The Silent Opera

Хьюго просыпается и тут же чувствует себя дерьмово. Во-первых, у него болит горло. Это не похоже на похмелье или тошноту — это почти жжение: он почти уверен, что проглотил спичку целиком. В лучшем случае, это неприятно. Он приоткрывает один глаз: при виде больших окон и высоких потолков его охватывает замешательство. Где он, черт возьми, находится? Он шмыгает носом, морщась от ощущения, которое отдается в горле. Серьезно, у него чертовски сильно болит лицо. Он не чувствовал себя так ужасно с тех пор, как его поймали в Галкресте и хорошенько надрали ему задницу… О, подождите. Чертов Лэндис действительно надрал ему задницу. Лэндис, который затем подошел к Вэриану. А после Хьюго отключился. И теперь понятия не имеет, что произошло. Блять. Сначала он хочет запаниковать — вскочить с кровати и сражаться буквально со всем, что движется, пока к нему не приведут его родственную душу, — но тихая трель Песни в его мыслях заставляет остановиться. Она не… Не испуганная и даже не обеспокоенная. Наоборот: мелодия звучит спокойнее, чем за последние месяцы. Как счастливый сон. Хьюго стонет. Все кружится перед глазами, его лицо чертовски болит, в горле такое ощущение, будто он проглотил колючую проволоку: это не самый приятный способ проснуться. Честно говоря, в тот раз, когда его переехала тележка, он чувствовал себя куда лучше, чем сейчас. Он немного шевелится — и только тогда чувствует тяжесть рядом с собой. Он смотрит вниз, и его сердце тут же тает от того, что он увидел. Вэриан, крепко спящий, шмыгает носом при этом движении. Он лежит, подобрав ноги, и выглядит так, будто кто-то бросил его на кровать и оставил там. На нем все еще надеты его рваные и грязные свадебные одежды, которые развеваются вокруг них обоих. Из его больших передних зубов со свистом вырывается громкий храп, звучащий в такт Песне. И это восхитительно. Хьюго делает еще один вдох через свой сломанный нос. Что ж, не очень приятно, но у Хьюго и раньше были сломанные носы. В конце концов, он заживет, но лучше от этого знания не становится. Хотя, в какой-то степени эта боль стоила того, да? Никто не умер, их проблема, кажется, разрешилась… Бешено бьющееся сердце Хьюго успокаивается. Разрешилась же? Ну, Вэриан здесь, а не в карете, направляющейся в Сокрию, значит все должно было хоть как-то наладиться, верно? Однако из-за того, как плывет комната, невозможно сказать наверняка. Или это так, или они лечат Хьюго, чтобы его казнь была более болезненной. Он стонет, откидывает голову назад и вскоре проваливается в сон. Когда он снова открывает глаза, рядом сидит Рапунцель. Она тихо делает наброски в блокноте — только карандаш шуршит по бумаге. Солнце довольно низко: он, должно быть, проспал весь обед. Вэриан все еще без сознания рядом с ним. Похоже, прошлой ночью ни один из них толком не спал. Рапунцель поднимает глаза и улыбается, когда видит, что Хьюго проснулся. — Как ты себя чувствуешь? — спрашивает она. Он пытается что-то сказать, но у него вырывается только легкое покашливание. Принцесса тут же подносит к его губам стакан воды, который Хьюго выпивает за считанные секунды. Он снова кашляет, но сильная боль в горле начинает ослабевать. — Я… Уф. Ну, жить буду. Ее лицо напрягается из-за услышанного кашля. Это всего лишь подергивание, но достаточное, чтобы Хьюго это заметил. — Что случилось? — осторожно спрашивает он. Часть его не хочет ответа, опасаясь худшего, но легкая улыбка на ее лице довольно быстро снимает напряжение. — Лэндис напал на вас, — объясняет она прямо. — Вэриану удалось остановить его, и стража отвела его в покои. Он больше не побеспокоит тебя… Ни одного из вас. На лице Хьюго, должно быть, отражается недоверие. Рапунцель кусает нижнюю губу. — Его скоро отправят домой, — продолжает она. — Нам удалось все обсудить с его отцом. Уставшему разуму Хьюго требуется секунда, чтобы переварить услышанное. — Так это значит..? — Это значит, что свадьба отменяется, — говорит Рапунцель, игриво улыбаясь. — И поскольку ты пострадал, защищая нашего королевского инженера, мой отец согласился предложить тебе работать в замке на постоянной основе в качестве вознаграждения… Как только ты почувствуешь себя лучше, конечно же. Это привлекает внимание Хьюго. — Ты хочешь сказать, что я мог бы остаться? Она кивает. — Да, если ты этого хочешь. Конечно, он хочет, но не уверен, стоит ли. Как бы Вэриан отреагировал на то, что ему все время приходится иметь дело с Хьюго? Что бы сказала Донелла? О, черт. Рапунцель, должно быть, видит, как меняется его лицо. — Тебе не нужно решать сейчас, — заверяет она его. — Сначала сосредоточься на выздоровлении. А потом ты сможешь выбрать, хорошо? Точно. Да, звучит неплохо. Разберемся с этим позже. Он откидывается на подушки и пытается сохранить серьезное выражение лица, когда Вэриан неосознанно прижимается лицом к руке Хьюго. Щеки Хьюго вспыхивают, и ему приходится прикусить губу, чтобы не отпустить язвительный комментарий, когда Рапунцель, кажется, вот-вот начнет ворковать. Хьюго отказывается это признавать. Ни за что. Он скорее умрет. Рапунцель лишь улыбается и поворачивает у нему свой блокнот, показывая чертовски хороший набросок, на котором они вдвоем — Вэриан и Хьюго — крепко