Продолжение, о котором никто не просил

       Настаёт тот самый день, когда Ивану приходится ехать с Хулией в её колледж, чтобы подать документы. В свой он подал пару недель назад, однако набор в тот, в который хочет Медина, открылся только сегодня. Она очень сильно нервничала, думая, что у кого-то могут быть баллы выше, чем у неё, хотя Нойрет с точностью мог сказать, что этого почти невозможно. Вероятнее всего она не выглядела, как человек, который учится на отлично, но она таковой являлась. За оболочкой очаровательной девушки с взрывным характером пряталась ещё та ботанка, о которой знал только он.        Они поехали на автобусе, потому что, как выразилась Хулия, она не сможет вынести компанию своей матери. Иван предлагал мотоцикл, но она отказалась и от него. Он знал почему — она слишком сильно нервничала, а мотоцикл заставляет и её повысить своё внимание на дорогу, поэтому душный автобус, который также оказался битком набитым, подошёл им как нельзя кстати.        Они оба пробрались в середину автобуса и оказались зажатыми к стеклу. Но это было лучше, чем если бы они стояли у двери и им постоянно приходилось бы выходить, чтобы выпустить всех, кому нужно выйти. Иван не мог возражать, наблюдая за своей девушкой, прижавшей к груди папку с документами и поджав губы от волнения.        Она была потрясающая, когда нервничала, а небрежная косичка, которую она запела, передавала лишь больше привлекательности. Больше всего на свете Нойрет боялся, что она многим нравится. Большинство людей мужского рода заглядывались на неё и он не редко это замечал, частенько просто приобнимая её за талию и давая понять, кто здесь хозяин. Однако в университете его не будет.        Хулия смотрит на него тревожный взглядом и он наклоняется, чтобы поцеловать её, нежно касаясь её губ. — Расслабься, принцесса, — говорит он ей, привлекая своей фразой тех, кто находится рядом, — Я уверен, что лучше тебя они никого не найдут. Ты обязательно поступишь.        Медина судорожно кивает, соглашаясь с ним, но от этого нервозность никуда не пропадает. Она успокоится, когда узнает результаты.        Автобус едет дальше и с каждым новым пассажиром в нём становится всё душнее. Хулия обмахивается своей папкой, периодически также поступая с Иваном, который держится за поручни позади неё и получается, что она находится в кольце его рук. На ней лёгкое летнее платье нежно розового цвета и босоножки, но это не спасает её от жуткой жары, которая наступила сегодня.        Иван тянет её за руку, когда освобождает одно место и его долгое время никто не занимает. Хулия едва передвигает ногами, понимая, что они, словно бы, приросли к полу, и неуклюже падает на сидение рядом с каким-то дедком. Тот лишь усмехается, когда Иван встаёт напротив неё. — Перестань изводить себя, ты всё равно уже ничего не исправишь, — Нойрет пытается её успокоить, но понимает, что это ей не помогает. — Это не особо помогает, Иван, — бурчит она, одаривая его косым взглядом. — Зато ты снова меня ненавидишь, — смеётся он, заправляя назад выбившиеся волосы из её косички, — Я тебе уже говорил, что всё будет хорошо. — Почему ты так в этом уверен? — она поднимает на него взгляд и ему кажется, что она готова расплакаться. — Хэй, ну я тебя знаю, — просто пожимает он плечами, — Я знаю, как сильно ты старалась, чтобы твои оценки были самыми высокими в школе, и теперь, когда у тебя на руках все твои результаты, а они шикарные, ты не должна даже париться насчёт того, возьмут тебя или нет. Они оторвут тебя с руками и ногами.        Хулия усмехается, опуская взгляд вниз. — Хотя, если честно признаться, руки и ноги тебе ещё пригодятся. Как и мне, — добавляет Нойрет, за что снова получает ногой по щиколотки, — Чёрт возьми! — возмущается он. — Откуда у тебя взялась такая дурная привычка меня бить? — Оттуда, когда ты стал нести всякую хрень, — бурчит Медина.        