***
Вчера был последний день марта. Сегодня день смеха, но погода за окном явно не шутливая; тучи сгущались, в комнату дул холодный ветер. Я часто открываю окно перед сном. Почему-то у меня было очень странное предчувствие насчёт сегодняшнего дня. Списав всё на воспоминания о прошлых первоапрельских днях, – точнее на "пранки" одноклассников, – я встал, натягивая толстовку. — Сынок, ты проснулся? — мамин крик был приглушён дверью. Пахло омлетом. Я взял телефон и грузно вышел из комнаты, свернув в ванную. Зайдя в чат с друзьями «Фрунзенские», проверил сообщения. «Видели новости? В Колпинском пожар был». «Серьезно?? Жесть». Костя добавляет посиневшего от ужаса эмоджи. «А ещё к нам кто-то из их района переедет». Арт скидывает смеющийся стикер. Я чуть не поперхнулся от этой новости. Выключив телефон, убираю в карман. Кто это, интересно? Нашумевший Вадим, аки главарь одного из дворов? Не, тогда Арт сразу сказал-бы, что он. У Артура есть связи, он все слухи первым узнаёт. Значит, кто-то не особо важный? Выплюнув пасту, вновь включаю телефон, листая ещё пару сообщений. «Кто?». «Да пацан один. Вадим всё время рядом с ним крутится». «Вадим крутится? Может, парень около Вадима?». Мы с Ромой мыслим одинаково. Что-же это за парень такой? «Не-не, чёрт всё время с ним шатается, но на драки не берёт. Один из моих друзей видел, как Вадим ему зажигалку подал». В чате все взорвались, а я опешил. Все знали, что значит этот жест у Вадима – он позволял делать это только девушкам, с которыми он встречался. Это явно подкосило-бы его репутацию, но он всё равно сделал это? Наверняка тот парень бугай какой-нибудь. Огромный, накаченный, бугай. Кто ещё мог понравиться Вадиму? Выйдя из ванной, я убрал телефон и сел за стол. Мой омлет почти остыл. Мама суетилась на кухне, убирая свою посуду. — Мам, ты слышала, что к нам переезжают из Колпинского? — мама посмотрела на меня, нахмурилась, будто пыталась что-то вспомнить. — Ах да! — просияла она, — Да, к нам должен переехать один мальчик. Помнишь, я пару дней назад рассказывала, как мне помогли донести пакеты? — она замолчала и я кивнул, доедая омлет. Мама кивнула, как-бы соглашаясь с чем-то про себя, — Я не сказала про его расспросы, как тут и что. Возможно, это он. Я встал, чтобы убрать тарелку в посудомойку. — А ты не помнишь, как он выглядел? — осторожно посмотрел на неё я. Мама покачала головой. — Не то чтобы. Но у него были длинные русые волосы. Такой чудесный мальчик! — мама ушла к зеркалу, начав краситься. Я пробормотал о благодарности и зашёл в комнату за рюкзаком, быстро вернувшись в коридор. Что это за ловелас? Змей искуситель чёртов. Мама быстро поцеловала меня в лоб и убежала на работу. Я-же неспеша шёл в школу, ковыляя ногами. У подъезда меня ждал Костя, кивая в такт песни, тихо играющей из телефона. Заметив меня, он убрал телефон и улыбнулся. — Привет! Видел, что в чате было? — Костя поравнялся со мной, закинув руку на мои плечи. — Да. Не знаешь, когда он переезжает и в какой дом? — мы двинулись в сторону школы. Костя, из-за неудобной позы, убрал руку. — Не-а, но точно в этом дворе. Хреновенько вышло, — он пожимает плечами, посмеиваясь. Его руки спрятаны в карманах. Я вздыхаю. Может, в школе об этом что-нибудь знают.***
Нет, никто об этом и не слышал. Я прячу лицо в ладони, обречённо вздыхая. Ко мне подсаживается Артур. Какое-то время он молчит, просто наблюдая, как я, его друг, мучаюсь. Я поворачиваю голову, хмуро смотря на Артура: — Ну что? — Смотрю на твои страдания, — хихикает Арт, прикрывая рот ладонью. Я хмурюсь, осуждающе прищуриваясь. — Ладно-ладно, остынь. Арт наклонился ближе, понижая голос и заговорщицки начал: — Слышал, ты хотел узнать о пареньке, который скоро будет жить с нами в одном дворе? Я кивнул. Артур отскочил, просиял, показывая ладони. — Я узнал его имя, — Арт закрыл глаза, вставая со стула. Он обошёл парту, вставая надо мной, — Юрий Исаковский. Он переезжает на выходных. А сегодня пятница. Пятница. Арт улыбается и проскальзывает к своей парте. Трещит звонок.***