спят, обнявшись. Вашу ж мать, да он словно смотрит в зеркало. Принцесса закрывает блокнот и откидывается на спинку стула. Она снова нервно теребит нижнюю губу, постукивая карандашом по блокноту. Хьюго отчасти надеется, что она не выболтает то, что, очевидно, у нее на уме, — он хочет снова заснуть. Рапунцель наконец говорит, встречаясь взглядом с Хьюго. — Я даже не знаю, как могу отблагодарить тебя, — мягко произносит она. Хьюго только пожимает плечами — она не должна благодарить его за его трусость, — но принцесса продолжает настаивать. — Нет, я правда хочу этого. Вэриан… Он был очень подавлен, даже до всей этой ситуации с Сокрией. Я так давно не слышала, как он смеется. Мы с Юджином пытались подбодрить его, но у нас ничего не получалось. Казалось, что мой младший брат ускользает от меня, — ее взгляд стал отстраненным. — Но потом появился ты, Хьюго. И он снова начал смеяться. Теплое чувство поселяется в глубине его сердца. Песня обволакивает его, успокаивая. Рапунцель прикусывает губу и смотрит в окно. — Я действительно думала, что потеряю его, — ее голос такой тихий, как будто она боится признаться в этом. — Но, Хьюго, ты вернул его нам. Так что я очень благодарна тебе за это. — И еще за то, что мне пришлось пожертвовать своим прекрасным лицом, чтобы удалось разрулить ситуацию? Она улыбается шутке. — И за это тоже. Вэриан снова громко всхрапывает. Хьюго не может сдержать мягкой улыбки, которая расплывается по его лицу при этом звуке. Он закрывает глаза и прижимается своей неповрежденной щекой к макушке Вэриана. Песня тихо звучит в промежутках между ними, словно вечный танец. Он слышит, как шуршит ткань платья Рапунцель. Хьюго приоткрывает один глаз и наблюдает, как она встает со своего места. — Ты не упустил свой шанс, — тихо говорит она. — Я так горжусь тобой, Хьюго. Щеки блондина пылают, а в глазах появляются слезы. Рапунцель, к счастью, больше ничего не говорит. Вместо этого она осторожно накрывает их обоих одеялом и уходит, слегка помахав на прощание рукой. Хьюго не позволяет себе задуматься о том, что она сказала, пока еще рано. Сейчас он просто хочет насладиться тем, что Вэриан снова прижимается к нему. Вот так обниматься — гораздо приятнее, чем Хьюго готов признать. К такому и привыкнуть несложно. Он снова засыпает, но на этот раз всего на час или около того. Когда блондин просыпается, Вэриан уже сидит и сонно трет глаз. Наступила ночь: единственным источником света в комнате являются мерцающие лампы и лунный свет, льющийся через окно. Песня в голове Хьюго яркая и бодрящая. Это прекрасно. Серебристый лунный свет играет на волосах Вэриана, придавая им блеск. Косички, которые были заплетены раньше, уже исчезли. Волосы Вэриана в целом выглядят растрепанными, но это придает ему комфортный и расслабленный вид. Ему это идет. Вэриан делает глубокий вдох и потягивается. Он высоко поднимает руки. Какого черта один из рукавов оторван? — Хм, — вздыхает Вэриан. Он наклоняет голову и моргает, когда видит, что Хьюго проснулся. — Хьюго? Хьюго улыбается своей самой непринужденной улыбкой. — Да, милый? Вэриан внезапно бросается на него, обвивая Хьюго руками и ногами и осыпая неистовыми поцелуями. Объятия не причиняют боли, но все-таки застают его врасплох. Вэриан, кажется, даже не замечает его удивления. Вместо этого алхимик начинает покрывать лицо Хьюго легкими поцелуями, что-то бормоча себе под нос между каждым из них. Это едва ли связно, но Хьюго улавливает обрывки «слава Солнцу» и «чуть не умер, черт возьми»… Ох. Верно. Это определенно произошло, не так ли? Отчаянные крики Вэриана не скоро уйдут из памяти Хьюго, это уж точно. — Я в порядке, — успокаивает Хьюго. У него все чертовски болит, но с ним все будет в порядке. — Не нужно волноваться, Веснушка, это просто небольшая травма. У меня бывало и похуже. Песня обрывается — черт, что он сказал не так? — и чужие руки сжимают щеки Хьюго чуть крепче. Может, не стоило так шутить? Вэриан обиделся? Черт, он проснулся всего минуту назад, а уже облажался… Но тут раздается ужасный звук. Вэриан шмыгает носом, в то время как Песня вызывает волну облегчения и беспокойства, которая грозит захлестнуть Хьюго с головой. Сердце Хьюго разрывается от этого печального звука, и оно почти разбивается вдребезги, когда Вэриан заключает его в отчаянные, крепкие объятия. — Я люблю тебя, — в голосе Вэриана слышатся слезы. — Я люблю тебя, я люблю тебя, я люблю тебя… — Я тоже тебя люблю, — успокаивает Хьюго. В Песне звучит интересный звук, когда он произносит эту фразу. — Все в порядке, Очки, все обошлось. — Он чуть не убил тебя! — голос Вэриана приглушен из-за того, он уткнулся в шею Хьюго. Ох, ладно. Что-то подсказывает ему, что весь адреналин в крови Вэриана иссяк, поэтому он воспринимает произошедшее уже с рациональной точки зрения. Хорошо. У него всего лишь остаточная паника, которую он не смог выплеснуть во время пережитого ими ужаса. — Тссс, любимый, — черт, это действительно не самая сильная сторона. — Я здесь, — тихий голос Хьюго разносится в тишине комнаты. Рука Вэриана хлопает его по плечу. — Ты должен был уйти, — бормочет Вэриан, — должен был давно уйти, Солнца ради! Что, черт возьми, ты там делал? — Искал тебя! Песня Вэриана обрывается