Автобус резко останавливается и Ивану приходится ухватиться за поручень, чтобы не упасть. Люди также пытаются удержаться, но одна из пассажирок всё же умудряется упасть. На этом их движение останавливается.        Женщина пострадала достаточно серьёзно, поэтому водителю приходится вызвать скорую, а всей толкучке в том автобусе ждать следующий, чтобы создать ещё большую толкучку в позади идущем автобусе. Хулия хнычет от всей этой ситуации, потому что она понимает, что начинает опаздывать, а следующий автобус приедет чёрт знает когда. Иван отвлекается лишь на мгновение, а когда поворачивается к ней, у неё уже глаза на мокром месте. — Хулия, — он спешит её ообнять, крепко прижимая к себе за плечи, — Успокойся, милая, мы обязательно всё успеем.        В какой-то момент нервы на пределе уже у него. Этот день не мог быть ещё хуже душного автобуса, почему они оказались здесь, за херову тучу остановок от нужного места и без единой информации, когда смогут отсюда уехать? — Может это знак? Сколько раз уже происходило нечто похожее, когда нам удавалось избежать плачевных ситуаций? — она смотрит на него, пытаясь быть спокойной, однако, у неё это плохо выходит. — Нет, мы вызовем такси, — говорит Иван, достав телефон из кармана джинсовых шорт.        Машина подъезжает достаточно быстро и они спешат, чтобы сесть в неё. На их счастье, водитель оказывается молчаливый и достаточно быстро привозит к нужному адресу. Они благодарят его, спеша в задние, где уже собрались другие абитуриенты, и Хулия оказывается самой последней.        Охранник не пускает его вместе с ней, но ему кажется, что так ей даже будет спокойнее, поэтому он усаживается на скамейке в сквере на территории университета. Хулия должна сегодня не только подать документы, но ещё и пройти тестирование, которое определит, насколько она способна к выбранному факультету.        Теперь он начинает нервничать, как последний мальчишка, который переживает за свою подружку на экзамене. В школе, конечно же, казалось всё проще, но сейчас всё иначе. И он прекрасно понимал всё состояние Хулии, когда они пытались сюда добраться.        Проходит целый час, прежде чем все выходят из здания. Он пытается найти Медина взглядом, но её нигде нет и это начинает его настораживать. Последний абитуриент выходит из здания и больше никого нет. Нойрет спешит в здание. — Я же сказал вам, что сюда могут войти только студенты и абитуриенты, — напоминает ему охранник. — Я знаю, — соглашается с ним парень, — Но все уже вышли, а моя девушка нет. — Значит она задержалась у преподавателя. Некоторые ребята остались, чтобы задать вопросы, — поясняет ему охранник и снова указывает на выход. Ивану приходится послушать его, но на скамейку он больше не идёт, измеряя шагами участок от входа до забора. Хулии нет слишком долго.        Потом выходит вторая волна абитуриентов и тогда он, наконец-то, видит её в компании какого-то пацана в очках. Он хмурится, приглядываясь к ней, когда она тыкает тонким пальчиком в какой-то листочек парня и его, вдруг, покрывает дикая ярость, что она может общаться с кем-то мужского рода, кроме него самого. Он пытается удержать своё эго при себе, но, когда она улыбается ему, становится совсем сложно. Нойрет уже собирается сам подойти, когда она всё же прощается с эти пацаном и поворачивается к нему, широко улыбаясь.        Иван не может объяснить эту злость. Возможно, он не ревновал к ней, когда они были в интернате, потому что понимал, что её больше никто не привлекает, а здесь кандидатов стало куда больше? Возможно, там в интернате, было совершенно не до ревности, хотя он прекрасно помнил, как ему сносило крышу, когда она общалась с чёртовым Рубеном. — Я подала документы и написала экзамен, — Хулия подходит к нему, складывая руки в замок от радости и чуть ли не прыгая перед ним, счастливо улыбаясь, однако улыбка спадает с её лица, когда она замечает его взгляд, — Что-то не так? — уточняет она, осматриваясь по сторонам. Быть может он что-то заметил. Но сзади них никого нет. — Кто тот парень, с которым ты вышла? — напрямую спрашивает Иван. — Франциско? Это, возможно, мой будущий одногруппник, и он уточнил про то, где искать информацию о зачислении, — Медина пожимает плечами, выглядя совершенно спокойно. Это выносит ещё больше. — А у кого-то другого он спросить не мог? — возмущается парень.        