День проходит странно медленно. Все мои мысли заняты этим «Исаковским». Я прокручивал и перекатывал это имя у себя в голове, словно пробуя на вкус. Юрий Исаковский. Исаковский Юра. И-са-ков-ский. Я представлял, лепил его образ в своей голове. Я так часто думал о нём на уроках – в свободное время, конечно-же, – и на переменах, что он словно ожил. Русые волосы до подбородка. Резкий, сильный характер. Курит. В него влюблён Вадим, а значит, он умный. Может, он разбирается в математике. Я буквально уверен в этом. А ещё он наверняка пользуется белым Audi A3 Вадима. Если-бы не история с зажигалкой, я-бы не обратил внимания на него. Ох чёрт. В любом случае я должен сосредоточиться на уроках. Особенно на английском, любимый предмет. В десятом классе он довольно лёгкий. Я знаю его на хорошем уровне, учителя часто спрашивают, к какому репетитору я ходил. На самом деле, всё это благодаря «Msi», я часто слушал их, чтобы подтянуть английский. С этими мыслями и фантазированием день пролетел чертовски быстро. Полдень. Я иду домой, шаркая ногами. Костя побежал к Роме, мальчику-птенчику. Его часто так называют, потому что он «почти не вылетает из гнезда». Я думаю, это глупо. Серьёзно, разве то, что он в основном сидит дома, делает его таким беззащитным? Рома хорош в словесных перепалках, точнее урегулировании конфликтов. За это я его уважаю. Он не раз помогал мне остыть и не довести дело до драки. Обычно это происходило, если конфликт был с людьми, которые за одно слово бегут в полицию. Я считаю, всё надо решать самому, если оппонент не начнёт нарушать закон. К слову об этом, Колпинский район славится тем, что люди из него дерутся ради забавы. Для вымогательств. Чистого насилия без правил. Это такая грязь. Кажется, я поморщился. Хотя мой район тоже кишит подобными идиотами. Но тут их явно – очень явно – меньше, и я рад этому. Подняв взгляд от своих ног, я вижу как семейка из четырёх человек – женщина, мужчина, парень моего возраста и маленький мальчик, — стояли перед подъездом, мужчина выносил чемоданы. Парень держал мальчишку – малышу на вид года четыре, – на руках, о чём-то говоря с, видимо, матерью. Мальчишка игрался с волосами своего брата. У парня русые волосы. Тут меня осенило: Исаковский! Я замер, но быстро опомнился и продолжил идти. Я представлял его совершенно другим, но он оказался ростом чуть выше среднего, волосы до плеч, худощавый – в общем, совершенно не оправдал ожиданий. Я продолжал идти, в подъезде перейдя уже на бег. Бегло снял обувь, вбежал в комнату, выбрасывая рюкзак на стол, взял телефон и стал спешно искать чат. «Исаковский из Колпинского приехал». Сообщение прочитал Артур, Филипп и Костя. Я пытался отдышаться, сползая по стенке и распластавшись на кровати. «Ты видел в каком подъезде он был?» «Да. Первый». Пока Костя печатал, я снял толстовку, шумно выдохнув. «Как он выглядит??» Костя добавил шокированный эмодзи с выпученными глазами. «Меньше, чем я представлял». «Ильяяяя, ну по-подробнееее». Костя скинул следующим сообщением замученный эмодзи. Лёгкая отдышка закончилась и я бухнулся на кровать. «Ростом как Рома, волосы до плеч вроде, а на футболке надпись "СССР"...». Примерно минуту все молчали. И ясно почему – кто в наше время такое носит вообще? Он Вадима своими коммунистическими взглядами очаровал? Я посмеялся с собственной шутки. «Пиздец». Артур добавил точку. Он так делает, когда выражает серьёзность. По-моему, так делают все, кроме Ромы. Он всегда пишет без неё, часто добавляя эмодзи. Разговор быстро перетёк на бытовые темы. Кто-то из нашего класса спросил, что задали по химии и чат разом замолк. Я усмехнулся и встал, чтобы переодеться, заодно решив пробежаться с музыкой. Дома было тепло. Дети кричали на улице, а я включил Msi, открывая холодильник. Мои руки были тёплыми, поэтому контраст заставил мурашки побежать по плечам. Я взял говяжий суп и оставил греться в микроволновку, а сам пошёл перебрать учебники. В моём рюкзаке всё – книги, тетради, линейки и другая канцелярия, – распределено по секциям. Я вытаскиваю из него все учебники, после чего тянусь к навесному книжному шкафу. Открываю дневник, сверяясь с расписанием на понедельник, решив заранее всё приготовить, и поочередно беру книги. На них ни единого изъяна. Я горжусь тем, как чисто выглядит мой рюкзак. Смотря на рюкзаки моих одноклассников я чувствую себя ответственнее, взрослее. Это похоже на то самое ощущение, когда для тебя что-то было донельзя лёгким, а для других – трудностью. Некое... превосходство. Да, так и есть. Я люблю это чувство. Мне нравится быть лучшим. Оставив рюкзак в кресле на колёсиках, я двинулся на кухню, вдыхая запах еды. Я помню, как пару лет назад много читал и интересовался здоровым питанием. Примерно с пятого класса я активно занимался спортом, чтобы держать тело в форме. Я всегда был достаточно симпатичным, ну, я так думаю. Но после того, как начал ухаживать за собой, я стал лучше. Я должен совершенствоваться каждый день. Я стал популярен и это было приятно. Мне нравилось внимание какое-то время, но я принимал его как должное. Так и должно быть. Мне