в отчаянии. — Я же говорил тебе не делать этого! Хьюго лишь широко улыбается. — Но все получилось, не так ли? Алхимик, похоже, готов придушить его. Хьюго сохраняет невинное выражение лица — и в конце концов это срабатывает. Вэриан отводит руки назад, но останавливается, когда его взгляд привлекает блеск в лунном свете. Кольцо из белого золота все еще на его безымянном пальце. Вэриан хмуро смотрит на него, снимает с пальца и кладет на ладонь. Оно лежит там, скромное, но такое, такое пугающее, что Хьюго судорожно сглатывает. — Спорим, мы могли бы продать его, — бормочет он первое, что приходит в голову, лишь бы разрядить обстановку, — за кругленькую сумму и, допустим… Поехать в отпуск. Вэриан морщит нос. Прежде чем Хьюго успевает осознать, что происходит, тот швыряет кольцо со всей силы в темную глубину лазарета. Где-то вдалеке оно с резким звоном ударяется о камень. В глубине души Хьюго надеется, что оно разбилось. Алхимик фыркает, скрещивает руки на груди и плюхается обратно на койку. — Ладно, — бормочет он. — Да, это сработало. Благодаря нашим стараниям и невероятному везению. Я не могу поверить, что это действительно сработало, — он поднимает руки, делая хватательные движения. — А теперь иди сюда и обними меня, ты мне ой как задолжал. Хьюго ничего не может с собой поделать: он смеется. — Как скажешь, босс, — соглашается он, снова опускаясь на кровать. Вэриан крепко прижимает его к себе. Прикосновение успокаивает, и Хьюго не может не расслабиться и не свернуться калачиком. Его голова лежит на груди Вэриана, чувствуя биение его сердца и то, как этот звук синхронизируется с Песней. Тонкие пальцы тянутся к руке Вэриана и обхватывают ее: он вздыхает от прикосновения и нежно пожимает в ответ. В лазарете тихо. Хьюго едва не вскрикивает, когда Вэриан целует его в макушку. — Я люблю тебя, — шепчет Вэриан ему в волосы. Его сердце замирает от внезапной волны эмоций, нахлынувших на него при этих словах. Хьюго с трудом сглатывает. — Я тоже тебя люблю, — говорит он. Это гораздо больше, чем просто любовь. Но его захлестывает такая волна нежности, что он не может ее описать. Он не находит слов, но, к счастью, Песня говорит за него. Улыбка Вэриана безмятежная в лунном свете, и Хьюго не может отвести от нее взгляда. Наступает затишье. Наконец-то они могут просто расслабиться, наверстать упущенное. Это больше, чем Хьюго когда-либо осмеливался просить. Мир снова расплывается, уменьшаясь до биения сердца Вэриана и Песни, звучащей между ними. Хьюго улыбается и позволяет себе погрузиться в объятия сна и своей родственной души.

————— ♪ —————

Лаборатория представляет собой довольно плачевное зрелище, но в этом нет ничего необычного. Кто-то убрал большую часть беспорядка Хьюго и последние эксперименты Вэриана, а уголок Руддигера упаковал для переезда. Лаборатория теперь кажется в каком-то смысле стерильной. Лишенной души. Все, что осталось, — это последнее из их растений. Хьюго не может сдержать легкой боли, которую он испытывает, глядя на маленького и увядшего Семнадцатого. От остальных почти ничего не осталось, кроме нескольких пустых горшков и кучи земли. И Семнадцатый. Руки Хьюго нежно поднимают маленькое растение. Оно увядает, но все не так страшно, как он опасался в прошлый раз, когда увидел это крошечное растение — полумертвое, брошенное Лэндисом на землю, так небрежно, словно оно ничего не значило. Рука Вэриана оказывается рядом с его собственной, помогая поддержать бобовый стебель. — Мы можем вылечить его, — тихо говорит Вэриан. — Ему просто нужно немного любви. Между ними звучит Песня, когда Хьюго подхватывает пустой горшок. Вэриан засыпает его землей, оставляя небольшое углубление. Хьюго осторожно опускает Семнадцатого в почву и утрамбовывает землю. Они оба работают тихо, наслаждаясь приятной тишиной. Хьюго едва дышит, внимательно наблюдая, как Вэриан медленно начинает лечить их маленькое растение мягкими, терпеливыми прикосновениями. Тонкая бечевка вьется между пальцами Вэриана, когда он привязывает Семнадцатого к палочке. Растение уже выглядит лучше, когда оно снова стоит вертикально. Хьюго наконец-то вспоминает, как дышать. Вэриан улыбается растению и вытирает руки о штаны. — Видишь? — говорит он. — Совсем как новенький. Хьюго осторожно проводит пальцем по одному из оставшихся листьев. Он бледный, но все еще зеленый. — Совсем как новенький, — повторяет он. — Вот именно. А теперь перестань разыгрывать из себя королеву драмы, — Вэриан дразняще тычет пальцем в его нос и смеется, когда Хьюго морщится. Он чуть не чихает от прикосновения. Семнадцатый больше не обвисает. Со временем он снова вырастет. Эта мысль вселяет в Хьюго немного надежды и уверенности. Он искренне беспокоился за этого малыша, зная, что тот чуть не погиб. Зная, что его было так легко уронить и оставить гнить. Хьюго осторожно прикасается к одному из листьев, растирая его большим и указательным пальцами. Вэриан напевает, поливая растение небольшим количеством воды. Бабочки порхают в животе Хьюго, когда Песня совпадает с мелодией. Как только он заканчивает, Вэриан наклоняется и прижимается к Хьюго. — Просто дай ему время, — уверяет он. Верно. Время. Он мог бы это сделать. Теперь у них было все время этого мира.

