколько там в нём?» — литров его крови вытекают из вен. Хотя надеяться на такой исход наивно, но Эве слишком понравилось ощущение власти над этой скалой. — Я не падшая женщина. Тогда возьми и убедись в этом сам! — она откинула в сторону острый предмет, страшась собственного весьма явного желания всадить осколок ему в сердце да поглубже. На каждое её слово приходился толчок в его грудь, точно она хотела отпихнуть белобрысого шкафа от себя. Ей не понравилось, как он навис над ней, доминантно раскинув свои руки. Ей не нравилось какого он мнения о ней. И ей явно не нравилась произошедшая ситуация. Естественно, её сил не хватило, чтобы сдвинуть его хотя бы на сантиметр и он самостоятельно сделал небольшой шаг назад. — Но учти, господин… Эва заговорила тише и приподнялась на носочки и ткнув указательным пальцем в его солнечное сплетение. Её длинный ноготь неприятно колол нежную кожу альбиноса. Она намеренно выделила «господин», высмеивая своей интонацией его высокое положение. Эва продолжила уже спокойнее: — Если ты сделаешь так, что прольётся моя кровь… Я сделаю так, что хлынет фонтан из твоей сонной артерии. Эва последний раз с ещё большей силой пихнула эпистата и рванула прочь, пока он не принял её в порыве брошенное предложение «попробовать» девушку. Она ушла, так и не узнав, что он наконец поверил её словам. Ведь её жизненный путь — честность. — У неё в руке был нож. Она была готова действительно убить того упыря, — раздался низкий голос снизу. — Вокруг неё была чудовищная аура. Ты ведь тоже почувствовал, не так ли? — Да, Рэкс, — Амен проводил взглядом удаляющуюся Эву и опустил глаза на собаку, что уже чесала лапой за ухом. — Ты прав. — Зря ты так её отхлестал. Амен недолго помолчал и поморщился, точно уже сожалея о содеянном. Но губы произнесли другое: — Ей пойдёт на пользу. — Благодари всех богов, что ты остался сейчас жив, Аме, — только этой собаке мужчина позволял называть себя столь ласково. — M-м? — Ты ходил по лезвию ножа, называя её жрицей любви. Она могла сейчас убить и тебя.***