Хулия смотрит на него с непониманием, потому что до того, как они приехали сюда, он вёл себя нормально, а сейчас… — Ты ревнуешь? — она расплывается в самодовольный улыбке, когда до неё, вдруг, доходит, к чему весь этот цирк. Иван хмурит брови. — Было бы к кому ревновать, — бурчит он в ответ, — Какой-то очкарик. — Он достаточно милый, — подначивает она, захватывая нижнюю губу в замок верхних зубов, и это чертовски напоминает ему те времена, когда они только начинали понимать, что что-то чувствуют друг к другу. — Милый, — бурчит Иван, отворачиваясь. Конечно, ему далеко до такого милого ботаника, как этот очкарик, но он ведь пытается.        Хулия берёт его руку в тёплую ладошку и накрывает второй, когда он оборачивается к ней. — Ну ты ведь знаешь, что кроме тебя мне никто не нужен, — напоминает она, и эти слова заставляют его, наконец-то, придти в себя. — Конечно знаю, — самодовольно отвечает он, притягивая её к себе за талию. Он наклоняется к её губам и целует её, когда на небе начинают сгущаться тучи, — Но нам стоит поторопиться, потому что, как мне кажется, собирается дождь.        Хулия поднимает взгляд в небо и согласно кивает ему. — Поехали домой, — соглашается она, переплетая тонкие пальчики с его. И как он мог приревновать её к кому-то, когда она такая невероятная только рядом с ним? Как он мог забыть, что его Хулия не променяет его на какого-то слизняка только потому, что он милый. Он такой дурак, но он пытается измениться ради неё.        Они только успевают добежать до остановки, когда ливень стеной начинает стекать с неба. Они оба смеются, потому что становится немного прохладнее и теперь уже нет прежней тревожности, что что-то может пойти не так.        Когда они подходят к дому Ивана, дождь прекращается, но это уже не столь важно, потому что они оба насквозь мокрые. Платье, которое до этого было свободным, теперь прилипало к её телу и Иван, впервые в жизни, не хотел взять её прямо здесь. Его больше волновало то, что она вся мокрая.        Мария встречает их с расширенным глазами. Она видела, что на улице шёл дождь, но она надеялась, что они в этот момент были уже в автобусе. Как оказалось — нет.        На самом деле, они не дождались автобус и три остановки шли пешком под проливным дождём, потому что Хулия считала это здоровским и романтичным. Иван никогда не возражал против её спонтанных и странных идей, поэтому они вместе веселились и кружились под дождём. Правда о том, что они оба могут заболеть после такого, никто из них не подумал.        Мария загнала их в дом, с возмущениями о том, что они уже взрослые люди, а до сих пор ведут себя, словно им по пять лет. С другой стороны, она помнила, что детства у её сына, как такового, не было, да, и Хулии пришлось слишком быстро повзрослеть, поэтому такие шалости были понятны с их стороны. Они хотят побыть ещё детьми, повеселиться и запечатлеть то время вместе. Скоро начнётся учёба и, к сожалению, им придётся реже видеться.        Хулия дрожит от холода, когда Иван стягивает с себя насквозь мокрую футболку. Она так сделать не может по понятным причинам, но Мария быстро пихает ей свой халат, чтобы она могла переодеться, пока её платье сохнет. — Живо в душ! — бурчит она, — Оба!        Иван лукаво усмехается, хватая Медина за руку и только потом Альмегро понимает, что сказала. — По очереди, — добавляет он, — Дамы вперёд, чтобы у вас не было разногласий, кто пойдёт первым. — Она всегда первая, — просто отвечает Нойрет, усмехаясь. Так действительно было всегда. Чтобы не произошло, она была первой, и Иван сам был инициатором этого.        