————— ♪ —————

И время идет. В замке снова суматоха: на этот раз из-за уборки всех приготовлений к свадьбе. Расставлять его вещи по местам — это настоящая заноза в заднице, но, по крайней мере, у него есть шанс навести порядок и избавиться от некоторых старых вещей. Чем-то похоже на испорченную версию весенней уборки. Плюс еще в том, что Хьюго согласился на официальную должность ассистента, которую Фредди для него нашел, а это значит, что он переезжает в комнату неподалеку. (— А как же твоя мама? Она не будет волноваться? — Нет, Донни знает, что я тебя нашел. В одном из писем она даже предложила мне рассказать тебе о Песне и посмотреть, что из этого выйдет. Так что все в порядке. Возможно, когда-нибудь она даже приедет навестить нас. При мысли о встрече с матерью Хьюго сердце Вэриана замирает. — Я бы хотел с ней познакомиться.) Так что они будут перевозить свои вещи вместе. Не то чтобы у Хьюго было много денег, но Вэриан быстро это исправляет. О, как же ему нравится транжирить деньги Фреда: несколько запросов портным, мастерам по изготовлению инструментов и в отдел продаж канцелярских товаров, и, помимо прочего, сбор достаточнооо количества информации, чтобы Хьюго смог начать работу в своей новой комнате. Вэриан очень гордится собой, несмотря на то, что Рапунцель пришлось немного ему помочь. Но это… Проходит. Вещи начинают обретать свой дом, и они с Хьюго пока довольствуются тем, что переходят из одной спальни в другую. Они все еще держат свои отношения в тайне — только до тех пор, пока Лэндис не уйдет. Вэриан вздыхает и почесывает затылок. Наконец-то выглянуло летнее солнце, пробившись сквозь густые облака и окутав Корону теплом. Приятно выйти на улицу и направиться к Ксавье с очередным заказом на металл. Морской бриз обдувает кожу солоноватым холодком. Хотя Хьюго все еще пытается устроиться, Вэриан не может не скучать по нему. Песня постоянно звучит у него в ушах. Это прекрасное напоминание. Он был уже недалеко от кузницы Ксавье, всего в квартале, когда из ближайшего переулка на его пути появилась знакомая неуклюжая фигура. — Привет, малой, — говорит Сайрус. На секунду Вэриан остолбенел — этот человек уехал неделю назад, в день свадьбы, — и вот он здесь, пытается поговорить с Вэрианом о чем-то. — О, привет, — говорит он. Часть его хочет отступить. Бежать. Тревожные звоночки начинают звенеть, и Песня Хьюго превращается в вопрос. Вэриан заставляет себя успокоиться. Сайрус не причинил бы ему вреда… Верно? По крайней мере, с Хьюго он бы так не поступил. — Могу я… Э-э, чем-нибудь тебе помочь? — Есть кое-кто, кто хочет с тобой познакомиться, — Сайрус скрещивает руки на груди с кривой улыбкой. — Мне нужна лишь минута твоего времени. Ах, черт. — Хорошо… — его слова звучат гораздо менее уверенно, чем ему хотелось бы. Но он все равно следует за Сайрусом в переулок, все время проклиная себя. Вот так его и убьют. Он буквально только что нашел свою Вторую половинку, наконец-то, и теперь он, черт возьми, умрет… В конце переулка стоит женщина. Она, прислонившись к стене, ковыряет ногтевую пластину тонким перочинным ножом. Черт возьми, его действительно собираются убить. На этот раз он даже ничего не сделал! Ее длинные белые волосы блестят в приглушенном солнечном свете. Заостренное лицо поворачивается к нему, и кожа вокруг ее глаз морщится от оценивающего выражения. — Так это он? — ее голос сильный, повелительный. Сайрус прислоняется к стене позади Вэриана, кивая. — Да, он, — говорит мужчина. — Хм, хорошо. Вэриан издает приглушенный вскрик, когда перочинный нож вылетает из ее руки, идеально брошенный. Он едва не касается его лица, попадая в бочку прямо за его спиной. Душа алхимика уходит в пятки. Где-то в Песне Хьюго звучит тревога. — Итак, Вэриан, — женский голос звучит осуждающе. — Так чудесно наконец-то познакомиться с тобой. Должна сказать, я много чего про тебя слышала. Много слышала? От кого… Ох, черт. — Так значит, ты и есть Донелла? Мама Хьюго? Ее лицо расплывается в улыбке. Должно быть, он сделал что-то правильно. — Дерзкий значит, хах. Люблю таких. Ей приходится наклониться вперед, чтобы встретиться с ним взглядом, и это немного смущает. Вэриан ничего не говорит. Он всегда знал, что встреча с родственниками парня — это ужасно, но не настолько же. Донелла, должно быть, увидела то, что хотела, а потому отдалилась. — Так значит, ты родственная душа Хьюго, да? Вэриан сглатывает. У него до сих пор трепещут бабочки в животе, когда он произносит это вслух. — Да. На ее лице появляется странная гримаса. — И это из-за тебя у моего ребенка столько неприятностей. Ох, ну, технически… — Это было ненамеренно, — Вэриан не может встретиться с ней взглядом. У нее есть основания расстраиваться: Хьюго угрожали, бросили в тюрьму и чуть не убили — и все это из-за того, что