льстили комплименты, но в один момент они стали иметь подтекст. «Ох, я-бы была рада пересчитать твои кубики» сказала девушка, которую я даже не знал. Она провела языком по губам, а я поморщился. Этот её жест вызвал у меня не восторг, а разочарование. Я смотрел на них – всех остальных девушек, которые хотели прыгнуть ко мне в постель, – с отвращением. И все. Их стало это отторгать и они отстали. И всё вернулось в прежнее русло. Я не стал задумываться об этом и двинулся дальше. Тарелка пуста. Я встаю из-за стола, решив выйти на балкон на кухне. Небо склонилось ниже. Мой взгляд – тоже. Я выцепил на площадке Исаковского с его младшим братом. Мальчик сидел на качелях, звонко смеясь, он улыбался широко, в отличие от своего брата; Исаковский слабо умилялся, подняв уголки губ, а может и вовсе этого не делал. Плохо видно с четвёртого этажа. Мальчик кричал «выше, выше! Юра, хочу ещё!» и Исаковский подталкивал чуточку сильнее. Сложно представить его курящим или властным. Словно на самом деле это не так. Лишь образ, построенный из слухов, – не важно, что я знаю его из них, – кусочки других пазлов, что, кажется, хорошо подходят. Но нет. Чего-то не достаёт. Выглядит несуразно. И, честно, хочется просто узнать, почему. О нём часто говорят: «в тихом омуте черти водятся». Но Исаковский ведёт себя с семьёй так мило. Обычно такими бывают очень вспыльчивые люди, – я имею в виду, они часто агрессивны, вспыльчивы и с такой-же яростью защищая своих родных, аки медведица детёнышей, – а он... Тут правда что-то неправильно. Я хочу понять. Но не стоит забывать, что он из района, который многие не любят и обходят десятой дорогой. Боюсь, что он навредит кому-то. Хотя это маловероятно, ведь Вадим не брал его с собой на потасовки, может, этот Исаковский даже и драться не умеет... Но я въебу ему, если он тронет моих близких. Мальчик спрыгнул с качели. Он развернулся на пятках к брату и улыбнулся. Исаковский склонил голову, это забавно. — Юра! — торжественно позвал мальчишка. Исаковский скрестил руки на груди, не сдержав смешка. — Да? — улыбается Юра и мальчик берёт мяч, который они положили под качели. Пока они перекидывали друг другу мяч, я не сводил глаз с Исаковского. Ну как, как он, спичка, мог вызывать уважение у пацанов из Колпинского? Его совсем никто не избивал за то, что он, возможно, спит с Вадимом? Или его паренёк спасал его тощую задницу? Я пытался вглядеться в его лицо, что не заметил того, как он повернулся и я вздрогнул, когда мяч с характерным звоном ударился об железное ограждение балкона, а после упал. Я недоумённо смотрел на Исаковского, наши взгляды встретились. Его руки были спрятаны в карманах, на лице сверкала ухмылка. Он улыбнулся и подмигнул мне. Я застыл. Он тихо посмеялся и развернулся, держа брата за руку. Мальчик посмеивался и оборачивался на меня, словно не решаясь на что-то. Он посмотрел на Исаковского и, когда тот кивнул, мальчик помахал мне. Я, запоздало, слабо двинул ладонью вправо-влево, ему в ответ, и провожал взглядом. Опомнившись, я схватился за перила, чуть не выпав, закричал: — Пошёл нахуй! — Они остановились. Исаковский, смотря на меня через плечо, рассмеялся, сгибаясь. Я развернулся и зашёл обратно на кухню, хлопнув дверцей балкона. Обида и злость кипели в груди, сворачиваясь в тугой ком, который бился о рёбра. Ладони сжались в кулаки. Ощущение, что я вот-вот задохнусь от возмущения. Прости, мама, но подружиться не получилось. Я глубоко вдохнул носом, поправляя чёлку, и шумно выдохнул. Успокойся. Он просто привлёк внимание. Спокойно. Дыши. Нет, но он так надменно смотрел!... Тише. Дыши. Успокойся. Ты неудачник, чтобы так реагировать на подобное, или кто? Успокойся. Я снова выдохнул, проверив, убрал-ли я посуду и двинулся в домашний зал. Мама много работает, поэтому у нас четырёхкомнатный дом – наши личные комнаты, гостиная и комната, полная тренажёров. Мама была только за, когда я предложил ей это. Какое-то время она занималась вместе со мной. Помню, как она счастливо смеялась, когда не получалось сделать так, как она хотела. Небольшие гантели оказываются в руках, напрягая их, выступают вены и мышцы. Исчезают и мелькают, тут-же растворяясь в коже. Это расслабляет. Спокойно. Ком в груди развязывается, тягуче растягиваясь по мышцам и артериям, превращаясь в сплетения. Я слишком сильно отреагировал из-за подобного. Нет, я разозлился, ибо просто беспокоился об ограждении. А вдруг он помял-бы? Сегодня я просто взъелся из-за ненужных мыслей и переживаний. Вот и все. Завтра я буду в порядке. Завтра я буду в идеальном состоянии.