Мария закатывает глаза и, когда уходит, Иван всё же пробирается в душевую к своей девушке. Она его не замечает, но он садится на стул, стоящий там для вещей и берёт в руки тёплый халат своей матери. Он никогда раньше не думал, что у него будет семья. Никогда не думал, что его кто-то будет любить, и, уж, тем более, что его найдёт родная мать. Жизнь резко изменилась и он не может отрицать того, что ему это нравится.        Вода перестаёт течь и, как только Хулия открывает занавеску, закрывающую её, мгновенно закрывает себя руками, когда видит его. Иван смеётся, в наглую рассматривая её обнажённое тело. Она потрясающая и он никогда не устанет этого повторять. У неё прекрасная грудь, плоский животик и стройные ножки. У неё такие же тонкие ручки и ему хочется обнять её, защищает от всего этого мира. Он знает, что такая дерзкая и смелая она была в школе, зная, что за неё есть кому постоять, но университет… Там будет множество разных людей, и он всегда боялся, что кто-нибудь из этих идиотов может обидеть её, потому что только он знал насколько она хрупкая и ранимая. — Ты слышал, что тебе мама сказала? — она вылезает из ванной, тут же заворчаиваясь в полотенце. Её косичка ещё сильнее потрепалась и из-за дождя была слишком мокрой, поэтому она стянула тугую резинку, распуская волосы. Нойрет тут же поднялся на ноги, притягивая её к себе за талию. — Скажи мне, детка, как тебе те люди, которых ты сегодня видела на вступительном экзамене? — спрашивает он, проводя рукой по распаренной коже её щеки. Хулия не сопротивляется и лишь, наоборот, ластится к его руке. — Не знаю, — жмёт она плечами, — Я, особо, не обращала на них внимания, будучи увлечённо совершенно другим. А что такое?        Иван глубоко вздыхает. — Я знаю, что ты девочка с характером и можешь постоять за себя, но я переживаю, что тебя могут обидеть, — говорит он ей и она расплывается в нежной улыбке. Он всегда заботился о ней и сейчас не было исключением. — Ты думаешь, что кто-то из тех, кто пошёл учиться на журналиста, сможет меня обидеть? — усмехается она. — Я знаю, что ты дерзка языком и за словом в карман не полезешь, — продолжает парень, — Но меня не это волнует. Меня волнуют твои чувства, малыш. Я знаю, как ты всё близко принимаешь к сердцу и тебя очень легко ранить.        Хулия опускает взгляд вниз. Это действительно было так. Вся её дерзость и грубость — защитный кокон, который защищает лишь физически, но душевное её состояние ничем не защищено, поэтому Иван прав. — Но ты ведь не можешь запереть меня, как Рапунцель, в замке, — смеётся она. — Ну, твои волосы стали длинее, — отмечает он, — Но не настолько, чтобы ты могла сбежать, используя их. Это мне только на руку.        Нойрет просовывает руку под полотенце и гладит влажный, но гладкий животик. Она была так потрясающа в том платье, но голая она ещё прекраснее. — За время, пока я нахожусь в твоём заточении, они отрастут такими же, как у Рапунцель, — она наклоняется назад, пытаясь выбраться из его рук, но проблема в том, что она, особо, не старается. — Тебе это не нужно, — говорит он ей, стягивая полотенце с её тела, и бросая его на стул. Его рука скользит по её спине и доходит до упругой попки, которую он тут же сжимает. Держать её голой становится всё сложнее. — Мы ведь не собираемся заняться сексом в доме твоей матери? — уточняет Медина, хотя сама уже находится на пределе. Последний раз у них был секс неделю назад и они это делали на пляже ночью. Времена меняются, и, вроде бы, они уже свободные люди, но этим делом заниматься им приходится где попало, лишь бы родители не застукали. — Почему бы и нет? Если ты не будешь кричать, — он переводит ладонь между её ног и она подпрыгивает, чувствуя себя невероятно возбуждённой. — Иван, — стонет она, — Прошу тебя. — Я чувствую, что ты уже на грани, детка, — шепчет он ей на ухо и она обмякает в его руках. — Хотеть и делать разные вещи, — бормочет она из последних сил. Ей так сильно этого хочется, она так скучала по этому.        