он был рядом с Вэрианом. Под каким углом ни посмотри — это просто ужасно. — Но это не отменяет того, что произошло. — Все пошло не по плану, — морщится Вэриан. Сайрус кашляет у него за спиной. Донелла переводит взгляд поверх головы Вэриана. — Верно. Ты отдал Сайрусу корону и велел ему вызволить Хьюго. Почему? — Я не мог позволить ему взять вину на себя, — Вэриану приходится сдерживаться, чтобы его голос не дрогнул. — Я знал, что мой… Что Лэндис так или иначе добьется его смерти. Во время церемонии у Хьюго была единственная возможность сбежать незамеченным. — Церемония, — голос Донеллы тщательно спокоен. — Ты был готов пройти через это, чтобы уберечь его от боли? Вэриан кивает. — И я бы сделал это снова. Я… Он… Я не знал, что он был моей родственной душой до недавнего времени. И я только-только нашел его и не хотел терять сразу после этого. Сайрус снова кашляет. Зеленые глаза Донеллы закатываются, прежде чем она переводит взгляд на своего спутника. — Да-да, он такой же мягкий, как ты говорил, — вздыхает она. — Ну, ничего, сойдет. При этих словах расправленные плечи Вэриана начинают опускаться. Донелла поправляет прядь его волос, и на ее лице появляется легкая улыбка. — Думаю, ты справишься, — вздыхает она. — Никому другому не посчастливилось бы забрать Хьюго из моих рук, — ее голос становится тише, она ворчит. — По крайней мере, не с такой дурацкой прической. Это заставляет Вэриана нахмуриться: он не может понять, шутит она или нет. Донелла просто проходит мимо него. Сайрус следует за ней по пятам. Женщина даже не оборачивается, только вяло машет рукой. — Буду ждать приглашения свадьбу, — кричит она вслед. Вэриан чувствует, как его лицо вспыхивает от осознания смысла сказанного, но, прежде чем он успевает собраться с мыслями и ответить, она уже уходит. Чертовы воры, все они просто исчезают, как только заканчивают разговор. Рапунцель потребовались годы, чтобы отучить Юджина от этой привычки, а Хьюго только начал свой путь исправления. Вэриан не может удержаться от вздоха. Внезапно многое в Хьюго обрело смысл. Но он также достаточно наслышан о Донелле, чтобы понимать, что «Ну, ничего, сойдет» — это, пожалуй, самая высокая оценка, которую она может ему дать. Вэриан возвращается из переулка, тщательно разыскивая ее. Он знает, что она направится к замку, к Хьюго, но не сильно из-за этого беспокоится. Однако ему еще многое предстоит сделать. Песня Хьюго легкая и воздушная. Все так, как и должно быть. Солнце стоит высоко, день только начинается, и в воздухе пахнет сиренью. Впервые почти за год у Вэриана появилась надежда на счастливое будущее. Будущее, которое он сам создаст, будущее с Хьюго. Теперь он вправе выбирать то, что хочет. И если он поторопится, то, возможно, успеет увидеть лицо Хьюго, когда тот поймет, кто пришел его навестить. Чудесно.

————— ♪ —————

Лэндиса отправляют из Короны всего через несколько дней. Потребовалось больше недели, чтобы внести поправки в соглашение. Такие вещи — дело ой какое непростое. Но Рапунцель была абсолютно жестокой. Вэриан уловил лишь обрывки разговора, пока прятался от горничных, которые настойчиво выражают ему свои соболезнования по поводу того, что его жених оказался кровожадным засранцем. (— В клочья, говоришь? — спрашивает он. Хьюго кивает, поигрывая карандашом. Вэриан смеется, представляя себе это. — Ага, — подтверждает блондин, — похоже, пижон по уши в дерьме. Сокрия уже почти умоляет о сделке, но Корона пока что пытается ухватить себе как можно больше выгодных условий. — О, ну это хорошо.) Но все же наступает день, когда Лэндис должен быть отправлен домой. Рапунцель говорит ему, что он не обязан провожать его. Но Вэриан чувствует, что просто обязан это сделать. Итак, они присоединяются к группе на парадных ступенях замка, наблюдая, как великий герцог Севим Фонтейн выходит из ближайшей двери в сопровождении большого количества гвардейцев Короны. Мужчина выглядит усталым и изможденным. Что-то в Вэриане вызывает у него неприятное чувство: очевидно, что герцог болен, что возраст берет свое, и вся эта катастрофа сказалась на нем. Но потом Вэриан думает о Хьюго, о руках Лэндиса, сжимающих его горло, и прогоняет чувство вины прочь. Все справедливо. Появляется еще несколько охранников. Это больше показуха: Лэндис, может, и крупный парень, но нужно быть особенным идиотом, чтобы попытаться что-то сделать. Один из охранников с мрачным видом вручает Севиму связку ключей на кольце, в то время как остальные выстраиваются в два ряда, образуя идеальный коридор из алебард и шлемов. И тут выходит Лэндис, щурясь от внезапного света. При виде него у Вэриана сжимается челюсть. Песня Хьюго звучит тревожно, а сам блондин делает мужественное лицо, но повязки на его все еще сломанном носу морщатся. Он напуган. Вэриан берет