Иван поднимает её на руки и ставит её обратно в ванную, забираясь туда же. Он прижимает девушку к холодной плитке спиной и она вздрагивает, но это его не останавливает, когда он массирует пальцами её клитор. Она пытается держаться на ногах, но каждый раз становится всё труднее, пока он просто не придавливает её своим телом и это становитс единственным источником, удерживающим её в горизонтальном положении.        Она устала. Устала морально и физически. Она устала от сегодняшнего волнения и жуткой жары, и теперь в её голове не было ни единой мысли, когда Иван натягивал презерватив, прежде чем войти в неё. Это было больнее, чем обычно, но достаточно терпимо, потому что Нойрет мгновенно начал покрывать её лицо поцелуями, двигаясь в ней достаточно плавно. Она держалась за его плечи, подпрыгивая от движений и это доставляло ей невыразимое удовольствие, от которого невозможно было сдержать стон. — Малышка, мы ведь договаривались, — шепчет он ей на ухо, когда из её горла вырывается громкий стон. Она плачет от того, что не может крикнуть громче, и ему приходится стирать слёзы с её щёк, — Я сделал тебе больно? — он мгновенно останавливает, когда новый поток слёз катится по её щекам и она уже рыдает ему в плечо, — Хулия? — он осторожно выходит из неё, ставя её обратно на ноги, но она стремительно начинает падать вниз и он снова её ловит. — Чёрт возьми. Милая, что случилось?        Она обнимает его, утыкаясь в его шею и её тело содрогается от рыданий. Он ненавидит себя за то, что не понимает, что с ней не так, потому что больно он ей не мог сделать, он двигался достаточно осторожно…        Он вытаскивает её из ванной и сажает на стул, стоящий там, мгновенно заворачивая её в полотенце. Он пытается остановить поток её слёз, но она не перестаёт плакать. — Родная, что не так? — снова пытается он. — Всё так, — заикается она, — Всё так, Иван. Просто… прости меня. — Хэй, — он ловит её руки, когда она пытается ими закрыть лицо, и подносит к своим губам, оставляя на них множество коротких поцелуев, — Если всё так, почему ты плачешь?        Его сердце разрывается на части, когда он видит её такой. Ему невыносимо думать, что что-то гложет её и она не говорит об этом. — Я не знаю, — сквозь слёзы усмехается она, — Я не знаю, почему я плачу.        Этот ответ его, конечно же, немного успокивает, когда он понимает, что причина не в нём, и даже неизвестно в чём, но он всё ещё не понимает, что с ней происходит в последнее время, потому что она сильно изменилась после того, как они выбрались из интерната. И тут его словно током прошибает, когда он понимает, что с ней не так. — Ты устала, — говорит он ей, — Тебе нужно отдохнуть и пару дней, вообще, ни о чём не думать.        Прошёл целый месяц после того, как всё закончилось и за это время они ни разу не оставались дома дольше трёх часов в день. Они постоянно где-то были, занимались какими-то делами, ездили подавать документы и готовились к вступительным экзаменам, и это волной обрушилось на неё. А сегодня груз с её плеч упал и она дала волю эмоциям. — Ты меня слышишь? — он легонько встряхивает её за плечи, когда она молчит и смотрит на него, поджав губы.        Они одеваются неспеша. Хулия заворачивается в халат, который дала ей Мария и, когда они выходят из ванной, она, вдруг, снова обнимает Ивана. Он кладёт одну ладонь ей на спину, слегка поглаживая, а вторую на мокрую макушку. — Всё хорошо, — бормочет он ей, — Всё хорошо, любимая. Просто нужно немного отдохнуть.        Он ведёт её в свою комнату, думая о том, как сильно изменится их жизнь, когда они начнут учиться. Он, более чем, уверен, что они оба поступят туда, куда хотят, и их мечты, наконец-то, исполнятся. Единственное, что его тяготило, так это долгие разлуки. Ему было невмоготу думать о том, что она не будет рядом с ним двадцать четыре на семь, именно поэтому сегодняшний случай с ревностью проскочил у него.        Хулия выглядела достаточно самостоятельной девушкой, она могла постоять за себя, ударить кого-нибудь, кто её будет обижать, но ей также могли ударить в ответ. Иван боялся, что она может пострадать не только морально, но и физически, потому что он был наслышан о всех этих разборках девчонок, и он знал, что драться она также как и они явно не умеет. — Перестань думать о том, что меня будут обижать, — Хулия оборачивается, когда они входят в комнату парня. Они с Марией живут тут недолго, и не планируют оставаться навсегда, поэтому и ремонта никакого нет. Голубые стены, достаточно удобная кровать, в углу стол и шкаф. — Малыш, — тянет он. — Иван, — хнычет она, — Перестань это. Я не маленькая, и ты прекрасно это знаешь. — Знаю, — соглашается он, — Но я также знаю все твои слабые стороны и… — Послушай, — Медина поджимает губы и подходит к нему впритык, положив ладони на его плечи. Он внимательно изучает её глаза и усмехается. Ну как он может не волноваться, когда видит этот огонёк в её взгляде? Как он может отпустить её одну, такую маленькую и беззащитную, особенно после того, что им пришлось пережить в этом грёбаном интернате? — Если что-то пойдёт не так, и я буду не в состоянии постоять за себя, я сразу же позвоню тебе, как мы и договаривались.        Иван глубоко вздыхает, вспоминая их разговор в ванной. Там всё казалось проще, когда он жаждал получить её тело. — Ну я ведь не рядом с тобой буду учиться, — напоминает ей парень, — Мне нужно будет время, чтобы до тебя добраться, за которое с тобой может случиться всё, что угодно. — Что же такого может со мной случиться? — Хулия складывает руки на груди. — Тебя могут ударить, — пожимает он плечами. — Я ударю в ответ, — просто говорит она, — Успокойся, Иван, со мной всё будет в порядке. Не думай, что я слабачка какая-то. — Ты не слабачка! — спешит он заверить её и хватает за плечи. — Не смей так даже думать. Ты не слабачка, Хулия, но ты очень добрый человек, и твоей добротой могут пользоваться. Ты можешь постоять за себя — я не спорю, но если твой соперник будет сильнее тебя в физическом плане? Сильнее, крупнее… — Я иду учиться на журналиста, — с подозрением напоминает ему Медина, — Не на единоборства какие-нибудь, и, уж тем более, не в тюрьму. Журналист.        Иван смягчается. Он действительно слишком сильно зациклился над этой темой и теперь ему было сложно отпустить эту мысль. Любовь делала с ним страшные вещи, а любовь к Хулии ещё сильнее, чем к кому-либо ещё. Он просто боялся потерять её навсегда, боялся, что ей могут навредить, потому что видел в ней ту хрупкую девочку, которую так сильно любил, которой она была только рядом с ним.        Он кивает и они вместе садятся на кровать. Нойрет облокачивается на спинку кровати, позволяя Хулии положить мокрую макушку ему на грудь. Он запутывается пальцами в её волосах и начинает слегка массировать затылок. Она хнычет от удовольствия, когда стягивает с волос резинку и распускает косу. Вот они — настоящие и счастливые, добившиеся своей свободной и безмятежной жизни. Вот она — Хулия — лежит рядом с ним, пока он держит её в своих руках. И она не умирает и не замерзает, как когда он держал её в последний раз так, вовсе нет. Она прикрыла глаза и наслаждается моментом, отпустив все свои заботы и напряжения.        Он чувствует, когда она засыпает. Её голова слегка поворачивается набок и он видит, как открывается её рот. Он усмехается, наклоняясь вперёд, чтобы поцеловать её в макушку и тянется за телефоном, набирая смс матери Хулии о том, что её дочь не придёт сегодня ночевать домой. — Спи спокойно, родная, — бормочет он ей, выключая ночник. Это будет ещё одна лучшая ночь в его жизни, потому что рядом находится она.