Хьюго за руку. Этого достаточно: Песня Хьюго немного стихает, и большой палец проводит по тыльной стороне ладони алхимика. Он оборачивается, чтобы посмотреть, как Лэндис проходит вдоль шеренги охранников, направляясь к своему отцу и карете. Найджел и Рапунцель стоят неподалеку и ждут. Они оба выглядят мрачными, как палачи. Ужасающе. Вэриан замечает, что руки Лэндиса скованы цепями. Должно быть, для этого и нужны ключи. Вероятно, чтобы освободить его, когда они окажутся за пределами Короны. Вэриан не хочет слишком задерживаться: не сегодня, когда они наконец-то избавятся от этого ублюдка. Он ободряюще сжимает липкую руку Хьюго, когда Песня начинает нервно скакать. Честно говоря, Вэриан тоже чувствует себя неважно — у него пересыхает во рту при воспоминании о том, что делал Лэндис; о тех руках, которые пытались отнять у него то, что он не хотел отдавать. Но Хьюго нужно, чтобы Вэриан был сильным. Так что он им и будет. Великий герцог стоит, выпрямившись, когда его выводят, но легко заметить усталость в его теле. Вэриан наблюдает, как Лэндиса передают его отцу. Должно быть, это унизительно. У Вэриана осталось несколько ужасных воспоминаний о том, как его запихивали в тюремную тележку и ругали, как непослушного ребенка, но, с другой стороны, Лэндис заслужил это. Герцог бросает последний взгляд на жителей Короны. Вэриан знает, что его встретит не так уж много дружелюбных лиц: обитатели замка всегда яростно защищают своих, и нападение на Хьюго было, по сути, нападением на них всех. Эти холодные глаза сканируют толпу и, в конце концов, останавливаются и встречаются с парой голубых глаз. Вэриану требуется вся его сила, чтобы не разорвать этот зрительный контакт первым. Песня Хьюго полна гнева, защиты и беспокойства, но алхимик лишь спокойно выдерживает взгляд великого герцога. Лэндис внимательно изучает его лицо. Что бы он ни искал, Вэриан отказывается это предоставить. Он не станет. Больше нет. Ни за что. Найджел, стоящий рядом с Рапунцель, разворачивает большой кусок пергамента, прочищает горло и зачитывает его вслух собравшимся. — Великий герцог Лэндис Фонтейн, лорд дома Доргоил, — объявляет Найджел, и его голос разносится по замку. — Эмиссар королевства Сокрия, прямой наследник великого герцогства Кайвелла, сын великого герцога Севима Фонтейна, племянник короля Сокрии Фенура. За преступления против Короны, ее народа и ее уважаемого королевского дома Вы изгоняетесь из Короны и будете переданы Вашему отцу. Если попытаетесь вернуться, Вы предстанете перед судом Короны и будете приговорены по своему усмотрению. Вам понятны эти условия? Лэндис не шевелит ни единым мускулом, все еще глядя на Вэриана. Алхимик не смеет дышать — он не уступит Лэндису ни дюйма в этой последней битве характеров. Голос Найджела снова прорезается, на этот раз более резкий. — Вам понятны условия, Ваша светлость? Наконец Лэндис отводит взгляд. Вэриан замирает от внезапного облегчения и только сейчас замечает, что Лэндис отвечает Найджелу. — Я понимаю, — говорит он. — И я принимаю эти условия, — его пристальный взгляд возвращается к Вэриану, пугающе напряженный. — Но настанет время, когда все может измениться… И тогда я надеюсь увидеть вас всех снова. Вэриан крепко сжимает руку блондина. Хьюго, кажется, вот-вот готов броситься вперед в ответ на явную угрозу. В Песне звучат бурные эмоции Хьюго, но Вэриан сжимает его руку, и все снова успокаивается. Хм. Удобно. — В таком случае, Вас и Вашу свиту сопроводят до границы, — соглашается Найджел. Он кивает нескольким охранникам, и те занимают свои позиции. Лицо Лэндиса мрачнеет еще на секунду, прежде чем он исчезает в карете. Отец великого герцога быстро следует за ним, коротко благодарит Рапунцель за гостеприимство и убегает, поджав хвост. Никто в Короне не двигается с места, когда они вместе исчезают в карете, ни единого возгласа, хлопка или взмаха руки, как это обычно бывает с высокопоставленными лицами. Вместо этого толпу окутывает удушающая тишина. Кучер их кареты натягивает поводья, заставляя карету тронуться с места и выруливая со двора. Вэриан, не мигая, смотрит ей вслед, пока она, наконец, не исчезает за углом. Как только это происходит, огромная тяжесть наконец-то сваливается с его плеч. Он резко вдыхает, прежде чем выпустить воздух долгим, протяжным вздохом. Хьюго расслабляется. Легко заметить, что они оба чувствуют себя ужасно при одном виде этого засранца. Рапунцель немедленно уводит людей обратно в замок, чтобы избежать необходимости обсуждать это и не дать парням стать центром внимания. Вэриан смирился с этим с тех пор, как отменили свадьбу. Наконец-то все закончилось. Рука Хьюго теплая в его руке. Впервые за год будущее кажется светлым. Когда облако пыли от кареты Лэндиса оседает, Вэриан позволяет себе вздохнуть с облегчением.

————— ♪ —————

Жизнь в замке со временем возвращается в привычное русло. Да, иногда случается какая-нибудь очередная драма, но она и близко не сравнится с тем, что происходило в в замке за последние несколько месяцев. В основном это какие-то слухи, но Хьюго не особо обращает на них внимание. Корона и ее замок, похоже, устали от этого дерьма, и он не может их за это винить. Он тоже. Было время, когда Хьюго стал бы лезть в сплетни — он всегда был не прочь наговориться всякой ерунды, — но в последнее время он просто… Счастлив. Прошло почти два месяца с тех пор, как все это произошло. Вэриан и Хьюго наконец-то обрели то, что они могли бы назвать нормальным — или, по крайней мере, нормальным для них. Черт возьми, они даже стали достоянием общественности. Они ожидали некоторой отдачи. Точнее, ну… Очень большой отдачи. Особенно от Фредди, поскольку его шансы выдать Вэриана замуж за какого-нибудь знатного ублюдка резко упали после того, как выяснилось, что у него на самом деле есть родственная душа. В какой-то момент Хьюго даже начал потихоньку прятать провизию в запасной сумке под кроватью, ожидая того дня, когда старый король расстроится из-за того, что у него отняли козырь, и решит действовать исподтишка. Хьюго знает, куда бежать и сколько им понадобится провизии, чтобы добраться до границы. Большую часть недели он прокручивал в уме маршруты, постоянно ворочаясь с боку на бок, пока Вэриан не стукал его по груди и не просил перестать нервничать. Так что, да, можно сказать, что они ожидали сопротивления, но не получили его. Это, пожалуй, еще более странно, чем распускать о них слухи. Но вместо этого сотрудники замка, кажется, взглянули на них двоих и дружно сказали… Ладно. Даже этот ублюдок Фред однажды при виде них побледнел так, словно обделался (хотя, может, вспомнил про Вэриана с арбалетом?). Ну и наверное потому, что Рапунцель маячила позади них в молчаливой солидарности. Хьюго действительно нужно завести побольше друзей-принцесс. Вот и все. Их просто признали. Это даже странно. Но, по крайней мере, это упростило их жизнь. Особенно теперь, когда Хьюго прочно обосновался в замке. Люди просто забывают о его существовании. Например, сейчас Хьюго вальсирует по кухне, ни о чем не заботясь в этот великолепный вечер. На кухнях замка царит суета, хаос и полно народу — горничных, поваров и кухонной прислуги, — поэтому очень легко схватить несколько лакомств с ближайшей сковороды, запихнуть их в пакет и выскочить за дверь. Охрана в этом месте ужасная. Просто смешно. Свет фонарей струится сквозь большие окна замка. Он идет по замку. Рапунцель проходит мимо него, помахав рукой. Хьюго машет ей в ответ — что ж, сегодня он может побыть немного милым. В конце концов, у нее день рождения. Все остальные направляются во внутренний двор на ее вечеринку. К этому часу церемония запуска фонариков давно закончилась, но есть еще кое-что, что Хьюго ни за что не пропустит. Хьюго шагает по коридорам, бережно неся пакетик в руках, и вскоре подходит к знакомой двери. Он взбегает по лестнице и плечом распахивает дверь. Ветер сегодня довольно тихий, и это хорошо: Вэриан прибьет его, если он уронит их закуски. Он пинком захлопывает за собой дверь. В башне все так же, как и всегда: немного прохладно и ветрено, но в целом приятно. Вэриан сидит на своем обычном месте и, замечая Хьюго, приветственно машет рукой. Песня плывет между ними, яркая и жизнерадостная, с ноткой нетерпения. — Ты все пропустишь! — кричит Вэриан. — Скорее, скорее! Хьюго не может удержаться от смешка. — Успокойся, милый, — говорит он, — ты же не хочешь, чтобы я уронил эти вкусности, верно? Вэриан только игриво усмехается, протягивая к нему руки. Хьюго передает ему маленький пакетик и беззаботно перелезает через ограждение. Он плюхается рядом с Вэрианом, с ухмылкой глядя на спокойную воду залива. — Я же ничего не пропустил, да? — это было бы ужасно. — Пока нет, не волнуйся, — Вэриан открывает пакет и роется в нем. — Что здесь? — Парочка шоколадных сладостей для тебя и парочка медовых для меня, — Хьюго откидывается на спинку стула и пытается скрыть самодовольство, когда Вэриан с возбужденным, злобным хихиканьем достает из пакета шоколадный пирог. — Идеально, — говорит алхимик, возвращая Хьюго пакет и беззаботно надкусывая свой пирог. Блондин забирает пакет и тоже пробует свой десерт. Хьюго заметил, что с тех пор, как приехал в замок, он постепенно привыкает к более сладким блюдам. Взглянув на веснушчатого сладкоежку рядом с собой, Хьюго даже не удивляется, откуда корни растут. Не то что бы он жаловался. Песня наполняется радостными всплесками, когда Вэриан съедает пирог. По крайней мере, он хотя бы поел: у Вэриана из-за свадьбы накопилось так много работы, он забывает поесть, если Хьюго ему об этом не напомнит. Ну что ж, для этого и нужны родственные души. Точно так же Вэриан постоянно напоминает Хьюго, чтобы он записывал свои наблюдения, вместо того чтобы пытаться запомнить их сразу, — и в конце концов забыть. Ведь в этом и есть смысл: они подкручивают винтики и шестеренки друг друга, пока они не станут одним целым механизмом. Хьюго не хотел, чтобы все было по-другому. Он доедает еду и вытирает ноги. Ночь иссиня-черная: море тьмы, которое художественным образом вытекает из Короны. Звезды яркие, но луны нет. Идеальная ночь для фестиваля фонарей. — Хэй, Вэриан, — говорит Хьюго. Алхимик оживляется, услышав свое имя, и наклоняет голову. — Мпхфм? — спрашивает он. Его рот все еще полон шоколада. Хьюго хихикает, когда ему приходится проглотить все за один присест. Вэриан хмурится и толкает Хьюго в плечо. — Что? Я просто пытаюсь насладиться этим кулинарным шедевром! Хьюго наваливается на Вэриана всем своим весом в отместку. Алхимик пронзительно кричит, но сдается, позволяя Хьюго лечь на него, как на одеяло. — Я просто подумал, — говорит Хьюго. — Я… Я не знаю. — Ты в порядке? — Да, да! Все чудесно. Просто… Я не знаю. Я пытаюсь вспомнить, и мне кажется, я никогда раньше не был так счастлив. И это меня пугает. Вэриан нахмурил брови. — Разве это не хорошо? Хьюго улыбается. — Так и есть. Наверное, я просто не привык к подобному… Словно должен быть какой-то подвох, понимаешь? Вэриан кивает головой. — Да, понимаю. Но, знаешь, я думаю, что нужно просто жить день за днем. Зачем беспокоиться о завтрашнем дне, когда я могу наслаждаться сегодняшним? Вместе с тобой. Последние слова Вэриан бормочет очень быстро и тут же заливается краской от этого признания. Сердце Хьюго учащенно бьется. — Это хороший настрой, — признает Хьюго. Но он пока не уверен, стоит ли это признавать. Потому что Хьюго… счастлив. Он чертовски счастлив. Но он знает, что это была удача, а везению приходит конец, и... — Эй, — Вэриан крепко сжимает его руку. — Не думай об этом слишком сильно, ладно? Что бы ни случилось, я буду рядом с тобой. Ты застрял со мной навсегда. Хьюго хрипло смеется. — Я бы не хотел, чтобы было по-другому, — признается он. Глаза Вэриана сверкают в свете звезд. Он прекрасен. Хьюго хочет целовать его вечно, прижать к себе и никогда не отпускать. И что самое приятное? Он действительно может все это сделать. Они начинают придвигаться ближе, закрывая глаза, ожидая, предвкушая… И тут же отстраняются, когда в небе звучит громкий взрыв. Все вокруг озаряется прекрасным пурпурным светом, рассыпая звездную пыль по небу. С другой стороны озера начинают запускаться фейерверки, удивительные и яркие. Вэриан возбужденно ахает и с улыбкой хватает Хьюго за руку. — Началось! — улыбается он. Хьюго улыбается в ответ и крепко сжимает его руку. Они оба устраиваются поудобнее, стараясь не шуметь. Вэриану удается протиснуться под руку Хьюго и прижаться к его груди. Хьюго наклоняет голову так, что его щека и недавно заживший нос прижимаются к волосам Вэриана. Они такие мягкие на ощупь. Вэриан оставляет легкий поцелуй на его щеке, прежде чем наклониться ближе к Хьюго. Фейерверк взрывается очередным хлопком, окутывая мир радужной вспышкой цветов. Глаза Вэриана широко раскрыты, и в них отражается ослепительный свет. Кажется, что его веснушки танцуют по лицу. Хьюго совершенно не обращает внимания на небо, ведь у него есть занятие поинтереснее. Песня Вэриана наполнена удовлетворением, радостью, любовью и мягким ощущением накатывающего счастья, как прилив, набегающий на берег. Это пробуждает тепло в сердце Хьюго, то самое, которое спряталось глубоко внутри и отказывалось уходить, как бы он ни старался. Вэриан заинтересованно наклоняет голову, но, очевидно, решает не спрашивать, вместо этого устраиваясь поудобнее и обхватывая щеки Хьюго ладонями. Его кожа теплая, мозолистая и усталая от работы, но само прикосновение очень нежное. Хьюго наклоняется к нему, морщась от того, что очки впиваются в кожу. Вэриан смеется, большим пальцем проводя по скуле Хьюго. — Я люблю тебя, — говорит он. Его глаза такие голубые и глубокие. Хьюго с радостью погрузился бы в этот бескрайний океан и потерялся бы в нем. Фейерверк продолжается позади них, окрашивая мир в миллионы цветов. — И я люблю тебя за то, какой ты есть, — отвечает Хьюго. Вэриан краснеет от этого признания, вспоминая один из их предыдущих разговоров. Хьюго снова наклоняется вперед, прикрыв глаза. Руки Вэриана сжимаются, расстояние между ними сокращается. Хьюго чувствует, что наконец-то обрел родственную душу, которую он может назвать своей, и чувство любви и единения усиливается. Позади них продолжаются фейерверки: яркие, сверкающие и красочные — это все, о чем он мог когда-либо мечтать. Он открывает глаза от этого ощущения, ловит взгляд Вэриана, который полностью погрузился в предвкушение, прежде чем закрыть их. Песня Вэриана наполнена чистой, ничем не сдерживаемой радостью. Руки алхимика расслабляются, в его Песне звучит истинное блаженство — это все, что Хьюго так долго хотел услышать. Он позволяет себе наклониться ближе, преодолевая разделяющую их пропасть и позволяя Вэриану взять инициативу в свои руки. Когда они наконец встречаются в поцелуе, Песня разливается между ними, громкая, раскрепощенная и блаженная. Как будто их накрывает сильной волной. Это все, чего он когда-либо хотел: слышать Вэриана и знать, что его услышат в ответ. Чувствовать любовь и принятие и знать, что это все исходит от чистой радости. Он прижимается ближе, заключая Вэриана в крепкие объятия. Алхимик отстраняется от него, смеясь, когда Хьюго сажает его на колени. Его руки обвиваются вокруг плеч блондина. Они не разрывают зрительный контакт, просто впитывая друг друга в себя, пока Песня плывет между ними. Хьюго так долго не знал, что именно он ищет. Он думал, что это золото, или престиж, или даже что-то такое простое, как репутация, которую нужно поддерживать. Он так долго искал то, что дало бы ему повод быть счастливым, что чуть не заблудился в своих поисках. Хьюго не ожидал, что найдет все, что ему нужно, в руках опытного королевского инженера. Может быть, это судьба: как только он наконец перестал искать, его мечты сами собой сбылись. Это даже в какой-то степени забавно. Вэриан тихонько хихикает и наклоняется ближе, чтобы украсть еще один поцелуй. Хьюго позволяет ему это. Так легко позволить миру сузиться до них двоих. Фейерверк затихает, теряясь в переливах Песни и ощущении того, как Вэриан прижимается к нему. Это прекрасно. Здесь, после долгого ожидания, Хьюго наконец-то чувствует себя счастливым. Песня плывет между ними. Никогда прежде она не звучала так сладко.